Камень Мира. Главы из книги. Предисловие

Итак, милые деточки, подходите поближе, устраивайте попы поудобней, и слушайте повнимательней. В далекие – предалекие времена, на одной, ныне подзабытой горе, тусовалась целая куча богов, о которых, если пользоваться современными мерками, нельзя сказать ничего хорошего. Впрочем, они и богами то не были, просто сами себя так обозвали, превратив божественные деяния в семейный бизнес. А так как были они реально бессмертными, а кушали исключительно амброзию и нектар, то и деяний понатворили по всем статьям уголовного кодекса.
Долго ли коротко они безобразничали, не знаю, наконец, все им надоело, и даже нектар стал отдавать горькой редькой (а вы сами попробуйте выдержать несколько сотен лет на такой узкой диете – одно бухло без закуси!). Через пару тысячелетий никакой нектар тройной перегонки не в кайф будет. Проспавшись, собрались они в одну большую кучу, и принялись думу думать, чего бы еще такого вытворить – дабы, чисто, поразвлечься. Думали они очень долго, потому, как, начисто отвыкли от этого нудного процесса, после многовековой раскайфовки. Короче, каждый начал предлагать личный способ борьбы со скукой; один размечтался спалить все на земле ясным огнем, и синим пламенем, другой – утопить всех к едрени фени, в то время как третий требовал наслать разом чуму, холеру, СПИД и сибирскую язву с примесью куриного гриппа.… В общем, вполне закономерно, возник перманентный конфликт интересов, плавно перешедший в вульгарный мордобой и закончившийся сбрасыванием побежденной стороны вверх тормашками черти куда. В культурном историческом наследии эту бескультурную махаловку обозвали покрасивее – титаномахией. Летящие в безвестность пострадавшие издавали прощальные крики, от которых произошли такие необходимейшие слова ежедневного употребления как: …, э! Стоп, стоп, стоп! Маленькая ошибочка – это совсем другая история. Вы же, вроде, хотели о камне мира послушать, а совсем не о том: откуда и как произошел мат.
Эта история началась много раньше предыдущий. Зависал тогда в полной пустоте один единственный некто, которого звали…. Да никак тогда его не звали, потому что просто назвать было некому. И мы, дабы не создавать путаницы, будем величать его НИКАКОМ. Это гораздо позже имена посыпались ему на голову с интенсивностью града, колеблясь от благозвучных и пристойных, до совершенно непроизносимых и непотребных. И в том, отчасти, была и его вина. Ведь первое личное погоняло прилепилось к нему в самый пикантный момент, когда он ставил смелый эксперимент по выведению кентавров, путем всем известного действа с молодой кобылицей. Судя по мифам и легендам, этот милый шутник обожал такие занятия. Откуда, иначе, взяться всем этим русалкам, кикиморам, виверрам, сфинксам? Или этим соплезу…, тьфу ты, саблезубым тиграм, и прочим, прочим, прочим совершенно левым, начисто вымершим жертвам противоестественного отбора. Но в этот конкретный раз без палева не обошлось.
Подловил его на горяченьком местный абориген, мотавшийся по прериям, толи по тем же делам, толи в поисках чего бы сожрать. Тупая тварь подняла дикий крик, перепугав кобылицу, и та, яростно пытаясь обрести свободу и сохранить девичью честь, со всей лошадиной силы звезданула обеими копытами по тому самому месту, где, позже, сказочный Кощей иголку прятал. Свидетелей происшествия, вроде бы, в живых не осталось. Зато именно на этом месте, говорят, возникла самая большая и безжизненная пустыня мира. Тем не менее, главный виновник катаклизма, о котором все на время забыли, умчался, под шумок, в племя, где приобрел великий авторитет, рассказывая, в красочных подробностях, обо всем увиденном всем желающим. Рассказывал каждый день, постоянно добавляя к жуткой истории изрядную порцию свежих интимных деталей.
