Включите свет

 






Дунул ветер, и на меня обрушился град капель, скопившихся под козырьком. Я отодвинулся шага на четыре влево. В последнее время погода стояла переменчивая. Еще вчера было холодно, и люди скользили по дорогам, покрытым льдом, а сегодня, как позавчера, снова капало с крыш, и автомобили брызгали грязью на прохожих.
Кто-то подходил к остановке, кто-то отбывал на отъезжавшем автобусе или троллейбусе. И каждый направлялся в свою сторону. И каждый думал о своем. И ни у кого, наверное, не возникало мысли о том, что мы никогда больше не увидимся, незнакомые и чужие друг другу, случайно встретившиеся здесь.
А у меня было приподнятое настроение. Не знаю, возможно, из-за завтрашнего женского праздника, Восьмого марта. Возможно, из-за сокращенного рабочего дня. А скорее всего, на меня действовала весна. Уже немного грело солнце, и от этого хотелось кричать каждой девушке: «Я люблю вас! Как же я вас всех люблю!»
Сегодня утром чем-то ужасно довольный диджей сказал, что Восьмого всех женщин будут поздравлять, уступать место в транспорте. Да, конечно, всем «будут» уступать… Что смешить! Какой пацан предложит присесть старушке! Ждите! Ну кому захочется лишиться сиденьем ради той страшной бабки с ошпаренным лицом! Или той морщинистой тетеньки в старом пальто и потрескавшихся сапогах! В крайнем случае, посчастливится молоденькой размалеванной красотке. Взамен на знакомство и пару жарких ночек.
От этих мыслей меня отвлек раздавшийся сзади смех. Я оглянулся. На скамейке три поддатеньких мужичка пороли всякую чушь. Я улыбнулся: правильно, пусть веселятся. И продолжил смотреть по сторонам.
Вон – девушка, стоит, держа в руке красную розу, переступает с ноги на ногу. Женщина с большим букетом. Должно быть, учительница. Почему сразу так решил? Да потому что вряд ли к этой страхолюдине кто-то подойдет с тюльпанами. Всяко, дети!.. Метрах в шести от меня ждут автобус две подруги и оживленно беседуют о чем-то. А вот… мое внимание привлекла симпатичная блондинка в черной меховой шапке и синей дубленке. Она не улыбалась, но ее большие голубые глаза так и светились от счастья. Девушка стояла у самой дороги и смотрела чуть правее меня, туда, где, стоял павильон. Наверное, почувствовав на себе взгляд, она повернула голову в мою сторону. Я отвел глаза.
Остановилась маршрутка, и блондинка открыла ее дверцу.

* * *

Очередь в оптике была небольшая, но пациентов принимали минут по тридцать, и Розину, при лучшем раскладе, предстояло ждать около двух часов.
-За мной будете, - сказала девушка в ярко- синем пальто и черной меховой шапке.
-Хорошо, - кивнул парень и сунул руки в карманы.
Озираясь по сторонам, он неединожды заметил, как она смотрит в его сторону и, встретившись с его глазами, тут же переводит взгляд на что-то другое. Розин на секунду остановил взгляд на ее лице. Белая нежная кожа, плавные линии, красивый носик, румяные щечки, правда, губы немного диспропорциональны – большеваты. Да это и не слишком важно. А какие же у нее великолепные голубые глаза (странно, раньше он на глаза почти не обращал внимания…)!
Старушка, сидевшая на лавочке, громко вздохнула и произнесла:
-Что это такое! Так долго смотрят – просто невыносимо. Разве нельзя быстрее, как-нибудь!
-А Вы здесь впервые? – спросил у нее интеллигентный мужчина, первый в очереди.
-Да, в первый раз.
-Кто же Вам посоветовал пользоваться линзами? У Вас ведь, наверное, небольшие диоптрии?
-Какие линзы, какие диоптрии?! Мне надо глаза проверить, чтобы знать, какого размера заказывать очки.
Улыбнувшись, мужчина указал старушке на табличку «КОНТАКТНАЯ КОРРЕКЦИЯ ЗРЕНИЯ».
-Так что Вы, бабушка, не по адресу.
-Ну как же! Я на другой двери прочитала, что надо сюда. А что такое линзы?
-Невидимые очки. Вот у меня сейчас контактные линзы, и я все хорошо все вижу.
-Ну да! Куда же они одеваются?
Розин тихо засмеялся.
-На глаза?! И небольно? И не выпадают?
Он снова рассмеялся и повернул голову в сторону девушки в синем пальто. Та улыбалась и смотрела на него.
-И что же Вы так внимательно на меня смотрите? – спросил парень.
-Смеетесь красиво.
Розин расхохотался.
-Спасибо за комплимент. – И тут же представился:
-Дмитрий.
-Очень приятно. Олеся.
-Что говорить – и мне приятно. К тому же у Вас такое нежное имя…
-А можно, Дима, нам быть на «ты»? Я себя неуютно чувствую, когда мне говорят «Вы». Хорошо?
-Это будет мне вдвойне приятней!
-Да что Вы мне объясняете, - раздалось со скамейки, - я и так знаю, что такое линзы… Учить меня вздумали.
За этой «тирадой» последовал взрыв смеха.
-Я считаю, эти линзы ни к чему путевому не приведут. Глупости все это. Линзы какие-то выдумали. Они, вот, застрянут, и что? – и все!
Мужчина, стоявший первый в очереди, отвернулся к стенке и вынул носовой платок. Связался же с деревенщиной…
Олеся, не в силах сдержать улыбки, выдавила из себя: «Невозможно!»
Розин предложил девушке: «Давай пройдемся?»
Со словами «Мы скоро вернемся» они направились к выходу. А старушка выдала (ну невмоготу ей сидеть молча!):
-Да разве по такому можно! Только познакомились, а уже целоваться пошли.

* * *

-Ну как, отдохнул?
-А как же! Домой приехал – а там: «Иди двор очищай от снега». Потом: то за водой, то еще хер знает куда.
-Ты-то, ладно – из деревни, привыкший. А я на твоем месте на второй день бы сдох.
-А я полнедели отсыпался, пока отец не стал меня будить в 700. Я говорю: «Дай поспать!» Да он разве даст! «Ложиться нужно раньше». Куда тут раньше – и так в десять вырубаюсь!
-Естественно! Фигней весь семестр прострадал, а дело к экзаменам – не до сна, пора учиться. А после и поспать хочется.
-Так самое обидное – что ни грамма в рот не брал. Даже сессию не обмыл.
-Что тебе обмывать! Все-равно не сдал.
-Ха!
Розин засмеялся.
-Ничего. Скоро намечается гулянка. У Чебыкиной квартира на сутки освобождается – оттянемся. Правда, Чебыкина?
-А? – девушка оглянулась. –Что?
-Завалова идет, - перебивая друг- дружку, сообщили две студентки, вприпрыжку войдя в аудиторию. Одна из них, Танюша Болтик, добавила, скривив рожицу:
-Вразвалочку, как всегда.
-Хоть она и напоминает колобка круглой тушкой и коротенькими конечностями, но, все-таки, препод она – зашибись! – отметила вторая, Ирина Боровицкая, обращаясь к подруге.

-Эх, жизть, жизть, жизть,
 Хороша наша жизть
 Между «пофигу»
 И «зашибись», -

послышался сзади бас Генки Зензина, на что Болтик ответила своим писклявым голоском:
-Раздался голос из помойки!
-Здравствуйте, - медленно, как большинство полных людей, проговорила Завалова, переступив порог.
Началась первая пара семестра. Розин открыл тетрадь и – представив на мгновение, что из себя будет представлять эта тетрадь ближе к зачетной неделе – записал тему занятия. К доске вышла Болтик, самая шебуршная студентка факультета. Вообще, в группе не было красивых девчат, но она показалась ему в тот момент очень даже привлекательной. Парень оставил решение задачи и переключился на более приятное занятие. У Тани были тонкие черты лица; узкие брови, аккуратненький носик, чуть вздернутый кверху, маленькие, слабо выделяющиеся губки.
Глаза Розин рассмотреть не мог из-за того, что девушка то и дело вертела головой. Остальное он оценил, но для того, чтобы увидеть глаза, нужно было время.
Вскоре Таня прекратила оборачиваться и быстро заводила мелом по доске.
«Вообще-то, она симпатичная девчоночка, можно «замутить» с ней, - подумал Дима. – Хахаля ее напоить (она ведь, кажется, с Макарьевым шляется?), а сама Танюша не прочь лечь под кого-нибудь, судя по рассказам. – Действительно, когда полгода назад несколько человек устроили сабантуй у кого-то на даче, она за ночь поменяла трех партнеров. Правда, тогда она была уже «под градусом». Трезвую Таню вряд ли можно было принять за шлюху: тогда она бывала грубая, и если кто-то к ней цеплялся, лупила по щеке и кричала, не стесняясь в выражениях. Чтобы она кому-либо строила глазки, Розин не замечал. И он был очень удивлен, увидев Таню в объятьях Жоры Макарьева: как это ему удалось ее укротить! – А если она не согласится? Если она не захочет предать своего паренька? Да ну, глупости! Кто откажется «отдохнуть» с другим!»
-Понял, Димуля? – спросила Болтик, взяв в руку тряпку. Вечно она что-нибудь орала не по теме, вечно она ко всем цеплялась с какими-то замечаниями. За это ее многие любили.
-Понял, - ответил студент.
-Тогда выходи к доске, - сказала Завалова и отметила. – Неплохо, Татьяна. Сходи на кафедру – мел принеси.

После пары Вадим Фигулин (которого товарищи называли проще: «Фигуля») уточнил насчет вечеринки:
-Что ты там, Дима, говорил насчет бухаловки? Когда она будет?
-Я не в курсе, ты у Чебыкиной спроси.
-Маша! Маш!
-А? – задала свой излюбленный вопрос девушка.
Фигулин подошел ближе.
-Слушай, когда мы собираемся?
-Куда? – опешила Чебыкина.
-Пить, - развел Вадим руками, давая понять сокурснице: «Ну ты даешь! Зачем же еще собираться, если не затем, чтобы угоститься сорокоградусной!».
-А-а-а. У меня денюха через неделю, в среду. Ты придешь?
-Да я когда угодно готов! Хоть сегодня… Ой нет, сегодня не могу.
-А почему не можешь? – поинтересовался Розин у вернувшегося Фигулина.
-Да сегодня один пацанчик магарыч ставит – он музыкальный центр в лотерею выиграл. Билетов на сотню купил. Я бы лучше на эти самые деньги два литра сэма приобрел, нажрался б как свинья и был бы счастлив, как ребенок.
-Маленькие дети, - заметила Болтик, – сэм не пьют, тем более, в больших количествах! А если ты в детстве принимал, тогда понятно, почему ты таким идиотом вырос!
Но Вадиму уже было не до нее – он, мысленно уже со стаканом, шел в курилку, сунув руки в карманы чуть ли не по локти.
-Прикинь, Женя, - обратился к товарищу Дима Розин. - В пятницу ко мне бабешка прицепилась... Сама!!! Улыбалась, улыбалась, а только хотел присосаться – «нет, не надо». Какой смысл был знакомиться! Я фигею!!!
-Девчонка поговорить хотела, а ты ее тут же… – ответил Женя Наровчатов, повернув голову к собеседнику; разговор предстоял быть интересным. И пошутил:
-Ты, наверное, полез к ней в первую же минуту? Надо было потерпеть с полчасика. А то ее испугал – она и решила, что ты маньяк какой-то.
-Я к тебе серьезно, а ты… - обиженно протянул Дмитрий.
-Ладно, ладно, - виновато похлопал по плечу товарища Евгений. – А как зовут?
-Олеся. Она башку отворачивает: «Брось! Не надо…». Я ее еще немножко поуламывал – ни в какую!
-А как ты ее уламывал?
Вопрос сложный. А тем паче отвечать на него, если соврал перед этим. Не обнимал ее Розин. Не решился на столь смелый поступок. Как ему показалось, на интим девушка настроена не была, и ей бы не понравилось не слишком скромное поведение парня.
Поэтому Дмитрий ответил коротко:
-Много знать – вредно.
На что Наровчатов ответил:
-Либо ты серьезно не хочешь говорить, либо ничего и не было.
-Если бы ничего не было, я бы в деталях описал половой акт.
-Тоже верно… А я тебе вот что скажу. Девчоночка эта хотела просто поговорить, или оставила тебе телефон.
Розин улыбнулся:
-Оставила. А ты откуда знаешь?
В ответ Наровчатов похлопал товарища по плечу, а затем, после паузы, добавил:
-Значит, приключения тебя еще ждут!

* * *

-Зайдем в кафешку? – спросил Розин.
-Не надо, - засопротивлялась Олеся. Неудобно…
-Да брось ты! – воскликнул парень и открыл перед нею дверь.
В помещении стояло в пределах десяти столиков, и свободных практически не было. Играла модная музыка.
«Здесь такая грязь, здесь такая мразь»,- пел некогда Хой. Как точно сказано. Милеокова вздохнула, глядя на «синих», засыпавших, уложив отяжелевшие головы на столики. Ее тянуло выкрикнуть эти слова, так часто доносившиеся из динамиков кузининой магнитолы. Выкрикнуть как протест. Девушка с неприязнью ощущала мерзкую атмосферу, скорее, кабака, чем кафе. Но встать и уйти – это было не в ее репертуаре.
-Налей мне еще, - попросила Милеокова, и Розин в четвертый раз наполнил ее бокал.
-Не опьянеешь, Олеся? Может, хватит?
-Это последняя? – заверила девушка. – За любовь.
С минуту помолчав, уткнувшись глазами в соседний столик, она громко произнесла:
-А у меня есть ребенок.
Розин вытянул губы в знак удивления. Олеся продолжала:
-Я познакомилась с одним молодым человеком. Два с лишним года назад. Нет, почти три. Мы дружили, и нам было хорошо вдвоем. А потом, когда мы поняли, что у нас серьезные отношения, мы… В общем, я забеременела. Месяца через два он не пришел ко мне в назначенное время и даже не позвонил. Назавтра прибежал – извинялся. Объяснял вчерашнее отсутствие тем, что его бабке стало плохо, а телефона у нее нет – возможности позвонить не было. Я не поверила ни его словам, ни убеждениям бабки; сказала, чтобы он исчез из моей жизни. Михаил сначала умолял простить, потом просто отказывался уходить, мотивируя свой отказ тем, что я в положении. Я не хотела расставания с ним, просто желала показать характер, дура. Тогда он, спиху, уехал контрактником в Чечню. Через три недели мне пришла похоронка. Его боевой товарищ написал, что Миша наступил на «растяжку». Я долго плакала, была не в состоянии поверить в произошедшее, не могла понять, что больше не почувствую его ладони на своей руке, не увижу его глаз. Вскоре я родила. Мальчика, которому дала имя «Андрей». Раньше хотела его назвать «Мишей», но отговорила себя потому, что не желала ему такой же участи, какая постигла его отца. Сейчас ему уже год и три… Сын в будние дни живет с мамой – она не работает, и с радостью согласилась с ним сидеть… Дима, я хочу домой. Поехали?
-Олеся, ты ведь пьяна!
-Знаю, я выпила для смелости. Поехали, Дима, ведь ты не торопишься домой?
-Конечно, Олеся, пойдем.
Розин взял ее под руку.

* * *

Дверь отворилась. Увидев незнакомую молоденькую женщину, Розин поздоровался и поинтересовался:
-Это квартира Милеоковых?
-Вы не ошиблись. Прошу.
Она жестом пригласила его войти.
-Вас, вероятно, зовут Димой?
-Так точно.
-А-а-а, Дима, - воскликнула Олеся с улыбкой, выйдя из кузни. – Привет! Проходи, я сейчас.
-Здравствуй, Олеся. А куда цветы?
Девушка подбежала к нему.
-Спасибо, Дима. Я польщена.
-Я рад.
Милеокова взяла букет и сказала:
-Поставлю в вазу. Спасибо еще раз! А это моя двоюродная сестра Аня.
Розин легким кивком показал Ане, что ему приятно познакомиться.
-А где ребенок? – спросил Дмитрий, когда кузина Олеси провела его в зал.
-Андрюша спит, - ответила она и тут же предложила:
-Пойдем – покажу?
-Не стоит, а не то разбудим.
Анна улыбнулась:
-А он уже проснулся.
Парень, действительно, услышал топот, а затем увидел сам источник этого топота. Мальчик твердыми шагами вошел в зал и направился к Розину.
-Привет, дядя, - произнес он почти без дефектов речи и протянул Дмитрию ручку.
Парень улыбнулся и, повернув голову в сторону Ани, выдал шаблонную фразу:
-Такой маленький, а уже почти взрослый.
Розин заметил пристальный изучающий взгляд женщины и обратился к ребенку:
-Как дела?
Мальчик молчал.
-Я - Дима.
-Я - Андрей.
-А мне Олеся сказала, что тебя зовут Андрюшей.
-Это одно и то же. Олеся – это мама!
Ребенок подошел к Анне и что-то шепнул ей на ушко. Услышав ответ, он вышел в коридор.
-Спросил: «Где мама?» - объяснила она. – А где Вы работаете, Дима?
-Я студент. Учусь на первом курсе в «политехе».
-Так Вы еще мальчик! А на каком факультете?
-Автоматизация.
-У меня там подруга учится. А Вам…
-Извините, Аня, можно нам быть на «ты»? Мне неудобно, когда обращаются на «Вы».
Женщина усмехнулась:
-Так говорит моя сестра. Скажи, Дима, тебе очень нравится Олеся?
Розин не знал, отвечать на этот вопрос, или нет. Спасла его Милеокова, вошедшая в зал, неся в руках две чашки с салатами.
-Не скучаешь, Дима? – спросила она. – Извини, я немного задержалась. Скоро сядем за стол.
-Олеся, можно тебе помочь? – парень хотел уйти от ответа Ане, и он уже приподнял корпус от дивана.
-Благодарю, я сама справлюсь, - отказалась девушка.
Розин, все же, встал, но ее взгляд приказал повиноваться.
Дочь хозяйки вышла, и гость поспешил открыть новую тему для разговора:
-Я люблю заниматься сервировкой. И готовить. Знаменит по всей общаге, как лучший повар. Мои сожители вечно просят, чтоб пожрать сделал я, а сами выполняют другую работу: ну, там, убирают, посуду моют, покупают продукты. Раз даже писали за меня курсовик. А недавно…
-Дима, тебе очень нравится Олеся?
Розина взбесила настырность собеседницы, но, взяв себя в руки, он хрипло произнес:
-Аня, твой вопрос мне кажется нескромным.
-Почему же! – отпарировала женщина. – Она мне сестрой приходится, и я отвечаю за нее. Мы всегда в курсе дел друг дружки, делимся мыслями, советуемся; я имею право знать…
-Нет, - оборвал ее речь Дима, - это мое личное дело. Не скажу!
-Ладно, - смягчила тон Анна. – Ты мне видишься нормальным человеком. Тебе можно доверить судьбу…
-Спасибо за разрешение, - съязвил Розин, но не смог ее остановить.
-…ты пацан надежный. Я и сама бы отдалась такому, как ты.
-Спасибо, - снова вставил он, когда в зал вошли двое.
-Познакомься, Дима, - обратилась к парню Олеся. – Это моя мама, София Сергеевна.
-Здрасте, - воскликнул гость, соскочив с дивана. – Очень приятно!
Женщина сдержанно кивнула.
-И прошу всех к столу! – добавила девушка, не заметив осуждающего взгляда матери.

