Розыгрыш

РОЗЫГРЫШ

История из жизни старшеклассника, который во всем виноват сам


1
ЗДРАВСТВУЙ, ЭДУАРД!

ИЗ ПИСЬМА НАСТИ ПОДРУГЕ

Параллель девятых взбудоражило событие, Эдуард, ученик 9 «В» класса, недавно попавший в аварию, пришел в школу. На перемене я заглянула в кабинет, где сидел тот класс… Парень разговаривал с одноклассниками. «Странно, - подумала я, - почему я не видела этого мальчика раньше?» Я остановилась недалеко от него поболтать с подругами. Я старалась говорить как можно громче, чтобы он хотя бы посмотрел на меня. Каково же было мое удивление, когда он лишь бросил на меня взгляд, полный безразличия, смешанного с презрением, и продолжил свой разговор!
Он приковал к себе мое внимание.

* * *

Эдуард не выходил на улицу уже с неделю, меня это обеспокоило – уж не заболел ли он? Потом я предположила, что он уехал на каникулы из города. Я целый день проревела, потому что поняла: это человек-скала, и я зря тратила силы на то, чтобы Эдуард стал мне другом. В тот же день я дала согласие на обмен жилья и переезд в Новосибирск.

ИЗ РАССКАЗА МОЕГО ДРУГА ЭДУАРДА

О поездке к бабушке я узнал за день, вечером. Я сразу же собрал вещи, чтобы утром не суетиться. И только на следующий день я вспомнил о Насте. Как она отреагирует на мой отъезд? Нужно будет ей сообщить. Но как? Я ведь не смогу позвонить ей в дверь и сказать: так, мол, и так. Нет, не смогу. И не потому, что я не хочу, а просто у меня не хватит смелости. Можно… Нет, я даже не знаю ее телефонного номера. Записка – вот выход из положения!
Я взял красный маркер и на альбомном листе аккуратно написал: «Настя! Я уезжаю. Извини, что не попрощался, - не успеваю. До свидания».

* * *

Я в задумчивости остановился у ее дверей. Нужно было бросить в почтовый ящик записку и идти, а я стоял… Записку я так и не опустил. Не смог. Я не смог даже этого! Что же я, в таком случае, смогу? Трус!

* * *

Мне почти каждую ночь снилась Настя. Иногда это были другие люди с ее лицом. Я думал написать ей письмо, но тут же отговаривал себя – лучше пусть она обидится на меня, чем рассмеется мне в лицо: «Практически незнаком с человеком, а пишешь ему письма!»

* * *

Я в Омске уже третий день, но ни разу не встретил ее. Может быть, Настя тоже куда-нибудь уехала?
Однажды, когда шел из магазина, я увидел незнакомого пожилого мужчину. Он вошел в мой подъезд. «Наверное, новосел», - подумал я и поднялся по лестнице за ним. Ужас! Он жил в квартире № 45. В ее квартире. Он сказал мне, что семья Насти уехала. Когда? Куда?
Зачем я строил из себя загадочную личность? Актер!..

ИЗ ПИСЬМА НАСТИ ПОДРУГЕ

Я промучилась без Эдуарда три месяца, раз семь пыталась написать ему, но бросала – не находила слов. Я уже не плакала, просто страдала. На долгожданные осенние каникулы я приехала в Омск – в гости к дяде. На следующий день я вошла в знакомый подъезд родного дома и нажала кнопку звонка. Эдуард открыл дверь и, увидев меня, немного отступил. Я сказала:
- Здравствуй, Эдуард.
Он отвел в сторону глаза и произнес:
- Настя, прости меня, - потом шагнул мне навстречу, обнял и тихо повторил, - прости.
Я молча прикоснулась губами к его щеке и почувствовала, как он вздрогнул от моего ответа.

* * *
 
Уже снова в Новосибирске. Скучаю. Только что получила от него открытку «С днем рождения» и письмо. Благодарит за изменения в его жизни и обещает на зимние каникулы приехать в гости.





2
НАГРАЖДЕНИЕ

-Лучше поздно, чем никогда. <…>
-Иногда бывает слишком поздно.
       
