Вампирка. Глава 15

***
Я в сотый раз поправила съехавшую набок сиреневую ленточку на волосах и кинула критический взгляд в дочищенное до блеска медное пузо сковородки, услужливо подставленное Элиной.
-Ну, как?
Та восхищенно всплеснула руками и зацокала языком:
-Нет слов, Фиона! Ты – королева!
-Княжна, - машинально поправила я ее и еле слышно добавила, скорее, выражая смутно мелькнувшее в подсознании чувство, - была. Не в самой лучшей из жизней.
-Что? – навострила уши волшебница.
-Так, ничего, мысли вслух.
Праздник обещал быть чудесным. Улицы тщательно вымели (гоняя пыль туда-сюда) и украсили розами, фиалками и крапивой: дело в том, что староста предусмотрительно уточнил у меня про мой любимый цветок. Тянуло же за язык так пошутить…
Вдоль главной дороги расставили столы, над ними потянулись гирлянды самодельных свечей, для пущей торжественности обернутых разноцветной бумагой. Ближе к вечеру все молодое население разлетелось по домам: наряжаться и прихорашиваться. Я, в отличие от всех, промаялась скукой взаперти целый день. Мои благородные порывы помощи в украшении Леонтины строго пресекались.
-Ну, пожалуйста, ну, дайте поделать хоть что-нибудь, - жалобно ныла я, завидя из окна кого-то из руководства (обычно это был староста).
Мне вежливо, но непреклонно давали понять, что, как национальной героине, мне полагается вкушать заслуженный отдых, наслаждаясь покоем и тишиной четырех стен. Такого отдыха я накушалась в родной Трансильвании и весьма не хотела отведывать это блюдо по второму кругу. Ситуацию сглаживало то, что Элина проявила себя настоящей подругой и отважно вызвалась сидеть подле меня, разделяя заточение. Я подозревала их со старостой в сговоре: наверняка в задачу волшебницы входило и караулить меня, дабы не сбежала под шумок. Тем не менее, я была благодарна подруге, и мы сообща нашли хороший способ убить время: Элька достала с чердака сундук со своими пожитками, и мы с головой ушли в самозабвенное копание в нарядах. После трех часов изматывающего, но увлекательного перебирания остро пахнущих крысиной травой (Элина объяснила, что это растение хорошо защищает от моли) шмоток, я остановилась на светло-сиреневом льняном платье, отделанном крупными перламутровыми бусинами по подолу и вырезу лифа, а также темно-лиловыми лентами. Волосы я оставила распущенными, подвязав их ленточкой в тон платью, затем, немного поразмыслив, вдохновенно воткнула за ухо букет фиалок. В целом все получилось довольно сносно. Уныло поникнувшие головками фиалки придавали мне залихватский вид, неуклонно сползая набок. На мой трезвый критический взгляд, Элина в травянисто-зеленом платье с бледно-салатовыми чашечками болотника в белокурых волосах смотрелась намного лучше. Хотя и горячо утверждала обратное.
Элендиара нелегкая носила где-то далеко, но я привыкла к его отлучкам и особо не беспокоилась.
Волшебница в сорок пятый раз пожаловалась на суетность нашего бренного мира и свою талию, которая подло не дотягивала до стандартов, в приснопамятные времена установленных осами. Затем оценивающе глянула на меня ( причем мне ее взгляд очень не понравился), покрутилась на месте, сосредоточенно покусывая губы, и извлекла на свет божий из-под кровати какую-то коробку, внушившую мне крайнее подозрение. Я на всякий случай отодвинулась подальше, нутром чуя подвох.
-Там что?
Элька хитро улыбнулась и жестом фокусника сняла крышку. Я едва сдержала рвущийся наружу крик неприличного ужаса и ощутила невероятное желание унести ноги. Только не это!
Из коробки угрожающе топорщились расчески и щетки всех мастей, какие-то непонятные и оттого жуткие железяки, изогнутые под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, грозно сверкающие и не сулившие ничего хорошего в ближайшем будущем.
-Это что за орудия пыток? – простонала я, в ужасе взирая на открывшийся моему трепетному взору дивный пейзаж, коий внутри немедленно окрестила «Набор юного инквизитора».
Судя по вытянувшемуся лицу девушки, она слегка обиделась:
-Фиона, это всего-навсего невинные расчески. Не смотри на них так, они тебя не съедят.
-Сомневаюсь, - скептически протянула я, лихорадочно обдумывая план побега.
-Не говори глупости! Надо привести тебя в порядок. Что это за пучок за ухом? – и волшебница хищно добавила с кровожадным блеском в глазах, от которого любой вурдалак в ужасе убежал бы, - знаешь, когда я жила в городе, мы с подружками обожали делать друг другу прически!