 В результате, неблагодарная толпа принялась потешаться над пострадавшим, навешивая ему прозвища, одно другого гаже и все больше наглея от безнаказанности. По первому делу он страдал молча, но затем этот беспредел начал его тихо, но конкретно бесить. Однако совершенно он озверел, увидев религиозный праздник, изобретённый окончательно распоясавшимися аборигенами в честь исторического события, единственным свидетелем которого, волей судеб, стал их соплеменник. Тот фантазёр, кстати, хоть и был редкостным болтуном и брехуном, но отнюдь не дураком! Он исхитрился

2
таки продать эксклюзивные права на публикацию своих воспоминаний. Его мемуары мигом стали хитами и блокбастерами, расходясь по спекулятивным ценам – десять мамонтов за экземпляр, и
наводнили всю ойкумену, моментально став библиографической редкостью. По отрывочным и противоречивым слухам последний экземпляр то ли погиб при пожаре Александрийской библиотеки, то ли затерялся в бескрайних, заснеженных просторах России, вместе с библиотекой Иоанна Грозного, то ли и по сей день покоится где-то в загадочных пещерах Тибета.
В день, который автор воспоминаний объявлял историческим, все племя дружно бросало работу, которой и так себя не перетруждало, благо климат позволял. Плюнув на недотесанные каменные топоры, не дорубив секвойи и баобабы, не добив очередного мамонта, все дружно раздевались до гола, хотя, простите, они и в обычные дни ходили голыми, как пятка. Дальше весь табор, дико воя, перся в прерии, порой, ради разнообразия, мчались в джунгли, а самые конченые извращенцы ломились к соседям. По пути ловили все, что не успело разбежаться и вытворяли с пойманным то, что красочно наврал в своих мемуарах главный виновник и единственный уцелевший очевидец. Ладно, это еще можно было стерпеть, если бы эти уроды не орали бы на всю ивановскую, что сие поведение богоравно и богоугодно.
В конце концов, он окончательно рассвирепел и решительно потребовал, чтобы дикари вели себя по-человечески, а его, хоть немного, уважали. Те, в ответ, нагло заявили, дескать, ученого учить, только портить, а уважения еще нужно добиться. И решил он добиться уважения: пристроился на самой черной туче, достал кое-что из широких штанин, и начал отливать, испытывая, при этом, поистине божественное наслаждение.
Попервой, никто на это особого внимания не обратил, но когда воды земные поднялись по самые…, короче по пояс, народ начал волноваться. Поднялась суета, постепенно перешедшая в дикую панику. Все бегали, а точнее плавали, туда – сюда, визжали, орали, выражая крайнее неудовольствие происходящим всеми доступными способами. Когда до дна было уже не донырнуть даже с булыжником на шее, ругаться перестали, и дружно взмолились о пощаде. Но было поздно: он вошел в такой раж, что не мог остановиться целых сорок дней!
К счастью, справедливости ради, стоит заметить, что не для всех это происшествие оказалось фатальным. Короче, был там один крутой парнишка, так он всю фишку заранее просек! Честно говоря, нифига он не просек, просто сам Никак к нему явился и конкретно объявил: строй лодку, чувак, да побольше, и резче шевели батонами, будет туго. И тот бедолага, вроде бы начал строить. Но именно вроде бы, потому что являлся первым алкашом в истории человечества, равно как и великим изобретателем бухла. Любимым занятием у него было ужраться до положения риз и уснуть, в чем мама родила, в ближайшей канаве. Там его ежедневно и отыскивали многочисленные сыновья. Сыновей было очень много, потому как лишь процесс их изготовления был способен ненадолго отвлечь его от стопаря, а что касается безопасного секса, то даже слов таких тогда ещё не придумали. Единственный, кому удавалось отморозится от семейных проблем, был младший сынок, коноводивший в своей банде местных рокеров.
 - Ну, ты и хам! – в сердцах кричали старшие сыновья, тянувшие к родному крову бесчувственное тело папаши, когда младший, во главе гопы отморозков, с ревом проносился мимо на своем холеном и оттюнинговоном осле, сиявшим черным лаком и никелем. Под этой погремушкой младшенький и вошел в историю. А потом даже в ветхий завет попал. А теперь сами прикиньте, ну какой из темного алкаша строитель? Лучше бы он, кретин, авторские права на бухло оформил! А так: руки трясутся, в голове вава, во рту кака…. Никак его собственно и выбрал потому, что из-за своей синьки тот не ходил со всей толпой на праздник. Вот Никак и решил, что тот его уважает, тем более что этот типок как увидел Никака, так ему прямо и сказал: я тебя уважаю.