       М.Лермонтов «Княгиня Лиговская»

Я радостный шагал, насвистывая какую-то мелодию – рассказ, «Здравствуй, Эдуард!», который я отправил по почте, опубликовали на четвертой странице газеты «Школьный вестник» и даже напечатали к нему фотографию какой-то девушки с глуповатой физиономией, положившей руку парню на плечо. Правда, парень слегка напоминал меня, и это мне пришлось по душе. «Сейчас новый номер, скорее всего, лежит у Насти в почтовом ящике, если она уже его не листает, - думал я. - Жаль, я не увижу ее лица в те минуты, когда она будет читать написанные мною строчки».
О если бы я знал раньше, чего добьюсь этим розыгрышем (а, может быть, это был не розыгрыш, а жестокое издевательство над девушкой?)!
«Линейка», когда я подошел к школе, уже началась; я не спеша отыскал своих одноклассников, поздоровался, перебросился с ними несколькими фразами и открыл газету в который раз полюбоваться своим дебютом в прозе, а также проверить: вдруг какие-нибудь эпизоды изменили или вообще убрали, что для меня как раз и нежелательно.
Невероятно! Как нужно было постараться, чтобы до такой степени сократить текст?! Хорошо, хоть не исказили и оставили смысл, слегка уловимый. Не для того я отправлял им свое произведение, чтобы результатом стал набор отдельных фраз! Merci, дорогая редакция.
А вот, кстати, сама Анастасия Кружкина, героиня моего повествования: она своей, слегка неуклюжей, походкой, вывернула из-за угла школьного здания. Для начала опишу вам ее (в своем рассказе я нарочно не стал этого делать). Среднего роста для десятиклассницы, пухленькая (ненавижу худых!), стройная («стройный» - согласно Словаря Ожегова, красиво и правильно сложенный, а не тощий, как привыкли считать) брюнетка с красным отливом. Некоторые называют ее рыжей, но мне такая характеристика совсем не по душе, и я говорю о ней именно «брюнетка с красным отливом». Ее слегка подкрашенные голубые глаза выдают добрый покладистый характер, а алые щеки и приоткрытый – в данный момент – ротик придают особый шарм ее круглому личику. В уме девушка не нуждается, но она чрезмерно доверчивая и веселая, не хватает серьезности (по крайней мере, внешне). И кокетка из нее не выйдет – уж слишком она простая. Что тоже хорошо. Впрочем, кокетничать ей ни к чему: она, и без того, привлекает внимание.
Я подошел к Насте – она смотрела в сторону – и окликнул ее. Девушка обернулась, и на ее лице засияла улыбка:
- Здравствуй!
- Доброе утро.
- Как рука, прошла?
- Как видишь.
Анастасия некоторое время молча смотрела на окружающих – наверное, обдумывала следующие вопросы.
Я не застенчив. Просто взял себе за правило говорить с ней немного и по возможности сдержанно, но, при этом, с улыбкой. Так я выгляжу проще и спокойнее. Это скрывает мои недостатки и излишнюю эмоциональность
- «Школьный вестник»? – Она указала на газету. - Дашь почитать? А то лень к киоску идти.
- А ты разве не выписываешь? – удивившись спросил я.
- Уже нет.
- Можешь взять сразу, - я протянул ей свернутую газету.
- Благодарю!
- А теперь школьники расходятся по своим кабинетам и обсуждают с классными руководителями коллективные вопросы, - в заключении сказала завуч, и у парадной двери началась давка.
- У меня болит голова, Эдуард. Пойдем домой? – спросила девушка, проведя ладонью по лбу. Она никогда не называла меня Эдиком, только полным именем, и я премного ей благодарен за это.
- Потому что сейчас снова будут говорить «Нужны деньги на замену потолков, на покупку нового стеллажа, на приобретение сорока восьми портретов знаменитых физиков, а также в фонд класса и на строительство отдельно стоящего спортзала…»? - ответил я, взглянув ей в глаза.
- Как ты догадался? – слегка покраснела она.
Я лишь раздвинул кончики губ в подобие улыбки, потому что мне было абсолютно не смешно – я был очень взволнован, так как не видел ее три месяца; и, посмотрев на часы, сделал шаг в ту сторону, где находился наш дом (мы живем с ней в одном подъезде: Кружкина - на втором этаже, а я - на четвертом).

