Девять братьев

«ДЕВЯТЬ БРАТЬЕВ»

Никто. Никто и никогда теперь не сможет сказать, кем были эти девять. За что сражались и за что умирали. Кого чтили и кому слали проклятья. Сила их ушла в землю. Память их взлетела в небо. А нам, вырубившим свои корни, осталось вечно блуждать где-то между. Сбивая ноги искать истину. В грамотно исправленных летописях. В политкорректно составленных учебниках истории. В словах уважаемых ученых и их горячих оппонентов.
Украв память, нам оставили немного. Песни степного ветра, да руны солнечных бликов на воде.

Долгое время все напряженно молчали. Казалось, тишь зимней полуночи, да пляска огненных струй в костре зачаровали собравшихся в круг людей. Обратили в каменных идолов. Их было девять. Поверх тулупов - давно не чищенное, закопченное до черноты железо. На головах высокие шлемы. В глазах – тлеющие угли и отсвет холодных звезд.
С востока потянуло ветерком. Всхрапнул конь. Пробудил к жизни черные статуи.
- Они не должны пройти здесь, - хрипло, растягивая слова, проговорил невысокий, широкий в кости воин, оправляя на плечах волчью шкуру. Чуялась в голосе его сила подчиняющая, а в плавном движении тела – сила гибельная. Он был подобен тысячелетнему дубу, который скорее сломается под напором стихии, чем покориться ей. Не бывают вожаки другими.
- Откуда знать, что здесь пойдут… – задал вопрос тот, на вислые усы которого давно уж легли снега канувших в прошлое зим. Как прежде, так и ныне - мудр. Единственное око выдавало тщательно спрятанный серо-стальной цвет его духа. Духа закаленного борьбой.
- Я бы пошел так. Женщины не родят за седмицу тысячу воинов. Они знают это и спешат. Добить. Им не нужна добыча, им нужна земля, - ответил стоящий напротив вожака. Даже тянущая боль, угнездившаяся в пробитом предплечье, не могла стереть улыбку с широкого, заросшего рыжим волосом лица. Он знал – скоро будет веселее. И смеялся предвкушая потеху.
Ветер усилился. Нагнал туч. Огонь на миг всколыхнулся. Вырвал из темноты склон холма и тени стреноженных лошадей.
- Успеть бы нашим перейти реку, - как-то отчужденно проговорил третий, огладив едва наметившуюся бороду, - Чужим не сделать плотов и не отыскать бродов. Сказал – и простился с молодой. Будто и не было ее. Боязнь неизбежной потери приносит тоску. Итог - поражение.
- Держать будем, сколь надо, - выдохнул самый высокий. Чуть дернулась просеченная в давнем бою щека. Широкие ладони потянулись к костру, ловя частицы умирающего тепла. Скорее по привычке. Понимал - греться незачем. Сталь не чувствует холода. Пламя потянулось к плоти. Жадно.
- Чего ждем!? Надо напасть самим – ярился сосед высокого, вертя меж корявых пальцев низку детских бус. В какой-то миг кулак сжался и цветное, заморское стекло пропало в темноте. А вот хозяйка их никак не выходила из головы. Обрекала его на гибель.
Началась метель. Крупные хлопья летели густо. Казалось, не просунуть меж ними и лезвия ножа.
- Завтра будет знатный пир. Не опоздать бы… – рыкнул могучий, неохватный в плечах, муж. Неторопливо огляделся по сторонам, словно выискивая несогласных. Оскалился. Раскинул руки. Обнял стоящих рядом.
 - Выйдем до зари. Вместе с солнцем как раз поспеем, - ухмыльнулся ему в лицо близнец. Поправил новенький шлем, снятый с чужой головы. Сморгнул упавшую на ресницу снежинку и повторил движение брата.
- Мы встретим их тут. У кургана Богини. Сохраним его – сохраним род наш. Так рекли предки - молчавший доселе человек оторвался от созерцания низкого неба. Хищно блеснул зеленый камень перстня – Они не пройдут!!!
 Слились с ревом ветра слова позабытой песни. Круг качнулся влево. Ноги дружно сделали первый шаг.

Всадники, растянувшись цепью, с трудом продвигались по заваленной сугробами степи. Их было много. Больше пяти сотен. Где-то далеко позади остался обоз и стада. Одолев в битве хозяев здешних земель, пришлые уже ничего не опасались в своей новой вотчине. Гнали осколки племени на север. Стремясь не упустить никого ибо мстители опасны. Упустишь искру – дом сгорит.
Откинувшись в седле, предводитель вглядывался в искристую даль. Недавняя славная победа радовала его. И все бы ничего, но резкий запах опасности, отравляющий воздух уже два рассвета, пробудил страх. А тот, вцепившись в добычу, не спешил вытащить из души ледяные когти. Наоборот, он сжимал ее все сильнее. Терзая, как застрявшая в кости стрела. Ночью, в беспокойном сне грезилось ему, что женщина, скрывающая лицо золотой маской указывает на него перстом и смеется. Так, что горячо делалось спине и перехватывало дыхание. С хриплым кашлем и проклятьями он пробудился до зари. И поднял людей.
 «Нехорошее место», думал охотник, высматривая вдали неведомое лихо. Взгляд натолкнулся на курган, увенчанный каменным изваянием. Блеснула золотая маска. Екнуло сердце. На миг сон вернулся. «Назад! …» Однако, было поздно.
Три удара сердца. Далекий звон за окоемом. Мягкий. Так звенит серебро. Или девичий смех. Эхом низкий гул раскатился над замершей белой равниной. С каждым мгновением усиливался, рожденный невесть откуда взявшимся ураганом. Воздух гудел и сотрясался от топота тысяч и тысяч копыт, перезвона упряжи, криков и воя охотящейся стаи. Щеки ободрало ледяным крошевом.
Два удара сердца. Невидимая оком лава пронеслась сквозь строй загонщиков. Обезумевшие лошади. Обезумевшие люди. Смешались. Сломались. Рассыпались зерном из дырявого мешка. Поди, собери среди заметенных балок и оврагов. В зимнем поле.
Предводитель, поднимаясь и отряхивая с себя снег, скрипел зубами от злобы. Знал, никогда уж не поймать ему молочно-белого жеребца. Удача ускакала от него, оставив клок белоснежной гривы в кулаке. Выругался. Пнул в лицо подползшего раба. Плюнул на проклятую землю. Топнул. Если б мог, больнее бы ударил.
Сердце стукнуло раз и застыло. Зрачки расширились. Ноздри с шумом втянули морозный воздух. Рука потянулась к буздыгану.

