Суицид. и дополнил

Все, написанное мной – является выдумкой чистой воды, а всякое совпадение имен, названий, мыслей и чувств – объясняется не менее странной, но четко сформулированной теорией вероятности…ну, может быть и теорией невероятности…


8-9 августа на планете была отмечена вспышка суицида


Суицид, как известно, является силой для слабых духом, но слабостью – для сильных. Кто ты? Сделай свой выбор…. Если ты слаб и не хочешь бороться, то тебе одна, прямая дорога – дорога в Ад.


Разделывали ли вы когда-нибудь рыбу? А курицу? Ну хотя бы окорочек? Тогда это вам,
паталогоанатомам (в глубине души,хе-хе) и посвящается!
Как сказал один умный чувак - делись опытом, делись - и придурков станет меньше!
Ну мб и больше конечно!
Хбз - нах мне это надо? А, млин, ето ж про суицЫд - один из моих
интересов...Отвлекся, да...да и пох - читайте!




 1

...лязгает дверь, морозный, свежий воздух врывается во внутрь помещения, смущенно
оглядывается, униженно падает на пол и растворяется в вечности. Снежинки,
случайно занесенные ветром, испуганно ахают и тают...

- Петрович! Петрович мать твою - распишись!
- Кого там ныне Бог послал?
- Да сонька, сучка малая...но симпотная...Приведи в порядок - родичи башляют!
Видел бы ты ее маму... А да, фото при ней.

Расписываюсь, труповозы выпив по пятьдесят грамм чистого спирта, уходят. Подхожу к столу, разрезаю пленку, вздрагиваю. Сколько на них насмотрелся, но к такому просто невозможно привыкнуть! Эти дуры думают блаженно погрузиться в объятия Морфея, а вот видели бы они себя потом!


Да, кайфово, не спорю - заглотал всего да побольше, и уснул сладко-присладко. Но
вот в самый последний миг жизни, угасающее сознание включается и лицо перекашивает такая гримаса - Бенни Хиллу и не снилось! Вот в фильме Звонок видать с профи консультировались - толково над лицами поиздевались - респект им!
Работенка кропотливая, ну раз родня деньги платит, и весьма неплохие - делать придется. Разрезаю всю одежду, глаза увлажняются - сентиментальным становлюсь - жалко мне их становится, да вот еще жаль, что рот плотно закрыт... Беру четыре зажима, верхнюю губу к ноздрям, а нижнюю на оттяжку... Эмаль даже нигде не сколота, да и кариомонстры поселиться не успели. Включаю электропилу с алмазным диском, но, предательски взвизгнув, она умолкает, значит, придется воспользоваться древним способом. Беру зубило, молоток - Во Славу Тутанхамона и Перехотепа XIIV!!! - хрясь-хрясь и рот как у новорожденного - ну в смысле ни один зуб не мешает... Каждую сокращенную мышцу надо усечь, типа разрезать... Но все-таки, в Египте проще было, там пользовались нормальным ядом и ацтои ласково улыбались при виде Сета, Света, хм, или Светы? Запамятовал блин, вот ужо позор на мои седые волосы!..


...наталкиваю полный рот ваты...не, млин, ну и что, что юзаная? Я хоть носки с
трусами не запихиваю, как некоторые,... ну вот и ладушки у матушки, последний
стежок... Любуюсь этой маленькой рыжей бестией удовлетворенный своей
работой... Она была в Трое... она была самой красивой женщиной Долины ...она
была женой вождя ацтоев...она была вождем амазонок...она была Богиней могучих
атлантов... Она – была.… Где мы встретимся в следующий раз? Кем ты будешь? Этого даже Нострадамус не знал... Я знаю, что тебя все равно принесут ко мне, в твоих зеленых
глазах я прочитаю Любовь, и умелые руки Ремесленника I ранга будут творить свое
доброе дело, подготавливая тебя к Вечности...


...эх, опять отвлекся, пошел Таньку с Олькой будить, пущай мордочку намалюют, а
то я, сколько не пробовал - одни вампиры получаются... Что может быть прекрасней
Вечной Смерти?..