Короче, когда этот чудак допетрил, что про лодку – это не белочка по веточкам скачет, а конкретное послание высших сил, то принялся, денно и нощно, доставать своих многочисленных и многострадальных сынов. Те, в целом терпеливо сносившие папашины непотребства, в этот раз чуть было не послали его на…, короче, по очень конкретному и широко известному адресу. В тот же вечер услышал он глас свыше: «Ной, парень, ной! Денно и нощно ной. И да воздастся тебе! Либо в бубен от родни огребешь, либо начнут таки они строить твой ковчег». Через пару дней родня не выдержала, и все случилось как и было предсказано: в бубен он огреб по полной программе, но не угомонился, и когда окончательно всех достал согласились они, приговаривая: ладно, построим, только ты больше не НОЙ! А?


3
Короче, этот тип так и прославился, как Ной, просто Ной. Ни тебе фамилии, ни отчества! А ведь страшно подумать, не будь в истории этого синебола, не быть мне писателем не быть вам читателями. Страшное дело, какие только хмыри не вершат историю этого несчастного шарика!
В общем, попадая молотком то по гвоздям то по пальцам, чего-то там построили. Не Титаник, конечно: ни тебе руля, ни силовой установки, но лоханку, с божьей помощью, смастырили агромадную. А вот со зверьем другая проблема вышла: Родня молотками молотит, Ной у них над душой ноет, тварей
по паре ловить некому. На счастье помог младшенький – Хам Ноевич, опять таки, не ради уважения к беспутному родителю, а чисто чтобы от плотницкой повинности отвертеться. Хам, человек, как вы
уже заметили, от природы неглупый, хоть и ленивый до ужаса, развесил по всем окрестностям глиняные таблички следующего содержания. «ПРИНИМАЮ ЗА ДЕНЬГИ УЖОВ, ЕЖОВ, И ВСЯКОЙ ПРОЧЕЙ ТВАРИ ПО ОДНОЙ ПАРЕ. ОБРАЩАТЬСЯ В НОЕВ КОВЧЕГ. СПРОСИТЬ ХАМА НОЕВИЧА». Было это в 5242 году до ненашей эры, так что этот великий день можно смело считать датой возникновения коварно-денежных отношений в целом и зообизнеса в частности.
Живности Хаму Ноевичу натаскали много и быстро, и вот тут-то разверзлись хляби небесные, и Ной, задраив люки, скрылся в совершенно неизвестном направлении, со всем своим семейством, ничего и никому (чисто по-хамски) не заплатив. К уголовной ответственности за строительство первой в истории человечества «финансовой пирамиды» его, естественно не привлекли, так как все обманутые вкладчики, равно как и все прокуроры, адвокаты и судьи благополучно утопли, что, бесспорно, было высшим проявлением божественной мудрости, справедливости и вселенского милосердия. Аминь! … Ах, постойте, я опять не о том, а о вечной, несбыточной стране Муравии …
Начнем-ко мы с начала, чтобы не ошибиться. Дело было так. Было это давным-давно, еще давнее прежнего. Висел тогда в пустоте некто, которого, которого звали… - Никак. Ну Никак его не звали, и закончим с этим! И занимался он там…. Да чем, собственно, можно заниматься в полной космической пустоте, темноте, одиночестве, да еще и при абсолютном нуле, как градусов, так и миллиметров ртутного столба? Ну что ж, если вам действительно интересно…. Молчи, извращенец! Короче говоря, нормальным людям, да и богам, в таких пресных условиях просто скучно и очень тоскливо. Доподлинно неизвестно, сколько времени тосковал Никак, но если верить Ветхому Завету, а не верить ему, вроде бы, нет никаких оснований, времени, как такового, тогда и вовсе не было. Но вот однажды….
