Просто еще раз про то, чего было уже слишком

…Не знаю, ничего не знаю, не хочу, не умею. Устал, уйду, бред, бред. Извини. Не хотел, не должна, я сам. Я сильный, на хер силу, ты и я. Ты не одна, не хочу ломать то, что у тебя есть. Ты никогда не признаешь, что хочешь сломать. Я не знаю, хочешь ли ты ломать. Мне не интересно, уже не интересно. Я называю других женщин твоим именем. Мне это н**ер надо? Есть те, кто ждет и любит просто. Я даже не хочу воспользоваться ими для секса – на**р нужен секс без тебя. Это как вода. Дурацкий ноут – нет русских букв. Пальцы не хотят исправно помнить, где русские буквы. Они меня кидают - сами все помнят наизусть, помнят другое - тебя.
Опять дурацкий сон – похоже на бред. Из колонок завывания счастливой лесбиянки – мне такая музыка нравится, человека уважаю. Просто так есть, не стреляться же ей из-за этого. Уже несколько раз посылал все это на**р – плевался куском себя. Ненавижу свой Нокиа – не хочет сразу отправлять длинные смс. Часто засыпаю, не заметив, что не отправил с вечера сообщение – утром они звучат тупо и неактуально. Это так, преамбула, сейчас будет рассказ про море – море удобная идея – в нем можно выразить все. Что угодно.

Он уже не смотрел на море. Он уже в море, способен плавать, купаться, тонуть и бегать по воде. Вода принимает его с легкой иронией. Они встречаются каждый день. Утром он кидает в воду камни, идет в город, потому что надо. А еще надо уйти до прибоя. Ночью видит сны, где морю скучно без него. Только оно огромное и не может сказать подобного слова. А ему не скучно. Не скучно от отсутствия интереса. Он потерял интерес, больше не интересно.
Ему было больно – больно, когда кто-то решил, что надо не плавать, а летать. Зачем тебе одно лишь море, когда есть все остальное. Оставь море рыбакам и морякам. Иди своей дорогой. А потом стало спокойно, когда он почти с этим согласился. Согласился и в последний раз пришел к берегу. Снял одежду и поплыл. Уплыл далеко и захлебнулся. А его выкинуло на берег как щепку, небрежно и обычно. Не было ни сил, ни желания встать с мелких камней на берегу. Он кашлял соленой водой и улыбался, насколько ему позволяли гримасы кашля. Легкие рвало судорогой в, голове звучал вальс, или марш, или еще какая-нибудь ерунда, которую обычно приплетают в такие моменты. Нелепый толстый человек на берегу. И плевать на горы. И не хочется в город.
Город. Место, которое он знает хорошо, он дитя этого города. Улицы и переулки. На некоторые из которых можно не заходить по несколько лет, их будут перестраивать, класть булыжник, красить стены в другие цвета. Некоторые маршруты стираются из памяти. А некоторые надоедают, если ходить по ним слишком часто.


Не все ли равно, что ты чувствуешь, если не надо никому пересказывать. А тебе понятно без слов. А если ты не понимаешь. Это не от того, что глуп. Просто нет честного желания это делать. Мой друг сказал, что лучшие стихи пишутся в кафе на салфетке, а потом сжигаются. Потому что если знаешь, что это не только для тебя, это уже неискренне. Еще один неискренний лист формата А4. Любимый формат.

И теперь у него два шарфа – ярко-оранжевый и белый. Оранжевый –цвет радости и энергии. Белый – это все цвета сразу. От такой боли, что способен ее выплюнуть до такой радости, что даришь апельсины всем, кто идет по улице. А можно ведь совсем без шарфов. Без одежды, без кожи, чтобы сразу на нервы и нервами сразу.

Я сбросил кожу. Осталось одно естество.