 2

Она шла по осеннему парку не спеша, пиная цветлявые листья и шаркая раздолбанными кроссовками, немного сутулясь.
 Боже мой, какая же я все-таки дура,- думала она. Угораздило же было втрескаться по самое не хочу в этого дылду из десятого класса. В голове вертелись брошенные матерью горькие, обидные слова – суку-то я вырастила какую - шлюшку подзаборную! ... Но самое обидное то, что это было правдой чистой воды…


…-Сережа! - крикнув, она протянула руки и бросилась от него прямо навстречу, так вовремя появившемуся, трамваю.
Он удивленно повернул голову и увидел эту маленькую, смешную девчонку с нашего двора.
Женщина – вагоновожатый тринадцатого маршрута, испуганно округлив глаза и что-то крича по-казахски, судорожно тормозила.
Старенькая бабушка, прижимая к груди сумку-побирушку, стала креститься. Левой рукой, и с лева на право.
Лицо кавказской наружности, уронил бутылку пива и, растопырив руки как огородное пугало, сказал ВАХ! Недоеденный кусок мяса падал, переливаясь в лучах заходящего солнца…
Птицы, вечно галдящие и спорящие громко о чем-то своем, наболевшем с детства, глядели с интересом – достанется ли им сегодня добыча на халяву или нет,- замолкли. Тишину нарушало лишь шипение свежего пива на осеннем асфальте, скрежет тормозов да хруст неокрепших костей…


 …Я все это видела. Смотрела. Стоя. Молча. Я – левая колонна Центрального парка, гордое дитя сталинской эпохи…


- Петрович! Петрович мать твою! Принимай, – Каренину привезли – под трамвай кинулась дурочка.

Пока я расписывался, труповозы закусывали салом с бородинским хлебом…

…ну ничего…ничего…кусочек… кусочек …кусочек в носочек… пришьем лоскуточек …буш как новенький мешочек …- припевал я ловко орудуя иголкой сшивая все это разнообразное месиво в некое подобие человеческой фигуры. Это не как прошлый раз… когда за модель какую-то бабла отвалили…так…попросил пацанов…притащили манекен…руки… ноги…голову на …отчекрыжил…ну и заменил нахер… тогда еще все восторгались – ах, она стала еще стройнее чем была…а какая легкая! …хех…еще бы…

…Ну вот, все готово. Подошел, приоткрыл веки. Взглянул. В ее зеленых глазах навечно запечатлелся след Вечной Любви, а что может быть прекрасней Вечной Смерти?


 3

Все складывалось как нельзя лучше, Наташка сделала невозможное – поступила на филфак НГУ, пройдя сумасшедший конкурс. Кто бы только знал, сколько сил, нервов было потрачено, перелопачены горы бесполезной в последствии информации. Она забыла, когда последний раз пользовалась косметикой по настоящему, так, лишь чуточку подправляя естественные круги под глазами от бессонных ночей, да иногда наносила темную помаду на чувственные губы, криво усмехаясь своему отражению в зеркале. Народ воспринимал ее личность по-разному. Бабули, вечно сидящие перед подъездом и перемывающие всем косточки, замолкали; маленькие дети смотрели восторженно и вместе с тем испуганно – ведь это был их ночной кошмар; взрослые мужики вздыхали и обязательно поворачивались ей в след (если конечно их не тащили на привязи благоверные половины); даже гопота замолкала при ее появлении. Все знали – она другая, гордая, одинокая, независимая и сильная – не принадлежащая этому тщеславно-лживому миру...


Все в прошлом.… За первую неделю занятий она впервые в жизни увидела, да и познакомилась с такими же изгоями общества. Инфернальность витала в воздухе почти осязаемая. Впереди пять долгих, трудных, но вместе с тем и счастливых лет учебы, если конечно не вылетать.
 Ее мягкая поступь не нарушала привычный лесной уклад жизни. Вдруг дорогу резво перебежала, рассерженно цокая, белка с оторванным малолетними отморозками хвостом. Наталья свернула налево с нахоженной тропинки, продралась через размашистые лапы елей и пораженная открывшейся картиной остановилась. На краю большой, покрытой мхом и брусничником ямы, горделиво росла странная сосна без верхушки. Видать Господь поглумился над статью дерева, швырнув в него молнию и расщепив надвое. Одна половинка изломанная и почти засохшая, приспособленная нечастыми гостями этого места вместо лавочки лежала на земле, другая продолжала тянуться в небо, показывая кукиш верховной власти своей культей. За самую верхушку дерева был привязан двенадцатимиллиметровой толщины капроновый кусок страховки, на котором была завязана картинная, виселичная петля, завязанная каким-то шутником из местных обитателей. Петля зловеще раскачивалась ленивым ветром, то к ней, то от нее, словно приглашая поиграть во взрослые игры. Наталья взяла ветку, попыталась поймать ускользающую петлю. Наконец ей это удалось. От азарта щеки запылали румянцем, распущенные волосы растрепались. Представив почему-то Трафальгарскую площадь времен средневековья, вопреки всякому здравому смыслу, Наталья попыталась засунуть в петлю голову. Ее роста катастрофически не хватало. Ноги, как нельзя более, кстати, нащупали какое-то бревнышко. Она привстала на него удовлетворенная и, с чувством выполненного долга, попыталась немного затянуть для правдоподобности петлю на своей шее. Начинающая подгнивать, уже не первой свежести кора не выдержала внезапно появившейся нагрузки, треснула. Кроссовки соскользнули вместе с остатком коры, Наталья вскрикнула, ухватилась руками за веревку, пытаясь ее ослабить, но, увы – тщетно…