Однажды, неведомо откуда приперся заезжий коммивояжер, который всучил изнывающему, от зелёной тоски, Никаку конструктор для детей, в возрасте от трёх до девяти лет, под названием «Солнечная Система», с подробной инструкцией по сборке. В затертой на изгибах бумажке говорилось: «вначале земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною…». И т. д. и в. д. и иже с ними, и дальше в том же духе. Когда Никак разобрал, по слогам, весь этот мутный бред, то возжаждал приобрести имеющийся в ассортименте деревянный паровозик, жестяную дудочку или связку воздушных шариков. Но ушлый торгаш клятвенно заверил, что под всей этой заумью скрывается великий смысл и мудрость космоса. Для особо любопытных сообщаю, что текст инструкции, почти без купюр, каждый желающий может найти в Ветхом Завете, а перепечатка – дело неблагодарное.
В общем, худо-бедно, сгрёб Никак солнечную систему в кучу, но поскольку товар был мало того что с рук, как украинский пылесос на блошином рынке, так он еще оказался некомплектным – биосфера упрямо не подходила к планетам, да и сами планеты были бракованными: или слишком холодными, или слишком горячими, или слишком маленькими, или слишком большими! Спутников катастрофически не хватало, у всех планет были смешены оси, а вдобавок ко всему всучили бедному Никаку парочку здоровых газовых гигантов и бездарный пояс астероидов. Единственная планета, при виде которой не тянуло горько рыдать, была укомплектована здоровым, щербатым спутником, залита на три четверти ядрёным рассолом и ее все время перекашивало на сторону. В общем, Никаку с покупкой конкретно не свезло. Но еще больше не свезло тому самому залетному торговцу. Мучаясь со своим неудачным приобретением, Никак непрерывно желал ему много такого разного, но исключительно поганого. Так или иначе, больше злосчастного коммивояжера никто не видел.
Взглянув на дело рук своих, Никак испытал с трудом одолимое желание немедленно изничтожить увиденное. К счастью тут пришлепала классическая жаба и принялась его нещадно душить – все-таки, какое ни есть имущество, недвижимость…, ипотека, банковский кредит опять же, социальный статус, наконец!
ВЛАДЕЛЕЦ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЫ – это, согласитесь, звучит гордо, какое бы галактическое захолустье и непотребство за этим звучанием не скрывалось. Долго не думая решил Никак подправить созданное, и населить подправленное самыми забавными существами во вселенной, дабы веселили и
4
радовали они его своими забавными ужимками и милыми проказами. Короче говоря – людьми, скотами и тварями земными и небесными. Но тут, в очередной раз, возникла преизрядная заковырка. Подправить сделанное ну очень хотелось, а вот как именно подправить, было совершенно неясно. В
инструкции по этому поводу ничего не нашлось, за исключением довольно туманной фразы – ищущий да обрящет на свою голову, а советчика рядом как-то не оказалось. И тогда помчался он сквозь леденящие просторы бесконечной вселенной к давнему приятелю, по демиургическому ГПТУ, тому, что в созвездии Центавра. Там этот приятель работал богом со дня выпуска. Приятель был умным, почти отличником, умел не только читать и писать, но и рубил кое-что в спецпредметах. Да и руки у него из нужного места росли. За это того приятеля шибко уважали, и звали кто Кецаткоатлем, кто, по-простому, Сетом, а самые продвинутые - Куклускланом.
Выслушал приятель жалобы Никака, щепкой в зубах поковырял, и сказал:
 - Какой базар? Сейчас все будет в ажуре – и, вынув из-за пазухи преизрядных размеров кирпич, протянул его страдальцу.
 - Ну и что это за полезное ископаемое? – вопросил Никак, с опаской глядя на невнятную фиговину.
 - Это, собственно, самый, что ни на есть натуральный и краеугольный Камень Мира, - с законной гордостью ответил приятель.
 - И чего мне с ним делать? – заволновался Никак.
 - А что хочешь, то и делай. Можешь орехи колоть, можешь мир во всем мире установить, можешь любую планету обустроить, а можешь взять этот камешек, да и засунуть себе…в почку, или в печень, впрочем, давай не будем о грустном. Лично я бы посоветовал третий пункт.
 - Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
 - Все элементарно: выбираешь планету, натягиваешь на нее любую биосферу, и изо всех сил бьешь по ней Камнем Мира. И будет тебе счастье, если, конечно, себе по пальцам не звезданешь.
Нормально, да? Тут за каждую копейку ишачить приходится, а этот фрукт пришел, и на тебе – все готовенькое и на халяву! Но не радуйтесь, не всё так просто, иначе, что это за история.