На следующее утро Анастасия зашла ко мне – мы вместе ходили в школу, - и я стал следить за каждым ее движением, жестом, словом: с этого момента от девушки можно было ожидать любого поступка – проверки.
- Здравствуй, Виктор.- Она протянула с улыбкой руку в знак приветствия.
Я тоже улыбнулся:
- Здравствуй, Маруся.
Настя засмеялась:
- Я серьезно.
- Что «серьезно»? – Я сделал вид, что не понял.
- Я говорю, что твое второе имя… или, если сказать точнее, псевдоним: «Виктор…»
- Что?!- «удивился» я.
- А вторая фамилия: «Адуев».- Девушка не переставала улыбаться.
На этот раз рассмеялся я:
- Что-то с тобой сегодня не то!
Я шел впереди нее, хотя обычно было наоборот: впереди шла она. А нарушил я правило зря! Женщин нужно пропускать вперед всегда. Делая очередной шаг, Анастасия зацепилась носиком правой туфли за перила и полетела вниз. Я не успел сориентироваться и чуть было не упал вместе с ней. Все же сумел удержаться на ногах и как-то подхватить девушку. На несколько мгновений она оказалась в моих объятиях. Впервые. Я чуть не задохнулся от волнения.
Чего она хотела этим добиться? Скорого раскрытия карт? Не правда ли, наивно?! Соседка всегда отличалась излишней предусмотрительностью и аккуратностью, и поверить в то, что она запнулась, я просто не имел права! Целовать ее не следовало, и потому я этого не сделал. Несмотря на огромное желание.
- Большое спасибо, - прошептала Настя фальшиво- испуганным голосом. – Сейчас бы покатилась по полу…
- Будь осторожнее, - ответил я вместо положенного «пожалуйста».
Мы вышли из подъезда и повернули налево. Я молчал. Кружкина молчала мне в ответ. Правильно ли мое решение насчет разговоров с ней? Поймет ли меня девушка так, как я того хочу, или же нет? Вдруг она решит, что я просто стесняюсь!
- А… а ты сам, Эдуард, хоть читал газету?- неуверенно спросила Анастасия.
- Я нет, а ты?
- Читала… В каждом номере публикуются рассказы, стихи. Неужели так много школьников и студентов занимаются литературной деятельностью?
- Вполне возможно, Настя. Только если тебя интересует статистика, то это не ко мне: я больше смыслю в вопросах зоологии.
- А ты сам… пишешь?
- Я, конечно, понимаю, вид у меня интеллигентный. Но неужели меня можно принять за литератора? - Я вопросительно взглянул на девушку, демонстративно поглаживая подбородок, хоть там и намека не было на щетину. – Подозреваешь меня в писательстве?
- Так, просто, - почему-то растерялась Настя. – Говорить больше не о чем.
- Знаешь…
Меня прервал Мурат, ее поклонник: поздоровавшись, что-то спросил; я спешно шепнул девушке, что тороплюсь, и уже через несколько секунд поднялся на школьное крыльцо. Анастасия отыскала на первой перемене кабинет, в котором занимался мой класс, и, сев рядом со мной, спросила:
- Ты думаешь, что сделал мне приятное?
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Настя, - ответил я, покачав головой.
- Я не хочу больше разговаривать с этим… Муратом…
Об этом я давно догадался. Сначала я удивлялся поведению Анастасии в его обществе – он, с моей точки зрения, обладает многими положительными качествами (умный, отлично физически развитый, имеющий хорошее чувство юмора пацан), но потом понял в чем дело: он совершенно не сдержан с девушками в смысле ненормативной лексики и пошлости, что недопустимо при общении с той категорией представительниц прекрасного пола, к которому принадлежит Кружкина. Настя только из порядочности терпит Мурата, потому что вежливо «отшить» его не может. И я нарочно оставил их наедине – чтобы она еще раз сравнила его со мной.
- Он мне неприятен.
- Извини, я не знал, - с мягкостью в голосе ответил я.
- Да я и не слишком на тебя обижаюсь. Я на него сердита.
- Но в чем же, скажи на милость, он перед тобой виноват?
- Ни в чем… Просто… - Некоторое время девушка молча отыскивала нужные слова, - просто так получилось, что он показал себя не с лучшей стороны.
«Что бы ей ответить?» - подумал я, но спас звонок.
-Пока! – Анастасия помахала рукой.
-Adieu, - с улыбкой слегка поклонился я.
О если б она знала, как я ее люблю; если б слышала, как при виде ее бьется мое сердце, как дрожит мой голос при разговоре с ней!
Я чувствую, что нравлюсь Насте, но этого мало. Она должна меня полюбить, иначе…
…Иначе я не буду самим собой. Я поставил сию задачу перед собой. Не припомню, когда именно мне в голову пришла эта идея, но теперь я ей следовал.
Далее мои мысли были заняты только Анастасией. Они повторялись, перетасовывались так, что иногда получалась полная белиберда. Я готов был, наверное, всю жизнь мечтать о ней, но очередной звонок известил об окончании урока.

