Эсперанто

Карцер. Он сразу подумал, что будет основным гнетом его в этой дыре – сырость. Ну конечно, они никогда не выпустят отсюда затхлый воздух и все мысли прибывавших здесь людей. Его осудили справедливо. Он покушался на жизнь родственника старого судьи.
 В первый день он составил план пребывания в карцере. Во второй день он выцарапал на стене дату. Утром он в ужасе проснулся – впрочем, никаких дурных снов он не видел. Рядом с собой он увидел большую флягу. В ней была вода. Но это не все.
В противоположном углу он разглядел силуэт человека. – Разве карцер это не место последнего уединения? – Он увидел, что это женщина. Она молчала. Тебя привели ночью? – ответа не последовало. Как твое имя? Она беззвучно шевельнула губами, затем, подключив связки, представилась. После шесть часов они провели в молчании. Лишь в разгар дня Она исполнила Его немую просьбу и придвинулась ближе. Он долго пристально и очень близко смотрел Ее. Именно Ее. Он даже коснулся ее ключиц, как-будто проверяя что-то. Она смотрела на Него. Именно на Него.
В четвертый день Он повторял и повторял Ее имя. Он не помнил своего имени. Еды так еще ни разу не принесли. Она становилась все бледнее.
В седьмой день Он разговаривал с Ней. Сказал, чтобы Она разделась и встала у стены напротив. Она не сомневалась и сделала это, убрав одежду подальше от сырого угла. Он смотрел на Нее. Именно на Нее. Через полчаса заметив, что Она дрожит, Он взглядом показал Ей на одежду.
В девятый день Она лежала, щекой прижавшись к Его животу. Через несколько часов Он хотел встать, чтобы размять ноющее ненавистью к камням тело, но Она при этих Его попытках встать становилась как струна, и бледные руки Ее добела сжимались на Его руках.
В двенадцатый день пришел Элбор – смотритель. Он резал лучом фонаря кромешную тьму маленькой комнаты. – Ты еще в своем уме, старик? Но Он не отвечал и лишь взгляд Его скользил вслед за лучом, убеждаясь, что карцер меньше. Именно меньше. Ее нигде не было. Элбор оставил флягу воды взамен прежней. – Одиночество вовсе и не одиночество на пустой желудок, а?
Он ни разу не вспомнил о сырости и затхлости. Он методично разбивал руки о стены, повторяя Ее имя. Кромешная тьма. Он не мог Ее видеть. В карцер не садят по двое. Сбитое дыхание он восстанавливал осторожно и почти беззвучно.
В эту ночь на флюгерах самых высоких домов города можно было видеть «огни святого Эльма». Через несколько часов настанет следующий день Его пребывания в карцере. Четвертый.