Рыдайте, если вам хочется рыдать...

ЭТО ШЕСТОЙ МОНОЛОГ АКТЁРА А. ТЕАТРА "С БУТЕРБРОДОМ".
НАЧАЛО - В ПЕРВОМ, ВТОРОМ, ТРЕТЬЕМ, ЧЕТВЁРТОМ И ПЯТОМ...

 – Ладно, поехали дальше… Как-то раз в некотором царстве, в некотором государстве отдыхал самый обыкновенный мальчик. И было у него три желания: два умных и одно глупое. И глупое желание было настолько глупым, что мальчик даже удивлялся, откуда оно взялось. Но глупое желание никуда не исчезало, поэтому мальчик мечтал лишь об его исполнении. Сидел вот так на топчане и мечтал минута за минутой, час за часом.
 А хотел этот мальчик одного: поцеловать девушку-ангела с рыжими волосами и синими глазами в то самое место, где ложбинка на спине исчезает за голубыми в жёлтую клеточку купальными трусиками. Такая вот была у мальчика глупая мечта.
 И, недолго думая, он отправился в путь. Тум-пурум! Тум-пурум!
 Мальчик перекинул через плечо котомку с ломтем чёрствого хлеба и горсткой соли, завёрнутой в лист лопуха, и зашагал по дороге. Тум-пурум! Тум-пурум!
 Мальчик потуже затянул ремешки на сандалиях и понёсся по пыльной обочине - тум-пурум, тум-пурум - туда, где горизонт растворяется между небом и землёй, небом и морем, небом и двумя ладонями, которые убаюкивают тебя и шепчут-шепчут:
 – Что это? Что это с тобой? Что с тобой?..

 В тот солнечный черноморский день, в третий массажный день моей жизни, в день ликования, я набираюсь наглости или храбрости, как вам будет угодно, словом, я выпрямляюсь, я оборачиваюсь к милой Анжеле, смотрю ей в глаза и, облизнув губы, спрашиваю:
 – Хочешь, я тоже?
 – Что? – удивляется Анжела.
 – Ну… хочешь? – мямлю я. – Я сделаю тебе…
 – Что сделаешь? – улыбается Анжела. – Что?
 – Массаж! – выпаливаю я.
 И солнце опрокидывается навзничь.
 – Хочу!.. – слышу я из-за тридевятого царства-государства.
 И мои ладони опускаются на её плечи. А потом они испуганно скользят вниз!..
 О, Боже, как это было давно! Как это было великолепно!..

 ...И тут я вижу его! Этот микроскопический самолётик, который летит так далеко от нас, что мог бы показаться промелькнувшей искрой. Но всё же я понимаю, что это очень большой самолёт, пассажирский лайнер, такой уснувший гигант, если стоять под ним на лётном поле и чувствовать себя карликом. Я успеваю различить крылья и даже хвост, а может быть, я только думаю, что различаю их на фоне яркого синего неба, по которому он летит, а если говорить без обиняков, не летит, а ПАДАЕТ по нему в синее-пресинее Чёрное море. Я зачаровано смотрю на этот падающий самолётик, и вдруг я понимаю, что он горит, потому, что самолётик перестаёт сверкать под солнечными лучами, а превращается в яркую алую точку, но потом вдруг вспыхивает, ещё мгновение скользит по небосклону и исчезает…
 Всё это продолжается несколько секунд. Может быть, шесть-семь секунд. Или даже всего лишь одну единственную секунду.
 Я цепенею. Я никак не могу поверить в то, что самолётик погиб, что все, кто летел в самолётике – пассажиры, стюардессы, лётчики – все они уже больше никогда не долетят до того самого места, куда они только что летели. Я никак не могу согласиться с этим – самолётик погиб! Что за ерунда! Этого не может быть! Он же только что был в небе, и вдруг раз – и всё?! Погиб?! Нет-нет! Это никогда не уместится в моей кучерявой голове, вокруг которой, словно нимб сияет мир с морем, пляжем, надувными матрасами, радостными криками и мной самим!..
 – Ты что? Ай! Больно! – вскрикивает Анжела. – Больно!!!
 Я вцепился в неё, держу и не отпускаю.
 – Отстань! – злится Анжела. – Ну! Дурак! Отстань!
 Я с трудом разжимаю пальцы. Их свело судорогой, и я никак не могу выпрямить мизинцы. Я их выпрямляю, а они не выпрямляются. Представляете?!
 Плечи у Анжелы покраснели, как южные помидоры.
 – Что с тобой? – сердито произносит Анжела. – Свихнулся ты, что ли?!
 – Там самолёт упал! – выпаливаю я.
 – Чего?! – Анжела осторожно прикасается пальцами левой руки к своему правому плечу.
 Меня трясёт. Меня ещё никогда в жизни так не трясло!
 – Он загорелся и упал! – ору я.
 – Ты что разорался? – возмущается Анжела. – Вали отсюда!
 – Он упал! – воплю я. – Упал! Я видел, он упал! Упал!
 – Слушай, да отстань ты! – Анжела отталкивает меня и вскакивает с топчана.
 – Он упал! – кричу я. – Упал! Упал!..
 Анжела отворачивается и бежит к морю. Я устремляюсь за ней.
 Я спотыкаюсь, лечу на гальку, но тут же вскакиваю и никак не могу понять, куда же подевалась Анжела. Как это ей удалось провалиться сквозь землю?!..
 Я бегу к морю в надежде отыскать её там: или у кромки воды, или среди волн, или где-нибудь ещё, может быть, даже под водой. Я буду нырять и искать её, буду нырять целый день, пока не отыщу, потому что мне обязательно нужно докричаться до неё, чтобы она поверила, что он упал, упал этот самолётик, упал в море! Упал!..
 И тогда, быть может, тогда я сам поверю в это. Правда, я совершенно не знаю, что же я тогда буду делать с тем, во что поверю сам. Совершенно не знаю, дамочки и господа…

 ...Эй! Что же вы натворили, ребятушки? Посеяли где-то знамя, наше полковое знамя. Я же вас под трибунал отдам! Честное благородное слово!..

 – Маленький мальчик в поле пошёл, но до футбольных ворот не дошёл…
 Долго стадион в барабаны стучал, требуя срочно повторный пенал…

 – Кто-то девчонку задел за косу, дырка у этого дурня в носу…
 Принялась дальше девчонка косить! Любят девчоночки косы носить…

 Уважаемая публика! Вы считаете меня ненормальным психом!.. Ха! Зря! Просто мне грустно... Как и Вам... Не плачьте, мои дорогие... Не плачьте... Впрочем, рыдайте, если Вам хочется рыдать... Рыдайте... Рыдайте, я вам сказал!!!

 Так!!! Всем не дышать! Где мой бутерброд?!!

ПРОДОЛЖЕНИЕ - В СЛЕДУЮЩЕМ МОНОЛОГЕ...