16

Битые стекла. Сознательно черные шторы. Мир кажется перманентным злом, зацыкленым лишь на тебе. Да, ты устала. Тебе не хочется жить. Думать. Дышать. Кахдый вдох, каждое произнесенное шепотом слово, как лезвием по легким. Ты не понимаешь чего же они хотят от тебя. Ты ведь всего лишь маленькая девочка с кучей псевдопроблем. Тебе хочется, чтобы тебя слышали, чтобы помнили, чтобы заботлись и любили. Но ты противореча, смамой же себе, отгораживаешься от этого мира агрессией и тупой злобой. Ты мечешься по квартире, думая, как стать другой. Как хотя бы изменить мир. Ты пытаешься убедить себя, что ты нереально сильная, умная, что ты совсем даже не ребенок. Ты выкуриваешь по пачке сигарет в день, пытаясь продемонстрировать столь наиграную взрослость. Ты не понимаешь. Не хочешь понимать того, что не быть ребенком, нереально сложно. Ты предпочитаешь не задумываться о таких мелочах. Ты просто закрываешь глаза и видишь свой совершенный мирок, который идет вразрез с реальностью. Но ведь это все равно.. Пока.

 ***

Белые хлопья тополиного пуха обвалакивают расплавившийся асфальт. Тебе всего шестнадцать и жизнь чудовищно несправедлива. Ты отмеряешь километры сказаных слов и закрываешься в себе. А вокруг цветет лето. Прекрасное лето, которое может быть лишь в таких крохотных курортных городках. Ты бредешь по переулкам, старательно огибая центральные улицы. Но это не избавляет тебя от созерцания влюбленных парочек на выцвевших скамейках. А тебе больно даже просто идти. Потому что шаг - это движение, а движение причиняет страшную боль. Боль, которая сжимает в тиски сердце и заставляет красные круги плыть у тебя перед глазами. Ты садишься на скамейку. Как всегда, с краю. Ты достаешь из рюкзака пачку сигарет и закуриваешь. А мимо проплывает бульвар. Какой смыл прятаться, если тебя все равно найдут. Ты закрываешь глаза и медленно затягиваешься. Ты не ждешь того, что к тебе подойдет какой-то дико красивый парень и предложит сходить в кино. Ты знаешь, что выгладишь, как пацанка. Ни яркого макияжа, ни длинных ногтей, ни шпилек. Джинсы, кеды и старый рюкзак за спиной. И пусть тебе больно, но ты все время в движении. Как всегда, противореча себе. Ты идешь без цели и денег. Идешь просто для того, чтобы идти. Ты сворачиваешь а переулок и приближаешься к старой беседке.
- Привет. – Говоришь ты и садишься.
- Привет. – Равнодушно отвечаю я и закуриваю.
Так мы и сидим. В отупляющем молчании. Переодически покуривая и думая исключительно о небе, что так угрожающе зависло на головой.
Потом ты встаешь и не попрощавшись уходишь. Если что, ты всегда знаешь, где меня искать. А больше и не надо.

 ***

В полночь раздается телефонный звонок, который ты ждешь вот уже три дня. Он долго молчит, выбирая слова. Ты тоже молчишь, потому что у тебя слов элементарно нету. Все то, что хотелось сказать в течении семидесяти двух часов, резко вылетает из головы и застревает комом в горле. И ты уже готова сорваться и полететь туда, куда он позовет. И ты уже не сильная и умная, ты глупая влюбленнная дурочка. А он играет на тебе, как на скрипке.. Читает, как открытую книгу. Или пишет свою? Тебе неважно, ему.. ему собственно никогда и не было важно. Ты просто очередная дурочка в его списке.