На багровеющем востоке показалось солнце.
Минуту назад не было. «Откуда взялись!!!», прохрипел охотник. Глядел и глазам не верил. Где видано, чтобы девять выходили против пяти сотен.
Идут! Спокойно. Размерено. Босиком по наледи. Прикрывшись серыми шкурами. Оскалившись волчьими клыками и обнаженной сталью клинков.
С гиканьем наперерез им вынеслось десятка два пришлых, удержавшихся на лошадиных хребтах. Казалось – затопчут. Сомнут и не приметят. Нашла коса на камень. Брызнула искрами и кровью. Седла опустели. Уцелевшие кони умчались в степь. Седоки лежать остались.
Идут! Все также неторопливо. Оставляя стежки алых следов. Не замечая, что их восемь. Еще живые, но уже мертвые. Ни ярости. Ни злобы. Покой. Бездонный, как черная вода в проруби. Лишь где-то в глубине его вместе с солнцем рождалось зловещее алое свечение. С каждым шагом оно было все ближе к поверхности. К реальности мира. Это была гибель.
«Злые духи!», предводитель в смятении обернулся назад. «Бежать!» Оглядел стягивающихся к нему воинов. Много! И пересилил страх. Крикнул – их можно убить! Так убейте же их! Отступил на шаг и пригнулся. Над его головой свистнула первая стрела. В ответ полыхнула лютая ненависть. Прорвала незримые барьеры. Рванулась вперед. Обжигающе холодным степным ветром.
Красный, тусклый шар застыл над гребнем кургана. Мороз. Кровь на истоптанном снегу уже не парила. Предводитель молча смотрел на груду тел у подножия одинокого холма. На сгинувшую гордость и красу рода. Опытных, бесстрашных бойцов. Затем ли он привел их сюда? Не слишком ли большая цена? Закусил губу. Дальше хода не было. «Их было девять, а если бы сотня? Будь ты проклята, ведьма!» Закрыл глаза и увидел ее. Она стояла на кургане, указывала не него перстом и смеялась. Вкруг нее сидели девять волков.
Он не посмел оставить их. Проводил с почестями. Седмицу и два дня его люди насыпали курганы. Боялся, что вернутся. Ночью. В темноте. По воле своей повелительницы. Бесстрастные и бесстрашные. Неизвестные воины неведомого племени.

Еще не забрезжил рассвет, а моторы уже взревели. Местное начальство, подстегнутое приказом сверху, спешило. Из кожи вон лезло. Дело государственной важности! Скифское золото! Авральные работы! Едва ли не всю тяжелую технику согнали. Со всего района.
Траки врезались в напоенный влагой грунт. Надсадно. Натужно пошел трактор. Затарахтел. Плюнул в небо черным дымом. Ковш вспорол бок кургана. Дело пошло. Рабочему вдруг стало не по себе. Вместе с дерном вывернуло желтые кости.
- Василь Григорич дальше не пойду! – крикнул он, глуша двигатель, - Никак не можно. Кладбище дальше. Вон, кресты торчат…
- Ты, курва, на зону захотел! – взревел, краснея лицом прораб, - Давай вперед! Чтоб через час этого бугра не было!
- Через час… - робко пробормотал стоящий рядом седой профессор, - Тут же богатейшее погребение. Его нужно аккуратно… Многое можно потерять… Я думал… Только верхний слой… Машинами.
Руки его, вспухшие синими венами, заметно дрожали, - Там же… Внизу… Наша история…
- Профессор…, человек в штатском аккуратно взял археолога под локоток, - партия и народ решили, что им нужно золото, а историю… историю вы напишите! Ведь правда? Вот сейчас вы этим и займетесь. А потом поможете нам классифицировать найденные ценности…
Пара удалилась в сторону раскинутых тентов. Человек в штатском посмотрел вверх и улыбнулся. Над раскопом взяли первый круг вертолеты. Снайпера присмотрят за порядком и сердобольными работягами.
«Девять братьев» стерли за неполную неделю. Просеяли горы вывороченного грунта, отбрасывая в сторону черепки и железо. Отсеивая в отвалы никому не нужное прошлое. Само же место затопили водой. Там был «рыбколхоз», а теперь там нет ничего.