О великих Богах Вытяжки, а также о доблестных Вождях Белокожих

Еду в метро. Вечер. На переходе с Чистых Прудов открываются двери, и прямо передо мной садятся два гота. Он и она. Только вместо черного... Она хрупкая и изящная барышня ораньжевого цвета, он - сиреневый нескладный дистрофик. У него в руках - воздушные шарики и бутылка миринды "отвязный виноград", у нее - персиковая фанта и сеточка с апельсинами. На щеках - боевая раскраска под цвет одежды, ни дать ни взять - последние из могикан. Рожи грустные-грустные, гатишные-гатишные, смотрят в одну точку, а я смотрю на свое отражение между их лицами и улыбаюсь. Моя станция - встаю с места, они тут же поднимаются и встают у дверей за моей спиной, как секьюрити. Так, думаю, это уже не смешно.
Выходим, и тут девушка тихо-тихо, печально-печально спрашивает меня, аккуратно тронув за плечо:
- Простите, а какая это станция?..
Я удивленно оборачиваюсь, выходя вместе со всеми, и через плечо бросаю:
- ВДНХ...
- Ёпрст, - монотонно-удрученно произнес сиреневый, - мы Кондратьевскую проехали...
Тут я затормозила и развернулась к ним лицом.
- Какую-какую?
- Кондратьевскую, - хором ответили они.
- Она была станцию назад. И она называется Алексеевской...
Они как-то ссутулились и понуро опустили головы. Я почувствовала мерзопакостную вину.
- Значит, мы никогда не попадем туда, - сглотнув, прошептала девушка. Я это скорее прочитала по губам, потому что в этот момент приезжала следующая электричка.
- Почему? Садитесь в эту и...
- Да нет, - пояснил сиреневый, - мы же ехали не на Алексеевскую, а на Кондратьевскую.
- И теперь мы не поедим курицы, - произнесла девушка, и по ее щекам потекли слезы цвета персиковой фанты.
- Ну у меня курица есть, - я вспомнила про пять пачек куриных котлеток, покоившихся в морозилке, и приступ альтруизма сделал свое черное дело. Разноцветные готы выпрямились и с пустыми глазами пошли за мной. Я чувствовала себя арестантом под конвоем, хотя единственной, на кого давили, была моя совесть...

По привычке включив свет над плитой и бросив наггетсы на сковородку, я включила вытяжку, дабы запах горелого масла улетучивался сразу и не удушил моих жизнерадостных гостей. Что ж поделаешь, я никудышная кухарка...
Тамен за плитой - идиллия...(с)
- Ну как всегда, чуть чего горит - сразу к нам, - прогудело в вытяжке.
Я ошеломленно обернулась на готов, собираясь им все логически объяснить, но они и бровью не повели. Хотя явно услышали то же, что и я.
- И вообще, на тебя прогневаются... О! Курица! - бритая голова худой дамы свесилась из вытяжки и вместо приветствия укусила меня за нос.
- Иди отсюда, - шуганула ее я, - у меня гости.
- А я что, не гость?
- Ты тут живешь.
- И...
- И Великий Бог Вытяжки тоже. Вы за гостей не считаетесь.
- Но я тоже жажду курицы!
- Кто-то сказал "курицы"? - донеслось совсем глухо из вытяжки.
Я нервно перевернула наггетсы на неподжаренную сторону.
- У меня Отвязный Виноград и Свежий Персик, которые ехали в заведение имени Великого Бога Вытяжки. Они хотят курицы и их жестоко обманули. Плюс ко всему Кришна у меня в холодильнике позеленел оттого, что Женька сдала алгебру на четыре. Какого черта я должна кормить вас?!
Франсуаза задумалась. Процессинг шел минуты две. Я высыпала первую порцию наггетсов на тарелку и поставила ее перед готами. Они молча принялись есть содержимое в форме годзилл, мышек и кроликов.
- Потому что Эверест уже рыжий, как Свежий Персик. Если я не поем сейчас, у меня отрастут волосы и я умру.
Я ехидно протянула ей замороженный наггетс. Как ни странно, она с наслаждением захрустела добычей.
- Спасибо! - бодро улыбаясь, и, укусив меня за нос еще раз, исчезла в вытяжке.
- У-у... Я тоже жажду курицы... - пробасило что-то внутри.
Скрепя сердце, я по старинке открыла форточку и отключила вытяжку. Голоса стихли.
- Вытяжка - она как радио, - задумчиво сказал бледнолицый индеец по имени Отвязный Виноград.
- Выключишь - и становится пусто, - добавила прекрасная скво Свежий Персик.
- Я не слушаю радио, - сказала я, выложила наггетсы на тарелку и развернулась.
Предыдущая тарелка стоит на столе пустая, только крошки маленькие. В кухне никого.
Звонок.
- Да?
- Нет.
- Кто там?
- Угадай, - слышу, что трубка мне улыбается до ушей. Своей кошки.
- Нет, угадай ты.
- Хао, Отвязный Виноград? Сиреневый Подсолнух мертв - да здравствует Сиреневый Подсолнух?
- Доброго здоровья, Свежий персик, - сказал я гатишным басом, размазав по щеке сиреневую краску...