- Ты можешь хотя бы раз опоздать?! – Его брови недовольно взлетают вверх, но он продолжает вольготно развалившись на диване, лениво курить.
Да, ты снова его не понимаешь. Потому что это не твое. Потому что он нужен тебе только для того, чтобы лишний раз убедится в своей ничтожности. Он предлогает тебе виски. Ты соглашаешься. Потому что так надо. Снова появляются эти, придуманые тобой же, границы.
Ты подходишь к нему, робко садишься на край дивана и не смеешь поднять глаз. Ты слабая, детка, ты чудовищно слабая. Ты не стала сильней, когда он прижигал об тебя сигареты, не стала сильнее, когда он избивал тебя до полной отключки. Ты просто осталась жива. Не больше. Ты не сломалась. Ты замерла где-то между. В прострации. И сейчас ты снова вернулась к нему, к безжалостной твари с холодными, вечно затуманеными от выпивки, глазами. Тебе уже шестнадцать, а ты все еще идеализируешь. И никакая наиграная взрослость не меняет этого.

Ты возвращаешься домой около семи утра. Твоя мать устало курит на кухне после ночной. Она уже не спорит с тобой. Нет смысла. Ты все равно упрямо будешь стоять на своем, а в итоге можешь просто уйти из дома, громко хлопнув дверью на прощание. Поэтому она молчит. Ты ей дорога, пусть даже такая. Ты не смотришь на нее. Где-то в подсознании все равно срабатывает рефлекс. Тебе хочется подойти к ней, обнять. Иногда – глупо разрыдаться. Но нет. Рамки. Всюду жесткие рамки. И не смей даже забывать об этом. Девчонки не плачут. Точка.

 ***

Унылое солнце на рассвете, бьет по раздражителям. Ты щуришся и задергиваешь шторы. Мрак. Идеальное место, чтобы наконец стать самой собой. Чтобы спокойно обдумать очередное унижение. Чтобы пожалеть себя, в конце концов. Боль тупо ноет где-то в области сердца. Ты собираешься и не обратив внимание, что на часах всего девять, уходишь в город. Снова бульвары, площади. Как в маленьком городе умещается такое количество всего этого. Тебе не понять. Да и не интересно. Полчаса прямо по улице, поворот направо и беседка. Ты подходишь ко мне, смотришь этим своим потухшим взглядом и садишься рядом. Я, как всегда, в раздумьях. Ты кладешь голову мне на плечо и закрываешь глаза. Пара часов неуютного сна и кажеться, что противостоять жизни все еще можно...

Ты просыпаешься. Шея затекла и немного замерзли ноги. Ну и что, что в итоге ты сползла ко мне на колени и свернулась калачиком, все равно глупо и неудобно. Ты встаешь и сонно улыбнувшись, смотришь на часы. Полвторого. Идеальное время для того, чтобы отправиться домой. Ты снова уходишь без слов. Я провожаю тебя долгим взглядом и закуриваю.

Ты садишься в автобус и едешь на конечную в другой конец города. Твои планы меняются быстрее мысли. Ты совершенно не задумываешься, какое действие совершишь следующим. Ты приходишь на заброшеную стройку, где переодически тусуются отморозки. Ты сознательно нарываешься. Они укуреные, им все равно кого бить...

Тупая боль по всему телу удачно заменяет и убивает боль, что где-то в области души. В автобусе на тебя странно косятся старухи и тыкают пальцем малолетки. Ты сидишь в самом конце, вперив взгляд в пространство. Вкус крови на губах кажется чем-то совершенно новым. Вкус своей крови на губах. Твои руки покрыты грязью и таким приторно-сладким унижением. Да, детка, ты получила удовольствие первый раз нарвавшись сама...

 ***

Твоя мать молча глотает слезы. А что еще она может, глядя на убогое создание, тяжело вваливающееся в квартиру. Ты предпочитаешь не видеть этого. Тебя больше волнует, что кажется закончились сигареты. Эта довольно банально-приземленная мысль начинает заполнять твое покалеченое сознание, наплывая, словно туман. Ты влетаешь в комнату и судорожно начинаешь рыться в ящиках. Пусто. Не понятно по каким причинам, тебя вводит это в дикий транс граничащий с истерикой. Ты уже просто нервно и без повода, запускаешь книгами в стенку и глотаешь смешаные с тушью и грязью слезы. Потом ты забиваешься в дальний угол кровати и обхватив коление, тихонько завываешь. Так, чтобы не дай Бог, не услышала, подслушивающая под дверью, мать.

