Идегей. Глава 4

Глава 4, в которой Юллай ведет Идегея к Принцессе Тэмулун.


Чуть свет, они тронулись в путь. По пути Юллай рассказывал стрелку о народе степи и о принцессе. То, что он знал по слухам. Идегей почти его не слушал. Он не доверял сплетням, носящимся по просторам равнин, слетающим с вершин гор и с языков любящих поболтать путников, что собираются у степных костров на ночевье. Но некоторые из шаманских баек не могли оставить его равнодушным.
-А что ты знаешь о Бессердечном Алдаре, шаман? Я наслышан о его жестокостях, хотя, думаю, это такие же домыслы, как и те, что ходят у различных народов о нас, колдунах-стрелках!
-Напрасно, стрелок! Все, что бы ты ни слышал об этом демоне в человечьем обличье—померкнет перед действительностью. Но теперь это в прошлом.
-Почему?
-Алдар Великий умер в прошлом году. Перед праздником жертвоприношения пятой луны. Есть такой обычай у тартов…
Идегей понял, что если не остановить старика, то он долго будет мусолить все премудрости этого обряда, и поспешил перевести разговор в другое русло.
-А отчего он умер? Тарты ведь умирают не иначе как в бою, насколько я знаю?
-Да, для тарта считается позором умереть не на коне, в гуще сражения, под реющими на ветру, перепачканными кровью знаменами с головой волка, Священного Корта, как они его называют. Никто бы не подумал, что великий каган непобедимого народа умрет столь позорной смертью!
-Как же он умер?
-Позарился на красоту нашей Тэмулун. От того и умер. Как и все остальные.
-Кто остальные?
-Я не рассказал тебе?!—шаман схватился за голову.—Такую потрясающую историю рассказать забыл!
-Еще одна из твоих побасенок, старый шнырь?!
-Чистейшая правда! Как и все, впрочем, что исходит из уст старого Юллая! Дело в том, что девственность Тэмулун охраняется самими Черными Драконами! Любой, прикоснувшийся к ней с тем, чтобы лишить ее непорочности, умирает страшной смертью. Причем сразу же, у ее ног. У бедолаги сначала идет пятнами кожа, потом выпадают все волосы, потом уши отваливаются, потом отваливается то, что отличает его от его сестры, затем…
-Что же, значит, она непорочна,..—пробормотал Идегей.— Неприступная красавица Тэмулун, принцесса поверженного царства. Последняя дочь народа, который поглотили Драконы. Дщерь богов. Повелительница небес… Когда я найду тебя, хватит ли у меня силы воли, чтобы, отказавшись от своей мечты стать стрелком, отдать тебя тому, кому я дал свое слово?!. Нет, что я говорю, сыну стрелка не подобает вести такие рассуждения! Я дал слово и должен сдержать его. Но будет ли в моей жизни еще такой же прекрасный шанс стать стрелком? И получить такую награду?..
-…И вот, когда у несчастного рассыпается в прах последняя кость его черепа… Да, забыл сказать об одной интересной детали. Молва говорит о том, что Драконы позаботились все же, чтобы охраняемая ими принцесса не умерла старой девой. Они избрали ей верного стража и друга, того, кто может не бояться недуга и безбоязненно прикасаться к ней, тот, кого она одарит своей лаской и любовью. Тот, кто до последней минуты будет с ней, кто будет любить ее без опаски… Короче, на свете все же есть счастливчик, которому самими богами предначертано трахнуть эту чертову царицу! И как жаль, что это не я!
-Это слухи, шаман. Как можно верить этой брехне о Драконах и богоизбранниках?
-Я тоже раньше не верил всякой брехне о том, что есть-де такие люди, которых называют колдунами-стрелками. Но вот свалилось-таки на мою голову счастье!—Юллай драматично вознес руки к небу.—За что мне такое испытание, о Тэнгри!
-Я не звал тебя. Зачем ты за мною увязался?
-Без меня ты пропадешь, стрелок! Я—твоя путеводная нить!
-Маловероятно. Не верится мне, что в твоем тщедушном сердечке вдруг заиграл альтруизм.
-Не хочешь—не верь мне. Но я помогу тебе наладить контакт с людьми степи. Главное—предоставь мне разбираться с ними. Они не отдадут тебе принцессу даром. Будь готов, что тебе придется выполнить какое-нибудь задание…
-Разве я не стрелок?—ответил Идегей презрительно. Хотя в его мозгу тут же предательский, но честный голос ответил: «А разве ты стрелок?»
-Знаю, у вас, стрелков, есть такая наклонность—шляться и биться с всякими там врагами, завоевывая сердца прелестных девушек, чьи наиболее прелестные места еще девственны, как задница монаха. Я слышал об этом из преданий, что талдычила мне моя бабушка. Тоже шаманка. Но в этот раз задание может оказаться потруднее, чем ты думаешь. Я уверен, эти пройдохи захотят, чтобы страшный безликий колдун-стрелок, раз уж подвернулся такой случай, избавил их от проклятого дьявола. Они кличут его дьяволом Олодарга . Я не рассказывал тебе?.. Так вот, уже много лун он уносит их детей, женщин, стариков, даже взрослых мужчин. Никто не может совладать с ним…
Юллай погрузился в красочные описания злодейств таинственного дьявола. Идегей слушал с равнодушием, достойным медитирующего. Его мысли были заняты более романтичными грезами, чем сражение с потусторонними силами.
К вечеру они подошли к холму, где и остановились на ночлег. Перед ними было огромное болото, заросшее высокой, в полтора человеческих роста травой.
-Завтра тронемся в путь. Я знаю тропу, которая ведет через топь. Без меня ты утонул бы, но с Юллаем не страшны никакие испытания!—гордо отрапортовал шаман, устраиваясь на сухой земле.
Они разожгли костер и приготовили пищу из того, что предусмотрительно взял с собой старик. Посреди ночи завыл где-то вдалеке, за болотами волк. Долог и тосклив был его вой. Идегею показалось, что его сердце сжалось от подкравшейся вдруг под покровом тьмы неясной тревоги. Здесь ждало его нечто сверхъестественное и жуткое, такое, с чем ему действительно еще не приходилось сталкиваться. Но тем слаще будет победа. А Идегей, сын своего отца, никогда еще не был так уверен в собственных силах. Потому что знал, что в сражении неверие оборачивается поражением. А награда была слишком ценна, чтобы потерять ее.

