Про Коляна

Кольки Мохова история.

Короче, будит его жена в субботу, часов в десять. Иди, говорит, алкаш, полюбуйся на своего Пашку.

Колян скрипит, суббота все-таки, десять часов, совесть есть? Жена ни в какую, вставай и все. Одеяло сдернула, шторами щелкнула, вставай, давай.
Ну, встал, отлил, водички попил на кухне. Жена уже в дверях стоит, вон он, говорит, подлец, иди, полюбуйся. Ну, Колян к сыну зашел, любуется. Что ж ты, говорит, гандон, нас с матерью позоришь? Чего тебе не живется, как нормальным людям? Что ты все крутишь чего-то, мля, чего-то там вертишь, а? А жена говорит, ты спроси его, чего он вчера натворил. Да, Колян говорит, чего случилось-то вообще, сынок?

А случился, короче, такой расклад.

Пошли они, короче, с Минькой из двадцать четвертого в игровые автоматы у «Зарядья», и Пашка прохреначил там четыреста рублей. А потом у Миньки занял еще шестьсот до утра, и тоже прохреначил. Сейчас сидит, сопли жует, мать за хлебом посылает, а он во двор выйти боится.
Ну, Колян смотрит, чего-то тут не так. По всем раскладам Минька - дружбан с первого класса, не разлей вода, да и дохлый, чего его ссать из-за пятихатки со стольником?

Ты, тогда Колян сыну говорит, бараний хрен, сколько денег занял, и у кого? И в глаза мне смотри, понос комариный, когда с отцом разговариваешь. Ты меня, говорит, знаешь, я другой раз спрашивать не буду. Ну, Пашка пузыри пускать, понял, что мутить поздно.

Полторы тонны, говорит, в долг играл в автоматах, под расписку. Паспорт оставил. К семи вечера принести должен. Долларов.
Мать за сердце, Колян сыну в ухо поднес, тот за диван улетел, торшер сбил, воздух испортил, скулит.

Мать говорит, в милицию, Коля, надо, а он говорит, да хрен ли им милиция. Что за расписка, текст помнишь, гаденыш? Пашка из угла ноет чего-то про нотариуса, который рядом случайно играл, и текст составить помог, и про долевую приватизацию, и про его, Пашкины, тридцать три процента от площади.

Теперь Колян за сердце, а мать когтями сыну в рожу целит. Ты, кричит, сволоченок, хоть копейку в дом принес, так тебя перетак, что квартиры закладываешь? Ты про мать с отцом подумал, когда в автоматы эти гребаные шел? Совесть-то есть у тебя, или нет совести?

Ну, суть да дело, выходят они вдвоем на кухню, Колян себе соточку холодненькой наливает, да матери пятьдесят. Выпили, огурцом хрустнули, Колян закурил. Чего там, в коробке, говорит, у нас, Тамар, иди, глянь. А та, мол, чего глядеть-то, восемьсот пятьдесят там долларов, на лето, будто сам не знаешь, в Трускавец ехать. Ну, так неси, говорит Колян, что я вам всем по пять раз повторять должен. Томка в слезы, уперлась, ни в какую, не дам, говорит, денег трогать! Колян тогда зыркнул нехорошо, как только он умеет, Томка поняла все, коробку принесла и ушла в спальню. А Колян плеснул себе еще, докурил, оделся, деньги взял и за порог.

И идет он, короче, к Ильгизу Мамеддинову, через два квартала, звонит в дверь. Тот встречает, видно, что с похмела, но рад. Какими судьбами, говорит, Николай Степаныч, проходи, моих нет никого, сейчас поправимся. А Колян говорит, жаль, Мамед, что нет, мне бы с Витькой твоим поговорить. Да на шашлыках они оба, на дамбе, говорит Ильгиз, а чего за дело-то, если чего срочное, можно на трубку ему позвонить. Во-во, говорит Колян, ты позвони, и рассказывает в двух словах про всю ботву. Ильгиз открывает пару бутылок холодненького, одну себе, и идет звонить. Трет там с сыном минут десять, возвращается, сейчас приедет, говорит.
Ну, сидят они, значит, ждут, под пивко в буркозла перекидываются, заводские будни и праздники вспоминают. Тут и Витька подтягивается.