Летел себе Никак обратно, летел, измучила его скука смертная и одолело пустое любопытство. И взялся он, чисто от нефиг делать, камень тот крутить, вертеть, хуже кубика Рубика. А еще ковырять перстами шаловливыми, да на зуб пробовать. И какого лешего, собственно говоря? Теперь уже никакое следствие не установит, то ли камешек был изначально бракованный (так как ничего дельного Куклусклан даром бы не отдал), то ли бивни у Никака крепче камня оказались: в общем, камень треснул.
Заволновался Никак: Годится ли в дело треснутый камень? Попытался трещину слюной замазать, тщетно! По этому поводу впал он в великое уныние и безмерную прострацию, поскольку точно знал, что еще на один камень приятеля не подвинешь. Воротился он на свои космические задворки. Мрачно сопя, уселся на планету, которую еще очень нескоро обзовут Марсом, уперся пятками в ту, что нарекут Венерой, и, зажав между колен, ту, что моталась промеж них, кряхтя, натянул на нее единственную имеющуюся в наличии биосферу. Опосля, со всей своей божественной дури, шарахнул камнем.
Конечно же, вы угадали. Он, с поразительной точностью, наладил по большому пальцу (эту ямку кое - кто теперь Мексиканским заливом называет, хотя мексиканцы, как видно, в его создании никакого участия не принимали). Три вещи произошли одновременно. Биосфера, хрустнув, встала на место, Никак громко взвыл, потрясая в пространстве пострадавшей конечностью, а камень, звонко щелкнув, развалился на четыре ошметка, резво запрыгавших по поверхности многострадальной планеты.
 - Да и пес с ним, авось, что-нибудь получится. – Сердито проворчал Никак, посасывая сбитый заусениц. И увидел он, что это весьма хорошо, хотя … ну да ладно.
И действительно – что-нибудь получилось. И все мы тому невольные свидетели. То ли из-за того, что камень раскололся, то ли по другой неведомой причине, но жизнь на планете началась не очень весёлая. Все живущие так и норовили задрать кого послабее и пожирнее, те же, кто послабей, собрав банду побольше, заваливали сильных поодиночке. Короче, из всех забав на планете процветал перманентный мордобой и хроническое кровопролитие. Смотреть на такое паскудство надоедает быстро, да и другим подобный геморрой особо не покажешь, потому как стыдно безмерно.
Не раз овладевал Никаком сильный соблазн, или улучшить имеющееся, или попросту изничтожить начисто. Но стоило вспомнить, что истинным виновником происходящего является он сам, как рука, в первом случае опускалась, а во втором не поднималась. Когда же от творящегося внизу хронического гадства стало окончательно тошно, плюнул в сердцах Никак на дело рук своих (говорят, что так появился Тихий океан, но верить в это не стоит), собрал по быстрому манатки и отбыл в гости к дяде, по отцовской линии, на Сириус, на каникулы. Так и осталась планета без присмотра и без надзора, в

5
своем собственном распоряжении. И потекла эволюция могучим, неудержимым и абсолютно неуправляемым потоком.
Каникулы Никака затянулись преизрядно, после чего измученный его прожорливостью и бездарностью дядя (самых, надо сказать, честных правил) прямым и открытым текстом предложил драгоценному
племянничку, отправляться, на выбор: либо по месту жительства, либо куда подальше. Никак предпочел дом милый дом, и, как раз тогда, произошел тот самый, досадный инцидент с молодой кобылицей, тупым аборигеном, и процессом глобального потопления. Хотя, в официальной версии, все было переврано. «И сказал Бог Ною - конец всей твари живой предстал предо мною, ибо наполнилась
земля злодеяниями от них….». Вот так, или почти так, начинается официальная версия. Прям поубивал бы этих переписчиков! Вечно все переврут да перепутают. И вообще можно подумать после потопа злодеяний меньше стало, или что главными злодеями всех племен и народов были несчастные мамонты, для которых на треклятом ковчеге просто не нашлось места. Да и Хам Ноевич со своей работенкой справился по хамски: блох, вшей, тараканов и постельных клопов взять не забыл! А за колорадского жука этому паразиту отдельное спасибо! Подумать только: каждое лето, сколько народу на приусадебных участках стоит раком. Отыскать бы могилу этого Хама, да осквернить в самой извращенной форме.