Как-то на уроке ОИВТ пришло на ум два любовных четверостишья, полное признаний. Отшлифовав неровности в сочинении, я уничтожил программу с таблицей Exel, набрал свое творение под известным уже псевдонимом «Виктор Адуев», сохранил, не забыв перед стихами отметить на месте эпиграфа: «посвящается самой прелестной девушке в мире А.К.». Файл назывался «Для Насти». Необходимо было, чтобы Кружкина прочла стихи, и я скопировал ярлык на рабочий стол.
Через неделю вхожу в кабинет информатики, сажусь на свое место, отыскиваю файл и… (что вы думаете?!)… вижу приписку «Эдуард, передаю тебе большой привет! Ты гений. Настя». Был бы я лет на шестьдесят постарше себя сегодняшнего, со мной, наверное, случился бы разрыв сердца. Как же теперь себя вести? Эта девушка поставила меня в неловкое положение. Придется отдуваться как смогу.
Я уже хотел войти в подъезд, как услышал позади любимый голос:
- Эдуард, подожди!
- Привет, Настя, - ответил я, обернувшись.
- Ты не догадался, зачем я тебя остановила? – спросила она.
- Я никогда не был телепатом, - просто ответил я.
- Я хочу тебе сказать, Виктор…
- Эдуард, - театрально поклонившись, поправил я.
- Я хотела бы тебе сказать, Виктор Адуев, что ты пишешь довольно хорошие стихи. – Девушка сделала отчетливое ударение на имени.
- Спасибо, - ответил я, улыбнувшись, и подражая ей, продолжил:
- А ты, Маруся Дудуева, лепишь великолепнейшие скульптуры. Когда состоится выставка, не подскажешь?
- Знаешь, Эдуард, прекрати выкручиваться! Скажи, что ты написал эти стихи…
- Какие стихи?! – уж играть, так играть – я стал возмущаться. – Это уже не смешно!
Я думал, что Анастасии будет нечего ответить, но ошибся: девушка предъявила лист формата А4. Очевидно, она воспользовалась нашим школьным принтером. «Да, я достоин ее, а она достойна меня!» – не без скромности заметил я.
- У тебя, Настя, на любой вопрос есть ответ, - вздохнул я. Признаюсь, мне нечего было говорить. Плохо было отрепетировано. Впрочем, никакие репетиции здесь бы не помогли. Играть приходилось экспромтом. – Прости, у меня нет твоей коллекции.
После долгого молчания Кружкина произнесла:
- Так это не ты писал?
- Конечно, я, - ответил я изменившимся тоном. - Ты что, телевизор не смотришь? Меня же во всех ток-шоу ежедневно показывают! Перед тобой знаменитый поэт Виктор…
- Но кто мог посвятить мне это? – растерянно проговорила она.
- Можно прочитать? – спросил я «с интересом», она протянула мне мое сочинение…
У Анастасии был такой растерянный и печальный вид, что мне стало жаль ее, и я вдруг захотел опуститься перед ней на колени и признаться: «Я люблю тебя, Настенька…», - но во время спохватился: еще рано.
- Но эти инициалы подходят не только тебе. По-моему.
- Я знаю. Просто посчитала, что автором был ты, - пробурчала она, опустив голову.
- Ага, и что я тебя люблю, - «задумчиво» проговорил я и посмотрел на нее исподлобья. – Весьма занимательно.
Она резко подняла на меня возмущенный взгляд. Возможно, в действительности, возмущения не было, и она прикрывала им свое волнение. Мне стало неудобно, и я, извинившись, спросил:
- Слышал, Мурат у нас поэзией увлекается, - как бы размышляя протянул я.
- Ты думаешь?! – испуганно вскрикнула она. Какие в то мгновение были ее глаза…
- Не утверждаю, но и не исключаю, - «успокоил» я ее тоном старшего.
- Кто бы то ни был, но стихи душевные, ненадуманные и просто красивые, и если написал их, действительно, Мурат, то его можно за это уважать. Хотя, кажется… - Девушка не договорила.
- Кто знает, быть может, и ты его еще полюбишь, - улыбнулся я.
Настя нахмурила брови но, не сдержав собственной серьезности, рассмеялась.
 
