Барин из аэропорта. Песни четвертая и пятая - Scriptor

"Ну и как народ российской? – поинтересовалась маман, ловко вкрутив Голицына в китель отставного подпоручика и версальские шлёпанцы – его любимую домашнюю одежду. После этого повлекла сына к сребровидному круглому столу, на котором словно сами по себе и для себя (an-und-fr-sich) возникали хрусталиновые вазочки, чугуньеровые щипчики, резальные ножички, разрезальные ножнички, тортиковые лопаточки, орешницы с дымящимся зауральским мёдом, набитые душистыми лимонами конфетницы, набитые орехами лимонницы, тарелки с солёным перцем и чимчой, а также страусовые десертные вилочки и мельхиоровые соусные ложки.
– Да хреново, етиомать, – бесстрастно беря в руки свою любимую, битую-перебитую, клееную-переклееную, штопаную берестой фарфоровую чашку, ответил князь."

Для меня это произведение - пример настоящего гротеска. Столкновение несталкиваемого на филологическом уровне. Это интеллектуальная проза. Хотя она отражает дух конца 80-х годов, когда студенты философских факультетов вели умные беседы, когда открылись их уму западные философские вещи. Возможно, здесь слишком много от ума - но были у нас такие люди, была культура.

Так что мы должны гордиться, что на сайте это произведение есть.

Милла Синиярви   11.11.2008 22:09   •   Заявить о нарушении