* * *

Олесе было двадцать, когда она повстречалась с Михаилом Виловым на дискотеке. Он оказался бухгалтером одного магазина, рано оставшийся без родителей, воспитываемый бабкой по отцовской линии. Деньжата в руки шли неплохие, хватало и на содержание престарелой родственницы, и он был доволен. О свадьбе парочка не задумывалась, оба решили воспитывать ребенка, не связывая себя брачными узами. Неузаконенные отношения ни к чему не обязывают. Такие отношения честнее, хоть на них и косо посматривают окружающие. Если любишь, то живешь рядом с тем, кого любишь, а если чувство прошло – уходишь. «Но я, в любом случае, ребенку буду помогать. Это я беру на себя, - обещал Миша. – В моих словах не сомневайся». И Олеся не сомневалась в его честности. Было бы глупо не верить тому, к кому была так привязана.
А потом ссора, затем роды. Девушка, точнее, уже женщина, частенько вспоминала Вилова, но уже без слез – успокоилась. Ведь жизнь еще впереди.
Когда Андрюше исполнился год, она закрыла академ. Получив хороший диплом, она, без особого труда, устроилась на работу по специальности. Теперь задалась целью найти себе парня. Не столько ради развлечения, сколько… В общем, она нуждалась в хорошем и надежном друге. И была бы не против, если бы он был материально обеспечен, потому что зарплаты хватало на жизнь без малейшего шика. Тем более, мать не могла дождаться того момента, когда дочь с ребенком свалит из трехкомнатной квартиры, где, кроме них, жили еще отец и ее десятилетний брат, спавший из-за безысходности в зале. Необходимы были средства на жилье.
Среди коллег по работе Милеокову практически никто не устраивал. Среди бывших одноклассников и сокурсников – тоже. Чем ее привлек Розин, она сама не могла понять. Сосунок ведь, а понравился! Олеся была бессильна переубедить себя в том, что это глупо, что они не пара. Не могла заставить себя оставить мальчика. Студент ее чем-то сильно приковал. И она сдалась, довольная своей слабостью.

-До встречи, дорогая, - с улыбкой выдохнул Розин и погладил руку Милеоковой. – Мне пора.
-Дима, - обратилась она к нему, когда тот уже повернулся к лестнице, собравшись уходить. – Разве мы мало встречаемся?
Парень сделал вид, что не понимает. Девушка продолжила:
-Ты меня ни разу не целовал.
Он шагнул навстречу, наклонил голову, обнял ее и слегка прикоснулся к ее губам…
Олеся дважды повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь. Только она хотела дотронуться до выключателя, как из комнаты донеслось: «Наконец-то, вернулась! Долго же я ждал». У девушки закружилась голова. Она потеряла сознание…
Милеокова стала приходить в себя. У нее было ощущение, будто с нею что-то произошло, а что именно – она не могла вспомнить. Женщина приподняла веки и вскрикнула.
-Ну, ну, Олеся. Выпей воды. Мне, конечно, нужно было заранее известить тебя о своем приезде. Я думал, ты обрадуешься. Понимаю, не ожидала…
Милеокова ответила, заикаясь:
-Неужели это ты?! Невозможно поверить!
-Это я, дорогая, твой Миша, отец твоего ребенка.
-Невероятно… - тяжело выдохнула Олеся.


* * *

У двенадцатой группы двадцатого февраля был большой праздник – родители Марии Чебыкиной уехали к знакомым. Решили сделать дочери приятное. Лишь предупредили, чтобы к полудню следующих суток не было и намека на прошедшую вечеринку. Начало гулянки назначили на шесть вечера. Квартира, хоть и была пятикомнатной, но вместить всю группу… Затруднительно. Маше приходилось рассчитывать на то, что некорые приглашенные не явятся. По ее расчетам, оптимально на территории жилплощади могло находиться около четырнадцати человек. При большем количестве гостей было бы просто неудобно. Однако пришло семнадцать студентов и студенток: восемь девушек и девять парней. Договорились заранее. Отдыхать – так отдыхать. Молодые люди принесли с собой вина, а девчата купили фрукты. Кстати, стоял мощный ржач, когда решили обойтись культурным, интеллигентным, столом, без намека на спиртное.
Так они и сидели. Пили, закусывали и смеялись. Кое-кто уже обнимался. Некоторых девушек «повело» со второго бокала: одни дали себе слово больше сегодня ни капли не брать и скромненько сидели на диванчике, другие бросали томные взгляды на товарищей.
Зензин Гена заметил завлекающий взгляд Кати Валерьевой и, и искусственно заплетая язык, произнес:
-Еще выпить, или ты мне уже нравишься?
-Давай, Зензя, вставай! – толкнул его в бок Фигулин. – Пора курить.
-Идем- идем, - согласился Гена и поднялся со стула.
За ними зал покинули еще несколько пацанов.
-«Неужели, в самом деле…» - процитировал один из них Чуковского, когда они вышли в подъезд.
-Стаканы у кого? – спросил Фигулин, вынимая из-за пазухи бутылку «Русских традиций»…
Спустя две- три минуты, остальные парни последовали за товарищами, подмигивая друг другу.
-Денис, куда же ты? – разочарованно пробурчала Чебыкина. –Ты разве куришь?..
-Маша, не горюй! – бодро произнесла Боровицкая. - Сейчас мы чуточку скоротаем время. Давайте выпьем.
Когда фужеры поставили на стол, она вполголоса поинтересовалась:
-Как вам, девочки, Розин?
-В каком смысле? – в свою очередь спросила Чебыкина и запихнула в рот сливу. – Тьфу, кислятина! Ужас какой-то…
-Я говорю вот о чем: кто с ним сможет… гм-гм.
-Мы уже наших мальчиков распределяем – кто с кем, - усмехнулась Болтик. – А кто с Фигулей?
-А то я уже слышала, его делили, - продолжила Ирина, игнорируя фразу Тани.
-Что ты печешься о Диме? – спросила Валерьева.
-Без лишних разговоров – наши мальчики скоро вернутся.
-Я беру его на себя, - ответила Болтик.
-Это кроме шуток, Таня.
-Понятно.
-У вас же вечные конфликты! – удивилась Валерьева.
-То – наши конфликты, и к тебе они никак не относятся.
-Ты что! Уже слова нельзя сказать?..
-Уткнись в свое яблоко и жуй!
-Что за шум, а драки нет? – воскликнул Розин, войдя в зал первым.
Пацаны все были веселенькие. И некоторые девчата почувствовали запах спиртного. «А как же без этого!» - примерно такое мелькнуло в их головах.
-Еще один тост – и идем танцевать, - сказала Чебыкина.
-Теперь мы выпьем за то, чтобы все мы успешно откупились от физички, и в сессию у нас не было проблем. Верно?
Студенты чокнулись.
Чебыкина вынесла из комнаты магнитолу и вставила кассету…
-Выключи эту хренотень!
-Отлично! Комон…
-Я лучше схожу – покурю…
Динамики рвались от попсового отстоя, под который зажигала компания. Девушки ложили руки на плечи партнерам, а те не могли дождаться очередного «перекура», и, дождавшись его, покидали квартиру самым бестактным образом. И с лестничной клетки доносился нескладный хор:

Какой же будет праздник, если ты
Сидишь такой застенчивый и трезвый!
Но если ты употребишь спирты,
То через пять минут ты будешь резвый…

Они орали и гоготали так, что раздраженные соседи долбили в стены, а один мужик из смежной квартиры пару раз к ним заглядывал и предупреждал, что не потерпит беспорядка в подъезде. Парнишки, уже хорошо поддатенькие, только хохотали и обещали впредь не шуметь. Часам к одиннадцати гуляющие стали парами расходиться по комнатам.
Наровчатов поднялся с дивана и побрел в сторону туалета. Выпил за вечер он грамм 150 – 200. Он никогда не вливал в себя больше. И, в отличие от остальных, выглядел сегодня самым трезвым. В зале оставались еще три – четыре девушки и два парня, крутившихся у магнитофона. У них не вязался разговор, поэтому лица их были скучными и сонными. Оттого Евгений и оставил компанию. Проходя мимо одной из комнат, он услышал:
-Ты все запомнила насчет Розина? Смотри, я на тебя рассчитываю. Никакой самодеятельности, только по моей схеме.
-Да, я все поняла. А можешь объяснить, к чему твоя схема? Я и без нее прекрасно справлюсь! Твоя схема меня не устраивает.
-Надо по моей!
-Тогда я не согласна.
-А ты разве сама не хочешь?
-…
-Ну вот, видишь! Договорились.
Наровчатов отступил шагов на пять назад. В коридор вышли Болтик и Боровицкая. Парень двинулся дальше и вошел в ту самую комнату. Он встал у окна, его взгляд бессмысленно бродил по окнам и балконам дома напротив. Что значил диалог между девушками? Что ожидало его товарища Розина, в данный момент находящегося в зале? Вряд ли что – то серьезное.
Евгением овладел интерес к этому делу, и он повернулся к выходу, когда под батареей тетрадный лист. Он поднял его и хотел было положить на стол, но в глаза бросилась фамилия «Розин». Парень развернул листок и прочел:

Привет, Ирунчик.
Как дела? Слышала, ты сессию сдала на повышенную. Молодчина, я за тебя рада!
Но перейду к теме. У вас на факультете учится Дима Розин. Как он тебе? По-моему, паренек просто суперский. Неплохо бы с ним пообщаться. Да вот в чем проблема: он, похоже, хахаль моей сестры. Твоя задача, Ирунчик, в следующем. Пригласи Диму к себе «на чашечку чая» и попытайся его уложить в кроватку. Испробуй все способы – потом меня осведомишь, как это сделаешь.
Спросишь: «К чему тебе?» - отвечу: «Если у тебя получится, я стану уверенней в успехе, когда буду его соблазнять».
А может, он «крутит» еще с какой-нибудь сокурсницей у тебя на глазах? Тогда обязательно сообщи!
Надеюсь на нашу дружбу. Жду ответа.

18 февраля. твоя Дамочка.
 
P.S. Извини за короткое письмо – очень тороплюсь. Но ты заходи ко мне - поговорим по душам.

Вот дамочки пошли! Эксперименты над соплеменниками проводят. «Веселая» жизнь. Что же предпринять? То, что Дима не откажется от совокупления, - факт. Естественно, необходимо помешать осуществлению плана. Как? – на месте будет виднее.
Наровчатов покинул комнату, сложив обнаруженную корреспонденцию вдвое и сунув ее в карман брюк.
Сначала нужно будет понаблюдать…
Нет, проследить.
…А потом, если дойдет до чмоканий, вмешаться.
Зачем ему это было нужно? Он сам не понимал, лишь чувствовал, что ни к чему хорошему авантюра девушки по имени «Дамочка» не приведет.
Так, письмо было написано 18-ого. Значит, пришло оно не ранее, как сегодня. Отправляясь на вечеринку, наша Ирунчик вынула из ящика и по дороге прочла. А почему она сама не решилась выполнить просьбу подруги и предпочла доверить задание Танюше? Нет - без сомнения – она не боится, не стесняется. Она – девчонка шебуршная, умелая. Просто ей нужно «оторваться» с другим. А тут такой случай подвернулся!..
Парень проходил мимо входной двери, когда она отворилась, и в ее проеме показалась башка Гуревича.
-Женя, выйди.
-А что?
-Тут Фигуля нажратый…
-Слушай, Серега, а самому слабо? – спросил раздраженный Наровчатов и отвернулся, не желая терять драгоценные минуты; ведь уже в этот миг Болтик могла находиться в объятиях Розина.
Гуревич переступил порог и поднял вверх левую руку.
-Так он труп трупом. Лежит и не дрыгается. А я его что – поволочу по лестнице!
Вздохнув, Евгений вышел вслед за Сергеем. У тела уже стояли три сотрудника милиции и смотрели в сторону студентов. Те в нерешительности остановились. «Вернись в квартиру!» - прошептал Наровчатов, а сам спустился на шесть ступеней вниз.
-Товарищ старший сержант, оставьте его нам, он немного перебрал.
-Нам беспорядки не нужны. Соседи жаловались, мы разберемся. Мы можем, вообще, всю вашу вечеринку прикрыть. Скажи «спасибо», что накажем одного.
-Ну посмеялись мы разочек-другой громко и не более того…
-Все, разговор окончен!
-А разве нельзя проблему решить мирным путем?
-Как же это, позвольте узнать? – усмехнулся мент.
-Можно вас на пару секунд? – спросил Евгений, мотнув головой.
Тот поднялся выше, и студент тихо проговорил:
-Пол-литра вас устроит?
Старший сержант поднял брови, и Наровчатов поспешно добавил:
-Каждому?
Он увидел освирепевшую морду собеседника и услышал: «Берите обоих!» Потом, у машины, тот ему прошипел:
-Я тебе еще и статью оформлю!

* * *

-Я не семнадцатилетний пацан, Олеся, я уже прошедший нелегкие испытания мужчина. И я отличаю мимолетное увлечение от серьезного чувства. Да, прошло более двух лет, но я ничего не забыл. Я уезжал, чтобы забыть, но не забыл! Мне нужна только ты. И никакая другая. Мне было плохо без тебя, я вспоминал о тебе ежедневно, даже когда, порой, было не до тебя (сама, видимо, понимаешь, - обстановка…). Давай начнем все сначала!
-…
-У тебя кто-то есть? Не отвечай, и так понятно. Но, Олеся, ты не могла так скоро меня забыть – ты ведь любила меня!
-Пожалуйста, не добивайся от меня ответа. Уходи. Мне нужно прийти в себя. Ты меня чуть не убил своим приходом. Потом. Потом…
-Хорошо. Я понимаю. До встречи.
Он наклонился – хотел поцеловать ее в щечку, но она отвернулась. Тогда он выпрямился, с четверть минуты помялся и вышел.
Олеся, оставшись одна, опустила веки.
«Значит, известие о смерти Миши – это следствие ошибки солдат. Ведь тело разорвало в клочья, и опознать было просто-напросто невозможно. Одна, всего одна оплошность – и такое недоразумение. Ладно, я. А как бы восприняла появление «покойного» бабка?! Представить страшно. Слава богу, она сама ныне покойная. А то сердце бедной бы не выдержало».
На растяжку наступил не Вилов, а его боевой товарищ. Он просто был свидетелем смерти, но не вернулся к своим – его взяли чечены. Михаила больше не видели, поэтому один сержант и написал два письма: тяжело больной старушке и Олесе. После извещения бабка и очутилась в гробу. Кому она теперь была нужна! Удивительно, что Андрюша родился живым и, вроде бы, психически нормальным после такого потрясения, перенесенного его матерью.
Его возвращения в часть не последовало. После побега от кавказских подонков он набрел на «Урал» с солдатами федеральных войск. Они-то его и переправили в Омск. Здесь Миша первым делом наведался на квартиру, где некогда проживала его единственная родственница, и узнал о постигшем его горе.
Бедняга, сколько он перенес! Куда он направился сейчас? Домой, наверное; у него же новая двухкомнатная квартира. Пара даже не успела переехать в нее до ссоры. Так уже поздно, автобусы не ходят, только «газели». А где же ключи от той квартиры? Они, конечно же, утеряны! Кто его ждет? Кому он сейчас нужен?!
Олеся выскочила из квартиры, всунув ноги в сапожки и накинув на плечи дубленку. У подъезда не было ни души.
«Уехал»… Она отходила от безлюдной остановки…

* * *

Странно, но после такого количества выпитого, Розина перестала волновать сегодняшняя ночь. У него пропало всякое желание кого-нибудь «оттарабанить». Из головы не выходила мысль о том, как хорошо было бы, если бы сейчас здесь сидела Милеокова, вместо всех этих… Дмитрий медленно грыз яблоко и чувствовал, что клонит в сон. Он тщетно старался таращить глаза и сосредоточиться. Парень решил, что необходимо умыться, и попытался встать, но ноги не выдержали, и он вновь бухнулся на диван.
В это самое время в зале появились Болтик и Боровицкая. Первая подсела к Розину, но тот был не в состоянии как-либо отреагировать.
-Дима-а-а, - стала тормошить его Татьяна, - хватит спа-ать!
Никакой реакции. Тогда она сходила в ванную и, вернувшись с ковшиком воды, выплеснула ее в парня.
-Не топите меня! – выдавил он сквозь сон и замолчал. Девушка пару раз шлепнула тем же ковшиком Розина по щеке.
Вбежал Гуревич и выкрикнул:
-Фигулю с Наровчатовым мусора загребли!
Девчата соскочили со своих мест, но Сергей их остановил:
-Не стоит. А то и вас…
Впрочем, девушкам не было до ребят, взятых милицией, никакого дела. А соскочили они с мест просто из любопытства – посмотреть, как тех станут садить в «воронок».
Поэтому Болтик попросила Гуревича помочь ей отвести Розина к раковине.
Побыв под мощной струей ледяной воды, Дмитрий открыл глаза и сказал: «Хорошо!»
-Ну как? Ты что-нибудь соображаешь? – поинтересовалась Таня, наклонившись, чтобы увидеть его физиономию.
-Ага, - ответил парень, тряхнув головой. – Соображаю.
-Спасибо, Сережа, - поблагодарила девушка, тоном давая ему понять, что более в его услугах не нуждается. – Пойдем, Димочка.
Она обняла Розина и вывела его из ванной. За ними захлопнулась дверь. И, так как свет горел только в зале, они оказались в приятном полумраке. Парень хотел Таню поцеловать, но пошатнулся и ткнулся носом ей в шею.
В коридоре показалась хозяйка.
-Что, уголок не можете отыскать? – спросила она и подмигнула.
-А есть предложение? – вопросом на вопрос ответила Болтик.
Чебыкина позвенела связкой ключей, держа ее за кольцо большим и указательным пальцами.
-Квартира над нами. Соседка отдала на сохранение, - объяснила она. – Но смотрите, не угробьте имущество! А то вовек не расплатитесь.
Татьяна приняла ключи из рук подруги и, взяв Розина за руку, выскользнула с ним за порог.
Они поднялись на этаж выше, и парень прижал девушку к стене. Он стал страстно ее целовать; она не возражала и отвечала ему тем же. Дима перевел губы на грудь спутницы и начал поднимать ее платье.
-Подожди! – останавливала его Танюша, но тот лишь шептал:
-Я хочу тебя!
Болтик, дрожа от волнения, с трудом сунула ключ в замочную скважину и сделала два оборота им вправо.

В это время Чебыкина вошла в зал с целью удалиться куда-нибудь с Макарьевым – Таниным хахалем, - но его не было.
-А где Жора? – растерялась она.
-С Боровицкой, - ответил Гуревич. - А я разве хуже?
-Да пошел ты! – махнула рукой Маша и подсела рядом.

* * *

Розин открыл глаза. Светало. Ему вспомнилась гулянка. Что вчера было! Сколько он выпил? Где-то, чуть больше чекушки. Развело его капитально. Возможно, и девчата его тормошили, чтобы не спал на ходу. Девчата… точно, он же с Танюшей спал! Дмитрий осмотрелся: она лежала слева от него. Вечеринка, наверное, удалась. Единственное, что плохо, - помнил все смутно. «Но это ладно, бывает,» - подумал Розин и повернулся на бок. Он стал в который раз рассматривать лицо девушки. Приятная мордашка, ничего не скажешь. Парень раскрыл одеяло, и его взгляд стал бродить по ее бледноватому телу. Да, фигурка у нее не ахти какая – угловатая, резкая, как, впрочем, и характер. Осуждал, а сам не мог оторвать глаз. Не сдержав порыва, он припечатал поцелуй на ее тоненьком животике. Таня шевельнулась.
-Ну что ты, козел, дрыхнуть не даешь! Достал уже.
Розин прижался к ней и ласково спросил:
-А может, еще?
-Отстань! Не видишь что ли, я спать хочу.
-А такого случая долго не представится, - старался уговорить Розин.
На что Болтик ответила:
-Сто лет ты мне нужен.
И залезла с головой под одеяло. Высунувшись, она предупредила:
-А будешь приставать – волосы вырву.
Для убедительности она дернула его за чубчик так, что тот завопил на всю квартиру.
-Вот так!