* * *

Всю ночь Идегей не мог сомкнуть глаз. Он слушал вой одинокого волка, стихший под утро, думал о предстоящем испытании и о встрече с той, что, если верить настоящему Юллаю, спустилась на грешную землю воинов и убийц, демонов и кровопийц с безмятежных небес. Только перед самым рассветом, когда луна прошла уже большую часть своего ночного пути, он забылся глубоким утренним сном. И тут же его разбудил неугомонный шаман, проспавший всю ночь как убитый.
-Вставай, лежебока, чтоб боги прокляли тебя за твою лень! В жизни не видал таких лентяев! Спит как грызун-эрлен зимой!
Идегей вскочил на ноги и тут же схватился за оружие.
-Не горячись, стрелок, опасности нет, - остановил его Юллай.—Но если хочешь сегодня попасть к людям степи и увидать свою принцессу, то нам следует поторопиться, пока на болоте ледок не подтаял.
-А как ты переправляешься летом, когда ночью почти так же тепло, как днем?
-По уши в говне! То есть в тине. Так что в дорогу! Жрать будем в деревне. Успеем к рассвету, когда женщины степняков еще не успеют покормить грудью своих малышей. А воины скверну со своих мечей счистить.
Подивившись остроте шаманского языка, Идегей пошел вслед за исчезнувшим в высокой болотной траве стариком.