…через каких-то несчастных сорок минут, отделяющие жизнь от смерти, сорок минут животного ужаса, сорок минут Вечности, силы оставили бедное дитя природы. Она совершенно осознанно посмотрела на дно ямы. Там, в глубине, она заметила родные, знакомые по ночным кошмарам лица, которые ей ласково скалили зубы, кричали что-то забойное и приветливо махали руками. Наталья вздохнула и опустила руки…

Старый, седой Ворон, наблюдающий за ней все это время, опустился к ней на плечо, внимательно заглянул в глаза, усмехнулся и призывно каркнул, собирая свою стаю…
…ее нашли спустя две недели. Бабушка собирала то ли грибы, то ли пустые бутылки, привлеченная птичьим гвалтом, при виде почти обглоданного скелета потеряла дар речи. Хоронили Наталью в закрытом гробу, несли на руках, молча. Взрослые мужики с пивными животиками меняли гопников, их в свою очередь готы, панки, хиппари…

Прости, дорогая, прости если сможешь! Я, может быть, не достаточно любил тебя тогда, не смог уберечь от очередной и самой страшной глупости в мире.…Но я помню твою Любовь! А что может быть прекрасней Вечной Смерти?


 4

Я сидел, лениво потягивая светлый эль из недетской кружки, в пабе Ливерпуль. Мне нравится там бывать днем, когда всего-то присутствуют парочка завсегдатаев, и никто не мешает наблюдать за причудливо-многочисленными зеркальными иллюзиями. Из одного угла можно любоваться отражениями Битлов, из другого – зеркальной бесконечностью, ну а все остальные столики меня просто-напросто не интересовали. На телевизоре, подвешенному под самый потолок, мелькала какая-то эмтивишная программа, дабы не докучать посетителям, с выключенным звуком. Мягкий, приглушенный свет и ненавязчивая музыка Биттлз придавали этому месту неповторимый шарм. Из состояния легкой прострации меня вывел телефонный звонок:
- Ты где?
- В Центре.
- Ты – забыл?
- Нет,- сказал я, лихорадочно вспоминая то, что должен был помнить.
- Я тебя сегодня жду.…Возьми винааа! – добавила она протяжно.
Озадаченный я подошел к хозяйке бара.
- Солнышко! Подскажи, какое нынче число, а то запамятовал!
- Восемнадцатое мая! – и мило улыбаясь, добавила елейным голосом – Что-нибудь еще?
- Повтори, пожалуйста,…светлый эль…- выдавил я из себя. Ну как же я мог забыть? Ведь сегодня у самого родного и близкого мне человека – день варения! Про ДР то я помнил, но совершенно не ожидал что сегодня. Взял кружку, прошел за свой любимый столик и, отхлебнув приличный глоток искрящегося, пузырчатого напитка задумался…