Резать вены – это не выход. Ты это слишком хорошо знаешь. Слишком хорошо это знают твои руки. Ты все еще безнадежно пытаешься придумать повод оступиться с крыши. Сломалась. Под корень. Устала.
Придушено вздыхаешь. Легкие нехотя наполняются кислородом. И хотя смерть – это мечта всей твоей крохотной, но уже как бы не состоявшейся, жизни, ты продолжаешь жизнь. Назло.
Лезвия. Краны на всю катушку. Вода. Глупо. Слишком по-детски. Капли крови на кафельном полу. Слишком.. пафосно. Ты перебинтовываешь руку, с силой закручиваешь краны и вытираешь кровь.

Утро. Оно угнетает. Оно заставляет выпутываться из липких лап, хотя бы немного успокаивающего сна. И попадать в ад безупречно замараной реальности. Ты встаешь и на цыпочках выходишь в коридор. Часы умиротворенно замерли на семи часах утра. Зачем ты так рано встаешь? Сложный вопрос. Может эта подсознательная надежда на то, что раньше встанешь, больше получишь. Ты заходишь на кухню, ставишь чайник, закуриваешь и упираешься взглядом в лето. Рассвет равнодушно выбеливает загазованый город, даже не подозревая, что для тебя – это практически чудо. Ты делаешь себе малиновый чай и уходишь в комнату.
Тебе хочеться побыть одной. Нет, на этот раз просто спокойно посидеть в одиночестве, все обдумать. Может даже начать новую жизнь. Ты решительно готовишься наконец изменить свою позицию...
Но в полночь раздается телефонный звонок.

 ***

Ты пьяна. Пьяна настолько, что кажешься себе почти идеальной. Рука с перерезаной веной болит до состояния отупения, потому что Он очень остроумно тушил сигареты именно в этом месте. Ха-ха. Тебе чертовски весело. Тебе кажеться, что мир до отвратительного мерзок, но ведь сейчас это неважно. Совершенно. Ты бредешь по пустому парку и дико хохочешь в голос, размахивая полупустой бутылкой рома. Тебе кажется очень забавным, что ты такая пьяная и свободная. Тебе хочеться продлить этот миг мнимого счастья. Ты падаешь на скамейку, да – да, буквально падаешь, трясущимися руками достаешь пачку сигарет и глубоко затягиваясь с третьей попытки, упиваешься свим ничтожеством. Где-то в недрах рюкзака надрывается мобильный. Ну-и-что? Тебе плевать. На себя, на других, на этот поганый мир. Нет ни сил, ни желания думать об этом в такую чудесную ночь. Ты кое-как встаешь со скамейки и пошатываясь идешь домой. Почему-то чем ближе этот самый дом, тем больше мыслей появляется в твоей голове и тебе кажется, что она скоро буквально развалится на тысячи маленьких осколочков.

Как убить себя во сне самолично? Ты открываешь, нет, разлепляешь глаза, все еще не соображая, что вообще было, есть и будет? Дневное солнце бьет прямо по глазам. Устало передернув плечами, ты выползаешь из под одеяла. Сразу наваливаются все чувства. Сразу вспоминаешь, что практически не можешь согнуть кисть руки. Боль адская. Но ведь уж лучше физическая, чем то, что ты каждый раз пытаешься выкинуть из головы. Мелкий песок времени потихоньку намывает вчерашний вечер. Как ты шла на шпильках и в коротком платье по центральной улице. Как в твою сторону смотрели сотни похотливых глаз. А ты шла, такая не своя, такая бесконечно новая. Со стойким желанием сказать ему прощай.
Не сказала. Отвращение начинает переходить все границы и расползаться по каждой клетке твоего оранизма. Ты мысленно пытаешься перекричать это дикое страшное отчаянье. Раздается телефонный звонок. Ты вздрагиваешь. Так произвольно, так привычно. Сердце подскакивает в груди и убыстряет свой размереный шаг. Мозг пытается достучаться до тебя и напомнить, что он не может звонить в двенадцать дня. Плевать. Ты хватаешь телефонную трубку и не своим голосом говоришь «да..»

