И в этом вся моя любовь...

-- Мне было лет двадцать. Знаешь, мне всегда приятно возвращаться в свою молодость. Ведь, именно там можно найти причину своих побед или поражений.
Ты прости меня, старика, за сентиментальность,-- Святослав откинулся на спинку мягкого кожаного кресла.

Мы часто встречались, чтобы просто поболтать. Не знаю, что-то всегда завораживало меня в этом человеке—то ли рассудительная мудрость в его глазах, то ли благородство его отношения к жизни.

-- Послушай, если ты будешь повторять это так часто, мне ничего не останется, как поверить в «старика».

Посмеялись.

Ему пятьдесят. Я никогда не думала об этом. Просто знала и все.

-- Я не говорил тебе об этом. Когда-то я был совсем обычным парнем. Это сейчас перед тобой- солидный мужчина, умудренный опытом. Даже смешно вспоминать, каким я был упрямым и немного наивным в своих стремлениях. Но, тем не менее, благодаря им я многого добился. Все же…более всего, я должен быть благодарен своей первой любви.

Мне на миг показалось, что его больше не было здесь. Воспоминания захватили его полностью.
Не скрою, мне было интересно узнать этого человека с другой стороны. С той, которая, пожалуй, раскрывает наш внутренний мир, как нельзя глубже.

-- Я увидел ее первый раз совершенно случайно. Она оказалась сестрой моего близкого друга. Я знал, что она замужем, живет в этом городе. Но мы никогда не сталкивались.
Я зашел как-то к Сергею, она была у него, и он представил ее мне. –- Святослав улыбнулся.

-- Марина,-- она протянула руку, а я совсем растерялся. От нее пахло женственностью. Такой теплой и живой. Я сидел, как дурак, и завороженно смотрел на нее, пока Сережа не рассмеялся и не толкнул меня:
-- Славка, ты чего женщин не видел? Познакомьтесь. Моя сестра-Марина. Это-Слава, мой лучший друг.

Она улыбалась. Как-то по-доброму. Хотя, думаю, она знала, что может произвести впечатление на мужчин, и умело пользовалась этим. Это сейчас я понимаю. А тогда …Тогда я сразу влюбился.
Она была старше меня на семь лет. У нее был муж. Ребенок.
Но я был слеп.
Знаешь, я больше никого так не любил. Это сыграло свою роковую роль. И с ней, и со мной.

Мы стали встречаться. Украдкой. Выкраивали ночи. Дни. В этой непозволенной любви было нечто, что делало ее первой и последней. Ты понимаешь?! Будто есть только сейчас, даже не сегодня, а лишь сейчас. Мы упивались друг другом до бессознательности. Когда она уходила, я мучительно осознавал, что я не имею права удерживать ее. Есть другая жизнь, и я должен играть по ее правилам.
Иногда, очень редко, она звонила и говорила, что не сможет прийти. И я чувствовал себя, загнанным в ловушку, зверем. Я бесился. Кричал. Сходил с ума от ревности.
Но я был всего лишь любовник.
Сейчас я понимаю, что даже слово « любовник» было бы громким для моей роли. Не этим я держал ее. Ей нравилось, что я боготворил ее.

Я понимал, что нужны деньги. Я хотел ей подарить весь мир.
Отец –журналист в местной газете, зарабатывал гроши. Единственное, чем он мог побаловать свою семью, это свежий номер газеты. Он устроил меня помощником кладовщика в типографии. Тебе интересно?- Святослав пытливо изучал мое лицо.

--Да, конечно. Мне, правда, интересно.

--Хорошо..
Так вот, отец устроил меня помощником кладовщика. Знаешь, это был тяжелый труд. Я выматывался полностью. Уверен, на это и рассчитывали родители—выбить дурь из моей головы. Но я думал лишь о том, что вечером—возможно—я увижу ее на нашем месте. И эти, оправданные моим безумным желанием минуты, были смыслом всего противостоящего этому обществу, с его эстетичными законами морали.
Иногда я простаивал ночи в ожидании ее, но она не появлялась. Я мучился ревностью, ненавистью к ее законному мужу, к его праву владеть ею. Истошно уговаривал бросить его и уехать со мной, клялся, что дам ей все—только, чтобы была со мной. Она боялась мнения общества, просила не приходить, а потом…потом тихо и сдержанно отдавалась мне, оставляя запах измученной вины после себя. Да…именно вины…

Святослав взял сигарету, закрыл глаза и глубоко вдохнул дым. Мне почему-то показалось, что он больше не выдохнет—он словно замер в какой-то болезненной точке своих воспоминаний—и от этого вся комната погрузилась в липкую тоску отчаянья.
Он выпустил шумно дым.

