Время - деньги

 "Птица семейства фазановых. Шесть букв, вторая - "а".

 Василий Сергеевич отложил ручку и уставился на приоткрытую дверь, словно надеялся найти там ответ на каверзный вопрос кроссворда. От июньской жары, конторской духоты плавились мозги, отказывались шевелиться извилины. Но ни через минуту, ни через пять минут на двери ничего нового не появилось, и взгляд Василия Сергеевича заскользил по комнате.

 Морщинистые стены, престарелые шкафы, осточертевшие физиономии коллег... Хотелось на все это плюнуть, сесть в первый же подходящий поезд и - к морю, к чайкам, к песочному пляжу, к люле-кебаб, к свободе души и тела. А на контору бросить атомную бомбу.

 Аналогично чувствовали себя и остальные четверо сидевших в комнате. Поэтому когда скрипнула входная дверь и в помещение вошел первый за весь день посетитель, это рядовое событие, вопреки здравому смыслу, вызвало заметное оживление. А Евдокия Арнольдовна даже покосилась на настольное зеркальце и принялась елозить ваткой под глазом, хотя еще минуту назад та же картина в том же зеркальце ее вполне удовлетворяла.

 Между тем вошедший остановился у ближайшего стола, извлек из портфеля картонную папку и уже открыл было рот, чтобы что-то спросить, но тут его взгляд упал на следующий стол, где как раз восседал Василий Сергеевич. Вошедший близоруко прищурился, настраивая резкость изображения, замер, затем весь подался вперед и вдруг неожиданно тонким для своей солидной комплекции голосом воскликнул:

 - Вася! Васька, привет!!!

 Несколько подрастерявшийся и прямо-таки оробевший от неожиданности, Василий Сергеевич вяло пожал протянутую руку:

 - Здравствуйте.

 В голове его с космической скоростью завертелись, обгоняя друг друга, лихорадочные мысли типа: "Кто это такой?" и "Где я его видел?".

 Посетитель, лучезарно улыбаясь и энергично тряся руку, продолжал наступление:

 - А я гляжу - и глазам не верю. Вот так встреча! Ну, рассказывай, рассказывай: как живешь?!

 "Прямо напасть какая-то, - уныло подумал Василий Сергеевич. - Случится же такое! Не спрашивать же фамилию? Будут говорить потом: Кочерыжкин совсем зазнался - старых знакомых не узнает, - или: Кочерыжкин совсем чокнулся - друзей детства не узнает".

 Вслух он сказал:

 - Я что? Я ничего. Нормально живу. Работаю вот. Ты... вы... ты лучше о себе расскажите. Чем занимаетесь?

 Посетитель с готовностью пустился в подробное описание своих трудовых будней, а Василий Сергеевич, одним полушарием слушая собеседника, дабы не упустить чего-нибудь важного для идентификации личности, другим полушарием размышлял:

 "Может, это Лешка, брат жены? И не узнать... Один нос от Лешки и остался! Растолстел, как свинья. За десять лет - ни слуху ни духу. Что это он здесь делает?.. Ясно - что: за долгом пришел. Занимал мне когда-то пятерку... Но как изменился! Свинья свиньей... Неужели сейчас и будет деньги просить? Как же ему сказать, чтобы потом приходил, через неделю? Или лучше через месяц. Сказать просто, что денег нет?.. Черти б его взяли!"

 - Что это я все о себе да о себе! - неожиданно прервал свой словесный фонтан собеседник. - Ты мне скажи: как твоя семья? Дети растут?

 - Растут. Куда им деваться... - ответил Василий Сергеевич.

 "Колька Пашин! Точно - Пашин. Мог бы сразу понять, что Пашин... Но я ему, вроде, ничего не должен. Что он приперся?.. Может, должен, но забыл? А вдруг он сам занимать пришел? (Василий Сергеевич заерзал на стуле.) Надо ж такое: двадцать лет не виделись, и вот явился деньги-то занимать. И попробуй не дай! Будут только и говорить: Кочерыжкин для друга детства три рубля пожалел... Вспомнил! Занимал я таки у него. Рубль занимал. И не забыл же, приперся! Двадцать лет ведь прошло..."

 - ...Это хорошо, что растут. Мои бандиты уже скоро меня перегонят. А старшая - дылда - головой люстру задевает!

 - Да, и не говорите. Дети растут, мы с вами стареем...

 - Да что ты заладил: "вы", "вы"! - перебил посетитель. – Зови меня просто, хоть - Сашка. Я человек простой.

 "Говорит, Сашкой звать... Александр. Что же это за Александр такой?.. Прудников, что ли?.. Нет, не Прудников. Прудников хлипче был, а тут - целый боров... Хорошо жить стал. Видно, денежки появились... И усы сбрил. Скрывается, что ли?.. А вдруг уголовником каким-нибудь стал? Бандитом каким-нибудь? Чуть что не так - после работы встретит, ножичком - раз! и все, и "гуд бай". Не дай Бог такому задолжать... Да я и не должен... Наверное... Ой, должен! Три рубля я ему должен. Зачем только брал, дурак?! Знал бы тогда, что под ножом возвращать придется, - десятой дорогой бы обошел... И вспомнил же, подлец. Видно, краденое все с дружками пропил, раз за трояк готов человека убить... Хоть бы милиционер зашел..."