Звонит подруга. Старая, добрая подруга, которая всю жизнь делала тебе гадости под знамёнами дружбы и любви. Тебя коробит от ее сладкого, но как всегда, надменного голоса. Она предлогает заехать к тебе и немного поболтать. Ради Бога и всех его чертей, пожалуйста! Ты натягиваешь летнюю водолазку с намеренно длинными рукавами. Ты идешь на кухню, закуриваешь, садишься на табуретку по-турецки и зажимая сигарету пальцами, пытаешься согреть почему-то холодные руки. Она приезжает ровно через двадцать минут. В голове, ты прокуручиваешь его язвительное «ты можешь, хотя бы раз, опоздать?!», но сама идешь открывать с равнодушно-отсутствующим видом.
Она противная. Она настолько надменная, но тем не менее жалкая, что тебе хочется немедленно выкинуть ее из своего дома. Она расплывается в дешевой улыбке и лезет ониматься. Она не видит, что тебя сейчас вывернет от ее внешнего вида и неудажно наложенного макияжа.
- Привет, зайчик! – Сюсюкая произносит она, отлепившись от тебя.
- Привет. – Сухо отвечаешь ты и уходишь на кухню.

 ***

Дождь тупо стучит по крыше. Ты сидишь и пялишься в резко поседевший пейзаж. Тебе неловко, что ты дома. Неловко перед собой. Часы мирно перебегают с отметки в пять часов вечера, на отметку полшестого. Ты тяжело вздыхаешь, натягиваешь кеды и захватив рукзак, выходишь на улицу. Теплые струи стекают по волосам и падают в лужи. Ты бредешь по парку и грустно осознаешь, что в голове нет совершенно ни одной мысли. Такое новое и совершенно непонятно-пугающее тебя, чувство. Ты садишься на мокрую скамейку и закуриваешь. Каждая сигарета уже сопровождается неким хрипом. Ты смотришь на мир и бездумно теребишь уже намокшую сигарету. Ты видишь, как в другом конце парка появляется парень. Ну и что? Какое это собственно имеет для тебя значение, если ты уже заранее уверена, что он пройдет мимо. И он... нет, он задерживается около скамейки на которой ты сидишь. Он улыбается и тебя это неожиданно смущает. Какой-то дурацкий день, полный смущений и шоков. Он подходит к тебе, садится рядом и начинает ненавязчивый разговор о погоде на вчера...

Летнее кафе, улыбки, кола и ни одной сигареты за два часа. Ты чувствуешь себя так, словно знакома с ним всю свою жизнь. Необычайная легкость сосредотачивается в тебе. Словно свободный бумажный жаворонок, ты паришь по улицам. Да, он принял тебя такой, какая ты есть. Он не стал унижать тебя или тупо издеваться. Он просто.. просто сказал, что ты замечательная. Что он не встречал других таких девушек. Ты паришь. Небо кажется бесконечно родным и ты проваливаешься в эти пушистые белые облака...

Тебя трясёт и знобит. От температуры и злости. Лт этой дикой ярости скопившейся в тебе энергетической массой. Жестокая проекция твоего азшляда на придушеный август. Мир в призме злости. Ты нервно закуриваешь и смотришь на часы. Без пятнадцати двенадцать. Скоро полночь. Ты уже заранее ощущаешь, как непередаваемо больно тебе будет. Ты зашнуровываешь кеды, переодически бросая косые взгляды на телефон. Часы на кухне безпристрасно отбивают полночь. Ты нервничаешь, дергаешься. Ты уже не в состоянии просто сидеть. Ты меряешь комнату шагами и сигаретами. Звонок.

