Жизнь Василя Перебыдло. Часть 4

Глаза глядели в совершенно разных направлениях, посему я просто отправился бесцельно бродить по улицам столицы.
Рассказывать, как несколько дней я клянчил еду возле метро, как убегал от бомжей, чей хлеб перебивал, как ночевал на стройках и в парках, я не буду. Стиль повествования и мои потуги сберечь нервы и желудки читателей мне этого попросту не позволяют.
В один прекрасный вечер, будучи выдворен с помощью клюки и трехэтажного мата от очередного метро злой бабушкой с табличкой «Подайте немой калеке», я обнаружил себя на живописной улице, идущей вдоль какого-то парка. Табличка на стене старого пятиэтажного дома рассказала мне, что нахожусь я на улице Новопесчаной. Прогулявшись еще немного, я увидел на той же улице кафе с летящим названием «Сокол» и остановился, не в силах противостоять запахам вкусной и горячей пищи, доносящимся из гостеприимно распахнутых дверей заведения.

По прошествии какого-то времени из кафе вышел какой-то весьма представительный господин не очень русской национальности и величаво направился к припаркованному неподалеку огромному Мерседесу. Тут наши глаза встретились, господин хрюкнул от удивления, изобразил на лице судорожную работу спинного мозга и, наконец, выдохнул:
- Вась, тваюмат, эта ти?
Признаюсь, я задумался. Откуда такой представительный мужик может знать такого грязного и потрепанного жизнью мужика, как я. Мужик…Хмм…Точно!
- Гиви, ты ли это?
Тут надо напомнить мою, вскользь упомянутую, отсидку за чужие грехи. С этим Гиви мы вместе сидели, и я даже пару раз его выручал по какой-то мелочи. А грузины добро помнят. Гиви откинулся на год раньше меня, значит вот он как... В Москве на Мерседесе. Все эти мысли пронеслись в моей голове со скоростью урагана Катрин.
-Гиви!
-Вась!
-Сколка лэт, сколка зым!
-Как ты, Гиви! Как жизнь!
-Выжу лучше, чэм у тэбя, дарагой! Пашли в кабак, шашлик кушать будэм!

После того, как первый, самый жестокий, голод был утолен, Гиви рассказал мне, что после отсидки ему позвонил сводный брат внучатого племянника его двоюродной сестры и позвал работать в Москву. По приезду Гиви сначала работал на рынке, потом открыл свою точку, а потом и свой рынок. В итоге он стал уважаемым человеком в семье, купил Мерседес, несколько участков земли под коттеджные поселки на Ново-Рижском шоссе, а также это самое кафе.
- Паслюшай, дарагой,- после примерно десятой «по-писят грамм» произнес Гиви,- Вот ти хатэл кагда-нэбуд свой кафе имеет?
Естественно я всячески заверил его, что это предел моих мечтаний и все мои мысли на протяжении сознательной жизни только этим и ограничивались.
- Ну тагда бэри!- торжественно произнес Гиви и упал со стула. Поднявшись, он продолжил, - мэня и маих друзэй кармит будэш бэсплатна, да? А в остальном бэри и ползуйся. Дакумэнты все тэбэ завтра привэзут!
Видимо, столь длительная тирада окончательно перегрузила небольшой, но добрый разум Гиви и он величественно захрапел на стуле, а я пошел обозревать свои новые владения.

Первым делом, конечно же, я зашел на кухню. Шеф-повар вместе с помощниками щеголяли в белоснежных фартуках и огромных колпаках. Когда в их вотчину проник грязный и вонючий я – эффект был почище Ревизора. Сначала повара застыли, потом, схватив кто что бросились на меня. Первый раз мне досталось, как обычно, по голове, потом вроде били еще куда-то, но сознание благоразумно удалилось в какой-то далекий и спокойный уголок моего многострадального туловища.

Дежавю. Вроде бы как-то так называют образованные французы подобные ситуации. То есть, конечно, я сомневаюсь, что многие французы просыпаются от ботинка, всячески старающегося изменить их физиономию. Но словечко они придумали заковыристое, как-то мистически подходящее к ситуации.
Итак. Я снова лежу, и снова ботинок. На этот раз лягаться я не стал, благоразумно вспоминая предыдущий случай и его последствия, а просто попытался прикрыть голову руками. Получилось, да и супостат, как показалось, и не стремился причинить мне серьезные увечья. Просто такой уж у нас, в России, способ будить приличных людей. Открыв глаза, я увидел громадную особь мужского пола в чем-то наподобие ливреи с надписью Секьюрити на нагрудном кармане.
Повращав глазами и изобразив вселенскую скорбь, особь вопросила:
- Ты че тут, а? Ты эта, че? А?
От необходимости объяснять, что я тут «ниче» меня избавил Гиви, наконец прервавший свой богатырский храп и, подкравшись, заоравший на особь в ливрее:
- Ты слышишь! Я твая мама ипал, папа ипал и дядя ипал! Сын ишака! Эта твой хазяын новий! Я ему эта кафе атдал. А ти здэс болше нэ работаэшь!
- Да ладно тебе, Гиви, - вклинился я,- парень просто выполнял свою работу. Мне такие люди пригодятся.- я заработал благодарный и преданный с этого момента и навсегда взгляд охранника,- А вот вооон того поваренка со скалкой я предлагаю уволить. Уж очень он, зараза, по голове больно бьет.
-Да ти тут типер хазяын, - мудро заметил Гиви, - что хочишь, то и дэлай, а я паехал. Жды, завтра прыедут люди, прывезут дакумэнты на кафе. А пока тут будь, да?

Мы тепло попрощались с Гиви, он сел в свой Мерседес и завел мотор, а я развернулся к своему новому дому, который должен был стать мне не просто домом, но еще и прибыльным делом. И тут раздался оглушительный грохот, земля вздрогнула и поплыла под ногами. Когда гул в голове слегка поутих, я развернулся и увидел причину такого сильного шума. От машины Гиви остался только багажник. Все остальные части минуту назад блестящего и мощного автомобиля были разбросаны равномерным слоем в радиусе 50 метров. Самого Гиви, естественно, даже не было видно.
Немного оправившись от шока, я медленно побрел к остаткам машины, и тут, подозрительно быстро, вдалеке показались несколько машин с проблесковыми маячками...