-- Однажды я узнал, что она встречается с другим. Так же тайно. Так же украдкой. Об этом мне сказал Сергей. Мне казалось, что все против нас, и даже мой самый близкий друг и ее брат…Тогда его поступок был для меня подлостью.
Порой любовь делаем нас такими слепыми и беспринципными. Я потерял способность…Ну, да ладно. Это уже философия.

Где-то через года два наших отношений, муж увез ее. Я не знал этого. Все так же приходил в наше условленное место, мучительно ждал, злился, придумывал по-детски наивные предлоги, чтобы прийти к ней домой, но понимал, что достаточно поздно: они, наверняка, в своей постели—и от этого ревность чернела, и пачкала душу гарью и копотью.
С Сергеем я уже давно не общался, и даже теперь, когда она столь долго не появлялась, гордость не позволяла мне обратиться к нему с вопросом: Где она?
Однажды мне все-таки удалось узнать о том, что они переехали. Бабушки во дворе- лучше всяких шпионов в курсе происходящего. Единственное, что я не смог узнать, это куда они переехали. Но я знал ее подругу—и, наверняка, ты осудишь меня сейчас--- но маленький флирт с ней, позволил мне узнать, где Марина.—Святослав усмехнулся.—Правда, потом, как выяснилось, это была маленькая женская месть: она назвала совсем не тот город, где была Марина.
В сущности, это сыграло свою роль. Я искал ее в совершенно другом городе. Адреса я не знал, просто бродил по улицам, в надежде уповая на силу мысли, которая столкнет нас в случайном совпадении- именно сейчас и именно здесь. Но этого, конечно, не произошло….
Я многого добился по работе. Типография, азы которой я знал не понаслышке, стала чем-то вроде отдушины для воспоминаний. Вот и сейчас, все эти здания, которые ты видела, все это дань тем дням…Ты будешь чай?


--Что?— вопрос был неожиданным, я немного растерялась.—Чай? Нет, не сейчас.
-- Знаешь, я бы выпил чаю. Ты не против?

Я была настолько поглощена рассказом, что предложение « выпить чай» показалось мне, по крайней мере, неуместным. Тем не менее, это было всего лишь женское любопытство, поэтому оно было более неуместным, нежели предложение о чае.
Я терпеливо ждала и наблюдала, как Святослав галантно раскладывает чайный сервиз, выкладывает щипцами печенье—все это выглядело даже немного сексуально ( да простят меня мужчины в моем извращенном восприятии банального чаепития) – видимо, я увлеклась наблюдением движений его рук.

-- Ты уверена, что не хочешь выпить со мной чаю? –Святослав как-то пристально взглянул на меня. Мне даже показалось, что мои мысли были прочтены, но было ли это на самом деле, я так и не узнала.

-- Да, пожалуй, ты прав. Я выпью с тобой чаю.

В комнате стало очень по-домашнему уютно, и воображение почему-то дорисовало бежевый плед и треск камина.

-- Вы больше не виделись?— все-таки сложно быть женщиной, или мне просто хотелось услышать счастливое окончание.

-- Да, я видел ее. Это не было той встречей, какую я мог бы себе представить.—Святослав отодвинул чашку и стал задумчиво собирать крошки печенья. Было странно наблюдать за тем, как крошки падали на мягкий ворс ковра, словно он не замечал этого.—Лет пять назад, я волею судьбы встретил Сергея. Мы были рады этой встрече. Он выглядел немного постаревшим. В принципе, время не молодит никого из нас. Конечно же, я не мог не спросить его о Марине. Он ответил, что она живет одна. В тот же вечер мы поехали к ней. Сергей открыл дверь своим ключом—тогда мне показалось это немного странным—но потом я понял почему. Я увидел женщину в инвалидном кресле…Наверное, я не узнал бы ее, если бы встретил на улице. Ее лицо было…Думаю, она пила.
Знаешь, мне очень стыдно…

-- Послушай, давай мы не будем больше говорить об этом,-- мне стало как-то неловко, словно я подглядывала за чужой жизнью, на что я не имела никакого права.

--Нет…Я боялся признаться в этом. Но тогда…когда я увидел ее…тогда я испытал мерзкое и низкое чувство…Я подумал:« Неужели я мог любить ЕЕ ?!»
Больше мы не виделись. Она умерла через два года после нашей последней встречи. Я так и не смог себя заставить прийти к ней на могилу. И в этом …в этом вся моя любовь…