 Оставив планету просыхать от проявления своего божественного гнева а семейку алкаша Ноя барахтаться в грязи, издавая благодарственные возгласы по поводу чудесного спасения, разобиженный их неблагодарностью Никак в вульгарной форме повелел им плодиться, размножаться и заселять так удачно освободившиеся территории А сам, чтобы успокоить нервы, свалил на неопределенный срок, в гости к Куклусклану, но пообещал вернуться, дабы ждали в страхе и расслабляться не думали. Народ на земле плодился усиленно, поскольку ни героина, ни эмансипации еще не изобрели. Когда становилось тесновато - расползались, благо места, пока что, хватало. Расползаясь, они все больше стеснялись своего хамского прошлого и норовили обозвать себя поблагозвучней. Так появились Месопотамы, Согд, Парсы… короче всех не перечесть. Особенно отличились устроившиеся по берегам одной североафриканской речки. Отожравшись на тучных пажитях, они всерьез озаботились проблемой собственного увековечивания. Для начала, с чисто местечковым апломбом, нарекли свою переплюйку величайшей рекой мира, потом понапридумывали диких историй, с явно криминальным уклоном. Но этих свершений им показалось мало. Извечная проблема – неспособность вовремя остановиться. Все трудоспособное население дружно поплевало на ладони, и давай во всю поганить немногочисленные окрестные скалы, теша себя мыслью, что тем самым они улучшают довольно скудный естественный ландшафт. Защитников природы бы им на голову сбросить. Увы! В те дикие времена дикий народ еще не раскушал кайфа активного ничегонеделания, иначе говоря – имитации кипучей деятельности. По этой причине не изобрели Гринписа, фондов по его содержанию, страны, где оные фонды обрастают золотистым жирком, дефлора… тьфу ты, декларации прав и свобод, а так же прочей ерунды, переполнившей ныне наш грешный мир. Да, в легендах не зря говорится, что это был, воистину, золотой век! Именно поэтому в скалах были вырублены прекрасные храмы. А из наковырянного материала, в ближайших окрестностях понастроили здоровенных пирамид. Понатаскали в оные не один десяток аккуратно выпотрошенных, хорошо прокопченных, и тщательно провяленных фараонов, в назидание грядущим фараонам, копам, бобби, ментам, и прочим слугам народным, так и норовящим оттянуть хозяина по его трудовой хребтине резиновой палицей. А дабы не запутаться, и не начать, по старой доброй привычке, поклоняться хамским гробницам, хитрые Египтяне установили перед входом табличку следующего содержания: «ТУТ ОН, ХАМ ОН». Не помогло, в более поздние времена тупые археологи умудрились переврать сию надпись, да так конкретно, что ныне она обозначает имя некого, великого вождя Египетского народа, страдавшего при жизни манией величия. После вышеперечисленных трудовых подвигов они, как по команде, дружно вымерли, что, впрочем, не удивительно, а вполне закономерно. Оставленный ими исторический след на века обеспечил стабильный заработок и сносное существование неисчислимым толпам, терроризирующих многострадальных туристов на берегах мутного Нила, а также голливудским режиссерам фильмов ужасов.
Во время бесчисленных религиозных праздников весь мир голодных и рабов собирался у подножия свежеотстроенных пирамид, где воздавал хвалу своему верховному, двуликому божеству (не путать с двуликим Анусом… тьфу ты, Янусом), имеющему имена «Амон – Ра» и «СПЕЦНАЗ – РА». Перед началом религиозной мистерии, на колесницах с мигалками и сиренами подъезжали служители грозного божества в полном ритуальном облачении: шлемы из кокосовых орехов, плетеные щиты в мелкую дырочку и черные религиозные жезлы из дубленых, в настое собачьего дерьма, бычьих членов.
6
Одна из многочисленных сект, впрочем, пользовалась членами зебр, учиняя богоугодный грабеж на дорогах.