* * *

Поднимаясь по лестнице университета, Розин думал, что придет на занятия первым. До начала пары оставалось еще целых полчаса. Но нет, у подоконника уже стоял Наровчатов.
-Как жизнь? – по привычке бросил Дмитрий. - Как семья?
-Отлично! Особенно после ментуры…
-Как так!
-А ты не знал? – спросил Евгений, вначале задетый «глупым вопросом». – Фигулю повязали (он пьяный в уматину в подъезде валялся), тут я выхожу: мол, бросьте его. Водяры предложил. Ну, в общем, меня за взятку-то и в «бобик». Правда, потом выпустил меня этот старший сержант – понял, что я за товарища заступился.
-А Фигуля как? – Розин был взволнован.
-А Фигуля с нами больше не учится.
Вот так, Дмитрий только чудом избежал подобной участи. Он ведь сам находился практически на той же стадии опьянения, что и Вадим. Грамм сто не хватало для того, чтобы упасть и не подниматься. Не-е-ет, теперь уж если пить – то в закрытом и недоступном для мусарни помещении. Фигулю, в общем-то, жалко не было – его, в любом случае, рано или поздно бы исключили из универа, - только неприятно. Стоило лишь подумать, что на его месте мог оказаться сам, тошно становилось.
Розин сплюнул и обернулся: к ним приближалась Боровицкая своей вульгарной походкой, узнаваемой метров за сорок.
-Нам нужно поговорить, - произнес Наровчатов, наблюдая за сокурсницей.
-Валяй, - Дмитрий кивнул головой, приветствуя девушку.
-Серьезно поговорить, - уточнил Евгений.
-Где?
-После четвертой пары подожди меня – по дороге обсудим.
-А что будем обсуждать? – спросил Розин, хотя точно знал, что ответа не последует. Такой у Наровчатова был принцип: ничего не объяснять раньше времени.

-Так вот, - начал Евгений, сходя с товарищем с крыльца учебного корпуса. – Помню, ты рассказывал об одной бабешке, с которой познакомился в оптике. Ты с ней встречался еще?
-Да, встречался. Неплохая девчонка.
-А тебе она нравится?
-Ну. А что?
-Ты к ней относишься серьезно?
-Подожди, ты чего добиваешься?! – Голос Дмитрия выражал недовольство: на черта тебе это!
-Давай договоримся, что не будем нервничать, - попросил Наровчатов, жестикулируя правой рукой. – Я тебе все объясню. Потом. А сейчас отвечай! Тебе она нужна?
Как требовательно! Пораженный Розин спасовал и решил отвечать откровенно.
-…Не знаю. Я думал над этим, но… так и не пришел к…, но так и не понял. Так-то она интересная, умненькая, уже жизнь познавшая, в некоторой степени.
-В каой степени?
-Это уже личное…
-Неличное! Я ведь предупредил.
Во дает! Парень возомнил себя, как минимум, папашей.
-Ребенок у нее.
-Ого!
-А отца ребенка чечены кончили.
-Ты ей поверил?
-А что тут такого, если даже она обманывает! Даже если мальчик родился из-за случайной связи. Что ее за это – казнить?! Подумаешь!
Наровчатов про себя согласился с его замечанием.
-А сестры – братья есть?
-Двоюродная.
-А по возрасту?
-Примерно такая же, как Олеся.
-Подожди! А сколько же Олесе?!
-Двадцать пять – двадцать шесть (что-то около того).
-Ни хрена себе!! – воскликнул Евгений, высунув язык от удивления. –Да она же из-за тебя все соки выдавит! Ты просто не можешь представить, что тебя ждет!
-Ну то, что меня ждет – это мы посмотрим, - парировал Розин невозмутимым тоном. – А я жду твоих объяснений. Я уже три своих автобуса пропустил.
-Домой ты еще успеешь, - бросил Наровчатов и тут же спросил:
-Или на свидание опаздываешь?
-Да нет.
-А у Марии ты с кем был? Только не говори, что ни с кем!
-(вздохнув) С Танюшей.
-Ну и как, не жалеешь?
-Не понял тебя. - Дмитрий покачал головой.
-Не жалеешь, что изменил Олесе?
-Не думаю. Олесю долго ждать нужно.
-Так она тебе еще не давала?
-Во время последней встречи позволила себя поцеловать… И то ладно.
-Я снова о сестре: она на тебя не заглядывается?
В ответ Евгений увидел пожатие плечами.
-А теперь слушай следующее…
Отвисшая нижняя челюсть Розина показывала глубокую стадию ошарашенности ее обладателя. Парня, находящегося вне себя от услышанного, не посетила ни одна – даже самая глупая – мысль. Он тупо водил головой из стороны в сторону, и Наровчатову даже показалось, что кровообращение его товарища прекратилось – до того тот стал бледен. Когда же Розин увидел то самое письмо в руках собеседника, которое тот ему с комментариями процитировал, его голова упала на отвисшую челюсть. И неожиданно потемнело перед глазами. По истечение пары минут он выдал:
-Вот это уж точно «ни хрена себе!!»

* * *

Розин отступил на шаг, чтобы дверь не задела его. А действительно, испытывал ли он что-то серьезное к Милеоковой, или их отношения – так, баловство? В сотый раз он перебирал ее качества, раскладывая их по полочкам, отмеченным знаками «+» и «-». И в сотый раз, утомленный размышлениями, давал себе отбой: «Да черт знает! Ладно, успею еще протестироваться». Конечно, успеет. Куда ему торопиться – время есть. А Анюта Бойко пока воспользуется его замешательством. А он будет думать – успеет ведь.
Щелкнул замок. Дверь распахнулась. Вместо ожидаемой, на пороге стояла Анна. Тьфу ты! Про … вспомнишь – оно и всплывет.
-Олеся дома? – спросил вначале опешивший парень.
-Здравствуй.
-З-здравствуй, - заикаясь, ответил он, сотворил виноватую улыбку и добавил:
-Извиняюсь.
-Проходи, Дима. Сестренка скоро подойдет.
-Да нет, спасиб-бо, я п-потом зайду, - отказался Розин.
-Ты что, стесняешься что ли? – засмеялась Аня. – Олеся заявится с минуты на минуту. Что ты болтаться будешь!
Перехватив ее взгляд, он вспомнил избитые слова «не верь женским глазам», но все же переступил порог.
Ну что ее бояться, она ведь тебя травить не станет. Она добра и любвеобильна. А может, еще и понравится девчонка. И Олесю позабудешь. И коварный план, изложенный в письме ее кузины, не всплывет в твоей студенческой памяти.
Розин прошел вслед за Аней в зал и сел на диван.
-Телевизор смотреть будешь? – спросила девушка и, не дожидаясь ответа, воспользовалась пультом.
-Как учеба?
-Ну какая может быть учеба в начале семестра! – пошутил парень. – Правда, уже четыре «н»-ки, да разве это важно!
-Знакомо, знакомо, - согласившись, кивнула собеседница.
-А где Олеся?
-Ты все не успокоился. Ее на работу вызвали.
Розин мгновенно вскочил на ноги.
-Но я не соврала, она точно сейчас должна вернуться. Она с утра к тебе пыталась дозвониться, а потом попросила меня заехать – тебя встретить… Телефон звонит! Посиди здесь.
-Не везет тебе, - возвратившись, заявила Анна. – Олеся приедет только через два часа. Привет тебе передала. И предупредила, чтобы я к тебе не цеплялась. Говорит: «Знаю я твою натуру!»
«Смеется. Значит, бояться нечего. Значит, правду сказала. Значит… Да ничего это не значит! Ты что, Дима, ребенок, ни хрена не понимаешь? Смотри, попадешься на удочку…»
-А я и не думала тебя соблазнять (ты разве позволишь!). Или, может быть, … , а?
Женщина кокетливо склонила голову.
Розыгрыш? Кто ее знает. Ясно одно: необходимо опасаться эту Анюту! Розин со всей силы вжался в диван – он испугался.
Анна расстегнула верхние пуговицы халата, надетого на голое тело, и, как можно шире, распахнула его. Слов нет, подготовилась девочка. Дмитрий не мог отвести глаз от притягивающего бюста. В одну секунду он, вроде бы, дернулся, одержимый желанием, но тут же остановился. Или заставил себя остановиться? А женщина освободила еще две пуговицы от петелек и придвинулась к Розину. Тот не шелохнулся. Тогда она подползла к нему по дивану и обняла его губы своими губами. Парня охватила дрожь, он почувствовал, что задыхается, но был не в состоянии отстранить Аню от себя. У него потемнело в глазах. Он понял, что если тотчас это не прекратится, он не выживет. Пытаясь набрать кислород, он в который раз терпел неудачу. Сознание напрочь оставило его, парень ничего не соображал. Казалось, последнее, что он услышал, - это звонок в дверь.
«Неужели я не умер!» – спустя пару минут подумал Розин. Он хотел подняться на ноги, но тело было словно парализовано, и он стал резко вертеть головой из стороны в сторону.
Просто невероятно! Что произошло? Отчего парня начало трясти? Откуда взялся этот необъяснимый страх?
Дмитрий, наконец-то, бодро встал с дивана, вдохнул полной грудью и зашагал к выходу.
-Куда же ты! – воскликнула Анна, вошедшая в зал.
-Пошла ты, - тихо бросил он и собрался пройти мимо, но девушка остановила его.
-Разве ты не хочешь?
-Пошла, с-сука! - рявкнул Розин.
-А Олеся оказалась права. Ты – верный парень. Ты извини, Дима, пожалуйста. Я проверить решила, падок ты на баб, или нет. Я просто была уверена…
-Да-а, да, точно, - закивал гость, - как я мог подозревать в подлости! Я жестоко ошибался. Конечно, ты ведь не хотела ничего плохого.
Его ужасно тянуло упомянуть о злополучном письме, но он смог умерить свой пыл и только добавил:
-Мне пора.
-Ты мне не веришь?
-Даю слово, что Олеся об этом не узнает.
-Не веришь, значит.
Розин не ответил. Лишь хлопнул дверью.

* * *

-Слушай анекдот. Идут пьяный и косой. Сталкиваются лбами. Косой: «Ты, козел, смотри куда идешь!» Пьяный: «А ты иди куда смотришь»
-Ха! Офигенно. Зашибись - хохма.
-Розочка!
Розин оглянулся. Кстати, «Розочка» - это его непопулярное погоняло в университете. Точнее, так Дмитрия называл один Гуревич.
-Что? – Он увидел, как тот призывал его выйти в коридор. – На месте нельзя сказать, - буркнул парень и выглянул из аудитории. – У-у-у-у…
Другого он произнести не смог. От негодования и от неожиданности.
-Здравствуй, Дима.
-Ну, здравствуй, «моя любимая». Я просто не знаю, как благодарить тебя за твой приход.
-Не ерничай. Запомни, Дима, я за тобой бегать не буду. Не веришь – не надо. Ты мне сто лет не нужен. Ты малыш еще, у нас разница в возрасте в пятнадцать лет. Так что сам подумай. Я за сестру переживала – физиономия твоя показалась подозрительной… Еще раз: извини.
-Угу.
Розин, уже шагнувший назад, вдруг остановился и обернулся:
-Ладно, я не в обиде.
-Кто? – Традиционный вопрос после посещения товарища незнакомым лицом.
-Сестра черт знает какой родности. Пригласила на днюху. Звиздец! Позвонить – не судьба. Стал бы я, на ее месте, переться через полгорода…
«Ничего себе! По Ане не скажешь, что она не такая уж молодая. Тридцать с лишним! Хорошо сохранилась.
А может, подарить Анне пару – тройку ночек? Ну, чего тебе стоит! Бабонька она кайфовая, не каждая с ней сравнится. И ее ублажишь, и сам расслабишься. А то от Олеси еще долго ждать; пока она поймет, «что у нас серьезные отношения»… (надо же, запомнил, ее ведь фразочка)».

* * *

-Чокнулись!
-За нас с тобой!
Дзинь! Осушив бокалы, они поставили их на стол. Они – это Ира Боровицкая и Анна Бойко. Вторая попросила первую зайти к ней после пар. «Я в отпуске, от работы меня не отвлечешь. А муж на Севере, и нам никто не помешает. Посидим – пошепчемся». Ну та и приехала после второй пары – больше в институте не выдержала.
Ира знала Аню с младенчества. Та нянчила ее - сестренку своего одноклассника,- заезжала после занятий и шла с ней гулять. Очень скоро девочки полюбили друг дружку. Потом, когда малышка научилась самостоятельно топать ножками, Аня, оставляя коляску в кладовке, пропадала с Иришкой часами. Так, год за годом, за бесконечным каляканьем, Бойко превращалась в ее вторую маму, а впоследствии – в старшую подругу. Теперь уже не только Анна давала советы младшей, но и младшая могла помочь Анне разобраться в создавшейся сложной ситуации.
Они сидели в комнатке, попивали пивко и закидывали в рот сухарики. На столе красовалась «двушка» «Сибирской Короны», гармонирующая с лежащими рядом часиками, снятыми с руки Боровицкой. «Браслет тугой, запястье натерла», - промолвила та, демонстрируя покраснение.
Собирались подружки нередко, и все их встречи проходили за схожими трапезами: пиво – сухарики, пиво – орешки. Спокойная, теплая, дружная обстановка. Говорили и молчали. Молчали и говорили. Плакались. Жаловались. Как всегда. Девочки знали меру и ненабирались; расставались, относительно трезвыми.
-Ну скажи, что мне делать. Такое ощущение, что я вызываю отвращение! Как тебе его удалось закадрить?
-Да все произошло само собой. Просто оказалось очень близко в один прекрасный момент, ненароком коснулась ножкой кисти его руки и задержалась в этом положении на пятерку секунд. Перед следующей парой села на его стол, «посветила» своими стройными - красивыми, а потом мы ласкались прямо в универе, в свободной аудитории. Представляешь?! Какая романтика: за дверь ходят, могут в любое мгновение заглянуть, а мы на столе…
Ну да ладно, перейдем к делу, - опомнилась от собственного вранья Боровицкая. – Сейчас подумаем. Он ведь выпить не дурак. Вот и предложи ему. Мол, в честь примирения. А водочка сделает свое дело. Как у нас Зензин говорит: «Еще глотнуть, или ты мне уже нравишься?» Единственное вероятное препятствие, которое может возникнуть, - это то, что Дима может не согласиться приехать к тебе. Но и такая проблемка разрешима.
-Ирунчик, я сказала, что испытывала его на верность. Если он поверил, я не хочу его разуверить.
-Ну, Дамочка, ты вначале, ты вначале разберись, что тебе от Димы нужно! А, в общем-то, беспокоиться нам не о чем. Ты парнишку доведешь до нужной кондиции, а утром он ничего не вспомнит.
-А если он не согласится?
-У-у-у. ерунда. Он заливает грамм четыреста с товарищами в общаге, затем его садят в авто и гонят к тебе. Дальше твои проблемы. Согласна?
-Неплохо, хоть и банально до ужаса; я до этого и сама бы доперла. Да ладно уж, раз подруга советует – приму.
Бойко разлила напиток по бокалам:
-За наш план! – произнесла она.
-За мой план! – поправила Боровицкая.
Похрустев закуской, Анна бодрым голосом выдала:
-У меня есть предложение. Нехорошо, но… Загорелось мне Диму у сестренки отбить.
-…??
-Понимаешь, понравился он мне. Что-то в студенте притягательное.
-Тебе больше пить не рекомендую. Мне кажется, у тебя повреждение извилин. У тебя же муж!
-Муж мужем, он – тюха. Он только деньги умеет зарабатывать, да и то не ахти какие. А Дима мне интересен. Помоги мне!
-Дура!
* * *

-Ты писать будешь?
-Фигли я страдать буду! Сходим потом в общагу и перекатаем.
-Друг мой, ты прав! Как всегда, ты прав. Действительно, господа студенты! На хрена тратить впустую золотое лекционное время. Тащите пиво; водярочка также не воспрещается. На крайняк можно и сэм! Закусь необязательна – не аристократы. Главное – не «светить» стаканы перед очами препода. А «засветил» - прощай, универ! Здравствуй, армия! И не перебарщивайте – это тоже несет за собой незавидные перспективы. Давайте жить разумно. Мы, все-таки, homo sapiens’ы, человеки разумные!
-Лучше, резонер, расскажи о делах на личном фронте, - прервал товарища Наровчатов, - Как мадам Дамочка?
Интересуется. Значит, беспокоится. Значит, не плевать ему. Или простое любопытство? Конечно, заманчиво послушать чужие любовные истории. Нет, это не простое любопытство. С самого начала их знакомства Евгений брал на себя позиции старшего. И пацанчик он серьезный, не то, что Фигуля, разгильдяй. Жене довериться можно. Видно, он сам идет на контакт. Ладно.
-Преследует. В субботу чуть ли не изнасиловала…
-Ха!..
-… а сегодня в универ притащилась. Чувствую, она меня в покое не оставит. Слов, мне кажется, она не поймет.
-А ты пробовал?
-Не, но бесполезно. Я пойду ей на уступки – лягу с ней.
-Сдаться?..
Наровчатов скривился.
-А ты что предлагаешь?
-Пошли ее подальше - и все! Или, если хочешь, разъясни ей культурно. Она не девочка, поймет.
-Согласен, не девочка, - усмехнулся Розин.
-А вообще, друг, не люблю я неверных. Ни мужиков, ни баб. Я уже прошел эпоху бравых мальчишеских похождений. Наверное, у каждого бывает эта эпоха. Только не у всех ее сменяет следующая, эпоха… м-м-м-м-м… настоящей привязанности. Если тебе Она нужна, не может быть никаких измен. Ты должен отдавать все Ей, а если тебя стали занимать мысли о Другой, постарайся разобраться в чувствах, и если вторая тебе окажется дороже, порви с первой. Но ни в коем разе не лги.
-Уж не думаешь ли ты, что я стану себя так вести! Да испокон веков, с пещерных времен...! Мой отец частенько к проституткам катается. Человека тянет к новому. Увидел новую милашку - и пошло-поехало.
-Естественно, это твое дело. Но мне всегда смешно, когда слышу «Я люблю ее, но тело требует своего». Плохо любишь. Когда одолевает желание сходить в баню с очаровательной новой знакомой, я сразу же объясняюсь со своей прежней зазнобой и ухожу. Меня хватает ненадолго.
-И насколько?
-Вот уже полгода…
-Ни гм-гм у тебя терпение! И не возьми тебя менты во время денюхи у Машки, ты бы скромненько уснул в кресле или калякал бы с оставшейся без пары бабешкой? Ты какой-то не такой. Как бы на тебя наши девочки посмотрели!
-Ха! Ты не прав. В студенческие годы многие идут в загс. А верный муж всегда в почете.
-Вот ты будешь во всем женушке потакать, а у нее будут мужички, по одному на каждый день недели. Тебе она, в лучшем случае, выделит субботу и воскресенье.
-И опять ты не прав. Я не позволю водить себя за нос. Возвращаюсь к начатой теме. Ты не видел, как меня уламывала Инна Дедушкина. И на кухню просила сопровождать, и в темном коридорчике держала меня, болтая всякую ахинею. Жалко прямо стало ее. Когда мы вернулись в зал, и она села на стул, я склонился к ее уху и объяснил: так, мол, и так, я другой пообещал, извини, Инночка. Обидно ей, конечно, стало… Может, и не поверила… Но потопала на все четыре!
-Ну ты даешь! Я б не выдержал. Слушай, а ты не импотент?
-Пошел ты!