 ***

Тебе страшно и странно. Странно смотреть в его чужие глаза и осознавать, что он больше тебе не нужен. Странно не чувствовать себя марионеткой в его ловких руках. Он больше не вызывает этого покорного страха. Брезгливость и злость на себя. Только это. Больше никаких эмоций на сегодняшний вечер. Он так необычно себя ведет. Он мил, доброжелателен. Он такой, каким был год назад. Такой, каким ты хотела бы его видеть. Ты закрываешь глаза и мылено считаешь до десяти. Ты знаешь, он тебя не отпустит. Он будет всегда следовать мертвой тенью за твоей спиной. Ты вздрагиваешь от неожиданно-острой боли, где-то в районе плеча. Заторможено переведя взгляд, ты обнаруживаешь у себя в плече обычный игральный дротик. «Вау» - медленно произносишь ты. Он псих. Ты кажется начинаешь это понимать. Но.. какое это имеет значение сейчас? Ты осторожно вынимаешь дротик и чуть пошатываясь от болевого шока, встаешь.
- Я ухожу.
- Ты вернешься.
Он снова развязно-спокоен. Отлично. Раз он сказал, что ты вернешься, значит так и будет. Ты и только ты во всем виновата. Впервые осознание этого приходит не с тупой болью, а с холодным рассудком.

Ты тихо открываешь дверь, зная что мать дома. Тебе совершенно не нужно, чтобы она видела дыру в твоем плече. Рука потихоньку немеет. Ты проскальзываешь в ванну и там запираешься. Стянув водолазку, ты изучаешь порез. Да, здорово. Тебе всего шестнадцать, но ты уже вся в шрамах. Даже в душЕ. Сосредоточенно пытаешься промыть продырявленое плечо. Раздается стук в дверь. Ты дергано отпрыгиваешь от двери, роняешь пузырек с перекисью водорода, и он с грохотом разлетается на осколки коричневатого стекла. Молодец. Умница. Мать все настойчивее стучит в дверь. Ты бормочешь что-то невнятное и пытаешься собрать стекла. Сегодня явно не твой день. Ты устала, тебе больно физически. Каждый мускул, каждая клеточка твоего тела, мечтает об отдыхе. Чертыхнувшись, ты бросаешь на пол те осколки, что уже успела собрать и пафосно распахнув дверь, с гордо вскинутой головой, растворяешься в своей комнате.

Тебе снится небо, море, бесконечная свобода.. И все это является не больше, чем липким кошмаром. Ты просыпаешься в холодном поту. Тебя знобит, дико раскалывается голова. Температура тела, выше чем на улице в полдень. Перед глазами – красные круги. Воспаленный мозг все еще пытается уловить, где он находится. Ты пытаешься встать. Нет. Ноги не держат тебя. Ты совершенно беспомощна. Тебя начинает медленно атаковать эта мысль. Ты одна и ты беспомощна. Матери нет дома, она в ночной. Тебе хочется кричать, привлекать внимание к себе, но увы. Ты только издаешь какие-то неясные хрипы и мечтаешь покурить. Мутный взгляд натыкается на часы, освещенные лунной дорожкой. Два часа ночи. Ты обессиленно падаешь на кровать. У тебя такое чувство, что тебя долго били, а потом проехались асфальтоукладывающим катком. Ты закрываешь глаза и пытаешься забыться хотя бы на мгновение этим коротким бредом сна.

 ***

Почему у тебя белые потолки? Почему первой в голову тебе пришла эта мысль? Глупо. Тывсе еще тупо смотришь в потолок и размышляешь, во что его нужно перекрасить, чтоб он так не раздражал по утрам. Тебе приятно понимать, что твои мысли вообще ворочаются. Ты приподнимаешься на локтях и резко понимаешь, что то безумие в два ночи не было плохим сном. На тумбочке какая-то бесконечная масса таблеток. Мысли начинают тянуться и медленно создавать некие предположения. Ты пытаешься встать, но.. резкая боль в плече и почему-то отрываясь от подушки больше, чем на пятьдесят сантиметров, начинает разрываться голова.
В комнату входит мать. Она бледна и растрепана. Она выглядит такой чудовищно уставшей.
- Какое сегодня число? – Тихо спрашиваешь ты.
- Двадцать второе. Это имеет какое-то значение?
- Да, спасибо. – Ты откидываешься на подушку, глубоко вдыхаешь и мысленно, просто так, что бы подумать, считаешь до десяти.
Мысли, мысли... Они крутятся в твоей хорошенькой голове и мешают спокойно жить.

