Вася

 Вася
 (быль)
 
 Мы смеёмся над дураками, в лучшем случае иногда пожалеем их. А однако…
 Знавал я одного дурака. Он даже я и он путал. Себя называл он, а нас с вами, благожелательный читатель,я…
 Все мы, как ни крути, эгоисты, даже самые гуманитарные из нас. И если у вас, мой задумчивый друг, болит селезёнка, так она у вас болит, а не у меня. Я могу посочувствовать вам, но у меня в данный момент она не болит, а если когда и болела, то не так, как у вас… И признайтесь как другу, когда вы учились говорить, сначала усвоили дай, а уж потом только, на более высокой, но менее надёж-ной стадии развития–на. И даже когда мы с вами, благозвучный чи-татель, пытаемся поступать с людьми так, как хотели бы, чтоб они поступали с нами, никак не можем взять в толк, с какой стати кому-либо может не нравиться сливочное масло или добротное украин-ское сало…
 Этот дурачок, о котором речь, в общем-то тоже был эгоистом, но поскольку он нас с вами считал за себяон и старался всё самое лучшее преподнести себе.
 Ещё с раннего детства беда эта за ним замечаться стала. Оде-нут его родители, как иголочку, попросится он погулять, вернётся оборванец оборванцем, голь перекатная.
 Где одежды?спросят разъярённые и раздосадованные роди-тели.
 А я их мне отдал…
 Чем дальше, тем хуже. Пришлось, давясь родительской слезой, в больницы его укладывать. Да что толку! Если ума нетни один психиатр его тебе не пришьёт. От глупости лекарства нету, ска-зал Дант.
 Родители с горя скоро ушли. Остался он один-одинёшенек в двухкомнатной квартире с грошовой пенсией в руках. Считать он мог только, пока пальцев хватало. Пойдёт в магазинхорошо, если не обманут, а если обманут, то плохо. Ну и дружки появились. Только он пенсию получитони к нему целой комиссией завалятся.
 Смотри, Вася, береги деньги, тебе на них месяц жить. Держи их покрепче, никому не давай,говаривал Цицерон из седьмой квар-тиры.
 Да, это ты правильно показываешь мысль. Отдай мои деньги! грозно обращался он к самому себе и после непродолжительной потасовки правой и левой рук деньги отнимал и протягивал Цице-рону:
 Спрячь и никому не показывай.
 Ну, Цицерон, не будь дурак, и прятал, из последних сил удер-живаясь от смеха. Но сил надолго ему не хватало. Раздавался друж-ный хохот, а громче и задорнее всех заливался сам-друг Вася. А что будет завтрагде дураку подумать?
 Но тем не менее не умирал же с голоду. Одни его обирали, другие подкармливали, надо правду сказать…
 Силён он был необыкновенно. То есть для людей его компе-тенции, может даже, совсем обыкновенно, но суть в том, что этот фактор тоже использовали умные люди. Привезут к гаражу машину с грузом, мягко говоря, не совсем честно добытым, и заставят его разгружать. Чего, дескать, он свою машину не разгружает? Что за него дядя работать должен?
 Нет. Я Ваську-дурака пошлю. Иди работай!и раз, разсебя по щеке. Через час машина становилась пустая...
 
 Только дурак-то дурак, а случались с ним странности непонят-ного свойства. Этих хоть взять хитроумных ребят, так жестоко его эксплуатировавших. Он как-то раз пыхтел-пыхтел, упарился даже, а потом грустно так посмотрел и сказал жалобным голосом:
 Меня завтра в тюрьму посадят.
 Посмеялись. А на другой день все смеявшиеся как миленькие в Тишине сидели и там смеялись уж редко.
 И после нескольких таких случаев его уже стали спрашивать, что с кем случится, выходить ли кому замуж или жениться просто. И как скажет, так припечатает. А кто не поверит емупеняй потом себе самому. Только надо было правильно сформулировать вопрос.
 Васенька, мил дружок, ты, говорят, жениться надумал, сокол?
 Решил, да не женюсь. Пьяницей она будет, когда ребёнка ро-дит.
 Парень сильно был влюблён. Дураку не поверил. И мучился потом лет шестнадцать, пока сам не спился…
 Стали покровители заставлять его брать комиссионные за под-сказ. Ну, он и брал, да им не на пользу. Выйдет за ворота, а вернётся весёлый (выдумаете, пьяный? Никогда не нужно судить по себе), но без денег…
 
 Кончил Вася, как и все мы, плохо.
 Свои-то люди хоть над Васяткой смеялись, хоть его обирали, но до последней нитки совесть свою не пропивали. Всё-таки свой человек, дворовый, третье поколение. А нашёлся один из ближнего зарубежья с кавказской национальностью и брезгливой (или, может, лучше сказать брюзгливой?) скорбью в лице, когда Вася по утрам слонялся, ища, кому деньги свои предсказательские всучить, и сна-чала уговорил на вокзалы с ним поездить, вещи какие-то поотправ-лять, а как узнал поближеубедил Васю квартиру свою презентовать не презентовать, а какое-то мудрёное слово, не могу сейчас вспом-нитьпервый час ночии ему завещать, а он, дескать, будет Васю содержать, конфетами баловать Мишками на Севере и карамелью а умрёт Васяпохоронит по первому классу с музыкойа если он умрёт раньше, то сам от Васи ничего не потребует, никаких похо-рон… А покойничек сладкое любил.
 Ну а тогда, в начале всего этого периода, когда появилось сло-во, забытое мною, устраивались такие дела проще простого…
 Однажды Вася исчез, и больше никто его никогда не видел. Все о нём переживали, с новым хозяином квартиры никто общаться не пожелал, даже денег занять (а он сначала сильно подлизывался, сам набивался с этими предложениями). Кто-то даже в прокуратуру написал. Но анонимные заявления, как известно, к рассмотрению не принимаются. Если уж написал, то имей смелость…
 
 А я, в натуре, лучше этого Васи никого в жизни не встречал. По дурости он такой был? Не спорю. Но тем не менее. Лучше нико-го не встречал. Никого не встречал.