«Читай, измываться друг над другом», - мрачно мелькнуло у меня в голове. Я мысленно ужаснулась грозившей мне перспективе и попыталась вернуть девушку к действительности:
-Эль, с моей головой все в полном порядке, а цветочки я сейчас уберу…
Волшебница упрямо возразила, явно намереваясь осуществить задуманное всеми способами:
-Ну, уж нет! Ты извини, но для праздника надо и выглядеть соответствующе! Повернись!
И, вдохновенно вооружившись расческой самого страховидной наружности, с удовлетворенным вздохом подсела ко мне поближе.

***
Минуло приблизительно полчаса издевательства над моими волосами (по непередаваемым ощущениям, их стало значительно меньше). Засим Элина, отдуваясь, подтолкнула меня к сковородке:
-Ну, любуйся!
Я с величайшей опаской глянула на себя и с трудом (и то, чтобы окончательно не обидеть подругу), удержалась от вскрика.
Из полированных глубин импровизированного зеркала на меня сумрачно глянула унылая ворона. Другого слова, передающего мой вид в тот момент, я подобрать не смогла. Окрыленная энтузиазмом, волшебница соорудила на моем многострадальной голове сложносочиненную конструкцию, живо воскресившую во мне воспоминания о поездке в Пизу. Пряди были натянуты и связаны в пучок настолько туго, что они потянули за собой и кожу лба вкупе с бровями, отчего те застыли в немом изумлении. Поверх «башни» (видимо, дабы уберечь ее от неизбежного падения) Элька присобачила кокетливый бантик, связанный из той самой сиреневой ленточки.
-Ну, как? – выжидательно спросила явно обеспокоенная затянувшимся молчанием Элька.
-Нет слов, - честно призналась я, - дай сюда расческу.
Я тряхнула волосами, и ворона унылая превратилась в ворону растрепанную. Нащупав и выудив пресловутый бантик, я с удвоенной энергией и зубовным скрежетом принялась яростно расчесывать спутанные пряди. Элина, обиженно поджав губы, безмолвно наблюдала за процессом наведения красоты.
Тем временем на улице жизнь не стояла на месте и била через край пенной струей. С завидной регулярностью к Элькиным окнам подкатывались гонцы старосты и громогласно интересовались степенью нашей с волшебницей готовности, потому как все уже практически в сборе. Получив до боли стандартный ответ «Сейчас, сейчас, буквально 10 минут, и мы выйдем!», они заметно расслаблялись и, перебивая друг друга, докладывали последние новости. Анри послушно сидел в каменном подвале и усиленно изображал глубокое и искреннее раскаяние и даже потребовал бумагу и перо, чтобы написать чистосердечное признание. Со стола в неизвестном направлении сделал ноги жареный поросенок, и Савва клялся всеми известными и неизвестными богами, что видел, как сие животное стремительно преодолевало расстояние между деревней и лесом. В огороде у Карповой кумы за одну ночь выросла тыква величиной с собачью будку…
На тыкве я сломалась и велела Элине закрыть окно, а сама наскоро завершила несложную прическу: волосы оставила распущенными, лишь сплетя две передние пряди в косички и заколов их на затылке.
-Давай я тебя хоть подкрашу, - жалобно взмолилась Элина, вытаскивая из коробки многочисленные склянки с какой-то разноцветной дрянью.
-Тебе так нравится издеваться над подругой? – скептически спросила я и кивнула на банки, - что там?
-Помада из кровавик-цветка, - принялась перечислять волшебница, загибая пальцы, - потом румяна…тени для глаз…
-Судя по интенсивному цвету молодой травки, тени сделаны из жабрика, - вздохнула я, - убери, Эль. Пусть уж лучше я буду смахивать на бледную немочь, чем напоминать петрушку. Пойдем потихоньку, нас и так заждались.

***
Стоящие в середине деревни в форме буквы «П» столы ломились от всевозможных яств. По всей видимости, погреба опустошили от всяких там солений, варений и моченых яблок, клюквы, брусники…у меня разбежались глаза, и я хищно облизалась. Утка в яблоках, хрустящая поджаристой золотистой корочкой картошка с грибами и квашеной капустой, блины с ветчиной и сыром, селедка, игриво зажимающая в зубах веточку петрушки,…место между гордо выпятившим грудь гусем и салатом из окуня пустовало. Я мигом догадалась, что оно и было отведено под загадочно исчезнувшего поросенка. Мои мысли в этом направлении зашли настолько далеко, что я начала прикидывать, сколько стребую со старосты за поимку оного.
