эскапизм плюс клей плюс слова равно

А я так медленно и красиво теряю сознание, осознаю, что клей кончился, молча закрываю глаза, машу рукой на прощание и расклеиваюсь.

Красиво завязываю шнурки на шее - получается черный шелковый узорный галстук - совсем без швов, плетеный, ласковый.

Красиво рисую губы - красным, уголками вверх, остро улыбаться - щелк! - и закрылась улыбка на замок, захлопнулась.

Щелк! - летит самолет в небе, из него что-то падает, через минуту видишь - фигурка, совершенно как из пряничного теста, долетает до земли и крошится. Страшно.

Девушка печет пряники, старательно замешивает тесто, щелкает орехи, добавляет мед в глазурь, сладко ли? нет, липко, противно, склеивает пальцы... Молча насыпает муку, добавляет сахар-мед, все заново, так же тщательно, вдумчиво...

А под морем плавают белые-белые льдины - из сахарной глазури, ходят плавно - влево-вправо, а вдруг замелькают перед глазами и голова кругом - того гляди захлопает ресницами и укатится прочь.

Мужчины все ходят, целуют руки, торжественно так "разрешите быть вашим мужем, или лучше спутником" цедят, а ты киваешь и говоришь снисходительно - "спутником будьте, а мужем не надобно, вон до того дерева проводите, не дальше, пожалуйста".

Сердце стучит часто-часто, и вдруг вздрагивает так, что пугаешься, а оно снова в ритме - тук-тук-тук... Теряешься как-то, а объяснить невозможно.

По ночам оживают игрушки, шепчутся, устраивают совещания, танцуют вальсы в картонных коробках, тихонько вскрикивают "ах, он отдавил мне лапу" и вскоре засыпают уставшие. Нелегко им, плюшевым.

Кофейная пенка собирается в морщинистое сердце, посыпаешь его коричневым сахаром, а оно корчится и мучается. Тщетные старания сделать сердцу слаще жизнь.

И вот уже вечер, и дождь стучит в стены, пишет на окнах "весна", целуешь стекло и выглядываешь, смотришь в серые лица с надеждой и жалостью, ведь кто-то из них-то уж точно твой, и ждешь так нетерпеливо, когда стукнут в дверь три раза и вылетишь навстречу быстрее света и светлее молнии.

Тут он обязательно скажет: все оно кончилось, пролетело, нет его, как нет больше пряничного человечка, и кофе весь выпит, и осталось от тебя всего три буквы, а какие, мол, угадай сама.

Ты же знаешь наперед, что буквы эти - самые острые и неродные, и не место им в твоем мире, встряхиваешь светлыми волосами и отвечаешь гордо тем же. Он ведь такой же...экс.