…Мы познакомились на одном приличном энгээсовском сайте. Сначала я влюбился в ее, порой бьющие как молния, иногда причудливо витиеватые и похожие на арабскую письменность, мысли. Спустя год мы встретились в реале и, глядя в эти темно-обжигающие глаза, я никак не мог поверить в то, что ей всего-навсего – шестнадцать!
- А сколько лет ты бы мне дал? – усмехаясь, спрашивала она.
- Вечность…
- Хорошо хоть имя мне - не Легион!
А было это так. Кто-то из френдов спонтанно предложил погулять по набережной, и туда приехало четыре человека, оторванные от своих мониторов, от своего привычного интернетовского мира. Два солнцелюбивых камрада, оба светленькие такие прям, грелись, щурясь на солнце и мы – два несчастных некроманта, перебегающие короткими перебежками от одной тени кустов в другую. Через пятнадцать минут такого "гуляния", мы посмотрели друг другу в глаза.
- Да ну их нафиг! Давай сбежим?!
- Давай! Пусть сами жарятся.
Мы взялись за руки и пошлепали в городское никуда. Четыре часа шатания по городским улицам и паркам пролетели незаметно, как один миг.
- Тебе наверно не интересно со мной – все время молчу?
- А я сам только что подумал, что надо что-то рассказывать!
И оба весело рассмеялись – зачем нужны слова? Если рука в руке и идем мы все время в ногу неслышной, летящей походкой как единое существо. Стоило только кому-нибудь одному бросить взгляд на что-либо любопытное, как это тут же улавливал другой, ну а реакция была совершенно одинакова…
- Ты знаешь – ну как же мне не хватает встроенного модема – вот здесь! – с этими словами я постучал себя указательным пальцем по лбу.
- Знаю,- просто ответила она.
Нас, в общем-то, даже не смущала дневная городская суета, единственное – мы старались избегать центральных улиц, напуганные грохотом и смердящим дымом адского изобретения человечества, гордо именуемого – двигатель внутреннего сгорания. Сгореть бы им всем в адском пламени!
- А ты знаешь, что смерть всегда порождает жизнь? – спрашивала она.
- Хык! Факт! ...