При виде нас с Элькой народ, явно маявшийся за столами, радостно загудел и зашевелился. По моему глубокому убеждению, радость была смешанная, в основном, вызванная не появлением наших с волшебницей скромных персон, а долгожданной возможностью приступить в еде. Пока мы подходили, я окинула беглым взглядом собравшуюся публику, и с непонятной горечью, отозвавшейся ледяным холодом в груди, констатировала: Эл так и не появился. Куда же он подевался?
Нас с почестями препроводили и усадили во главу стола, и староста, надевший по такому случаю праздничную ярко-малиновую рубаху (на которую дольше минуты смотреть было нельзя – ослепнешь), откашлявшись, завел длинную и нудную, прочувствованную речь о том, как меня будут помнить и чтить в Леонтине. Речь сия, хоть и без сомнения заранее отрепетированная, изобиловала ненужными подробностями, поминутно съезжала вбок, а сюжет опасно вилял в разные стороны. Наконец, мужик с грехом пополам добрался до конца повествования (все с облегчением вздохнули) и заявил, что мне воздвигнут памятник (я внутренне содрогнулась). Засим староста с видом человека, исполнившего свой тяжкий долг перед Родиной, пригубил самогона, умиротворенно рыгнул и, разомлев, предложил переименовать деревню в мою честь.
-Э, нет! – запротестовала я, - что я особенного сделала? Ограничьтесь лишь рассказами обо мне, но, умоляю, только не сочиняйте страшилок. Ей-богу, я этим удовлетворюсь! И не вздумайте воздвигать храм имени преподобной Фионы.
-А что, неплохая идея! – оживился староста.
Я со стоном уронила голову на руки.

***
Пир, что и говорить, удался на славу. Селяне ели с такой скоростью и жадностью, как будто с их деревни час назад сняли двухнедельную осаду и завезли продукты. Количество еды на столе, равно как и уровень напитков в разнокалиберных бутылях, стремительно катился к нулевой отметке. Я старалась держать себя в руках и особо не накидываться на вкусности, хотя от всего недавно пережитого во мне проснулся волчий аппетит. Элина, твердо решившая похудеть, сидела, накрепко зажмурившись, чтобы не соблазняться видом таких восхитительных, но, к сожалению, строго запрещенных мной к употреблению блюд.
Я улыбалась, краем глаза наблюдая, как раскрасневшийся и раздобревший от випивки Карп тайком от жены перемигивается с Марфой, как маленький шалун Тимка с друзьями пытается сбить камешками бумажные фестончики, в изобилии украшавшие деревья, и вдруг улыбка сошла у меня с лица, горло сдавило непрошеным спазмом, а на глаза навернулись слезы.
Совсем скоро я покину Леонтину, ставшую такой родной. Оставаться тут нельзя, все равно буду здесь чужой, да и вряд ли крестьяне потерпят в своем обществе вампирку, пусть и восхваляемую сейчас.
Я тяжело вздохнула и, опустив голову, принялась ковырять деревянной вилкой гусиную ногу с поистине аристократическим отсутствием аппетита. Праздничное настроение улетучилось так же внезапно, как и появилось, его место заняла сонная тоска.
Староста, щурясь от сытости, как кот, тяжело хлопнул по столу лопатообразной ладонью, отчего все и вся подпрыгнуло.
-Эх, потанцевать бы…
Предложение с энтузиазмом поддержали. Кучка баб согласованно перемигнулась, пошепталась и грянула хорошо поставленными, отрепетированными на многочисленных семейных сварах голосами разудалую «Эх, буйна моя головушка!». Порядком захмелевший народ потянулся из-за столов. Я особо не концентрировалась на происходящем (с детства недолюбливаю шумные пьянки-гулянки, плавно переходящие в драку, предпочитая отсиживаться в укромном месте), когда мне на плечо опустилась чья-то рука.
Слишком уж свежо было воспоминание об оборотне, и я вздрогнула, подняла голову и обрадовалась:
-Эл! Привет! Где ты был?
Элина, задремавшая было, подпрыгнула и, открыв глаза, с надеждой уставилась на эльфа, с трепетом ожидая приглашения на танец. Но Элендиар ограничился лишь дружеской улыбкой в ее адрес, поинтересовался самочувствием и, получив в ответ невнятное бормотание, обратился ко мне:
-Фиона, нам надо поговорить.
Я нахмурилась: как правило, подобные фразы не служили интерлюдией ни к чему хорошему. Эльф выжидательно смотрел на меня.
-Ладно, - я решительно подянлась, по дороге едва не опрокинув тарелку с гусем и уронив на землю стул, - вот леший…ну, давай поговорим. О чем?
-Не здесь, - хмыкнул Элендиар и потянул меня за собой, - пошли. Тут слишком шумно, а я знаю тихое место.