Это прекрасно...

Пищевой соус кружится как смерч в голодных мечтах. Морозный воздух наполнил посеревшие зимние улицы отчаянными толпами черных тощих птиц. Полудужья дворовых арок скорбными улыбками манят в свою мокрую и бездуховную жизнь. Седые вороны сидят на ступенях подъездов, и их белесые глаза всматриваются в вас, когда вы идете мимо них, вы, красивые, молодые, румяные, веселые… Персиковые груди, лебединые шеи, сладко-зеленые навостренные глаза, копытцами туфелек шаркаете по крысиным полам, моим родным полам. Вы смотрите с легкой досадой и неприязнью на меня и подобных мне, кто своими черными стонущими телами заполнил ваши чистые улицы, ваши подъезды, ваши поезда и метрополитен; вы ненавидите нас в глубине души, потому что мы постоянно просим. Но мир наш, скромные господа; мы бродим, неприкаянные, по тропам и тропочкам, подвалам и улочкам, мы обнимаем стужу и августовский зной своими надломленными телами, тогда как вы вдыхаете тонкий аромат одного и того же чая в хрустальной клетке жилища. В сравнении с вашей наша клетка несоизмеримо больше, но она настолько пуста, что мы можем лишь сиротливо прижиматься друг к другу, чтобы не замерзнуть холодными февральскими ночами. Звери наших душ жестоко хватаются за любой добрый взгляд, за любую благосклонность, ведь наше братство ищет в мире друзей, а ваши индивидуальности тешатся врагами.
Но не остается мне ничего, кроме как просить вас, чистых и божественных, быть чуть добрее, разбавить мои голодные мечты нежнейшим соусом вашей благосклонности. Лишь бы только благосклонность ваша шла от сердца, а не от желания спасти свою собственную душу.

14.02.06