Купив в магазине бутылку хорошего аргентинского" Мерло", какую-то шоколадку и одну единственную сибирскую розу, я отправился на другой конец города. Вывалившись из душного нутра маршрутки, отдуваясь и матерясь про себя, позвонил.
- Я - приехал!
- Ждать! Ща буду! – отрывисто ответила она.
Стою за автобусной остановкой, пинаю пивные пробки и всяческие продукты жизнедеятельности человечества в виде использованных презервативов, курю. Вижу приближающуюся по дорожке такую родную фигуру! Белые кроссовки, темные потертые джинсы, на которых я знаю, с одной стороны написано ярко, цветными фломастерами – Kiss me, а на другой половинке – Fuck you!, какая-то безразмерная тельняшка, поверх накинут тонкий кожаный плащ нарастопашку. Темные волосы развеваются на ветру, синхронно колышась в такт движению. О, моя боль, моя мечта! Сердце делает радостный кульбит и начинает биться в два раза быстрее.
- Акунаматата!
- Хай! Купил?
- Угу, только не понял – нахрена?
- Да это не мне – гости будут!
- Аааа…слухай, у мну - есть подарок! Тока пойдем к барже!
Очень внимательно, почти изучающе смотрит на меня и соглашается. Попутно в придорожном киоске покупаю пачку питерского "Беломора", бутылку "Колы-Лайт" и какую-то развлекуху типа монпансье. Пришли на берег к барже, стоящей на приколе еще с горбачевских времен.
- N, отвернись!
Она послушно отворачивается, я достаю сибирочку из пакета, становлюсь на правое колено, протягиваю ей розу.
- Теперь повернись. Это – тебе, моя королева, тебе - девочка моя!
- Йопть, как красиво!
Берет розу осторожно, двумя пальцами, вдыхает ее аромат, закрывает глаза. Щеки наливаются румянцем, поднимает меня за руку и … целует в губы! Еще бы несколько мгновений и я бы умер! Но к величайшему сожалению, все хорошее очень быстро заканчивается.
- Пасип тебе, Зур!
Я очень быстро привожу свои чувства и мысли в порядок, подымаю, как дворовой Тузик, который выпрашивает подачки у прохожих, передние лапы перед собой и говорю: гав-гав!
Она задорно смеется. Я улыбаюсь, достаю пачку "Беломора", привычным жестом открываю и технично, щелчком, выбиваю из пачки папиросину. Разминаю, выдуваю табак.
- Ты же знаешь – я не курю!
- Это мой подарок, покантуйся где-нить, пока заряжаю…
Забиваю отменную махру, спасибо камрадам, не дают заржаветь, а сам украдкой любуюсь на N. Она ходит по берегу, поднимает камушки и, грациозно изгибаясь, бросает их в воду. Вдруг вижу, как она бежит ко мне. Протягивает стиснутый кулачок, разжимает. На узкой длинной ладони лежит широкое серебряное кольцо.
- Смотри! – выдыхает она.
Осторожно отложив папироску в сторону, достаю "Колу", и, открыв, поливаю на ладошку. Все шипит и пенится воздушными пузырьками, а от каждого лопнувшего пузырика вверх подскакивает миниатюрная капелька, магически переливаясь на солнце. Мы как зачарованные смотрим на это маленькое буйство юсовской продукции. Беру кольцо, рассматриваю. Чуть ли не на всю ширину кольца выгравирована готическим шрифтом на немецком языке черная надпись: GOTT MIT UNS. Внутри какие-то санскритские завитушки. По размеру оно мне как раз наверно было на большой палец. Мы переглядываемся. Я, придав своему голосу значимость, читаю голосом Левитана:
- А одно кольцо, Всесильное – Властелину Мордора! – и добавляю, уже не кривляясь, - Оно же большое…
После секундного замешательства и смятения – задорно рассмеялась.
 - Ну и что, что большое, буду его на шее носить, – сказала она и спрятала кольцо в потертые джинсы.
- Падай! – кивком головы я показал на бревно, которое от дождей и солнца выглядело белеющей костью огромного динозавра. Присела, потянулась сладко и вытянула, широко раздвинув ноги. Я взял папиросу и, чиркнув зажигалкой, прикурил.
- Ты курила когда-нибудь? – спросил я, выдыхая дым. Она помотала отрицательно головой.
- Тогда смотри, ща будет выдуваться дым, а ты его медленно втягивай в себя – сразу наполняя легкие, как только на прием больше не сможешь, то или башкой мотай, или стукни меня. Да только тихонько, а то убьешь! – добавил я, увидев бесовские огоньки в ее глазах. Встал перед N на колени, ощущая жар ее бедер. Она состроила невинную рожицу и обвила своими длиннющими ногами, приблизив меня до самого предела. Я взял папиросу другим концом в рот и, как учили еще в школе, начал медленно пускать паровозный дым. Она немного втянула в себя, поперхнулась и закашляла. На глазах выступили слезы.
- Ничего-ничего, - приговаривал я, ласково постукивая ладонью по спине, - В первый раз так запросто бывает. Сам делаю пару глубоких затяжек, задерживаю дыхание, киваю вопросительно. N глубоко вздыхает, складывает свои чувственные губы в трубочку словно для поцелуя, наклоняется ко мне и закрывает глаза. С трудом сдерживаю себя, что бы не поцеловать и пускаю тонюсенькую струйку дыма, а сам в это время любуюсь ее лицом, ибо вижу его впервые так близко. Умиляюсь светленькому, нежнейшему пушку над верхней губой, любуюсь ее длинными ресницами, губами. Тут мои глаза чуть не вывалились из орбит, скользнув за предательски оттопыренный тельник. Лифчики она не признавала, и я любовался прекрасной девичьей грудью с торчащим соском, вспоминая сразу все виденные мной когда-либо классические скульптуры. Античные мастера понимали красоту тела и больших сисек не лепили. Она в это время замотала головой, открыла глаза и, увидев мой восхищенный взгляд, шепотом сказала, выпуская дым мне в лицо:
- Зур… я вижу все твои мысли! – но тельняшку не поправила. Лицо мое залилось краской и стало стыдно за бесцельно прожитые годы.