Прошло три недели. Было девятнадцатое октября; в этот день Анастасии исполнялось шестнадцать лет. Она приглашала меня, но я отказался и мотивировал свой отказ тем, что уезжаю к тете, сестре отца, на юбилей (которого, на самом деле, не было). С утра я ее поздравил и подарил коробку конфет в комплекте с букетом цветов. А вечером Настя получила поздравление от Виктора Адуева. После этого, по моему плану, я должен был раскрыть ей все.
Вечером следующего дня Анастасия позвала меня на улицу.
- Ты самый настоящий трус и подлец! – вскрикнула она, когда мы вышли из подъезда, и, размахнувшись, влепила мне пощечину; потом с презрением швырнула в лицо почтовый конверт, который Виктор отправлял в редакцию одной радиостанции с целью поздравить Настю и заказать для нее песню. – Трус, - тихо повторила девушка и заплакала.
Я молчал. Успокоившись, она сказала:
- А я тебя уважала. Ты ведь видел, как я относилась к тебе! И на ответную любовь даже не рассчитывала. Ты не знаешь, что со мной было, когда я прочитала твой рассказ в газете; я решила, что это признание (ведь и сломанная рука, и имена, и класс, и номер квартиры были полностью взяты из действительности. Только с переездом в Новосибирск ты намудрил)… А ты продолжал отнекиваться… Как же я ошибалась в тебе!.. Да, ты так вел себя все первые дни так, что я не могла набраться смелости и объяснить себе, что тебе до меня нет никакого дела. Общался со мной как с другом, не позволял даже под руку взять.
В продолжение всего монолога я стоял, опустив голову, не проронив ни слова.
Провинился, ничего не попишешь.
- Ты оказался ничтожеством, хитрым и безжалостным ничтожеством. Так издеваться над девушкой… Откуда у меня взялось это поздравление? Просто ди-джеем работает мой друг… Ну, ты не желаешь что-нибудь сказать в свое оправдание?
- …Прости, я не знал, что у тебя будет такая реакция. – Я отвечал, не меняя своего положения.
«Говорить, что люблю, или нет?» – подумал я. И промолчал.
- «Не знал». Своим поступком ты меня обидел, мало того: ты меня разочаровал…

Я до сих пор не успокоился, поэтому пишу, неумышленно искажая факты. Как-нибудь, когда у меня будет не так тяжело на сердце, я постараюсь более четко изложить эту историю до конца. Надо же было такому случиться! Только хотел признаться ей в любви, как – на тебе! – получил суровый выговор от любимого человека. Я даже не знаю, что сейчас творится у Насти в душе; страдает ли еще она? Во всяком случае, со мной она больше не здоровается. Вот тебе и простая девушка!
Чего я добился! И все это было ради чего? Ради завоевания к себе любви, возможно, ради развлечения, ради того, чтобы не было скучно; а вышло: ради одной награды – презрения.
Надо меняться!
Я считал, что Анастасия будет ко мне всегда более, чем хорошо, относиться (куда она денется?), будет спокойно переносить мои издевательства, что я смогу без труда ею управлять. Какой я был самонадеянный!..