* * *

Вечером Розин звякнул сестре Милеоковой и сказал, что им нужно встретиться.
-Можно у меня, - отозвались на другом конце провода.
-Я бы предпочел нейтральную территорию, - возразил Дмитрий.
-Боишься. Почему? Неужели я такая страшная? - и несерьезно добавила:
-Ну чмокнемся пару раз, ну поваляемся на диване – видик посмотрим. Неужто это столь опасно?!
-Анюта, я тебе не доверяю, - также игривым тоном отпарировал студент. – Тем более, в вашем микрорайоне уровень преступности довольно высокий – как бы мне башку не ампутировали в несанитарных условиях.
-Я тебе телохранителя обеспечу. Просто костоломы. Так мне ждать гостя?
-Жди, - почему-то пообещал он. – В семь тебя устроит?
-В восемь. Адрес помнишь, найдешь?
-Не маленький. До встречи.
-Жду.
Идиот. На черта согласился! Ох, это магическое женское обаяние. Невозможно устоять. Почему ты, Дима, не Женя Наровчатов? Тот бы не поддался ее влиянию. А ты тюха, Дима, не сконцентрировал свои интеллектуальные ресурсы. «Неуд» тебе, дорогой. Учись, Розин, у старшего товарища.
С язвительными фразами подобного рода в свой адрес студент отправился на кухню и налил стакан чая.
Ну и чудак наш Наровчатов. Верный парень, верный муж в будущем. Тебя, Розин, всегда удивляли такие люди. Ты постоянно задавался вопросом, действительно ли они не испытывают потребности поменять спутницу жизни на ночь, или заставляют себя оставить «низкие помыслы» и снова полюбить надоевшую фигуру пресытившейся «соски»? Может, они больны? Зациклены на том, что измена – грех? Может, они должны вызывать у тебя сожаление? А может, любви и нет вовсе? Может, о ней лишь в глупых сказках пишут? А ты, Дима, любил? Да, любил. И не раз. А может, это была не любовь, раз ты скоро забывал о своей девчонке?.. Что-то ты, Дима, стал рассуждать как старик: любил – не любил… Ты, Дима, не старик, ты – представитель молодежи. За тобой – будущее. Ты должен быть современнее. Ты должен думать не о любви, а о постели. Даже медицина в последние годы подтверждает слова о том, что удовлетворяющий человека секс, укрепляет здоровье, даже продлевает жизнь. А как же совокупление с той, кто уже пятнадцать лет является твоей харизматической партнершей, может удовлетворить! Евгению бы в XIX веке жить.
Рассуждая о вреде верности, Розин закрыл глаза и задремал.

* * *

«Вот это я дал! Покемарить решил. Через час будет восемь. А к Бойко ехать сорок пять минут на трамвае, другого транспорта нет».
Через 128 секунд соня уже стоял на остановке.
Но двух часов сна оказалось недостаточно, и если бы нужная ему остановка была промежуточной, он бы прокатился еще несколько лишних километров. К счастью, Дмитрий ехал до конечной. Его разбудил кондуктор. «Ты еще у Анюты умудрись отключиться, - выпрыгивая из вагона, осудил свою слабость Розин. – «Весело» будет».
-Опаздываешь, Димуля, - встретила гостя Бойко.
В брючном костюме и тапочках. Настроена серьезно, отметил про себя парень. И завивку сделать успела. Нет, нет, Дима, ошибся – Анна была завита еще с утра. Слегка подведенные ресницы, неяркая помада. А ты, чудик, не побрился. Эх ты!
Розин передал в руки женщины коробку конфет за тридцать восемь рэ. «Заставляет разоряться без особой причины», - проворчал он про себя, когда отбивал деньги в кассе. Он здесь был впервые. Тогда, в день его злополучного знакомства с Бойко, Милеокова продиктовала, на всякий случай, адрес и телефон кузины. «А может быть, я ее больше не интересую, - понадеялся Дмитрий, - и она вправду сказала, что я зря боюсь идти к ней? Кто знает».
Студент проследовал за хозяйкой в зал.
-Располагайся… Как это ты вдруг осмелился посетить мою квартиру!.. Я чайник принесу.
Оставшись один, Розин стал оценивать обстановку. Дороговатые обои светлого тона с теснением. Стенка. Вполне приличная. В серванте три или четыре чайных сервиза. Кофейный… На полу – шикарнейший ковер. Да, еще мягкая мебель. Как же забыл? Красивая. Не самая дешевая…
«А кто у нас Анюта по профессии? Помощник главного редактора то ли «Комка», то ли «МК» в Омске». Нет, какой-то другой газеты. Хотелось бы знать, сколько получают помощники главных редакторов неоппозиционных правительству СМИ. Или муж… Кстати! Замужем она или нет?! Спрашивать не буду. Или спросить? Да чего думать – ведь вопрос вылетит, и не заметишь. Ты же несобранный, Дима».
В дверном проеме показалась Бойко:
-Ну как, не жалеешь, что позвонил?
-Время пожалеть еще есть, - просто ответил Розин.
-Порежь тортик, а я пока чай налью. Тебе со сливками?
Да, он пьет со сливками. А вот тортик бы парень, по такому случаю, для одного гостя, не покупал. Или она считает, что получит его душевное расположение через тортики, пирожные (которые тоже присутствовали)? Право, как будто Розин – школьник. Он, вроде бы, на мальчика не похож.
Ты что, Дима. Ну даешь! Анне просто хочется загладить свою вину. Она больше не будет. И вот, в честь вашего примирения, проведи с ней один вечер, покажи ей, что не держишь обиды. Пей чай, Дима. Анна за тобой поухаживает.

-…Поэтому разойдемся друзьями. Ладно?
Бойко не ответила. «Неужели плачет?!» - подумал парень, глядя на опущенную голову. Точно, плачет. Не верится, что тридцатилетняя женщина не сдержалась перед посторонним юношей! «Аня, ты удивляешь меня на каждом шагу!» Всхлипнула. Еще раз. Еще.
-Там, в баре (вон, напротив меня), достань бутылку, пожалуйста, - промолвила хозяйка, отвернувшись, вытирая платочком слезы с лица.
-Что?! – не понял Розин.
-Водку. И рюмку.
Он поднялся, открыл дверцу.
-На, - подал он ей в дрожащую руку рюмочку.
-Дима, налей и себе, «за компанию».
-Нет, я не пью, - отказался парень.
-Тогда, - Бойко встала и вернулась с шампанским. – Открой. Проводим мою иллюзию. Прости, я не выдержала.
Раздался хлопок. Потекла пена. Наполнились фужеры…
-Я, действительно, тебя добивалась. Извини за откровенность – мне, наверное, не нужно этого говорить – я полюбила тебя. Я бы все для тебя сделала, если бы мы были вместе. Нянчила бы, заботилась… как о маленьком…
И снова разрыдалась. Розин тихо вышел в коридор.
 Что с ней? Врет? Безусловно, да!!! Но так искусно, что позавидуешь! Или все на самом деле? Фиг ее разберет! А насчет того, чтобы нянчить… Странная любовь! Или уже не знает, какую лапшу вешать.
 Верно люди говорят: если женщина начинает реветь – ее не остановить. Неудобно находиться рядом, не знаешь, как себя вести. И не уйдешь. Уход – выражение безразличия. Нет, нужно остаться. Хватит стоять в стороне – пора возвращаться в зал.
Парень сел на свое место. Фужеры уже снова были наполнены.
-Давай выпьем за вас с Олесей!
Голос Бойко был бодрее, чем прежде. Она первой подняла бокал…
-Все, прекрати, Аня, - он сел к ней вплотную обнял за плечи. – Ну, А-Аня, успокойся. Аню-юта!
Нечаянно сам для себя, он принялся целовать ее волосы, виски. Та подняла на него заплаканные умоляющие глаза и хотела закричать, но вместо крика вырвался лишь стон умирающей, просящей оставить ей жизнь и не дать умереть столь позорной смертью, отвергнутой единственным возлюбленным:
-Скажи, что ты обманул! Ты же любишь меня!
И продолжила уже тише:
-Не верю я. Разве я ничего для тебя не значу?!
-Нет…
Какие слова он говорил, чтобы утешить женщину, Дмитрий потом не мог припомнить. В те минуты он размяк, не вынеся вида «убитой», и не выпускал ее из объятий.
Объясняя ей одно, он чувствовал совсем противоположное – что сам в нее влюбился.
-Выпей, - Розин поднес к ее губам бокал с шампанским.
-А сам брезгуешь?
Обижается.
Он налил и себе.
-Подожди, подожди! Что-то мне совсем плохо. Сходи, пожалуйста, на кухню – там валерьянка около графина. И воды. Ладно, я сама…
-Сиди, я принесу.

* * *

-Ну как рабочие условия, госпожа оператор? – спросила Бойко, когда прошла в спальню. Зал был проходной: из коридора непосредственно в комнату попасть было нельзя, лишь минуя зал.
-Все о’кей, - отозвалась Боровицкая, сев на стул. – Только, бывало, волновалась, потому что руки дрожали. Но высокое качество почти гарантирую. Не первый опыт; правда, в этом жанре у меня дебют.
-Ты извини, что подвергла тебя такому испытанию, - Анна виновато взглянула в лицо Ирины.
-Да ладно уж, чего не сделать для любимой подруги.
-Что у нас со временем?
-Без четверти одиннадцать.
-Так, сейчас я приготовлю его к выходу…
-Дура! Он и шагу не ступит без…
-Ладно, будет ночевать у меня. Действительно, не подумала.
Да, Дмитрий Розин, действительно, был не в состоянии самостоятельно передвигаться. В данный момент он даже шелохнуться не мог. Выпить четыре бокала коктейля «шампанское – водка», тайком сотворенного Анной - это вам не литр пива на одного.
Ответ на второй вопрос. Что здесь, в квартире Бойко, делает Боровицкая? Да уже ничего, собирается домой. А недавно снимала «кино».
Теперь камера лежала в чехле и ждала, пока ее хозяйка влезет в полусапожки. Ирина натягивала перед зеркалом шапочку.
Чмокнулась на прощанье. Не с камерой – с Анной.

«Нет, домой я, все-таки, его отправлю, - подумала Бойко, закрыв за подругой дверь. – Я его родителей не знаю. Может, очень расстроятся, если их сынок не будет ночевать дома. В двадцать второй у нас, кажется, таксист живет. Хоть и поздновато уже… так мы заплатим. Главное, чтобы он на месте оказался. Затащим Диму на его этаж, а для мамочки его что-нибудь придумаем».
Адрес Розина лежал у нее в кармане. Сам дал.
-Давай, Игорек, на Герцена.

* * *

Нет, это просто невыносимо! Уже третий день «клевать носом». Ночью не спится, а днем невозможно веки разлепить. Сегодня обязательно нужно выпить что-нибудь от бессонницы. Даже на работе делают замечания. Никуда негодно!
А сегодня еще свидание. Он еще позавчера заметил, что у нее вялое состояние. Хорошо, вчера ее не видел, а не то бы обижался, глядя на ее «кисляк» на лице.
По окончании рабочего дня Милеокова заехала к кузине. Скучно Ане, сама в отпуске, а муж в отъезде. Какой же это отдых! Весь день – у телевизора. Ужас.
Олеся сидела в зале, уставившись в одну точку. «Еще с минуту – и усну». Сделав этот вывод, она взяла с телевизора кассету и включила видик. От крика из-за спины женщина вздрогнула.
-Не трогай эту кассету!
-Ты что?! – испуганно произнесла Милеокова.
-Я из-за нее чуть магнитофон не испортила, - объяснила хозяйка более тихим голосом. – У нее корпус какой-то дефективный.
-Меня чуть заикой не оставила, дура, - выдохнула Олеся.
-Вытащи!
Этого еще не хватало! Она должна была увидеть запись немного позже. Сегодня бы ее посмотрела Аня, а потом уже – сестренка. «Подарочек» бы ей пришел по почте. Бандеролью. С дарственной надписью «Люблю, целую. Доброжелатель».
Олеся бы несказанно обрадовалась. Она бы всю жизнь ее носила на груди. И в завещании бы написала, чтобы похоронили ее в одном гробу с кассетой. Признайтесь, трогательная любовь!
А покамест рановато. Нельзя показывать подарки раньше времени, чтобы сохранить эффект удивления. Жаль, не будет возможности понаблюдать за реакцией адресата.
Так почему же невозможно! Сейчас вполне подходящий момент. Не мешай, Аня, постой в сторонке. Зрелище обещает быть трогательным.
«Вытащи!»

Что же может быть на кассете? Всяко, не «Том и Джерри». Порнуха? Так ее смотрит каждый шестиклассник. Здесь нечто гораздо более интереснее. Например, компромат. На депутата Законодательного собрания. Сестра ведь журналистка, ее это должно привлекать. А лишние люди видеть не должны. Поэтому и запрещает.

Сейчас начнется…
Обе, затаив дыхание, ждали. Что сейчас будет! Как долго. Семь секунд. Целая вечность. Если не больше. Восьмая. Девятая… А терпение все убывает.
Сейчас, сейчас!
Первая ругала себя за то, что не курит и что не предусмотрела необходимости в сигарете. Вторая просто обсасывала кончик большого пальца. Первая пыталась вернуть себе спокойствие и царапала ногтями свою руку. Вторая, вперив взгляд в экран, ждала. Они обе ждали.
Ну что так тянется время! Десятая, одиннадцатая, двенадцатая… Вот уже восемнадцатая…
Еще одна секунда – и стартует шоу.
Внимание! Шоу начинается. Бойко подскакивает к видику и жмет на клавишу FAST FORWARD. Затем, через три мгновения издает возглас, который невозможно передать даже при помощи великого русского алфавита – букв не хватает. Повертев кассету в руках, хватает телефонную трубку, кидает на аппарат и грозным шепотом произносит:
-С-сука!

* * *

Целуются. Хотелось бы знать, насколько серьезны их отношения. Олеся – человек нестрастный. Либо парень ей нужен, либо она просто понимает неизбежность перехода молодости в умеренную взрослую жизнь и не желает напрасно терять утекающие годы. Если это любовь, то любовь настоящая. И девушку вернуть будет трудно. Может быть, даже все усилия окажутся бесполезными. Она не вернется? Нет, вернется. Нужно только стараться.
Целуются. Неприятно, когда видишь свою бывшую пассию, тающей в чужих объятьях. А глаз отвести не можешь, хоть тебя и распирает от злости.
Спрашивается, зачем уехал? Психанул. А ведь все было бы гораздо проще. Теперь же…
Вилов стиснул зубы. Вот уже десять минут стоят у подъезда и облизывают друг другу губы. А мороз ужасный! Наличие конечностей, носа, ушей не ощущается. Еще чуть-чуть – и мозг покроется голубой оболочкой, именуемой инеем.
Неужели! Олеся исчезла за дверьми, пацан потопал вдоль дома.
Вилов последовал за ним. Тот дошел до остановки и остановился. Михаил встал рядом. Через полминуты пацан влез в битком набитый автобус. «Да пошел он!» - махнул рукой сопровождающий и отправился в сторону нужного подъезда.
Дзинь-дзинь. Олеся, открой, солнышко! К тебе пришел Мишка - топтыжка, весь задубевший. В пакете у него бутылка шампанского и большая-пребольшая коробка конфет. Открывай, дорогая, а не то он помрет от холода у твоего порога. Скорее, моя любимая!
Фигу, дорогой. Олеся успела принять снотворное, и теперь сладко спит.


* * *

При сестре, конечно, звонить было неудобно, и Бойко набрала номер подруги лишь через час.
Только, наверное, уже не подруги, а предательницы. Длинные гудки. Этого и следовало ожидать. «И на черта Ире сдалась кассета! Не в видеопрокат же… А если действительно в прокат?! Дорогое удовольствие! Не такие уж большие «бабки» можно «выжать» из этого мероприятия, чтобы рискнуть «кинуть» подругу. Это не серебряное колечко на рынке «толкнуть» - это человека продать. Почти что близкого родственника. Неужели не боится возбуждения дела?! Или скрылась? Глупо. Ставки невысоки. Разумная университет не бросит из-за такой фигни. Значит, была выгода. Нашелся покупатель, который хорошо заплатит. Надеется меня купить? Нет, другое. Контракт. Скорее всего. Она снимает, второй «ретуширует», третий размножает, четвертый реализует».
Удивительно, какие мысли пришли человеку в голову. Даже страшно становится. Думать подобное о той, с кем в прошлый вечер так мило беседовала. Нехорошо, Анюта. И глупо. Ну посуди: ведь если Боровицкая решила использовать запись в коммерческих целях, стала бы она лишать тебя одного экземпляра?! Поразмышляй еще!
Бойко весь вечер не отходила от телефона. А могла бы и телевизор посмотреть. По НТВ как раз шла премьера отечественной мелодрамы. Или просто пораньше лечь спать. Все равно же, не дозвонилась. Выходит, потратила три часа впустую.
Раздраженную Анну ждала бессонная ночь.
Не шутка. Противно осознавать, что завтра тебя, голую, увидят сотни глаз. Как будто твое тело лапают незнакомые руки. Мерзко.



* * *

Замок дважды щелкнул, и все смолкло. Только что произошла банальная сцена: Он умоляет Ее начать все сначала, а Она не поддается его уговорам. Неприступная крепость. Штурмом не берется. Он требует объяснений – Она предпочитает отмалчиваться. Он в бешенстве срывается с места и вместо прощания повторяет, что еще возвратится.
Он улетел, но он обещал вернуться. Прямо как в старом советском мультике. Только у нашего героя пропеллера нет.
Милеокова прошла на кухню. Положила на язык четыре таблетки валерианки и запила их водой.
Почему он дал о себе знать так поздно! Почему он не вернулся раньше! Хотя бы на неделю!!! Мишенька, милый, тогда все было бы совсем по-другому! Совсем иначе.
Женщина опустилась на табуретку и заплакала: «Я ничего с собой не могу поделать! Этот мальчик запал мне в душу. Как он завладел моим сердцем – не знаю. Я не виновата. Я бы рада была его забыть… Миша! Лучше бы ты не приходил! Не могу я любовь делить на части. Прости. Того, что было, уже не будет… А ты вернулся. Зачем!! Исчезни, исчезни навсегда. Не береди незатянувшиеся раны».
Даже если Вилов и уйдет, Олеся, у тебя растет сын, возможно, точная копия отца в будущем. Бедная девушка...
У плиты появилась фигура Софии.
-Ну что, снова с ума сходишь? Действительно, во время появился твой солдат. Но ты ведь его любишь. Взрослый мужчина, с твердым характером, надежный. А этот студент? Что он для тебя сделает! Тебе замуж пора, думать надо.
-Люблю я этого студента! – вскрикнула дочь, шмыгнув носом.
-Ну-у, - обиженно протянула мать. – Тебе жить.
Налив себе чаю, она покинула кухню.
«Ей лишь бы сдыхать меня куда-нибудь», - Олеся проводила Софию осуждающим взглядом и вновь предалась страданиям.
Голова раскалывалась. И валерианка не помогала. Милеокова бросила в стаканчик три с «горочкой» ложечки кофе.
Любит она студента. А солдата любит по памяти. И ничего не попишешь. Хоть в монастырь уходить! Гадское настроение…

* * *

Вилов сидел на скамейке у соседнего подъезда. Взглянул на часы. Без пятнадцати одиннадцать. Сколько можно! Сначала где-то шарились; и, наверное, не один час. А теперь, даже после такой продолжительной прогулки, не могут друг от друга оторваться. Единственное, что радует: было безветренно, и шел снег, такой тихий, неназойливый. Ничего, покурим. Михаил вынул из пачки последнюю сигарету. Поднеся к ней зажигалку, он стал вспоминать полуденный разговор с Софией Милеоковой. Женщина просила его поговорить с Розиным.
-Он слишком молодой для моей дочери. Может быть, он и неплохой, но не пара Олесе; она не должна с ним связывать жизнь. Это было бы глупо с ее стороны. Михаил, ты должен посодействовать, помочь ей избежать ошибки.
-София Сергеевна, она меня к себе близко не подпускает. Как вы прикажете поступить?
-Но она любит тебя, сам, думаю, понимаешь, - возразила мать девушки. – Она боится второй раз ступить в одну и ту же лужу. Ну ладно, некоторое время к ней не ходи – пускай привыкнет к тому, что ты жив. Встреться со студентом, растолкуй ему, что к чему, скажи: так, мол, и так, Дима, третий лишний, ты ей не нужен.
-Вы ведь знаете, я грубый…
-А ты постарайся, Михаил, без грубости. Напор побереги на потом. Сила – нелучший метод… Это ведь ради Олеси!
Да, ради Олеси он готов на все. Даже на преступление – будь то убийство или воровство. Все равно…

Так, пора. Объекты наблюдения разошлись в противоположные стороны.
Через двадцать секунд Вилов нагнал Розина.
-Ты не очень спешишь? – спросил он, подрезав парню путь.
Тот опешил, увидев перед собой зловещую фигуру нехилого мужика. Деньги он никогда не отдавал, их забирали сами «вышибалы», доступно объяснив, что финансами нужно делиться. А этот, значит, решил один на один без компании. Что ж, пускай попробует. Авось, и впрямь получится.
«Тебе что-то нужно, парнишка?» - хотел спросить Дмитрий, но остановил себя, подумав: « Кто его знает! Может, в десяти шагах братва поджидает, которая не жалует слишком говорливых. Лучше не стану дерзить».
Мужик спросил первым:
-Что шатаешься по чужой территории?
Что ответить на такой вопрос?
Грозный голос продолжал анкетировать:
-Своих девочек не хватает?
Та-ак. Это будет посерьезнее любого вышибания денежных средств. Местные не любят чужаков, обхаживающих дамочек не из своего района. Шанс уйти живым после разборки, конечно, был, но уйти непокалеченным – уже вряд ли.
-Она просто знакомая, - выдавил через силу Розин, - попросила проводить…
 -И попросила присосаться?! – Лишь по удивительной случайности у парня не подкосились ноги. – Лучше честно скажи, что у тебя с ней!
-Да ничего… - осаждаемый предпочел врать.
-Тогда уйди со сцены, на хрен. Ты лишний, ты ей не нужен. Понял?
Розину это предложение пришлось не по душе – нехорошо прерывать удовольствие общения с симпатичной девчонкой. Но возражать не стал (появился шанс быть небитым). Он дрожал от негодования, и потому слова наезжавшего не доходили до его ушей. Парень услышал только последнюю фразу:
-Я тебя, Дима, по-хорошему прошу.
Вот как! Он еще и имя знает. Весьма вероятно, что и фамилию. И дату рождения. И серию паспорта. Что за чувак?! Ха! Как же раньше не догадался: его подослала Анюта Бойко. Конечно, и голову нечего ломать.
-Договорились? Я тебя больше не увижу?
-Нет, - просто бросил Розин.
-Что «нет»? – не понял его собеседник. – Не договорились?
-Не увидишь.
Вроде бы, разговор был окончен. Но тут у Дмитрия появилась смелость, и он решил ею щегольнуть:
-А если увидишь?
Вилов остановил испепеляющий взгляд на глазах парня и прохрипел:
-Неразумно – перечить моей воле.
«Студент не из робких, - подумал Михаил, расставшись с Розиным. - Может не послушаться. Но мы охладим его пыл. Не таких встречали, не таких ломали».