Огребая благословления по почкам и хребтам, верующие издавали в ответ ритуальные возгласы: «Амон – баран». С тех пор одним из многочисленных символов Амона действительно стал баран, а лозунги
изменились и зазвучали как: «Менты – козлы!». По черепам благословлять опасались, чтобы не услышать в ответ еретическое – БЕЙ ЖИДОВ – СПАСАЙ ЕГИПЕТ. Этот лозунг, кстати сказать, дошел до наших дней, в практически неизменном виде, и может смело считаться культурным наследием предков .А на противоположном побережье Средиземного моря прогресс тоже попер полным ходом, однако, несколько другим путем. Сказок там тоже понапридумывали дай боже, по всем законам жанра: и расчленёнка, и скотоложство, и братоубийство, и каннибализм, и расстрел детишек. Тот еще холокост! Кому-то, помнится, печенку вырвали, чтобы много не болтал. А потом пошло у них увлечение, ну чисто как в детском саду, в песочнице. Помните детство золотое: один карапуз домик из песочка строит, пыхтит, старается, душу, можно сказать в него вкладывает, но не успеет закончить, как набегает толпа дурных сверстников и затаптывает дело рук его своими непутевыми ногами. Все это с радостными криками и звонким, серебристым смехом. По хребту бы уродов, да от всей души! Когда веселая компания разрушила Карфаген, спалила Трою и разметала по четырем сторонам света Сардинию с Сиракузами кто-то из весельчаков допетрил, что дело может закончиться их собственными городами. И занялись они страшным делом – начали думу думать. Вот так были изобретены Олимпийские игрища, а, в качестве побочного продукта, философия. В ходе игрищ жури, тщательно выясняло, какая из участвующих сторон умудрилась сварганить лучший допинг. После месяца игрищ, наступало время Олимпийских судилищ, продолжавшихся все остальное время. В общем, не скучал никто.
В ходе судилищ у всех чемпионов, с мордобоем и руганью, отбирали все золотые, серебряные, а порой не гнушались и бронзой, медали. Потом трофеи раздавали тем участникам, чьи спонсоры сумели убедительнее надавить на совершенно неподкупных судий крупной суммой солидов, (это делали солидные спонсоры), сестерциев, тетрадрахм, или, на худой конец преизрядной горой оболов (таких спонсоров называли оболтусами). Изумительный результат давало обладание крупными морскими силами из трирем, оснащенных изрядным количеством межконтинентальных стратегических баллист, либо наличие мобильных соединений тактических катапульт залпового огня, типа «Скорпион». В конечном итоге уже никто не мог понять – кто же победитель, собственно говоря? Запуганные баллистами судьи отвечали на этот вопрос, ехидно ухмыляясь, и позванивая туго набитыми карманами.
 - Главное не победа, главное чтобы народу весело… – и блудливо отводили глаза, разводя руками.
 И вот, в один, далеко не прекрасный день, подгадав под вторую декаду тех самых игрищ, нелегкая принесла на Землю самого Никака! Мучительно страдая от последствий только что завершенного космического перелета, Никак меньше всего был намерен болеть за кого-нибудь из участников. По этой причине, грубо растолкав толпу фанатов сборной, имени «Восстания Спартака», совершенно нецензурно обложив их по всем семи заповедям, он отправился в сторону ближайшей рюмочной. К несчастью, заплетающиеся ноги, совокупно с хаотическим движением праздничной толпы, вынесли его к рингу, где, как раз начался второй тур состязаний по плевкам друг в друга без разбега. Понаблюдав некоторое время за поединком дубленых профессионалов, Никак набрал полный рот слюны и плюнул…
Совсем, видать, забыл, как возник Тихий океан.
Большая часть его плевка шлепнулась на Атлантиду, ее по сей день ищут, да все без толку. Пара капель прекратили существование таких античных мегаполисов как Содом и Гоморра. Взрывная волна и радиоактивные осадки уничтожили две трети тварей земных и птиц небесных. От мелких брызг сильно пострадал римский Колизей, а Пизанская башня и сейчас держится чисто на божественных соплях.
Слава Никаку, что он не додумался воздух испортить, тут бы уж точно никакой ковчег бы не спас. Короче, Никак плюнул, и отправился дальше, к кабаку, чтобы горло промочить.