Тупая перманентная боль сновавозвращается к ьебе. Сама, без повода, просто потому, что ты не ожешь долго без нее. Ты привыкла к чувству переодических душевных страданий. Все чаще в голове всплывает слово «глупо». Ты печально снуешь по квартире, не зная чем себя занять. Тебе звонит парень из кафе, предлогает встретиться. А почему бы и нет? Милый мальчик со своими заскоками. Ты тщательно собираешься, чтобы он не дай Бог, не увидел шрамы. Кеды, водолазка, рюкзак. Вроде, как всегда, но с каким-то едва уловимым оттенком. Ты взрослеешь, детка. И у зеркала ты замераешь чуточку дольше, чем на пятнадцать секунд. Ты определенно меняешься.

Ты этого не ожидала. Какая-то дикая, шумная вечеринка. Совсем нев твоем стиле. Парень-из-кафе знакомит тебя со своими милыми, но немного странными друзьями и после пяти минут милых комплиментов, растворяется в толпе. Ты чувствуешь себя потеряной. Как всегда – белая ворона. Ты не понимаешь их. Она странно веселые. Она как-будто не понимают, где находятся.. Ты проталкивешься в толпе к ипровизированой стойке и просишь бокал мартини. Юная, но уже со вкусом. Милый псевдобармен протягивает тебе бокал и сигарету. Ты радостно благодаришь его и незамедлительно закуриваешь. Через двадцать семь секунд тебя резко осеняет, что это трава. Ты тут же отшвыриваешь косяк и кидаешься в толпу в поисках парня-из-кафе.

 ***

Он замечательный. Этот парень-из-кафе. Ну и что, что он наркоман, ведь это в конце концов, не так уж и важно. Просто вы поговорили, расставили приоритеты и точки над “i”. А дальше он стал тебе другом. Вы часто гуляете по скверам и блтаете практически без умолку. Он знает о тебе все. Теперь тебе есть кому рассказать о своих проблемах. Он всегда, абсолютно всегда, готов слушать тебя. Готов помочь. Он исключительный. Ты даже не задумываешься, что он может быть влюблен в тебя. Это даже не обсуждается. Но иногда, для собственного развлечения, вы играете в забавную игру «ты мой парень, я твоя девушка». И твои глупые одноклассницы, видят тебя на улице с молодой копией Кобейна. И у вас здорово. И ты думаешь, что вот оно – счастье. Ты думаешь...

Телефонный звонок разрывает гнетущую тишину. Ты сидишь на кровати, поджав ноги под себя и молча глотаешь слезы. Друг парня-из-кафе сидит напротив и изучает пол. Если бы тебе сказали, что ты будешь плакать при практически незнакомом тебе человеке. Плакать по юному наркоману, которого ты знала не больше трех недель, ты бы наверно просто убила этого несчастного, что попробовал заикнуться. Но факты вещь упрямая. Именно этим ты сейчас и занимаешься.
- Как.. как это случилось? – Дрожащим голосом наконец спрашиваешь ты.
- Ну.. – Неуверено начинает парень.
- Он.. он курил перед этим? – Ты не узнаешь свой голос. Такой странно-дрожащий. В нем столько горя. Ты уже на грани. Слезы комом стоят в горле. Истерика медленно, но верно подкатывает к затуманеному, от расстройства, мозгу. – Отвечай же! – Ты судорожно вдыхаешь застоявшийся воздух.
Молчание. Оно душит, оно ранит, оно убивает.

Ты переходишь из стороны в стороны. Ты закутываешься в одеяло и подолгу сидишь, уставившись в одну точку. Внутри живет клубок змей, под названием - тупая боль. Тебя поражает то огромное количество вариаций, какой она может быть. Еще добивает тот факт, что счастье не может длиться дольше двух недель. Снова наваливается неоправданая усталость и суицидальные глупости. Ты отвыкла, ты просто отвыла быть одна, детка. Ты знаешь, надо что-то сделать. Занять себя чем-то. Что все эти мысли лезут в голову из-за ничего не деланья...