* * *

Сколь Вилов Милеокову не упрашивал, не уговаривал вернуться к нему – она не соглашалась. Наверное, просто решила поставить крест не прошлом. А кем был для нее студент? Она привыкла к нему. Но не расставалась она с ним не потому, что ей было жалко это сделать, а потому, что с ним было интересно. Олеся чувствовала, что именно о таком парне она всегда мечтала. Он мало чем походил на Михаила, и ее это радовало. Сейчас лишь было необходимо, чтобы Вилов перестал домогаться ее руки и сердца – отец Андрюши, в самом деле, давно предлагал ей выйти за него. Она решила даже не открывать, если сегодня вновь заявится с очередным подарком. Она уже получила от него бусы, золотые часики и миниатюрную статуэтку. Последнее она приняла, а остальное потребовала забрать обратно. Михаил подарки не забрал, и она положила их в вазочку, так ни разу не притронувшись к ним. Олеся только крикнет через дверь: «Оставь меня в покое, и чем раньше – тем лучше. Если ты, правда, меня любишь – уйди…». Действительно, не нужно будоражить и без того возбужденное олесино сердце. Уйди, Миша!

Вечером, в пять часов, как и положено, Розин стоял на углу пятиэтажного здания и курил. Рабочий день уже подошел к концу, и он ждал скорого появления Милеоковой. Надо же было ей сюда устроиться! Пахать за зарплату, чуть выше учительской, - нет, он бы не согласился. Потому что здесь нужно именно пахать, и пахать еще как! Такие деньги можно получать и за более простую работу. А здесь труд должен оцениваться, как минимум, в два раза дороже.
Вышла. Посмотрела в его сторону, улыбнулась. Счастливая. Быстрыми шагами приблизилась к нему. Обнялись.


-Ну тогда расстанемся раньше, - сказала растерянная Олеся, услышав историю о вчерашнем крутом чуваке. – Не станем подходить к подъезду. И еще: сегодня не будем гулять, я должна прийти, будто бы, сразу после работы.
-Кто это? – спросил Розин. – Ты что-то скрываешь?
Милеокова отвернулась.
-Миша.
-Какой? – не понял парень. – Подожди, этот… который… от которого сын?!
Олеся заплакала, но тут же прекратила.
-Дима, он живой оказался…
-Значит, ты его уже видела. И мне не сказала!
-Я его просила, чтобы он прекратил посещать нашу квартиру, но он, видимо, не понимает.
-Тогда я поговорю с ним, - твердо заверил спутницу Розин.
-Не стоит. Глупо. Ты его не переубедишь. К тому же, Миша подраться любит. Поэтому не надо, я ему объясню, что у него на меня нет шансов. А тебе я запрещаю с ним встречаться – вредно для здоровья.

Ехали они в одном автобусе. Обычно, они вдвоем выходили на остановке Милеоковой, Розин провожал ее до двери, а затем садился на автобус своего маршрута и продолжал путь домой.
Сегодня они договорились, что каждый отправится в свою сторону. Парень понимал, что они так поступают из-за возможности столкнуться с Виловым.
Олеся вышла у «Кристалла».
Сейчас она встретится с ним, и он продолжит соблазнять деньгами и агитировать ее перейти на его сторону.
В деньгах у него видимое преимущество перед Розиным. Как поведет себя Олеся? Неужели жлоб не способен понять простой вещи: «Я тебя забыла». Самодовольный урод! Думает, что если он побывал в Чечне, то ему все позволено, он – крутой.
Или Олеся соврала, и она любит борца с сепаратистами? Поздно тебе, Дима, пришла эта мысль. В самом деле! Михаил - уверенно стоящий на ногах мужчина с «бабками» в карманах…
У Розина сжались кулаки.
Он выскочил на следующей остановке, перебежал дорогу и запрыгнул в первый же троллейбус. Вернувшись к кинотеатру, он вышел.
Еще издалека он заметил в темноте две стоящие фигуры. Не было сомнения в том, что этот были они.
Студент приблизился к подъезду Милеоковой, обежав дом с тыльной стороны, и остановился перед ветками кустарника, чтобы собеседники не обратили на него внимание.
-Я не хочу, - говорил мужской голос, который парень тут же узнал, - чтобы он испортил тебе жизнь. Ему еще пять лет учиться. Кто будет кормить семью?..
-А кто тебе сказал, что он собрался жениться? – спросила Олеся.
-Я хотел сказать: кто будет вас кормить? Когда у тебя появится собственная квартира! Лет через пятнадцать - двадцать?! А я тебе могу ее дать сегодня. И не в этом засранном Омске, а в столице. Или в Питере. От такого отказываются только дуры. Олеся, вспомни, как нам было хорошо! А ты представь, что наше счастье не прекращалось…
-Нет, Миша. Пожалуйста, давай расстанемся друзьями.
-Поверила этому пацану, - с грустью улыбнулся Михаил. – Что ж… Но, Олеся! Сходим в последний раз в кино?
-Зачем?
-Просто… Проводить свою любовь…
-В последний путь? – усмехнулась женщина. – Нет, Миша, меня пожалей.
Женщина исчезла дверьми, а мужчина сел на развалившуюся скамейку и вынул сигарету.

* * *

Проснулся Розин рано. В полседьмого. Повалялся, хотел поспать до звонка будильника, но сон к нему не шел. Тогда парень встал.
«Какой сегодня день? Ах, да – понедельник. Значит, я вчера отдыхал? Да. Спал до одиннадцати, ел. Смотрел телевизор, снова ел. Потом, часа в четыре, поехал к Олесе. У нее посидел, собрались погулять, болтались по таявшему снегу (прескверная погодка!). Вечером проводил ее, и она пригласила меня «на чашечку кофе». Ее предки были дома и даже не соизволили навремя удалиться. Нужно как-нибудь подгадать, когда мои надолго куда-нибудь отправятся, и привезти ее к себе».
Последние мысли привели его к воспоминаниям о Бойко. Надо же было до такой степени нажраться! Последний момент, который всплывал в памяти Розина, - это его поход на кухню за валерианкой. Дальнейшее представляло собой манную кашу.
Отец рассказывал, как «студентка с четвертого или пятого курса» затащила его в квартиру и объяснила причину нетрезвости спутника: собрались друзья – подруги отметить день рождения сотоварища…
Хорошо еще, что он сам не допрашивал сына, а то ведь нелегко за пару секунд придумать достойную историю. Не отвечать же правду – что весь вечер провел наедине с неюной женщиной.
Довольно лирических отступлений. Ты еще не решил судьбу своего героя в пьесе жизни Олеси.
Нет – решил. Твоя роль уже сыграла. Вчерашний акт был последним с твоим участием.
Ты посчитал, так будет правильнее. А теперь едешь в троллейбусе и осознаешь, что больше с ней не встретишься. Еще неизвестно, сделал ли ты ошибку. Но он ее обожает, а тебе с ней просто нескучно проводить вечера.

* * *

Не писать лекции во втором семестре – стало для Розина и Наровчатова доброй традицией. Логично. Конспекты можно ночью с тетради добросовестной студентки, когда никто не мешает. Это займет не полтора часа, а всего лишь час; а то и меньше. Тем более, ты будешь освобожден от прослушивания замечаний препода. А пары существуют для обсуждения личных и общественных проблем.
Вот и сейчас Наровчатов пытался «втереть» товарищу смысл романа «Азаzель» Бориса Акунина, премьера экранизации которого должна была состояться в грядущее воскресенье.
-В общем, чушь собачья; и Фандорин твой – лох, - не выдержал Розин. – Тягомотина! Ты мне лучше…
-Подожди! Слушай тогда вот, что. Недавно письмо получил. Анонимное. Ясно, что от девчонки. Мы с ней знакомы. И, как я понял из текста, она учится у нас на потоке. Попросила назначить встречу.
-А что написала? – судя по тону Дмитрия, тема не слишком его увлекла.
-Нравлюсь я ей.
-Так ответь!
-Я уже ответил. Еще вчера отослал. А теперь думаю: «На фига согласился на свидание!» Ведь можно было бы объяснить все и в письменном виде. А я дал девушке лишнюю надежду. В гробу бы я ее видел!
 -Так ты понял, от кого получил?
-Нет, но, все-равно, не нужна!
-Понятно, - ответил парень. – А теперь скажи мне, как бы ты поступил на моем месте…
Анализируя их последние диалоги, Дмитрий пришел к выводу, что Евгений взял на себя роль старшего. Поэтому решил поделиться с ним дилеммой.
Услышав рассказ Розина, Наровчатов высыпал на стол начинку из сигареты и стал копаться в образовавшейся горке колпачком от шариковой ручки. Разворошив ее, он принялся вновь собирать кучку.
-Значит, появился, все-таки, - прошептал он. – Я предполагал это.
-Что? – поднял непонимающий взгляд студент. – Помоги сообразить.
-Дело в том, Дима, что тебя накололи. Лопух ты. Ее хахаль, или даже муж уезжал в командировку, и Олеся, дабы не скучать, завлекла тебя…
-Мы с ней не… это…- запинаясь, опровергнул Розин версию сокурсника. – Ни разу наедине не оставались!
-Она старше тебя!
-Я люблю ее!
-…Вот это уже другое дело, - промолвил ошалевший Евгений. – Если любишь – нужно либо бороться за место рядом с любимой, либо пожелать ей счастья с другим. Сказать честно, Олеся мне доверия не внушает; да и у тебя шансов поменьше, в отличие от…
-Вилова, - внес ясность Розин.
-Кого?! – вскрикнул Наровчатов так, что его собеседник испуганно уставился на него.
-Михаила?
Вместо подтверждения Дмитрий положил на стол фото «бывшего» Милеоковой.
-Ха! Да я с ним знаком! Его надо отповадить ходить к Олесе. Он же последний урод!
-Ты о чем? – перебил товарища Розин.
-Мы с ним в одной части служили. Он умышленно написал письмо девушке о собственной гибели. Чтобы та поняла, кого потеряла. А свою бабку уведомил, что Олеся может прийти и оплакивать его, и наказал ей подыгрывать. Только нам он брякнул, что зазноба оказалась проституткой, и он за это ей мстит. И про ребенка ни слова не сказал. Мы с ним в одной части служили. Олеся похожа на шалаву?
-Подожди! – до Дмитрия медленно доходил смысл слов Евгения. – Ты был в армии?!
-И не раз. После одиннадцатого класса поступил на факультет водохозяйственного строительства в ОмГАУ. Не понравилось – бросил. Забрали в армию. Отслужил – вернулся. Сдал экзамены сюда, и не прошел по конкурсу. Советовали идти на заочку, я не согласился и поехал на Кавказ заработать денег, где и провел два года.
-…Ну и как на войне?
-Дерьмо там, Дима. Война калечит людей. Не столько физически, сколько морально. А этот Миша – у него с головой и так то было не очень (везде видел врагов) – а сейчас, может, вообще двинулся.

* * *

-Ага, если бы мы мудаков в президенты не избирали, дерьма было бы поменьше.
Рассуждения на политическую тему Жоры Макарьева прервал вопрос:
-Молодые люди, а Боровицкая здесь?
-Нет, - ответил Гуревич, не разделяющий мнение Георгия насчет мудаков. – Путин – реальный чел, - и обратился к гостье:
-А вы заходите, у нас хорошо!
-Да нет, спасибо, - улыбнулась Бойко.– Как–нибудь, в другой раз. А Розин..?
-Присутствует, - не дал ей договорить носитель названной фамилии.
Анна обернулась на его бас.
-Привет, Дима.
-Привет. Как дела? Ко мне?
-Да, в общем-то, нет. Ты Боровицкую сегодня не видел? – спросила женщина.
-Я ее уже несколько дней не вижу, - ответил парень. – А что?
-Да так, просто. Хотелось бы поговорить. А то даже не звонит.
-Я сейчас…
Розин отошел к небольшой компании в три человека.
-Танюша! А что с Ирой - не в курсе?
-Она в больнице лежит! – раздраженно крикнула Болтик.
-Ты чего орешь?!
-Достали вы уже!! Каждый подходит и интересуется: «А где Ира?»
-А в какой больнице? – спросила Бойко.
-Не помню, - уже тише ответила Татьяна.
-А узнать вы не можете?
-Завтра буду знать.
«Вот гадская ситуация, - прошипела Анна. – Все против меня!». Действительно, гадская. Почти неделю она тщетно пыталась отыскать бывшую подругу. Она ежедневно ездила к ней домой, но ей никто не открывал. Только теперь ей удалось добыть хоть какую-то информацию… Возможно, уже завтра она сможет поквитаться. А сегодня – она решила – будет и без того хорошо.

* * *

Вечером, когда Вилов лежал на диване и смотрел французскую комедию, отхлебывая из пол-литрового стакана крепчайший кофе, в дверь к нему позвонили.
-Вот это гостья! – удивился он. Ее он никак не ожидал увидеть. На пороге стояла Бойко. – Проходи.
-Привет. Извини, что без предупреждения, - замялась она.
-Здравствуй, Аня.
Женщина шагнула к нему и несмело обхватила его шею руками.
-Я рада снова видеть тебя живым и невредимым! Я счастлива! И за Олесю рада.
«Издевается», - подумал Михаил, провожая ее в зал.
-Посмотри телек, я пока стол поставлю.
-О нет, Миша, не беспокойся. Ах, я и забыла: ведь гостинец принесла.

-А ты как – по делу или просто? – поинтересовался мужчина, наливая чаю.
-Да какое у меня может быть дело! Просто давненько не виделись…
«И еще бы столько же..!» - про себя пробурчал хозяин. Он давно испытывал неприязнь к этой особе. Всеми своими внутренностями ощущал ее пошлую натуру.
Слушал он ее одним ухом, а отвечал ей то, что подсказывала одна четвертинка головного мозга. Остальную его часть Вилов использовал на мысли об обустраивании дальнейшей жизни.
Вообще, он планировал укатить в Москву, найти достойную работу и ублажать жену. Нарисовавшаяся же сегодня перспектива его не устраивала. А везти Олесю силой он не хотел. Он не верил, что она «заболела малолеткой» всерьез. Но ведь она уже взросленькая – должна понимать, должна разбираться в чувствах… Подождать? Подождать. Через месяц – два - три, через полгода, в крайнем случае, она одумается; и тогда он подойдет к ней с тем же вопросом.
«Как же ты меня достала, “дорогая”! – продолжал ругаться Михаил. – Меня в сон клонит, а ты…» Между тем было только восемь. Наверное, его утомили постоянные волнения, связанные с Олесей.
Но, оказалось, Бойко пришла по делу. Через полчаса она сняла жакет, повесила его на спинку стула и расстегнула верхние пуговицы блузы. Хозяин не обратил на это внимания. Тогда она подсела к нему вплотную, обняла и спросила:
-О чем ты думаешь?
Вилов вышел из транса.
-Аня, давай обойдемся без обниманий!
Она молча сняла руку с его плеча и отодвинулась на расстояние четырех ладоней.
Наступила тишина.
Первой прервала ее гостья.
-Тебе противно со мной? – спросила она негромким голосом, в котором можно было уловить нотки обиды.
-Почему, Анюта, просто я человек стеснительный, и теряюсь, - постарался он ответить, как можно, более ласковым тоном.
-Думаешь, я поверила? - горечью произнесла женщина и встала из-за стола.

* * *

Не прошло и пятнадцати минут, как в дверь снова позвонили. Михаил вздохнул и пошел открывать.
На этот раз его решил навестить старый приятель. Обнялись. Еще бы – они не виделись два года.
-Ну, такое событие, Шурик, необходимо отметить! – воскликнул Вилов, провожая гостя в зал.
-Что, на войне, как на войне, да? – поинтересовался Шурик, устроившись на диване.
-Офигенно, - ответил хозяин, сервируя стол, и помолчав, добавил:
-Для тех, кому адреналина не хватает. Там ты забываешь обо всем… Потом тебе фотографии покажу.
Они пили и закусывали. Говорили. Снова пили и закусывали. И снова говорили. И этот цикл неоднократно повторялся.
За воспоминаниями о прошлом и рассказами о настоящем незаметно минуло два часа.
-Ни хрена себе, я засиделся, - спохватился Александр, взглянув на часы. – Жена не поймет.
-Жену нужно беречь, Шурик! – заметил Вилов.
-Представляешь, Миша, - гость тут же перевел разговор на другую тему, - купил сегодня в каком-то киоске кассету; на обложке написано: «Домашняя эротика». А включил: любительская запись постельной сцены. Правда, - должен признаться – качество отменное. И извращенности есть. Так я даже чек не взял – до того спешил.
-Посмотреть «Домашнюю эротику»?
-Да нет, нужно было к Матвееву зайти. Тот как кассету увидел - тут же: «Включи, давай посмотрим!» У тебя видак есть? На, вставь.

…Вначале он не поверил (можно даже сказать, не обратил внимания), но спустя несколько минут у Вилова не оставалось сомнений в том, что у «порнозвезды», снявшейся в «ленте», лицо один к одному было схоже с мордашкой его недавней гостьи. А вот физиономию «звездуна» разобрать было крайне трудно… В конце концов, к любопытному зрителю повернулась пьянющая рожа, в которой Михаил узнал Розина.