Сел, принял с дороги, про здоровье спросил. Что ж ты, говорит, дядя Коля, сына уму не научил, что он у тебя легких денег ищет. На-ка, глянь, не это ли Пашки твоего сочинение, и кладет бумагу на стол. По дороге, говорит, заехали с Саньком, там его точка, он остался своему персоналу мозги вправить за нововведения, а я к вам. Должок ведь за мной, Николай Степаныч, его деньгами не измерить, забирай, короче, этот памфлет, давай выпьем. А Колян говорит, нет, мол, у тебя передо мной долгов, Витя, я простил все, ты и сам знаешь. За подарок такой спасибо, но принять не могу. Ты сведи меня лучше, Витя, с людьми игровыми, поиграть в три листа, по сотне за кон. Подфартит – к вечеру все отдам. Нет – попрошу тебя рассрочить на пару месяцев.

А Витек такой, чего, мол, далеко ходить, вот колода, вот стол, принимаю, раздавай. А Колян говорит, хера с два. Ты мне партию сольешь, раз решил помочь, что тебе полтора косых – день работы. Хочешь честной игры – давай по старинке. Проставились, монетку бросили, чтоб об пол, чей орел – все забирает. Кидать с ногтя, выше роста. Орел на орла – ставки вдвое. Две решки – переброс. На ребро встанет – обратно переброс.

Ну, давай, говорит Витек, батя судит. Гони монетку, батя, поехали.

Короче, через двадцать минут Колян всю сумму отыграл, без единого проигрыша. Пятнадцать раз бросил, пятнадцать орлов поймал. Витек злой, но лицо держит.
От того тебе фарт нереальный, говорит, что не за себя играешь, а за сына. Другой раз сядешь, так не попрет, ты смотри. А Колян говорит, да я смотрю.
Ну, рассчитались, короче, Колян бумажку забрал и монетку на память, по рукам ударили. Хлопнули по маленькой на дорожку, пошел домой.

А дома мать белее белого. Наш-то, говорит, вешаться решил, хорошо я углядела. В ванной его, подлеца заперла, ну что там с деньгами, Коленька? Колян – в ванную. Пашка на толчке сидит, один рукав закатал, другую руку за спину прячет. Колян бац ему промеж глаз, руку за спиной перехватил, крутанул слегка.

Молодец ты, говорит, Пашка, что бритву достал, она нам сейчас как раз понадобится. И берет его свободной рукой за яйца. Ну-ка, глянь, сынок, у меня тут в кармане рубахи твой роман, под диктовку писаный. Да не дергайся, а то могу случайно лишку отхватить. Ты, говорит, никому ничего не должен больше, кроме этих вот двух шариков. Зачли тебе по семьсот пятьдесят каждое. Принесу, тогда и паспорт вернут. Хотели по пятьсот, да я сторговался. Да так, если рассудить, и ни к чему они тебе, не детей же плодить. Они ж тебя первого по миру отправят, с такой наследственностью, а в догон и нас с матерью. Пашка со страха струю пустил, да и в отключку.

А Колян жене говорит, собирай, мол, мать, сына в армию, в понедельник в военкомат договариваться пойду.

На том и порешили. Поужинали они, да и спать легли. И такая у них любовь была в эту ночь, что лет пять уж как не было. А под утро Колян встал, как был, голый, на кухню тихонько вышел, и монетку ту самую бросал, пока не рассвело. И триста раз подряд ему решка выпадала.

А Пашка сопел тихонько у себя в комнате, и снилось ему, что он яйца свои в автоматах назад отыграл, а что делать с ними не знает.