Каракумы

Твои слезы – это тоже вода. Они оставляют извилистые солевые дорожки на щеках, они склеивают ресницы, но они – всего-то вода, и я не могу себе позволить не воспользоваться этим. Здесь, посреди пустыни, любая капля жидкости – сокровище. Иногда я специально заставляю тебя плакать. Наименьшие усилия приходится затрачивать, когда наступает ночь, и мы поднимаемся в путь после дневного отдыха. Я точно знаю, что некоторые слова вызывают твои слезы, хотя обычно не понимаю значение этих слов. Наверняка они имеют какой-то смысл, просто я ни разу не сталкивался с соответствующими им предметами и явлениями. Но ты вероятно видишь дальше, ты же все-таки женщина и возможно это делает тебя умнее. Вчера, например, я повторял «Дом. Дом. Дом.», и по нежной коже не защищенных панцирем щек потекли слезы. Я слизывал их сухим шершавым языком, оставляя следы.

Я вообще многого не понимаю, хотя объемы знаний, заложенные в мой мозг, намного превосходят аналогичные показатели как любого среднего, так и высокоразвитого человека. По крайней мере, я помню свою (нашу) миссию и осознаю ее важность. Мне (нам) все объяснили наши родители.

Эта планета убивает нас. Ее климат, за исключением двух небольших зон в районе полюсов, абсолютно непригоден для жизни. Когда-то зоны, пригодные для проживания, были больше, и между ними были налажены контакты. Со временем планета становилась все агрессивней, а пустыня расширялась. И хотя люди приспособились, обзавелись защитным панцирем, контакты между двумя очагами культуры стали невозможны. Дело в том, что хотя вокруг полюсов климат достаточно мягкий (раз в 12-14 лет даже выпадают осадки), пустыня в любом случае убивает человека примерно за четыре месяца. Это называется ускоренный метаболизм, или как-то примерно так. Но наши панцири настолько тяжелы, что на путь от границы до границы благополучных зон уходит не менее шести месяцев.
Научно-технический прогресс позволил продлить жизнь человека, никогда не покидавшего зону, до двадцати лет, но путь через пустыню пока оптимизировать не удалось. Проблема как раз в отсутствии контакта, разработки ведутся двумя группами ученых абсолютно независимо друг от друга. И чтобы хоть как-то осуществлять информационный обмен – используют нас. Таких как мы.

Наши родители вышли в пустыню из зоны А через неделю после рождения. Первые семь дней жизни они провели в лаборатории, где лучшие умы человечества помогали им запоминать теории и формулы, наработки последних шести месяцев. Пройдя примерно две трети пути в одном направлении, наши родители дали жизнь нам, а сами остались в пустыне. За неделю отец передал свои знания мне, а мать свои – тебе (отец сказал, что такой способ передачи данных называется «испорченный тенефол»; я не знаю что такое тенефол, но может быть знаешь ты?). В нас нет ничего лишнего, мы умеем делать только две вещи – идти, ориентируясь по звездам, и помнить.

Еще через два месяца мы добрались до зоны Б (нам повезло, половина экспедиций теряется в пустыне). Мы передали информацию, приняли новую ее порцию, получили необходимую медицинскую помощь и отправились в обратный путь.

Такие экспедиции снаряжаются учеными обеих зон раз в полгода. Часть из них не доходит, часть приносит искаженную информацию, и развитие человечества идет крайне медленно. Но я знаю, что благодаря таким как мы когда-нибудь будет создан Транспорт (не знаю что это, вероятно какое-то лекарство, помогающее переносить климат пустыни), и пески будут покорены.

Ну вот, уже почти стемнело, и мои внешние рецепторы подсказывают, что температура понизилась до 170. Ты, я вижу, тоже проснулась, разминаешь конечности, высовывая их из-под панциря.

Не плачь сегодня, хорошо? Нам осталось идти не больше двух недель. Потом мы остановимся, спаримся и дадим жизнь двум прекрасным детям, мальчику и девочке. Мы научим их тому, что знаем сами, ляжем на песок и отдохнем, глядя им вслед. И ветер будет шлифовать наши панцири.