* * *

Вилов заставил Александра вспомнить, где именно тот приобрел интересный видеопродукт. Приятель долго хмурил лоб, в результате чего, дал точный ответ.
На следующий день Михаил постучался в окошко киоска.
-Войти можно?
Парень, сидевший по ту сторону витрины, боязливо взглянул в глаза посетителю.
-Не бойся, налог с тебя брать не стану. Но разговор будет конкретный.
Продавец открыл дверь. Вилов прошел, и за ним щелкнул замок. «Шныряют, значит, здесь, - подумал Михаил, - рэкетиры хреновы».
-ЧП ты? – спросил посетитель не очень дружелюбным тоном.
-Нет, я только…
-Понятно, - прервал Вилов. – кто поставляет товар? Постоянные люди?
-Да, как правило, - промямлил парень.
-Что значит «как правило»? – Михаил напустил на себя грозный вид.
-Постоянные, - быстро нашел ответ собеседник.
-Кто принес эту кассету?
Вилову показалось, паренек нисколько не удивился обложке с голой попкой.
-Вчера двое попросили продать.
-Попросили?!
-…З-заставили, - сквозь зубы прохрипел продавец. – Грозились на свинокол посадить, если не выполню. Да нарки они, им по фиг все.
-Они бы посадили, - согласился Михаил. - Сколько было кассет?
-Две.
 «Так, в каждый ларек по два экземпляра… - думал Вилов, звеня брелоками. – Вряд ли бы они из-за какой-то дешевой кассеты наделали много трупов. Только было ли это надо? Бизнес невыгоден. Тут оформление чего стоит…»
-Они сказали, чтобы я поскорее ее кому-нибудь сдыхал. Говорили, лучше малявкам.
-По какой цене реализовал товар?
-Сто двадцать рублей.
-Цену назначали они?
-Они.
-И, конечно, тебе не сулит получить ни копейки.
-Ага.
-Когда они вернутся за деньгами?
-С минуты на минуту.
-Какого хрена ты молчал! – рявкнул Михаил, замахнувшись кулаком. – А теперь торгуй, как ни в чем не бывало.
-Они здоровые? – спросил Вилов, помолчав некоторое время.
-Так себе.
-С оружием?
-С кинжалами.
Парень развел ладони на расстояние тридцати сантиметров друг от друга – показывал длину «кинжалов». У страх глаза велики.
-У тебя молоток есть?.. Да не боись – я их несильно стукну.
Потянулись тяжкие минуты ожидания. Вилов сидел у задней стенки на стуле, продолжая нервно звенеть брелоками. Первое время он рассматривал обложки к блокбастерам и комедиям. Потом, когда рассматривать стало нечего, он закурил.
Ну давай, Миша, думай, у кого возникла идея заняться коммерческой деятельностью? Кто захотел немножко подзаработать? Какую выручку этот некто рассчитывал получить? “Нормально”, не правда ли, Михаил? Ты ведь чуть было не предстал перед камерой. Тебя осталось хорошенько напоить и заставить вообразить перед собой Олесю… А потом фильм с твоим участием раскупался бы наивными покупателями. И, причем, - заметь – гонорара бы тебе не выплатили! Это никуда не годиться!
-Привет, чудик. Открывай! – раздалось снаружи.
Паренек оглянулся. Вилов кивнул и, взяв с колен молоток, поднялся с табуретки. Пока продавец открывал «гостям» дверь, он сунул средство для борьбы с наркоманами в карман куртки.
Заметив добра молодца, первый пацан остановился.
-Кто это? – спросил он у продавца.
-Знакомый, - ответил тот.
-Пусть он уйдет, - потребовал пацан.
-Подождите, ребята, - влез в диалог Михаил. – Сейчас я дорасскажу ему одну историю…
-Слышь, мужичок, - вошел в, и без того, тесное помещение второй нарк. – Сначала мы поговорим с ним, а потом разговаривай, сколько хочешь.
-Ладно, - кивнул Вилов. – Говорите.
-А ты выйди! – снова взял на себя слово первый. – До тебя, чо, чудик, не доходит?!
Из кармана показывается длиннущее лезвие. В то же мгновение кулак Михаила попадает в одно широко известное чувствительное место носителя холодного оружия. Не давая второму опомниться, Вилов наносит ему аналогичный удар. Через двадцать секунд двое очумевших от “восторга” пацана стоят, прислонившись к закрытой двери, а Михаил произносит “торжественную” речь:
-Сейчас вы очухаетесь и начнете тихо отвечать на мои вопросы. А пока, ребята, советую не рыпаться, не то в дыхаловку дам. Не делайте лишних движений. Ладно?.. Похоже, что вы согласны. Теперь первый вопрос. Кто вас нанял?
-Никто, - прошептал один из нарков.
-Вот как. Значит, сами «кино» снимаете?
-…
-Отвечать честно! Молчание будет расценивать как неправильный ответ. А за неправильные ответы…
Вилов дал им понять, что целовать их не намерен.
-Ну, мужичок один, - несмело прошептал тот же пацан.
-Какой?!
-Знакомый нашего соседа. Сказал: «Разнесите эти кассеты по «точкам» в разных районах города. Не будут соглашаться – пугайте «пером». Цена – сотня.
-Что пообещал?
-Сказал, что достанет двадцать доз на двоих.
-Деньги возвращаете ему?
-Да.
-Когда?
-Сказал, из-за каждой кассеты к нему не бегать, а принести сразу всю выручку.
-Много уже «навыручали»?
-Поищи в правом кармане…
Скоро Михаил держал в руке список адресов ларьков. Если верить нумерации, их было ровно пятьдесят!
-Где стоят «крестики» - там мы деньги уже забрали, - пояснил нарк.
-Когда «бабки» будут все?
-Сегодня, завтра – край!
-У всех, где вы были, кассеты были проданы?
-Нет. Многие покупатели возвращали. А где-то, вообще, никто не брал. Но мы заставляли продавца, все-равно, платить. А кассету ему оставляли – чтоб потом продал, чтоб не в убытке был.
-Сейчас поедем вместе.
Михаил вывел пацанов на свежий воздух.

* * *

Такому человеку, как Вилов, нельзя доверять жизнь Олеси.
Так решил Розин.
Олеся не должна оставаться с эгоистом.
Так думал Дима, направляясь в сторону корпуса, где работала Милеокова. В ту сторону, куда он еще утром пообещал себе впредь не ездить. А теперь ехал. Только потому, что не желал толкать женщину в пропасть. Да, она ему нравилась, но не больше. Просто он хотел ее спасти.
Или он любил ее? Зачем, если это не так, он соврал Наровчатову? Порой, Дмитрию казалось, что Олеся для него дороже любой другой знакомой. Но уверенности не было…
…Дверь открылась, и на улицу выскочила Милеокова.




* * *

Около пяти часов Вилов протаскал нарков по городу – заставил их повторно объехать все киоски – забрать возвращенные кассеты и вернуть конфискованные финансы их владельцам. Пацаны с хмурыми рожами выполняли требования бугая с кинжалом и молотком в карманах.
Вечером все трое, выполнив план работы, отправились к «соседу».
Дверь открыл толстый лысый мужичок с бородой и добродушной физиономией.
-А, ребятишки, ну, заходите! Справились?
-Справились, - ответил выступивший из темноты незнакомец.
Добродушный видок старичка как рукой сняло. Маленькие злые глазки забегали, и губы скривились в мерзкой гримасе.
Михаил впихнул своих «подопечных» в прихожую и закрыл за собой дверь.
-Допрос начнем сразу? – с издевкой в голосе поинтересовался он. – Ваша работа?
Вилов вынул из спортивной сумки, купленной сегодня по дороге, кассету.
-Нет, - пропищал хозяин.
-Неужто, правда! – усмехнулся Михаил. – Тогда чья же?
-Не скажу!
-Как всегда, - вздохнул Вилов и заставил бородача согнуться от удара по печени. – Теперь скажешь? Кто занимается этой херней?!
…Через три минуты старичок уже набирал телефонный номер.
-У него может быть с собой ствол, - промямлил хозяин квартиры. – Убьет – он неплохо стреляет.
-Кто? Ствол?
-Антон.
-Молодец, что предупредил, - похвалил здоровяк.
Спустя четверть часа в дверь позвонили. Как и договаривались, открыл ее бородач. Но сделать ни шага гостю Вилов не позволил, «слегка» задев висок молоточком.
Обшмонав карманы прибывшего, Михаил нашел «макаров», снабженный глушаком и запасной обоймой без одного патрона и кошелек с двумя червонцами. Дождавшись минуты, когда к Антону вернулось сознание, он провел устное анкетирование в своем стиле. В итоге узнал следующее.
Вечером двадцать пятого февраля, в понедельник, этот самый Антон, гуляя в темном безлюдном переулке, увидел одинокую девушку, несущую в чехле видеокамеру. Не теряя ни мгновения, он шандарахнул ее рукояткой пистолета по голове, схватил технику и сумочку и, оставив бедняжку валяться на снегу, помчался к автобусной остановке. В камере оказалась отснятая пленка. Материал, записанный на ней, особого интереса не вызывал, но судьбу мужчина испытать решил. Так появилась на свет «Домашняя эротика»…
-Кстати, точное ты название придумал, - отметил Михаил. – Не придерешься. И претензии наивные покупатели должны предъявлять себе самим. Ведь русским языком начертано: «Домашняя…». Хвалю за сообразительность. Но довольно! Кто-нибудь, кроме этих пацанов, - Вилов кивнул на наркоманов, - выполнял работу курьера? Только не надо говорить «нет»!
-Нет, правда, нет, - ответил Антон, с опаской поглядывая на грозного собеседника. – Это была проба. Мы пока хотели только проверить, пойдет ли товар.
-Отлично! – похвалил Михаил. – Но не дай черт тебе соврать!.. Оригинал записи у тебя? Мне он нужен. Ты, наверное, понимаешь, что впредь копировать ее тебе не разрешу?
-Дома, - выдохнул допрашиваемый с какой-то обреченностью в голосе.
-Пойдем домой? – спросил Вилов и, не дожидаясь ответа, встал со стула.
-Но если появятся еще кассеты, - пригрозил он уже у входной двери, - я тебя из гроба достану!..

* * *

Спала Бойко сегодня, как ни странно, крепко, проснулась лишь за минуту до звонка будильника. Но едва она его услышала, в ней закипела старая обида. И на Боровицкую, и на Вилова. Эта обида просто бурлила! И Анна выплескивала ее на окружающих. А окружение в квартире составляли только собака и кошка. Бедные животные! Каких словечек они только не слышали… Впрочем, страдали не одни четвероногие – добрая половина матов, вылетающих из слюнявого рта женщины, были обращены к неодушевленным предметам. И к зеркалу, висящему в коридоре, и к холодильнику, и к газ - плите. Даже к кусочку картофеля, выпавшему из ложки на клеенку. Перед выходом на улицу злая Бойко шмякнула сырым яйцом о пол. И, самое интересное, растянувшись через десять секунд на том самом месте, костерила не себя, а невинного пуделя, от страха забравшегося за мусорное ведро.
В автобусе и по дороге к Политеху, она продолжала поносить всех подряд; но теперь уже про себя. Доставалось и придирчивому кондуктору, и боевой старухе, завоевывающей себе место в транспорте, и мальчику детсадовского возраста, прошмыгнувшему под ее ногами… Лишь изредка в голове Анны появлялись мысли, вроде «Какая же падла, эта негодная Боровицкая!» или «Ну я задам ей..!» Михаила она вообще почти не трогала. Только пару раз подумала: «Гордый, выпендривается. Сволочь…»
Бедняжка! Если бы она знала, что в университете ее ждет разочарование! Если бы она знала, что Танюша Болтик соизволит не посетить сегодня занятия! Узнав об этом, она не будет находить слов для выражения своих горячих эмоций, станет не хватать даже богатого запаса ненормативной лексики. А это, как известно, самое ужасное…
У парадного входа Бойко нос к носу столкнулась с Розиным.
-Привет, Анюта!
Лицо у него было счастливое. Парень улыбался и для чего-то размахивал руками.
Сегодня он был чрезмерно веселым и нес всякую чушь своим товарищам. Он стоял и поражал всех студентов и преподавателей, решившихся войти или выйти из корпуса, или просто минуть его крыльцо, хохотом, больше напоминающим дикий вопль жертвы маньяка с ножовкой по дереву. Наверное, единственным прохожим, не обратившим внимания на звуки, несвойственные человеку, оказалась Бойко; настолько она была погружена в покрытие матами бывшей воспитанницы.

Один Розин знал причину своего довольства, бившего через край. Вчера он признался Олесе в любви!! Он боялся ей соврать, поэтому – пока не понял, что действительно ее любит - не говорил ей этого. Только, ляпнув ту яркую однозначную фразу своему другу Наровчатовову, он вздрогнул… Он задумался. Он думал и раньше. А сейчас решил: «Нужно, наконец, разобраться в себе!» И разобрался.
…Дверь открылась, и на улицу выскочила Милеокова. Розин снова вздрогнул… Держа ее под руку, он удивлялся биению своего сердца. Его сердце билось как у мальчишки - второклассника, дрожащего от боязни перед отказом самой красивой и горделивой девочки параллели пройтись с ней вдвоем под ручку по школьному коридору. Как у застенчивого мальчишки, готового убежать с ней на край Земли, готового потратить два последних червонца на конфеты для этой малолетней кокетки. У Дмитрия, правда, появилось опасение того, что ему не на что рассчитывать, что ему почудился тот нежный взгляд, который он видел каждый вечер, у подъезда, во время их расставаний.
До остановки оставалось идти еще с полминуты, но парню показалось, он не дойдет до нее… «Или, - подумал он, - Олеся спросит, почему так дрожит моя рука…» Его, действительно, трясло… Дурацкое состояние! Озноб… Розин споткнулся, Милеокова засмеялась.
Ну ты даешь, Дима! Что же случилось? В чем дело?! Ты – ранее такой смелый, несерьезный, с легкостью говоривший слова признаний, с нетерпением ждущий того великого момента, когда ты, наконец-то, сможешь снять с «любимой» кофточку, - теперь вдруг заволновался и стал не в состоянии умерить своего волнения. Уж не свихнулся ли ты?
«Блин, чувствую себя идиотом! – выругался он про себя. – Не могу удержать себя в руках. Это, вообще, выходит за всякие границы…»
Человек создан для счастья. А что такое счастье? Лишь сейчас он понял: любовь! Только любовь! Одни помешаны на компьютере, другие - на музыке, третьи - на порножурналах, четвертые – на Боге; и называют свою страсть любовью. Но они не могут быть, по настоящему, счастливы. Потому что у них нет той любви, которая греет сердце. Так вот, оказывается, что значит «быть счастливым»! Раньше он жил какими-то мелкими удовольствиями, веселился, ходил по планете и радовался нескучной жизни. А теперь вдруг обернулся и не увидел в ней ничего светлого. Для чего нужно жить? Для любви одной! Жить любимой, дарить ей и радоваться ее счастью. И тогда тебе не будет так горько перед смертью, тогда ты будешь осознавать, что, все-таки, прожил жизнь не напрасно. Что потом будут значить для тебя компьютерные диски? Что станет значить музыка, которую ты не услышишь на собственных похоронах? Или за полчаса до кончины ты будешь листать издания с эротическими фотографиями? Или, находясь в здравом уме, станешь думать о Боге в те минуты, когда твоя жена будет видеть тебя в последний раз?! Нет…
Вы в темноте? Включите свет!
«Вот оно, счастье! Любовь!!!»
Парень не вытерпел и выдавил:
-Я люблю тебя, Олеся.
И не услышал своей реплики.
Розин облегченно вздохнул, и шаг его стал увереннее, но лишь на две секунды – молчание Милеоковой заставляло его снова забеспокоиться. Он всегда был убежден в ее ответе «да». А теперь боялся получить отворот – поворот.
А почему ты боишься, Дима? Неужто, правда, любишь?! Или просто это страх перед возможным уязвлением гордости от отказа?!
«Нет, я люблю!»
До большего он додуматься не успел – Олеся тихо-тихо прошептала:
-Как долго я этого ждала!..
Парень снова с облегчением вздохнул. И все же напряженно ждал: что же будет дальше?!...
-Я счастлива была это услышать!! Боже, неужели это произошло!
Женщина (да и почему женщина! Разве она такая уж старая для того, чтобы ее называть девушкой!)… Девушка встала напротив него, и ему показалось, чуть присела. На самом деле, у нее подкосились колени, и ей стоило больших стараний устоять на ногах.
Она повисла у Розина на плечах и вымолвила:
-Думаю, тебе можно не отвечать – ты ведь и так, наверное, видишь, как я люблю тебя… Я очень тебя люблю, Дима! Ты не представляешь…
Милеокова не договорила и стала целовать его горячие щеки.
«Я люблю? Да… По-другому назвать нельзя. Это любовь, и никак не иначе… От нее мне ничего не нужно!! Я хочу, чтобы она просто находилась рядом, чтобы я держал в руках ее ладонь и смотрел в ее неповторимые глаза… И больше ничего!!!» - думал он, вздрагивая от коротких частых прикосновений ее губ и чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.
-Олеся, Олеся… - прошептал он и повалил девушку в снежный сугроб…
То был обморок.

А сегодня парень хохотал и размахивал руками.
-Привет, Дима, - поздоровалась Бойко. – Как дела?
-Ты чего такая озабоченная? – спросил Розин и, не дождавшись ответа, заметил:
-Что-то ты к нам зачастила! Ностальгия по студенческой жизни?
-Я насчет Боровицкой…
-Ах, да – точно! Забыл, - хлопнул себя по затылку парень и снова рассмеялся. – А ты какая-то «загруженная».
-Соскучилась, - улыбнулась женщина. –А ты такой счастливый! На тебя, небось, свалился мешок с долларами)?
-Почти, - тоже улыбнулся Дмитрий. – Небольшой чемоданчик.
-Водки, - добавил Гуревич, и вся компания, за исключением Анны, взорвалась от хохота.
-Я насчет Боровицкой! – повторила Бойко.
-Ты знаешь, Аня, - немного успокоившись, ответил Розин, - той девчонки, которая тебе обещала, вроде как, нет.
-Она не пришла, - вставил Гуревич. – Она мне вчера звонила – сказала, что плюнула на всю учебу. Через недельку приходи – встретишься.
Женщина гневно сверкнула глазами и пошагала к остановке.




* * *

Вчера, вернувшись в двенадцатом часу домой, Олеся объявила матери:
-Завтра я приду с Димой.
-Со студентом?
Дочь другого оттенка речи, кроме как недовольного, услышать не рассчитывала. Но ей было все равно. Кого приводить, решала она сама.
-Хороший муж, ничего не скажешь, - произнесла София язвительно - мерзким тоном.
-Я не понимаю, - Олеся дала себе установку не «лаяться» с матерью, чтобы избежать малоприятных последствий. – Что тебя в нем не устраивает, кроме возраста?
-Возраст, - ответила женщина. – Я с ним незнакома, поэтому пока что меня не устраивает только возраст.
-Да, Миша богат, но наши отношения уже не такие, какими были прежде. Мои симпатии изменились, я люблю Диму.
-Сильнее, чем Мишу когда-то?
«А с какого тебе это надо!», - выругалась Олеся. Она не собиралась отвечать на поставленный вопрос. К Вилову она два года назад испытывала большую любовь, нежели сейчас к Розину. Она это прекрасно осознавала. Вместе с тем, она понимала, что былого чувства не вернешь. Как она любила отца своего ребенка - уже в прошлом. Если она обратила внимание на постороннего - значит, любовь не так уж велика, как казалось. И даже если Дима уйдет (а в том, что он уйдет, она была уверена на сто процентов), она не вернется к Михаилу.
-Он еще мальчик. Он постели дождется, а потом – ищи его. Посуди объективно!
-Уйдет – так уйдет! – отрезала Олеся и для того, чтобы та отвязалась от нее, добавила:
-Он не один.
-Это несерьезно, так нельзя.
Поняв, что разговор бессмыслен, мать оставила дочь в коридоре и закрыла за собой дверь спальни.
«Как Андрюша?!» - хотела крикнуть она, но побоялась разбудить отца. В зале горел свет. Олеся заглянула: старший брат нянчил ребенка, сидя перед экраном телевизора. Она улыбнулась:
-Привет, Алеша. Чем занимались?