Спустя некоторое время после выкуренной папиросы, когда яркая хрустальная волна яда ударила по сознанию сияньем, стала насквозь пронизывать и наполнять собой мысли так, что любая мелочь стала казаться легким чудом, я продолжал любоваться своей королевой, глупо улыбаясь. Присев рядышком, полуобняв правой рукой, я левой в это время оттянул тельняшку и взглянул на сказочную, девственную красоту тела.
- Что, нравится? – спросила она.
- Оч-ч-чень… - я аж стал заикаться от волнения.
- Только не лапай – ненавижу! – в ее глазах промелькнули чумовые искорки, и тут же воркующим голосом с медовым привкусом добавила – Зууур, знаешь – пока это не твое, пройдет всего лишь год, мне стукнет восемнадцать…ну, а там посмотрим, а может и потрогаем! Ты ведь меня дождешься?
- Если не сдохну к тому времени от тоски, - ответил я, тяжко вздыхая, - ну что ты со мной как с маленьким-то!
- Прям, большой нашелся! Смотри! – и она радостно указала рукой. Взглянув, я увидел Старого Седого Ворона, который тащил, пятясь задом большого дохлого леща. Эта картина-то и для нормальных людей наверняка показалась бы комичной, то, что говорить про двух обкуренных придурков, которые дико радовались любому пустячку…
- Ну, мне пора! Пойдем?
- Угу, - с явной неохотой в голосе соглашаюсь, беру пакет, и мы двигаемся вперед. Она поднимает небольшой прутик чуть длиннее жезла, которым дирижируют наши доблестные гаишники, и начинает с детской непосредственностью изображать из себя МакЛауда, срубая воображаемые головы. При резких поворотах расстегнутый плащ вздымается как крылья демона, волосы закрывают половину лица так, что видны одни лишь сияющие глаза. Я замедляю шаг, немного отстаю и прихожу в восторг от грациозных движений.…Дойдя до арки – останавливаемся. Дальше идти нельзя. Конспирация. Табу.
- Ну, пока?
- Если что в аську или в коменты…
- Ты же мое мыло знаешь?
- Угу, вкуснявое такое, хотел бы я быть твоим мылом…
- Млин, Ромео и Джульетта!
Меня тоже напрягают наши прощания, но без расставаний нету встречи. Она улыбается милой улыбкой, резко разворачивается и бесшумно уходит. Я очень долго стою под совсем не триумфального вида аркой, курю. Наконец туман в глазах рассеивается, слезы высыхают, а мысли приобретают какое-то подобие порядка. На душе тоскливо, хочется задрать голову вверх и завыть, пропеть городским трущобам свою Одинокую Песню Любви…


Спустя месяц после этой истории мне передали серебряное кольцо на шелковой веревке темно-красного цвета, цвета венозной крови. На кольце – надпись по-немецки: С нами – Бог, и внутри на санскрите: Любовь правит Миром. Передала малолетняя оторва в готическом прикиде. Тогда я узнал, что N, в тот самый злополучный вечер, вскрыла себе вены в ванной. Вскрыла опасной бритвой в полночь. Что этому предшествовало – никто не знает…


 Я сидел тупо уставясь в монитор и читал ее самую последнюю запись в дневнике:
" Я не хочу быть ни свечой, ни мотыльком. Я не хочу ни гореть, ни обжигаться…Единственное, что я хочу от этой жизни, это – чтобы было больней!"


 5

- Петрович, расскажи еще какую-нибудь историю, а то ночь большая! – попросил меня студент Дима бывший у нас на практике.
- А ты знаешь, как расшифровывается МОРГ? – спросил я, любуясь этим стройным, физически развитым темноволосым юношей. Он отрицательно помотал головой так, что темные волосы, собранные сзади в хвост, рисовали в воздухе восьмерку уложенную спать - знак Бесконечности.
- Запомни Димка! МОРГ – это Место Отдыха Рабочих Граждан! – произнес я, отчетливо выговаривая каждое слово, - pleasure resort! Что у них, у всех было? Они, наивные, полагают, что это был ад, - я рассмеялся хриплым смехом, - впереди их ждет Харон со скрипящей уключиной, ну а привезет всех в такое место, что прошедшая жизнь на Земле будет казаться им Раем.… Только Рай – это сказки, есть лишь Ад, поверь старому, - добавил я зловещим шепотом, - а каждый должен нести свою ношу, даже если она тяжела...

 Практикант внимательно смотрел на меня, а я тем временем тайком от него, налил в лабораторные пробирки Вечную Кровь. Подождал пока бурлящая, красная жидкость успокоится, протянул студенту.
- За Любовь! – произнес я магическую формулу Древних на их языке, дождался пока юноша выпьет, и выпил тоже. Зрачки у Димки расширились – это Сознание проникало в мозг, он внезапно захрипел, схватился рукой за горло и упал на пол, так и не успев ничего понять.

 Спустя мгновение я поднялся с пола, посмотрел на лежащее на столе тело Петровича. Он улыбался и словно смотрел куда-то в безмерность. Подошел к нему, аккуратно вытащил пробирку из руки, снял с шеи родовую пентаграмму на кожаном шнурке и надел на себя. Поцеловал его в еще теплый лоб и закрыл ничего не видящие глаза. Спасибо тебе, студент, и прости меня… ты отжил свое… привет Харону! Пойду Таньку с Олькой будить, пусть оперов вызывают…
- Теть Тань! Теть Оль, - шел я, громко крича, - там с Петровичем фигня какая-то, вроде сердце остановилось!

 Я шел и мотал головой, а причудливый хвост из волос вырисовывал в воздухе восьмерку уложенную спать – символ Бесконечности…