 ***

Время с чудовищно замедленной скоростью подползает к концу лета. Ты все еще не научилась возвращаться в нормальное состояния тупой отрешенности. Тебя все еще знобит, когда ты видишь в городе парней, хотя бы отдаленно похожих на Кобейна. Ты шагаешь по улицам бледной, опустошонной тенью. Ты избегаешь людей и кафе. Ты упорно отвечаешь отказами на звонки друга парня-из-кафе–который-теперь-умер. Ты все еще заставляешь себя продолжать путь. Но каждая запятая, каждый миг, всё убивает тебя. Ты врешь сама себе, что надо просто захотеть, заставить себя и всё будет, как прежде.

Тебе все чаще снятся мостовые, желтые розы и осенний ветер. Ты покорно одалживаешь себя Морфею и благословляешь его за это. Тебе даже не страшно. Просто. Пусто. Звенящая пустота все больше заполняет твой несформировавшийся рассудок. Током, по проводам оголенных нервов, бежит одиночество. Не то, что было раньше. Теперь ты чувствтуешь его физически. И тебе вновь срашно. В тебе боявляется столько страхов, столько новых глупых фобий. Ты накручиваешь себя, теперь уже не агрессией, но тоской. Ты предпочитаешь сидеть дома. Предпочитаешь, но не можешь. Тишина жестоко режет барабанные перепонки и ты не в силах не закричать. Ты мечтаешь о сне, чтобы забыться. И ненавидишь те короткие минуты покоя, потому что просыпаться одной – невыносимо. Тебе хочеться снова сбежать в свой крохотный мирок. Сбежать от себя. Но нет. Ты забываешь, что мирок уничтожен, растоптан тобой же. Забываешь, что ты смешала себя с унижением. Что того выхода больше нет. Ты кусаешь губы до крови и закрываешь глаза, лишь бы не видеть. Не чувствовать. Не знать.
Одиночество смешалось с кровью и тебе кажеться, что уйти от него – уже практически невозможно...

Фонари тоскливо провожают закат и вечерний воздух, паразительно другой. Ты бредешь по парку и пытаешься представить мир с точки зрения простого обывателя. Не выходит. Эгоизм, заклеймленный комплексом перманентной вины, разрастается чертополохом на такой удачной почве приближающегося нервного срыва. Ты шепчешь, как мантру, что можешь быть сильней. Только вряд ли сама в это веришь. Пересохшие губы сбиваются с мысли и ты устало садишься на скамейку. На плечах – тонны пустоты. Ты устала. Но все-таки пока не до конца сломалась. В рюкзаке начинает пиликать телефон. Сама нелепость того, что тебе звонят в такой час, вызывает кривую злобную усмешку...

 ***

Последняя ночь лета пылает красками и совершенно новыми запахами. В преддверьи осени, первые листья слетают с ,пока блестящих, деревьев и выстилают едва заметный путь в будущее. Ты идешь по ним, наугад отыскивая дорогу. Ты – это одно большое противоречие. Лениво огибаешь бульвар и сворачиваешь за поворот.
- Привет. – Ты садишься рядом, закуриваешь и смотришь на такое дико звездное небо. Ты такая уставшая, но все же выжившая в этой войне с собой. Все же пережившая это лето.
- Привет. – И тень улыбки пробегает по моему лицу.
Сделав пару затяжек, ты выкидываешь сигарету, подгибаешь под себя ноги и кладешь голову мне на плечо.
- Спи. – Я нежно провожу рукой по твоим волосам.
Ты закрываешь глаза, глубоко вдыхаешь едва уловимый запах жасмина и засыпаешь. Засыпаешь спокойно. С улыбкой на лице. Засыпаешь так, как не засыпала уже год. Спи. Все будет к лучшему. Завтра ты станешь старше еще на год. Завтра, ты наконец сможешь начать столь долгожданную новую жизнь. Завтра. Все это будет. Я знаю. Ты уже выйграла. Ты уже победительница. Суперфинала не будет. Все уже доказано. Спи. А я просто всегда буду рядом...