А в это время, в той самой тошниловке, сидел и создавал свой очередной, двенадцатый, бестселлер не кто иной, как знаменитый графоман Гомер. Тот самый Гомер, который резко ослеп на оба глаза после встречи с Одиссеем, вернувшимся таки на Итаку, несмотря на все старания автора «Илиады». Однако неподтвержденные, но многочисленные, источники утверждают, что второго глаза его лишила Пенелопа. Не просто так, по бабьей дурости, а в отместку за конкретный облом с женихами, которых неожиданно нагрянувший муженек, по старой, доброй традиции, переманьячил, при поддержке своего отмороженного сынка. Фундаментальный труд, над которым в данный момент потел автор, носил гордое название – «Я – Геракл в законе», а предшествовали ему такие шедевры античной изящной

7
словесности как: « Геракл», «Геракл – 2», «Возвращение Геракла», «Бешеный Геракл», «Слепой Геракл» и «Бешеный слепой Геракл против мафии». Вот пара строк, из последнего:
Громко Геракл вскричал,
Прегромадной дубиной потрясши,
Ярости пламень зажегся в душе негасимо,
Взвыл еще громче тогда богоравный воитель,
Зевса сынок, про мамашу никто и не вспомнит,
И устрашился тогда супостат хитрозадый…
Поздно бежать, если ты на Геракла нарвался.
Начал воитель крушить, бил налево, на право,
Трупы врагов, опосля, сорок дней хоронили.

 Вот такую вот макулатуру охлос во все времена охотно хавает, да ещё добавки требует, поэтому Гомер всегда был в выгоде. И восхваляли его, и уважали, и гимны пели. О темпера! О морес! Ну и так далее и в том же духе.
 Опосля дюжины двухведерных амфор дешевого винища, малость окосевший на правый глаз Никак подсел к Гомеру за стол, и принялся его грузить, словно баржу, как это обычно водится это у завсегдатаев пивных. Когда же Афинам начал угрожать винный кризис и возникла реальная угроза второго всемирного потопа, Никак распустил нюни, и излил душу первому встречному. Разболтал, как на духу, о Камне Мира, о досадном ляпе и о своей тяжкой доле. Мол, мир-то идеальный, как есть, просрал, а получил в итоге (прямая цитата) дерьмо на палочке. Ну, или на оси, кто сейчас упомнит. В итоге, заливаясь горючими слезами и давясь горькими рыданиями, Никак пал лицом на стол. И мирно уснул среди бесчисленных опорожненных пузырей и недогрызенных маринованных оливок.
Гомер, будучи слепым, но не глухим, все это внимательно выслушал и хорошенько запомнил, а после не поленился записать. Записал подробно, как на докладе оперу, что если кто-нибудь, да кто угодно, сподобиться отыскать все четыре обломка, да исхитрится, опосля, соединить их в единое целое, то свершит оный, поступок непосильный даже богу. Какому – никакому, но богу, и, в награду за это, сможет изменить мир по своему личному усмотрению, а сам станет всех круче, и будет ему почет и уважение.
Проспавшийся Никак о Гомере и не вспомнил. По быстренькому подлечившись огуречным рассолом, он прыгнул на пролетавшую, кстати, комету, и скрылся в глубинах бесконечного космоса, где и прибывает по сей день, неизвестно чем занимаясь. А так как рабочее место осталось вакантным, его тут же поспешили занять всякие разные, по большей части безобразные. Шушеры разной набилось немеряно, ибо истинно сказано – свято место пусто не бывает.
 Гомер же историю Камня Мира и инструкции по его применению спрятал, казалось бы, лучше некуда – включил, в качестве отдельных эпизодов, в классическую литературу, обязательную к изучению в средней школе. И мудро поступил, надо сказать. Ибо давно известно, что ничего на свете не вызывает такого отвращения, как школьные предметы. Все, на что способны выпускники - это с глумливой ухмылкой припомнить пару анекдотов про несчастную судьбу Му-Му, или несколько строк из детского триллера Колобок. Стоит только коснуться Достоевского, как каждый начинает чувствовать себя самым настоящим идиотом, в подарочном издании.
Но и на старуху бывает проруха. Хоть и многомудрым был Гомер, хоть и писал на ощупь, а секретик его разгадали. Нет, не современники конечно. Куда им! Приключилось это много позже, как и положено, в самый неподходящий момент.
 Вот с этого самого момента, или малость позже, и начинается эта история с географией…