Моисей и Ривка

По Моисею сохла вся женская половина Полтавки. Высокий, статный, копна смоляных волос. Точенный профиль. Огромные глаза с черными искорками. Полные чувственные губы.
Единственный сын более чем зажиточных родителей. Наследник. Внук раввина Полтавки.

А Моисей был влюблен в польку Анну. Пухлую, белотелую, с пшеничной косой толщиной в мужскую руку. И заговаривал с родителями о сватовстве.

Броха и Иосиф были в смятении. Где это видано – гойка-невестка!
Броха выдерживала натиск своего отца, который с того момента, как узнал о влюбленности внука, не слазил у нее с головы. Реб Менаше был крут характером, тяжел на руку и нечист в способах достижения цели.
Кому как ни Брохе это было знать? Ее саму ведь отдали замуж почти насильно. Где сейчас тот синеглазый Василий, в которого она была влюблена до обморока? Хорошо, что Иосиф оказался неплохим человеком и жизнь с ним оказалась совсем не каторгой, как представляла себе Броха.
Сейчас Иосиф чернел лицом при упоминании о сыне и не выпускал из рук молитвенника – пытался договориться с Б-гом о достойной судьбе наследника.

В тот вечер Моисей пришел домой раньше обычного. Броха привычно мигом собрала на стол и присела на краюшек стула около сына.
- Сыночек, мясник Лейба младшую замуж выдает. Позвали нас на свадьбу. Пойдешь?
- Хайку, что ли, сосватал? Молодец реб Лейба! Такую корову!

«Твоя, что ль, не корова! Белобрысая!» - в сердцах мысленно плюнула Броха, испуганно косясь на закрытую дверь в комнату, за которой слышались тяжелые шаги и временами что-то громыхало – Иосиф нервничал...

- Пойду, мама, чего ж не пойти! – От облегчения у Брохи выступили слезы на глазах.

Свадьба была знатной. Гуляла добрая половина Полтавки. Мясника Лейбу уважали.
Столы ломились от всевозможных еврейских блюд. Разодетые гости шумно желали счастья толстой Хае и ее тщедушному жениху.
Начались танцы. Моисей, окруженный друзьями, танцевал, не присаживаясь. А Броха неотрывно следила за ним.
Что это? Ей показалось? Да нет! Нет ведь! Уже не первый раз Моисей бросал взгляды на двух скромно сидевших на другом конце стола девушек.
Сзади неслышно возник Иосиф:
- Пойду поговорю с Мендлем... А ты бы подсела к Гитл!

Броха рывком поднялась. Да, именно к Гитл! Ведь это ее дочки притягивают взгляды Моисея!
- Гитечка, подруга, каких же ты девочек вырастила!
- Уж да уж! – Гитл тяжко вздохнула. – Семеро, как русские говорят, по лавкам. И все девки... Хоть неленивые, и то спасибо Б-гу!
- А которые вон там сидят? Твои?
- А чьи же? Голда да Ривка.

Через пару дней после свадьбы Броха осторожно завела разговор с Моисеем. Похвалила стол, наряды, посмеялась вместе с ним над новоиспеченными мужем и женой и вскользь обмолвилась о том, что виделась с Гитл и не могла налюбоваться на ее дочек. И не поверила своим ушам, когда Моисей сказал:
- Мама, что Вы вокруг да около ходите? Если уж так не терпится меня женить на еврейке, то пошлите сватов к Ривке. Или женюсь на Анне. Как Б-га люблю, женюсь!

Хороша была свадьба у Моисея и Ривки. Весело гуляли, вкусно ели и пьяно пили.
А потом началась жизнь семейная...
Моисей продолжал ходить к Анне. Сначала тихарясь, после уже и совсем не прячась. Гонял Ривку, руку на нее поднимал, если что не по нему было. Если не было сготовлено свежее мясо к завтраку, для чего ей приходилось вставать в четыре утра. Если она задерживалась с синагоги и не успевала снять ему сапоги по приходу домой...
Ривка терпела. Любила его и ждала ребенка.

А тут – война...
Моисей ушел на фронт в первые дни войны. Ривка, беременная, на шестом месяце, вместе со своими и его родителями отправилась в эвакуацию в Горький.
Туда же, в августе 1941 года пришла похоронка на Моисея. Сгинул, пропал без вести где-то на бескрайней Брянщине. А в сентябре Ривка родила Идочку.

Ида выжила, хотя несколько раз находилась на волосок от смерти: ее чуть не задавили в дикой давке при посадке в поезд, она рисковала умереть от истощения и малокровия...
Но выжила! Внешне – копия своего красавца-отца. Внутренне – в спокойную и ласковую мать. Русские соседи, не расслышав правильно, называли девочку Лидой. И это же имя она назвала, когда пришла пора получать паспорт. Лидия Моисеевна. Моя мама.

Бабушка Рива после окончания войны таки вышла замуж за русского – высокого и крепкого Михаила. В сорок с лишним лет родила ему сына Геннадия.
На ее некрепких плечах держался большой двухэтажный дом с огромным садом в Евпатории.

Но внуков она не дождалась. Умерла за год до моего рождения. Вышла утром во двор покормить живность, наклонилась и упала. Разрыв сердца. Большого, доброго и много испытавшего сердца...

Светлая память.