Сегодня, открыв дверь квартиры, она была ошарашена тем, что мать оказалась дома.
«Я думала, ты уйдешь к Ане», - чуть не ляпнула Олеся, но во время спохватилась.
-Здравствуйте, София Сергеевна, - кротко произнес гость, сняв шапку.
-Здравствуй, Дима. Проходи.
«Голос слишком приветлив, - подметила девушка. – Не иначе, что-то задумала. Ну почему она такая корыстная?! Почему ей везде нужна выгода? Почему у нее одни деньги на уме?»
Она почуяла аромат, шедший из кухни, и с благодарностью посмотрела на маму.
-Иди, поразвлекай гостя, пока я буду накрывать на стол.
-Ма, я помогу тебе…
-Нет, я сама управлюсь. Дима не должен скучать. Мальчишек я отправила к Радуевым. Те оставили их ночевать. Отец, как всегда, спит. Так что помехи устранены.
-Спасибо, мама! – воскликнула восхищенная дочь.
Олеся не верила ни глазам, ни ушам! Мама была радушно расположена к Розину!! Неужели…?!!!!
Спустя десять минут все трое сидели за столом, и София разливала вино. В унисон звону бокалов прозвучал звонок в дверь. Милеокова – старшая пошла открывать и очень скоро вернулась с племянницей. Олеся и Дима переглянулись.

«Утром Анюта была иной, - обратил внимание парень. – Тогда она была злая до смешного, а сейчас смеется так, что плакать хочется…» Это он подметил верно.
Анюта шутила невпопад и сама же над своими шутками хохотала. Хозяйка квартиры с осуждением смотрела на чересчур веселую родственницу и качала головой.
-Разве сегодня какой-то праздник?! – не вытерпела она.
-Ты о чем? – скорчила невинную рожу Бойко.
-Я о выпивке.
-Да ты что, тетя София! Я совсем непьяная! – отказалась племянница.
-Можно было заявиться сюда и трезвой, - чуть ли не с враждебностью, проговорила Милеокова - старшая.
Милеокова – младшая молчала. Лишь поглядывала на Розина. Тот теребил обшлаг. София, как нарочно, проводила разборку далеко не вполголоса.
-Мама, да хватит тебе! – попробовала остановить ее дочь, но та не успела ответить.
Анна выдала:
-Не так я сильно напилась, как напиваются некоторые!
-Причем тут это! – вскрикнула София. – Я говорю о тебе.
-А я о…
Розин съежился.
-…Диме.
Все три женщины посмотрели на него. Он попытался ровно, спокойно посмотреть на Олесю, но не хватило на это сил, и он отвел глаза.
«Точно, полюбил. Раньше бы ты усмехнулся: «Ну и что ж с этого!» А теперь, вот, боишься осуждения…»
Его мысли прервали слова Бойко:
-Помнишь, Дима..?
-Помню! – перебил ее парень. – Еще бы я забыл.
-Не забыл?
-Нет.
-И что же было?
Розин разозлился.
-Ничего интересного!
-А-а, для тебя это привычно?!
Усмешка сестры показалась Олесе подозрительной. Она взглянула на возлюбленного. Тот сделал вид, что не заметил. Удивительно, но парню было стыдно.
-Я так много обычно не пью, - пробубнил он.
-И обычно не домогаешься?
Олеся снова повернула голову в его сторону и взволнованно на него посмотрела.
Тот вытаращил глаза и с ужасом уставился на Бойко: что она мелет!
-А-а, ты, должно быть, уже ничего не соображал и нисколько себя не контролировал…
«До чего издевательский тон!» – одновременно подумали Милеокова – младшая и Розин.
Первая бросила взгляд на мать. Та, сжав губы, водила вилкой по скатерти и своим видом не выражала участия. «Ну хоть что-нибудь бы сказала…»
Но София молчала.
-Я понимаю, такое и вспоминать–то неприятно…
Парень прикрыл глаза, а Анна продолжала:
-Но, признаюсь, это ты умеешь… Хвалю!. Особенно я…
Хорошо, что Алеша, младший брат Олеси, отсутствовал при разговоре. Таких вещей, какие говорила его кузина, ему, по возрасту, знать было не положено.
Дмитрий закрыл глаза и крепко зажал себе голову между ладоней. «Как такое могло случиться?!! Или это обыкновенная клевета? Или… Так вот почему Анюта после того самого дня стала относиться к нему иначе! Она специально меня напоила?! … Сейчас она ничем не докажет нашу с ней связь. Или ей … Стоп! Тихо!»
У него перед глазами возникла картиночка порнографического характера.
-…Точно, я был с ней! – незаметно для себя прошептал он.
-Боже, какой ужас! – в ответ прошептала Олеся.
Бойко вышла в коридор. За ней последовал Розин.
На улице он накинулся на женщину:
-Что ты наделала! Чего ты добилась! Какого хрена ты… Гадина, сволочь. Мразь! Подлюка, мать твою…
-Я хочу быть с тобой!
Анна со страстью обхватила парня. Тот пару раз дернулся, но, понял, что это бесполезно – он обессилел.
Бойко что-то твердила Розину, но тот не слышал. Мысли были о другом.
-Я не желаю тебя слушать! Пошла ты…
Дмитрий вырвался из диких объятий соблазнительницы и побежал назад…
-Олеся, Олеся! Прости меня, я страшно перед тобой виноват, Олеся! Прости!! Пожалуйста, открой! Умоляю, прости… Прости!!...
Он почти что кричал, прислонившись к входной двери. Ему никто не открыл.

* * *

Дверь Розин открыл своим ключом. Был двенадцатый час. В квартире стоял крепкий запах от выкуренных сигарет.
Ах, да, мать же уехала. К родителям. Значит, отец один. Похоже, один он остался здесь недавно. Незадолго до прихода Дмитрия здесь были гости.
Парень прошел мимо кухни, не забыв заглянуть в нее. Точно, на столе и под столом валялись бутылки. Понятно, что не из-под «Кока – Колы».
«Люди отмечали… А какой сегодня праздник? – подумал он. – Ой, я же забыл – отмечают ведь не только праздники…»
Для отца радостное событие: его жена укатила к своим. Наконец-то, он отдохнет от ее бесконечных «наездов». Хоть подышит спокойно. «Да и я отдохну, - решил студент. – Меня она тоже, в какой-то степени, достала… Тем более, жить в чисто мужской компании – просто зашибись!»
Мать Дмитрия и, соответственно, жена его отца была тираном в семье. Она сразу каждого поставила на свое место. И если кто-то забывал об этом, она тут же напоминала. Она не терпела, когда ей в чем-либо перечили. И никогда не доводила себя до истерики. Даже не психовала! Именно последнее обстоятельство «добивало» ее сынка. «Надо же, - жалел он. – Ничего ее не берет! Хоть раз бы сорвалась на крик…»
Но сердце этого – с виду холодного – существа не было лишено такого чувства, как любовь. Она любила и мужа, и сына, и брата. И родителей, которых четыре года назад нашли в собственном доме с раскроенными черепами. Даже тогда на ее лице, склонившемся над обезображенными телами, не дрогнуло ни жилки. Только в ее потухшем взгляде можно было уловить огромную скорбь, печаль и страшное чувство потери. В те несколько дней из ее глаз упало десятка три слез. Да и то, их заметил лишь голодный хомячок, бесцельно бродивший вдоль своей клетки.
Она любила, но по- своему. Она не афишировала любовью, но и не старалась ее скрыть. Муж с молодости помнил сухость своей избранницы и не осуждал ее. По крайней мере, не показывал своего негативного отношения к ее характеру. Сын же не понимал: как так можно любить?!
А женщине было некогда – она была занята. Работа была ее жизненным кредо. Она полностью «выкладывалась» на работе и домой возвращалась уже с иссякшим запасом сил. И хоть она и выдыхалась за день, домашние не видели ее усталости.
Таким она была человеком…
-Дмитрий?! – раздался бодрый мужской голос.
Парень прошел в зал. Отец сидел на диване и смотрел какой-то дерьмовый боевик производства США.
-Интересный? – спросил сын, упав в кресло и взяв в руки телепрограмму.
-Так себе, - махнул рукой мужчина. – Смотреть, все- равно, нечего…
-Хоть комнату бы проветрил, - сделал замечание Дмитрий.
-Проветрим! – снова бодрым басом проговорил отец. – Где был?
-Гулял, - просто ответил сын. – Такое настроение паршивое…
-Сейчас мгновенно поднимем настроение! – заверил его мужчина.
-Пить я не буду, - сразу отказался парень. – И не предлагай!
-А я и не предлагаю, - дернул головой собеседник и спросил:
-К шлюхам махнем?
Студент, ошарашено уставился на отца: «Во папаша дает!»
-Серьезно тебе говорю! Поехали? «Оттянемся»!..
Дмитрий опустил голову. Отец ждал ответа.
-Ну как, согласен? – не вытерпел он.
-Ты что, - исподлобья взглянул на отца парень, - ты о чем говоришь?! Ты в «квартал красных фонарей» захотел?!
-Не ори!
-Ты что, ох… - сообразив, что находится не в среде сокурсников, он оборвал начатое слово, - охренел! У тебя что, жены нет!!! На стороне решил «оторваться», да?!!
Отец усмехнулся и взял с журнального столика сигарету.
-Вроде бы, взросленький, - произнес он, - а возмущаешься как ребенок. Ты не в пятом классе учишься. Ты - студент!
-Я…
-Ты – студент. И должен соображать. А то как наивная девочка: «Ну как же, ведь это измена! Как можно…» Глупостей-то не надо!
-Это не глупости!
-Ты не знаешь жизни…
-Знаю! Поэтому и ненавижу таких уродов, которые… Зачем тебе жена?! Для того, чтобы стирала и готовила?
-Если я тр… гм! Если я покупаю проститутку, это не значит, что я не люблю свою жену!
-Не неси чуши!! – заорал Дмитрий. – Не любишь ты ее, и все! Любил бы – не шлялся бы по шалавам!
-Повзрослеешь – поймешь…
-Я уже повзрослел! И понял! Если любишь, то живешь только той, кого любишь…
-Да-а, Дмитрий, я даже в твои годы так не думал. Ты считаешь, что если сейчас готов с крыши прыгнуть ради какой-то девчонки, если готов носить ее на руках (кстати, подобное я нередко врал твоей маме), не думай, что она тебе не надоест.
-Надоест – уйду!
-Дурачок! А семья? А дети пусть растут без одного родителя?!
-Лучше уж пусть без родителя, чем…
Парень прервался. Отдышался. Он понимал, что папашу он не переубедит, и тот по- иному к супруге относиться не станет. И останавливать отца в планы Дмитрия не входило. Какой смысл! Не поедет сегодня – потащится через полтора месяца. И у жены отпрашиваться не будет… Так что пусть катится, куда хочет. Только перед уходом в край удовольствий мужчине придется выслушать сына.
-Ну посуди сам, Дмитрий, ведь хочется и новеньких, необычных ощущений…
Вот сволочь! Как у него еще язык поворачивается! Надоело, видите ли, ему с одной и той же…
Студент не замечал, как пальцы сжимались в кулаки. Он готов был издубасить этого ублюдка. Но не упускал из внимания мощного телосложения стоящего напротив предка: такой схватит своей здоровенной лапищей, и будут потом тебе платить пенсию как инвалиду второй группы. А превращаться в инвалида у парня желания не было. Поэтому приходилось сдерживаться.
-Лучше бы вы жили по- отдельности, - выдавил из себя Дмитрий. Это были единственные приличные слова, пришедшие ему на ум.
Отец выключил телевизор и направился к двери, ведущей в прихожую. Его потомок, скрипя зубами, неровным шагом добрался до журнального столика, схватил пульт и с яростью швырнул его на пол.

* * *

«И сам мразь. На папашу ору, а я – что, лучше?! Переспал с Бойко! Уму не постижимо!! До какой степени нужно было нажраться, чтобы не соображать, кто сидит рядом! Мудак…»
Так размышлял Розин, лежа на неразобранной постели и кусал весь измусоленный уголок наволочки. Вот уже полчаса он валялся на кровати и тщательно старался заснуть. Об отце он уже почти не вспоминал. Да, его ужасно возмутил тот поступок, просто взбесил! Но сейчас ему необходимо было решать, как жить дальше.
Единственной удовлетворяющей Дмитрия перспективой было олесино прощение. Только прощение! Существование же без этой женщины теперь представлялось ему невозможным. Вероятно, завтра он так считать уже не будет. Вероятно, завтра у него появятся другие мысли. Вероятно, завтра Милеокова не будет ему казаться такой незаменимой, и он уже будет допускать мысль о счастливой жизни и с другой. Сейчас он не думал об этом.
Сейчас он знал одно: необходимо вернуть Олесю!
Ведь у них все так хорошо начиналось…
«Дурак, не мог догадаться, для чего она тебя пригласила! Наивный идиот!! ... Так, значит, она желает нас разлучить?!! На фига?!! Какая ей оттого выгода! Я ей не нужен – это факт. Просто насолить сестре? Вполне реальная причина… Однако, меня это в данный момент не должно волновать – передо мной поставлена иная задача. Завтра после занятий заеду к ней – буду ждать ее возвращения с работы».
Под утро Дмитрий уснул.

Наровчатову он изливать душу не стал, сколько тот не допытывался причины плохого настроения друга. Розин отвечал:
-После долгого веселья всегда наступает сезон грусти.
-Что-то скрываешь, - догадывался Евгений. – Твое дело. Не хочешь – не рассказывай. Я бы, конечно, мог тебе что-нибудь посоветовать… Ну ладно…
Наровчатов больше не навязывался, и это Розину понравилось. «Взрослый человек, понимает,» - думал он, черкая в лекционной тетради, давно превратившейся в сборище полей под «Морской бой».

Розин взбежал по лестнице на пятый этаж. Надавив на кнопку звонка, он уперся локтем о перила. Прошло секунд тридцать. Из квартиры не донеслось ни звука. Он позвонил второй раз. Не дождавшись положительного результата, парень постучал. Выходит, никого.
От безнадежности он рванул ручку на себя. Из щели между дверью и обналичкой выглядывал клочок бумаги…
«Милая Олеся, я признаю свою вину. Но я не могу без тебя! Надеюсь, ты не воспротивишься нашей встрече. Предлагаю: в 2000 напротив твоей школы. Извини, что не пришел сам – непредвиденные обстоятельства…
Горячо любящий тебя Дмитрий»

* * *

Проснулась Бойко поздно; где-то, в полдесятого.
Хорошая вещь – отпуск! Утром спишь, одна или с кем-то, днем смотришь телевизор или совершаешь рейды по магазинам, а вечером обходишь друзей – подружек. Жаль только, что отпуск бывает лишь раз в году и составляет лишь двенадцатую его часть.
Открыла глаза, потянулась. Не помогло. Потянулась еще разок… Так-то лучше. «Зарядку сегодня делать не буду, - освободила себя Анна. – Сегодня и без того работы до черта…»
Вчера она вернулась домой в пол-одиннадцатого. Расстроенная, как обычно в последнее время.
Бедняжка! Старается, старается, а кругом одни «обломы». Тут у любого терпение лопнет.
Она была в отчаянии.
Ну как же! Ею пренебрегают, отдав предпочтение, пусть молоденькой, но уступающей ей по красоте, бабе! И кто! Какой-то студент – первак!
Бойко плевать хотела на него. Просто не хотела видеть Олесю счастливой.
Десять лет назад Ане было двадцать два. Однажды она привела в родительский дом своего парня, от которого была без ума и с которым собиралась связать свою жизнь. Они сидели и пили чай, когда в зал вошла довольно симпатичная девчонка лет шестнадцати, и поздоровавшись, мило прошла в свою комнату.
А через неделю Бойко увидела ее в объятиях своего жениха.
С тех пор она мстила своей кузине – разлучнице. Она стала соблазнять поклонников сестры. Потом, войдя во вкус, принялась укладывать в постель всех подряд. Когда ей предлагали первыми, она наотрез отказывалась. Она завоевывала партнеров сама.
«Ну ладно, сестрица, даже если ты останешься притягательной, то красивой тебе не быть никогда!»
С этой мыслью женщина уснула. С этой же и проснулась.
Анна протянула руку к телефону, стоявшему у изголовья, на тумбочке. У нее на примете были два мужичка. Хиловатых, но зато нетребующих солидной платы за работу. А на литруху водки для них ей денег не жалко…
«Будем надеяться на то, что он не давал ей автографов и не показывал своих тетрадок, - думала она, левой рукой царапая авторучкой с засохшей пастой ту записку, которую шесть часов спустя прочитает тот, чьим именем она будет подписана. – Главное, чтобы клюнула…»

-Вы не слишком усердствуйте, - наставляла Бойко исполнителей приговора. – Зубки ей повыбивайте, носик можете сломать… Следы должны остаться надолго. Но! Узнаю, что отымели ее – на весь Омск прославитесь, как отменные «петушки»!
-Ну что ты, Анна, у нас голова на плечах, - развел руками первый палач, с трехдневной щетиной. – Нам даже жалко ее… Но чего не сделаешь для хорошего человека!
-Без жалости!!! – вскрикнула женщина.
-Будет сделано, хозяйка! – заверил ее второй, сутулый, и получил локтем под ребро от собутыльника за то, что вмешался в разговор.
-Не беспокойся, Анна, - ответил небритый.
-Узнаете ее по синему пальто и черной меховой шапке; то ли темно – коричневого, то ли черного цвета – точно не помню. А сочтемся после выполнения!

Сказал бы кто-нибудь год назад, что она покалечит собственную сестру, - она бы рассмеялась и пояснила причину своего смеха: «Глупости!» А сегодня ей уже не терпелось поскорее увидеть результат заказанной работы…
Сволочь по имени Анюта сидела на кровати и нервно покусывала кончик косметического карандаша.


* * *

«Сейчас восемь минут шестого, - размышлял Розин по пути к назначенному месту встречи. – Ясно, в ближайшие час – два там никто не появится. К счастью, я еще не слишком отличаюсь от старшеклассника. Посижу на крыльце, покурю, к окружению присмотрюсь (надеюсь, фонарики у школы не разбиты?), того человечка подожду. Кстати, кто это может быть? Кого я знаю? Одного Михаила. Проведал о нашей размолвке и решил не упускать шанса? Понимает, что в таком состоянии женщина не отдает отчета своим поступкам. Чего не хватает, согласится уехать с ним, а потом придет в сознание, но будет уже поздно… А ведь кто знает! Она, может, и пошлет его куда подальше; может, и пинка поддаст…
Ну, да ладно. Не отвлекайся, Дима. Думай!»
Но мысли к нему не шли, сколько тот не напрягался.
С полчаса парень провел, сидя на корточках. Почувствовав, что ноги затекли, он поднялся с корточек и, в качестве разминки, принялся расхаживать взад-вперед вдоль лицевой стены школы.
В области школы местность не освещалась, ближайший функционирующий фонарь находился метрах в сорока от парадного входа. Слева. А справа темная площадка была еще обширнее. «Нарочно какой-то козел выбрал это пространство для встречи! Любитель цвета кофе хренов… Увижу – убью!! Будь это сам шварцнеггерообразный!!!»
Первый час ожиданий минул незаметно. Розин взглянул на циферблат, стрелки показывали 1820 . Решив, что ничего не пропустит, если еще с часок пошарится где-нибудь в другом месте, он бросил окурок и в последний раз посмотрел в сторону школьного крыльца. До восьми – ноль-ноль успеешь свихнуться, торча на одном и том же месте… Нужно и развеяться…
В переполненном троллейбусе парень уже не думал о том «некто», ради которого ему пришлось поменять планы на вечер. Перед его глазами стоял образ Олеси. Он даже не знал, рассчитывал он на ее прощение, или нет. Он не мог оставить свое счастье вдали от себя… У Дмитрия не было мыслей – он лишь неустанно представлял сцены их объяснения. И не всегда эти фантазии внушали ему надежду…
К школе Розин вернулся незадолго до назначенного времени, оставалось десять минут. Пробежав глазами гуляющих, он вновь уселся на корточки. Возле шины от ЗИЛа, в которой летом оживают клумбы.
У крыльца «тусовалась» огромная компания, состоящая большей частью из пацанов. В стороне целовалась парочка. Остальные, вроде бы, просто проходили мимо. От бессилия Дмитрий сжал зубы.
«А может, я что-то перепутал? Может, другое время?.. Куда я положил записку? Да я, кажется, вообще никуда ее не ложил!!...»
Про себя матерясь, он повыворачивал карманы в куртке и джинсах.
«Черт! Оставил где-то…»
Вилова здесь нет, его не узнать невозможно. Значит, кто-то другой.
Так! А то, что за человечки в отдалении, переступают с ноги на ногу? Вот, наверняка, они и есть! Больше не было ни души.
2016.
-Вы никого не ждете? – спросил парень, приблизившись к двум мужичкам.




