О, дивный новый мир Олдоса Хаксли и Мы Евгения Замятина

Книга Хаксли не зря стала известна больше, чем Замятинское «Мы». Отличаются они примерно так же, как математика отличается от философии. Или, что точнее – не будем делать обобщений на всю науку в целом, как автор-инженер от автора-философа. «Мы» – строже, точнее и, не смотря на всю свою эмоциональность, суше; «О дивный новый мир» – значительно человечнее – без языковых экспериментов; полемичнее – бинарной градации хорошо-плохо в ней нет; и показывает мир она не глазами хорошо умеющего сделать, но сделать в своей узкой области практика, но теоретика, действительно задумывавшегося об идеальном мироустройстве, а не пишущего памфлет на предельно централизованное и контролирующее граждан государство. Возможно, безрукого теоретика, но писателю я легко могу это простить, мне с ним не дом строить. И не корабль.

Если вам попадется издание Хаксли, похожее на мое, обязательно прочтите предисловие. Автор из 46-го года пишет о романе, который закончил 14 лет назад, в 32-ом. Через 12 лет после Замятина. Сначала пишет абзац о бессмысленности доводить через года до идеала вещь, которую не сделал такой изначально. О том, что другой человек, которым он стал, мог бы многое исправить, но что-то наверняка, он даже не заметит как, уйдет во время этого переписывания. И тот срединный путь, который Хаксли предложил бы Дикарю в 1946-ом остается только в предисловии. Он не стал добавлять его в переиздаваемый текст. «Барахтаться в грязи – не лучший способ очиститься».

Евгений Замятин явно бы лучше приспособился к «дивному новому миру», но не ему сравниться с Олдосом Хаксли «размерами бутыли» - теми границами, за которые авторская мысль имела возможность фантазировать и не побоялась этого сделать. «Мы» - о диссонансе внутри людей с желаниями, репрессивно подавленными извне, о бунте природы, натуры. В «дивном новом мире» содержание любого аппарата насилия признано экономически нецелесообразным, здесь нет Хранителей, здесь инакомыслящие отправляются не в Колокол и Машину Благодетеля, а на острова.

«Мир» - о том, что счастье возможно. Его цена – отказ от красоты, истины и Бога. Приводится подробный рецепт как этого можно добиться. Здесь есть Воспитательный Центр, ценой ровно в 12 с половиной миллионов долларов. И ни долларом меньше. Замятинский Д-503 очень хочет отказаться от счастья ради любви. Ему не позволили этого сделать. Сидя рядом с Благодетелем он с любопытством смотрит, как его любовь задыхается в Колоколе. Ни Дикарю, ни Гельмгольцу, ни Бернарду в мире Хаксли отказаться от счастья не мешают. Если продолжать сравнения, то Мустафа Монд отличается от Благодетеля так же, как Форд от Сталина. У Монда хватает островов. Он может позволить каждому осуществить свое право на несчастье.