* * *

Скоро наступил рассвет. Идегей и шаман были еще в пути. Юллай петлял по узким, одному ему ведомым тропинкам, обходя наиболее опасные места. Тем не менее пару раз их обоих едва не засосало в вязкой болотной тине.
Тоненькую полоску красновато-желтого восхода скоро поглотила серая дымка, которую принесли на своих крыльях мутно-грязные снежные тучи. Пронизывающий северный ветер донес запах снега.
Идегей порывался спросить, далеко ли еще до стоянки кочевников, но гордость стрелка не позволяла ему сделать это. Шаман мог подумать, что он устал.
Внезапно под ногами Идегей почувствовал земную твердь и понял, что идти осталось недолго.
Действительно, скоро они увидели прямо перед собой пару дюжин юрт, поставленных неправильным кругом вокруг обширной площади, в центре которой возвышался столб. На его поперечной перекладине висели черепа. Человеческие черепа. Некоторые из них были окровавлены и сохраняли на себе куски свежей плоти.
-Я вижу, они безжалостны к своим врагам, - молвил Идегей с невеселой усмешкой, указывая на необычный столб.
-Черепа не принадлежат их врагам. Степные люди давно разучились держать в руках мечи.
-Мне кажется, эти черепа принадлежат людям. Или я ослеп?
-Зрение тебя не подводит, стрелок, - шаман рассмеялся. Его смех показался Идегею злым и страшным. На мгновение он вспомнил настоящего Юллай-кама, одноглазого шамана, камлающего в одноглазой ночи на пустой поляне в свете луны и по его спине пробежали мурашки.
-Объясни мне тогда, старик, чьи это черепа?
-Думается мне, пара из них когда-то украшала тела тех, кого ты с большим удовольствием слопал вечером третьего дня в моей пещере!..
Шаман снова рассмеялся.
-Воистину ханская трапеза, не правда ли, стрелок?!
-И эти люди еще называют людей моего племени пожирателями трупов?
-Я слышал о таком прозвище. В этой части степи нынче очень мало еды, стрелок. А лучшие места принадлежат тартам и другим сильным народам.
-Знаю. Я сам голодал долгие месяцы, и если б не был рожден дочерью стрелка, то не стоял бы здесь.
-Но ты здесь. Так что надвинь пониже на лоб капюшон и закутайся покрепче в плащ. Если люди степи увидят на тебе эту маску и твою рубашку из человечьей кожи, то они быстро сообразят, кто ты такой. Этого до поры до времени лучше избежать.
-Ты прав, шаман.
-И предоставь мне договариваться с ними насчет принцессы.
Последовав совету Юллая, Идегей завернулся в широкий плащ - так, чтобы не было видно его куртки, которая действительно сшита была из человечьей кожи. Куртка, сшитая из кожи врага являлась отличительным знаком стрелка, демонстрирующим его победы.
Через несколько минут стрелок, высокая фигура в сером плаще с низко надвинутым на лоб капюшоном и шаман, одетый в широкую толстую телогрейку и огромную лисью шапку уже стояли в центре пустого майдана под оскалившимися в последней ухмылке мертвыми головами, с которых медленно капала оттаявшая кровь. Небо потемнело и пошел первый снег. Его крупные хлопья оседали на широких плечах Идегея, словно на заснеженных вершинах хребтов Алытау.
-Есть здесь кто-нибудь, кто хочет выслушать меня, люди степи?—крик шамана потонул в холодной тишине зимнего дня.
Никто не отозвался на голос, но стрелок был уверен, что сейчас за ними пристально следят сотни глаз, изучающие чужестранцев сквозь прорези в шкурах, закрывающих входы в юртах.
-Они не любят чужаков, стрелок, - пояснил Юллай-кам тихо.—Они знают меня, но тебя боятся. Если бы они узнали, кто на самом деле стоит у них на площади, то сейчас же разбежались кто куда, даже не выслушав нас.
-Позволь мне сказать им пару слов, шаман.
-Не сейчас…
Старик набрал побольше воздуха в легкие и принял более важную осанку.
-Вам нет нужды скрываться, люди степи. Мы знакомы много лет и пусть кто-нибудь запустит в меня камнем, если из-за меня он попал в беду!
Ответом ему вновь было ледяное напряженное молчание, из чего Идегей заключил, что, скорее всего, у людей степи не было в запасе лишних камней.
-Послушай теперь меня, степной народ!—прокричал Идегей и его низкий жесткий голос прокатился по юртам и чернеющим вдалеке вершинам гор, словно топот свирепых тартских быкопсов.—Я пришел с миром! Если кто-нибудь выйдет ко мне, я назову цель своего визита. А если никто не выйдет, то клянусь: до самой смерти буду рассказывать всем, кто захочет меня слушать, что в тех местах, где раньше находились стоянки степного народа, нынче не осталось никого, кроме сусликов. Да немощных стариков, боящихся даже показаться на глаза пришедшему издалека путнику, не говоря уже о том, чтобы приютить и накормить его!
-Кто бы говорил о вежливости о гостеприимстве!—проворчал шаман.
После непродолжительной паузы из одной юрты донесся голос:
-Скажи кто ты и откуда идешь, человек без лица!
-Хорошие люди зовут меня Идегей, а дурные предпочитают не произносить моего имени вслух. А иду я с берегов Восточного моря, в котором ночью прячется Хозяин Света.
-Почему не хочешь ты показать людям свое лицо, если ты пришел с миром?—раздался высокий старческий фальцет из самого большого и красиво украшенного юрта. Идегей догадался, что голос принадлежит одному из старейшин.
-Потому что из раз увидавших его, никто еще не претендовал на право увидеть его снова!—отвечал стрелок.
В воздухе повисло молчание. Наконец, хриплый молодой голос произнес с деланной враждебностью, за которой угадывался панический страх:
-А ты, случаем, не колдун-стрелок, человек без лица?
«Правду сказал шаман, - подумал Идегей.—Не нашел бы я здесь принцессу, придя в своем истинном обличии и назвавшись полным именем».
-Если бы я был колдун-стрелок, я бы пришел со своими товарищами, сопровождающими любого воина этого племени.
-Что за товарищи?
-Смерть, Ужас и Горе!
-А кто твои товарищи, человек без лица?—донесся голос старейшины.
-На всем свете не найдется того, кто назвал бы себя моим товарищем. (при этих словах Юллай с обидой скосил на него взгляд). Я иду с миром к добрым людям, а с врагами сражаюсь в одиночку.
Полог большого юрта раздвинулся и оттуда вышло около дюжины длиннобородых стариков. В тот же момент из других юрт показались воины, женщины и дети. Всем не терпелось посмотреть на чужестранца вблизи. Они несколько подобострастно взирали на Юллая, с опаской и сомнением поглядывали на Идегея. Стрелок перехватил и несколько недоброжелательных взглядов, брошенных в сторону шамана.
-Мир вам, степной народ!—бодро поприветствовал их Юллай-кам.—Накормите-ка меня и моего друга и мы расскажем вам о цели нашего сегодняшнего визита…