Сны Дракона

Лес был похож на уютную пещеру. Здесь было тепло, темно, тихо… так много «Т». И, что самое главное, уюТно! По земле стелился густой ковер мха, из которого местами торчали ярко-желтые «коробочки» на тонких длинных ножках. У деревьев росли пушистые, огромные папоротники, сонно клевавшие кончиками листьев. У самих деревьев были темные, как ночь, стволы, и кроны их сплетались в сплошное одеяло из листьев густого изумрудного цвета. Длинные ветви под тяжестью зелени поднимались ввысь и склонялись затем к земле, превращаясь в высокие и низенькие арки, сквозь которые не было видно неба.
Воздух повис прозрачной, еле видимой и чуть ощутимой паутинкой, в сети, которой был пойман этот сонный лес. Краски леса были стерты. Словно пыль покрыла здесь все. И хватило бы дыхания, чтобы пыль встрепенулась. Она взлетала вверх и искрилась. Это было Время…
Оно переливалось всеми цветами и, оседая, складывалось в воспоминания.
Я спала. И сон, в который я куталась, как в теплое меховое одеяло, словно хрустальный замок запер мою душу в сотнях милях от леса. Я спала, уютно свернувшись клубочком на мягкой перине трав, в гнезде, что сплел из своих корней старый дуб. Его ветви склонялись низко к земле, замирая и подрагивая в «лесу без ветра», лишь в 20 см от меня.
Я спала, и во сне моем играла скрипка. Она плакала о дожде, который не идет в старом лесу. О Драконе, что спит в нем и слушает плач старой скрипки… Спит, не слыша шагов…

Сонная пыль встрепенулась от дыхания, и на ладонь Его осели воспоминания. Он глянул на Время, оно играло у него на ладони, улыбалось и тихо шептало. Лучи солнца, которого никогда не было в этом лесу, чуть коснулись Его волос и, рассмеявшись, убежали вслед за Временем. Куда-то в вверх. Он удивился, но не очень, протянул вперед руку, и воздух расступился пред Ним, изумленно рассыпаясь на солнечные зайчики, которые, словно детские мячики, тут же разбежались в стороны.
Он тихо что-то зашептал. Слова любимой песни? Кап-кап… За спиной что-то заиграло в такт. Еще немного и Он уже пел. Музыка, которая звучала для него в воздухе и в ветре, слова и его голос сплетаясь поднимались в небо. Осторожно поднимая и разделяя ветви деревьев.
Тяжелые капли ласково скользили по листьям и стволам. Они терлись и мурлыкали, словно котята. Воздух охнул и вздохнул полной грудью, улыбнулся своему отражению в дождинках (чистому, светлому, хрустальному) и зазвенел в траве.
Время изумленно глянуло само себе в глаза и, застыв в крупных каплях, заскользило вниз осколками лунного камня.
Тяжелые, темно-зеленные листья чуть содрогнулись и, потянувшись всеми своими ветками, закружились в вальсе, вторя ручьям, родившимся в изгибах земли, и солнечным зайчикам, которых не было раньше в лесу.

Кристаллик неба с любопытством выглядывал из-за листьев. Я рассеяно моргнула и поняла: скрипка больше не плакала на плече скрипача, запертая в хрустальных стенах огромного зала. Вокруг меня звенел и шептал лес, а где-то в его глубинах… кто-то пел…
Я точно знала эту мелодию, и слова этой песни нетерпеливо слетали с моих пересохших губ. Уж не об этой ли песне плакала старая скрипка?
Отбросив жаркий сон, я поспешила за голосом. Я шла босая и чувствовала каждый камень, каждую песчинку, каждую каплю воды, сквозь которые пролегал мой путь. И чувство это было таким настоящим, как и все что теперь окружало меня.
Откинув тяжелую ветвь, я увидела небо, словно расплавленное золото, текущее и изменчивое, предрассветное небо. Так же как и я сонно взирающее на мир. Я вздохнула: это первый рассвет, который я увижу, первый НАСТОЯЩИЙ рассвет! Вздрогнув, я поспешила дальше, вслед за удаляющимся голосом.

Ветки и деревья расступились передо мной, словно пары кружащиеся в вальсе, и я оказалась на берегу моря. Он сидел у кромки воды, и волны настороженно, по детски игриво набегали вперед, подпрыгивали вверх и пытались щекотать его ладонь. А он улыбался им.
Я растерянно улыбнулась, уж не он ли был тем единственным (кроме меня) слушателем исповеди старой скрипки? Всегда стоящий на другом краю огромного зала…
Неожиданно Он обернулся и приветливо улыбнулся, уже мне. Впервые заглянув в мои глаза. На горизонте, в узкой полоске между небом и гладью моря вставало солнце. Ослепительная дорожка бежала от него к нам. Протягиваясь вперед, словно рука Господа.
Рассмеявшись легко и звонко, первый раз в жизни не сдерживая своего голоса, я поспешила к изумрудным волнам, решившим, что они забавные щенки, что бы рассказать Ему странный, долгий сон о плачущей скрипке и о том, что «Кто-то прошел сквозь мою душу, а вместе с Ним дождь…»