* * *

Вернувшись из Политеха, Бойко упала на диван. Еще стягивая с ноги сапожек, она с сожалением вспоминала об утреннем: «Какая дура! На хрена я подставила сестру? Из-за чего! Подумаешь, неприятно стало… И что с этого! Пора останавливать эту подлянку!!» А ставив второй сапог в пару с первым, решила: «Ни за что не прекращу свой акт возмездия!!! Она заслужила…»
Провалявшись на диване до половины шестого, женщина побрела на кухню. Найдя на газ – плите одну пустую кастрюлю и вылизанную кошкой сковородку с остатком котлеты, вытащила из холодильника кусок ветчины. Ладно, сойдут и бутерброды…
У стола, склонив головку, сидел пудель и «гипнотизировал» хозяйку: «Дай мне, дай мне…» «Пошел отсюдова!» - прикрикнула та, и песик понуро поковылял в коридор. За последнее время он привык к угнетениям со стороны Анны. Доставалось и кошке: стоило той сунуть свою любопытную мордашку в запретную зону, как тут же получала шлепок по голове и с выпученными от недоумения глазами спешила поскорее скрыться от обидчицы за диван, или на шкаф за какую-нибудь коробку из-под техники.
Перекусив, Бойко распахнула форточку и встала лицом к входящему прохладному воздуху.
Через день – Восьмое марта. Подарит ли ей что-нибудь Дима? Нет, и она в этом убеждена. Ну да ладно, Дима уже в прошлом. Теперь нужно думать о том, как поинтереснее провести праздник. Остается всего ничего до возвращения мужа из командировки. А поразвлечься ей посчастливилось лишь с Коровиным, бывшим одноклассником, со Стефанским, коллегой по работе, и с Игорем, просто знакомым, даже фамилию которого не знала. Мало! Но Восьмое – женский день, ей должно повезти! …А не пригласить ли ей двоих?!
Вот это идея! Гениально, Анюта!!! Умница…
Мысли женщины были прерваны телефонным звонком.
-Алло, - бодро произнесла Бойко, поднеся трубку к губам.
-Привет, Аня. Это Адарьев…
Какая удача, старый приятель! Она бы и не додумалась позвать его в гости. Молодец, что сам позвонил! О, да он, вроде бы, даже холостой!! Да неужто он откажется от такого…
Есть! Договорились: он захватит с собой товарища.
Довольная собственной сообразительностью, Бойко уснула. Проснулась она от ужасного сна: изуродованная физиономия сестры, нос, от которого осталось одно основание, рассеченная нижняя губа, вытекающий левый глаз; и печальный зловещий стон…
Тьфу, какая мерзость! Женщину в который раз передернуло. Не дай черт, подобное будет преследовать ее еще не раз…
Из прихожей донеслась мелодия, осведомляющая о прибытии посетителя. С облегчением вздохнув, она пошла открывать: пусть это будет хоть старуха из соседней квартиры, вечно «достающая» жалобами на свою дерьмовую жизнь, - все равно, лишь бы забыть гадский сон!
-Привет, - ошарашено пролепетала Бойко, открыв дверь.
Вилов, стоявший за порогом, на приветствие не ответил.
-Забирай его себе, шлюха, - бросил он, сунув ей видеокассету. – Если, конечно, тебя может удовлетворить студент - дилетант… Ты ведь у нас ненасытная…
У Анны затряслись руки, держащие то, за чем она так долго бегала. Вот она, родная, здесь. У женщины не мелькнуло и мысли о том, что запись кто-то просмотрел. Только радость.
Какой счастливый сегодня день…
-Поняла?! – голос Михаила звучал требовательно. – Я не желаю его снова увидеть с моей будущей женой!
-Думаю, теперь, он уже сам не захочет на нее смотреть, - ответила Бойко.
-Что ты имеешь в виду? Не понял! – глаза мужчины буравили Анну, но та не растерялась.
А просто пожала плечами:
-К чему ему уродина?..
-Что?!
Вилов схватил собеседницу за плечи:
-Что ты мелешь!!!
Женщина спокойно посмотрела на часы.
-Сейчас пять минут девятого. Ты, наверное, уже опоздал…
Вынеся его испепеляющий взгляд, она продолжила:
-В восемь, у школы, где она окончила одиннадцатый…
Михаил с яростью отпихнул Анну вглубь коридора и хлопнул дверью. Спускаясь по лестнице, он вытащил из-за ремня позаимствованный у Антона «макаров» и проверил наличие в нем обоймы.
Бойко прижала кассету к груди и подумала: «Какой, все-таки, сегодня счастливый день!»

* * *

«Да-а, - про себя протянул Розин, разглядев стоявших напротив. – Похоже, я ошибся. Им, наверное, выпить хочется позарез, а не то, что… Вот и решают, где бы достать полтинник на литруху сэма…»
-Ну, всяко, не тебя, - бросил, отхаркнув, небритый мужичок. Сутулый промолчал.
-А кого?
-Отвали, - ответил тот же.
Лезть на рожон парню не хотелось – пусть они не атлеты, но у них за пазухами мог оказаться пузырь, или нож, а тогда: берегись, Дима! Но оставлять дело неоконченным было нельзя. Кто-то звал Олесю, кто-то желал ее увидеть; такая радость им не предоставится – не заслужили, уроды. Ладно - будь, что будет!
-Я спрашиваю: кого вы ждете?! – Розин повысил тон. – Мудаки хреновы!
-Мы девушку ждем, - отчеканил сутулый, заметив напористость прохожего, за что тут же схлопотал от товарища.
-Такую, помятую синявку, к которой приличный человек побоится подойти, а только поморщится? – съязвил парень, скорчив такую рожу, как будто, вправду, увидел бичевку. Щетинистому фраза очень не понравилась, и он взмахнул правой рукой.
-А ты чего стоишь! – заорал он на товарища. – Чего зажался!
Тот не шелохнулся. Небритый прошипел:
-Зарежу, сука!
Сутулый подчинился и вмазал незнакомцу по щеке. Удар получился неслабым. Розин только со второй попытки попал нападавшему в висок. Он уже собирался повторить операцию со вторым мужичком, но тот не дремал и, не долго раздумывая, въехал носком ботинка чуть ниже живота…
Ай, какой нечестный прием! Студент присел, и собутыльники, воспользовавшись моментом, заломали ему руки.
Горбун пнул плененного под ребра; в нем проснулась давняя злоба на людей, ему захотелось выместить ее на пареньке – за все ментовские пинки и обыски карманов, за ежедневные вышвыривания из автобусов за безбилетный проезд, за невыносимые избиения со стороны «крутых» подростков. Он бы продолжил упражнение, но товарищ запретил:
-Хватит, идиот!
Затем он обратился к Диме:
-Почему она не пришла?
-Некогда ей сегодня. Вот и попросила брата, чтоб сходил вместо нее, - просипел Розин.
Щетинистый ослабил хватку. А зря. За оплошность он тут же поплатился – был повален на снег, а парень принялся молотить по нему, не разбираясь, куда бьет. Сутулый, сообразив, что положение у него невыгодное и привилегий ему ждать не придется, сорвался с места и помчался прочь. Хриплый голос в темноте приказал:
-Всем подняться! Резко!!!
Горбун повиновался. Дмитрий не услышал, из последних сил дубася алкаша.
-Встать!!!
Розин узнал голос Вилова. Он оставил неприятеля в покое и с трудом вскочил на ноги. Небритый остался на снегу.
-Студе-ентик!
Сколько ненависти было собрано в этом слове! Парень это понял и поднял на Михаила тоже не слишком добрый взгляд. «Что же ты приволокся?», - проговорил он про себя.
-Все – на хрен, отсюда! – прохрипел Вилов, указывая в правую сторону, и Дима заметил в руке вмешавшегося что-то напоминающее пистолет. – Кроме тебя!
Михаил направил дуло на Розина.
Алкаши, пользуясь великодушием «терминатора», поспешили смыться, и тот, дождавшись их исчезновения с поля зрения, швырнул «макаров» на дорогу.
-Ее нет. Теперь-то мы «поговорим»!
Вилов ровным шагом подошел к студенту…


* * *

В квартире Чебыкиных зазвонил телефон. Мария подняла трубку:
-Алло!
-Маш! У нас горе!!! Ира Боровицкая умерла…




* * *

Два тела лежали на снегу, когда к месту поединка подоспела запыхавшаяся Олеся. Она в темноте мгновенно узнала обоих. Розин дергался под мощной туше Вилова, но тот плотно прижимал его своим весом. Первое, что услышала женщина - это то, как старательно кряхтел Дмитрий. Противник только мерно сопел.
-Ребята, прекратите! – не слишком громко, но довольно внятно прокричала Милеокова.
Ноль реакций. Тогда она бросилась на корточки и принялась трясти верхнего участника выяснения отношений, требуя остановиться.
-Отстань! – зловеще прошипел тот.
Вот. Допросилась, Олеся. Не слушается тебя «бывший».
-Ты же убьешь его! Миша!!! Мишутка!!!
Больше Вилов не обращал на нее внимания. Милеокова понимала, что теребить его не имеет смысла. Она оглянулась. Вокруг, как назло, – ни души. Покричать можно. Но результат будет неутешительный. Школьному сторожу, как всегда, в уматину пьяному, будет все - равно. А жители близстоящих домов мешать разборке не станут – не в их правилах лезть в чужие дела, они у нас скромные.
Когда женщине попался на глаза «ствол», у нее отвисла челюсть. Понятно, настоящий огнестрел не на каждом углу валяется. Она сжала пальцами «макаров» и отпрыгнула на два шага назад.
Судя по издаваемым звукам, Дмитрий уже задыхался. Олеся увидела, как Вилов впился «клешнями» в шею студента.
«Он убьет его!»
-Миша!!!!!
Она дважды нажала на спусковой крючок.


* * *

Встреча Наровчатова с девушкой, решившей в послании остаться неизвестной, была назначена на шестое марта. Парень прибыл на место рандеву за двадцать пять минут, в 2035. для свидания была выбрана автобусная остановка напртив универмага «Голубой огонек». В своем письме студентка известила Евгения о том, что обратный адрес на конверте – это адрес ее подруги, - что поступила она так из предосторожности, чтобы у него не возникло желания узнать ее фамилию через Интернет.
Наивная! Считает, что Наровчатов ломает голову и не находит себе места. Если бы! Ему глубоко наплевать, кто она такая, и что ей нужно от него. Зачем тогда он договорился о свидании? Потому что письмом боялся обидеть девушку. Он всегда был скуп на теплые слова. Но при встрече его тираду отказа мог сгладить мягкий тон. По почте же он бы отправил сухой абзац, между строк которого бедняжка непременно бы прочла: «Отвали от меня. Ты мне безразлична, и я тебя знать не хочу!..»
Так что лучше уж было объясниться с глазу на глаз…
Ого! Вот этого Наровчатов не ожидал никак! Мало того, что она прибыла на двадцать одну минуту раньше положенного. Она – это была шлюшка Танюша Болтик!..
Шла девушка не своей, а плавной, даже тихой, походкой. Никакой резкости в движении! И больше не было неприступного взгляда. Вместо него в ее глазах виднелась некоторая кротость. И улыбка, не ее, чья-то чужая.
Парню не верилось, что к нему приближалась его одногруппница. Все в ней было не то…
-Привет, Женя, - первая поздоровалась она. – Вот и я.
-Привет, - отозвался Евгений. – Значит, это ты?
-Как видишь, - улыбнулась она.
-Ты сегодня какая-то особенная, - высказал он, но с опозданием сообразил, что комплименты сейчас неуместны.
«Снова дарю ей надежду, - упрекнул себя он. – Нужно быть осмотрительнее. А не то подобными фразами сделаю только хуже…»
Танюша вновь расплылась в улыбке. Действительная, странная она. Хотя, что ж здесь странного – человеку хочется понравиться товарищу по учебе.
-Может, пройдемся? – спросила она.
-Пройдемся, - согласился он.
Студенты зашагали вдоль дороги. Наровчатову сказать было нечего, и он не произносил ни звука. Болтик пыталась что-то проговорить, но лишь выдавливала неясные звуки.
-В кафешку зайдем? – поинтересовался парень, чтобы разрядить обстановку.
-Да ну! Достала уже выпивка! – отмахнулась девушка. – Извини, Женя, не тянет.
-Мое дело – предложить, - пожал плечами Наровчатов.
-Женя, - Танюша, то ли от волнения, то ли просто случайно, сделала ударение на втором слоге.
-Что?
-Женя…
Точно, волновалась. Иначе не стала бы повторяться. Обычно, от нее обращения по имени, вообще, не дождешься.
-…Наверное, неправильно так говорить первой, но другого ждать не приходится. Ты мне симпатичен.
-Что же…
-Ты мне нравишься, - перебила Болтик.
-Что же такого во мне симпатичного? – равнодушно спросил парень. Он уже осмыслил нынешнее поведение сокурсницы: нисколько она не изменилась. Шалавам свойственно подстраиваться. Они ведь как хамелеоны! Могут переливаться хоть всеми цветами радуги. «Хобби» вынуждает их для каждого быть привлекательными. Гадское занятие!
-Не знаю, - ответила Болтик. – Просто влюбилась.
У-у-у… Ты ври – да не завирайся, Танюша. А то уж очень неправдоподобно получается. Ты слова повнимательнее подбирай. Женя так тебя послушает, и останешься ты одна, не успев рассмотреть, в каком направлении он растворился в топе прохожих.
-Правда, Женя! – остановившись и схватив Наровчатова за руку, произнесла она, словно угадав его недоверие. – Я влюбилась.
Девушка смотрела в глаза. Евгений был непростак, он видел всяких. Взгляд, будто, был искренним. Но, все же, он не разрешал себе поверить. Многие умеют притворяться…
-Не говори глупостей, я слишком для тебя скучен…
Парень уж собрался продолжать пропаганду нелюбви к себе, но стоящая напротив не дала времени на антиагитацию.
-Однажды я услышала твой разговор с Розиным… Знаешь, вначале было непривычно слышать твои рассуждения по поводу отношений с девчатами. Смешно даже… Извини, конечно, но тогда, действительно, было смешно. И я была согласна с Димой… А потом… Понимаешь?.. Что-то перевернулось. Я частенько после того вспоминала ваш диалог. Очень многие твои слова врезались в память, я их, порой, повторяла про себя. Так прошло полтора дня… И написала тебе.
Болтик была Наровчатову по плечо, и потому говорила, блуждая глазами по его груди. Замолчав, она подняла взгляд: «Что ты скажешь?»
А парень уже забыл, что должен был ответить. Не то, что бы его тронуло откровение девушки (он все еще не верил в откровенность собеседницы). Просто «этюд» Танюши несколько отвлек его мысли.
Не услышав отклика, она воскликнула:
-Я хочу быть с тобой! Я поняла, мне нужен именно такой, как ты. С тобой бы я не смела и думать о других. Потому что постель – это ничто, по сравнению с чувством.
-А как же Жора? – с издевкой задал вопрос Евгений. – Все, хватит? Не нужен?
-Бабник он! – с отчаянием выпалила Болтик.
-А ты? – продолжал издеваться парень.
-Я начала новую жизнь! – с достоинством и, вместе с тем, с огорчением от невосприятия, произнесла она.
-У меня есть девушка, - сразу, без пролога, выдал Наровчатов. – И я ее ни за что не брошу!
-А может, все еще впереди?..
-Ничего не выйдет, Танюша, - оборвал ее парень. – И тебе лучше забыть наш разговор!
-Посади меня в маршрутку, - попросила Болтик.
Евгений открыл дверцу подкатившей «газели» и, дождавшись, когда студентка окажется в салоне, захлопнул ее.
Девушка села сзади и, прислонившись к стеклу, заплакала. Она, и в правду, его любила…

* * *

Милеокова стояла на остановке «СибАДИ» и смотрела в ту сторону, откуда подъезжали транспортные средства. В руке держала букет гвоздик.
Что же произошло вчера? Это она представляла смутно. Помнила, что получила зарплату. Помнила, что у одной сотрудницы был день рождения, и они остались после окончания рабочего дня «отмечать». Пила она мало, чисто символически, но и этого хватило. Помнила, как в девятом часу поднималась по лестнице своего подъезда. Помнила, как на площадке, под дверью ее квартиры, заметила какую-то записку и подняла ее. Зачем подняла – этого она уже не помнила. Будь она в трезвом состоянии, ей ни за что бы не взбрело в голову подобрать бумажку. А нетрезвой она была не столько от спиртного, сколько от переживаний.
Да, она никак не могла смириться с тем, что ее нежно любимый Дима изменил ей. Как!!! Как такое возможно!!! Почему?! Неужели ему этого так не хватало?!!! Как больно ей было это осознавать… Когда он стучался в дверь и кричал, Олеся не могла простить. Она и сейчас простила «не до конца», но уже готова была принять парня таким, каков он есть. Лишь бы он пришел..! А если он не придет – она придет сама!!! …А вдруг он уже приходил сегодня?! От последней мысли у женщины испортилось настроение окончательно.
Пробежав глазами текст, потрясающий изысканной корявостью почерка, она бросилась вниз по лестнице…
Потом увидела на снегу двух знакомых, самого дорогого и того, кто был самым дорогим раньше… Потом были попытки вмешательства, не принесшие успеха… Потом…
Звонок с таксофона, на счастье, оказавшегося в трех шагах от Олеси… Милицейский «бобик». Два мента. Какое-то выяснение… Чьи-то слова «Этот уже нежилец… А здесь ранение легкое…» Головокружение, обморок…
Очнулась Милеокова в автомобиле. Возле нее сидел сотрудник нашей доблестной.
-Что с ними? – первое, что спросила она.
-Один жить будет, а второму не повезло, - просто ответил сосед по сиденью.
-Где они?
Она заревела…
-Их увезли… Успокойтесь… Кто вам эти люди?
Но тогда она плакала, задыхаясь от слез…
-Скажите, за что вы их..? – спросил сосед, держа ее руки в своей руке.
Наверное, затем последовал очередной обморок…
Далее ее несли на руках, и она слышала голос матери…
Что же произошло? Что послужило поводом для ее освобождения от уголовной ответственности?! Ведь оперативники знали, что она виновна!!!...

А сейчас она стояла на остановке и ждала «газельку», чтобы поскорее доехать до «больничного городка». Тот офицер, который доставил ее домой, сидя у кровати, сообщил, что «молоденькому» ничего не угрожает, ему необходим лишь двух недельный покой. А сегодня уточнил, в какой палате находится пациент.
Миша… А Мишутки, увы, ей уже не увидеть.
Цветы, которые Олеся держала в руках, были предназначены для Розина. Завтра будет Восьмое, дарить должен ей. Но Дима будет исключением. Он заслужил…
Как же она его любит!!! Как прекрасно, что он остался с ней!!! Просто здорово!!!!! Теперь все будет хорошо…
 Глаза ее светились от счастья. И никто не догадывался, сколько всего эта счастливая девушка перенесла, никто не мог даже подумать, что вчера ей пришлось убить.
Из окошка кассетного киоска доносилась песня:

Мы будем вместе, знаю я!
Ну а пока, любовь моя,
Согреют пусть тебя в пути,
Разгонят тучи и дожди…