 Страшные мысли прервал свистящий смех убийцы:

 - Заснул ты, а? Третий раз спрашиваю: перерыв у тебя во сколько?

 - Уже прошел перерыв.

 "Тю! У Прудникова же родинка на носу была. Если бы извел, шрам бы остался, пятнышко там какое... И уши у того были топыристее. Конечно, не Прудников, слава Богу... Какой же еще был Александр?.. Зайцев... Малеев... Шурик со второго подъезда, который на Север уехал... Нет, не то, не то... Так! Александр Захарович, с тещиной работы! Похож, похож! Ты смотри, два или три раза всего виделись, а запомнил, узнал, где работаю. Пришел-таки за долгом, старый козел. Это ж надо, из-за рубля целый год, наверное, разузнавал, где меня найти... А я не отдам! Скажу, нет рубля! Я, может, для тещи и занимал. К теще и иди..."

 - ...А то бы пивка бахнули. По сто... Ну, я могу и до вечера тебя подождать. Ради такой встречи! Ты пиво пьешь?

 - Пью. (Зачем я это сказал?!!)

 - Правильно. А я и жену свою приучил. Но пацанам пока не разрешаю...

 "Что это я? Александр Захарович сейчас уже, должно быть, старый совсем. А этот - молодой... Саша, Саша, Саня, Шурик, Александр, Саня. Может, не Сашка? Послышалось мне? Может - Пашка?.. Ну, если это Пашка, тогда конец. Это такой, что не отстанет. До генерального прокурора дойдет, а двадцать пять рубликов ему - вынь да положь. Хотя нет, десять я отдал... Или не отдал?.. Или отдал?.. Боже мой, это же я у него второй раз занимал - десять рублей! Мама родная, тридцать пять рублей! Лучше бы это был Прудников. Отдал бы вонючий трояк и забыл бы к чертовой матери... Так Пашка или не Пашка? Сейчас проверим".

 - Ты говоришь, старший уже до люстры достает?

 - Старшая! Старшая! Говорю же - дочка у меня старшая...

 "Дочка. Вот ведь... у Пашки первым был сын - точно помню. Отмечали всем отделом первенца, подарили пистолет за тридцать пять копеек, на вырост. Тогда же и занял у него четвертной, под радость... Выходит, не Пашка..."

 - ...Потому и знакомых полно. Любой знает, что скажет: "Саня, надо!", и я знаю, что "надо" - значит "надо". Надо - будет!..

 "Все-таки Александр. С ума сойдешь. Может, прямо спросить фамилию?.. Уже поздно. Если бы сразу... А все же личность знакомая, что и говорить. Нос, уши, особенно - уши... А не Шурик это с института? Как его? Тараканов. Точно - Шурик! Нос, уши, только волосы были посветлей... Да какой - посветлей! Это у Жорика были посветлей, а у Шурика - то, что надо. Точно, Шурик: глаза - наглые, морда - хамская... Чего бы он это сюда приходил? Неужели я и у него занимал?.. Или чего-нибудь обещал?.. Шурик или не Шурик?.. Когда разговаривает, головой трясет. Точно - Шурик. Как я сразу не понял?! Как его? Александр... Шуриковичем называли. Да, Александрович. Значит, Александр Александрович".

 Василий Сергеевич дождался паузы в монологе гостя и - как в омут головой - выпалил:

 - А я. Это. Сижу. И сперва и не узнал. А после глянул: батюшки, это же Александр Александрович собственной, как говорится, персоной!

 - Какой же я Александр Александрович?! - удивился собеседник. - Забыл, забыл! Александр Семенович я! Павлинский! То-то вижу - ты какой-то, как чумной: путаешься, глядишь чудно. Ну, теперь вспомнил? Стареем, Василий Семенович, стареем...

 - Постой! Постойте, какой же я это вам Василий Семенович?

 - Что значит - какой? Тележкин, какой же еще?

 - Какой же я Тележкин?! - Василий Сергеевич обвел взглядом сослуживцев, словно ища у них защиты от такой беспардонной клеветы. - Я, к вашему сведению, не Тележкин никакой, а Кочерыжкин! Василий Сергеевич Кочерыжкин. Могу паспорт показать. А про вашего Тележкина я здесь в первый раз слышу.

 - То есть, как же это - Кочерыжкин? Ты... Вы... А где же Тележкин? - совсем растерялся посетитель.

 - А вот так! - лаконично отчеканил Василий Сергеевич, победоносно глядя на собеседника, - Вот так вот!

 - Ну, тогда извините. Ошибка получилась. Больно вы с ним схожи лицом, с Тележкиным. До свидания. Извините.

 Посетитель попятился к выходу, забыв справиться по делу, с которым приходил. Сердце Василия Сергеевича бешено колотилось от радости. На мгновение ему даже захотелось подбежать к толстяку и обнять его. Но он, конечно, сдержался и, стараясь придать голосу как можно больше строгости, сказал:

 - Будьте впредь внимательней. Вы сейчас у меня отняли даром целых полчаса. А время сейчас, сами знаете, как говорится, - деньги.

 Посетитель, не отвечая, ушел. Контора стала медленно погружаться обратно в атмосферу сонного одурения. А Василий Сергеевич взял со стола ручку.

 "Птица семейства фазановых - павлин".