Чердачок Подмастерья

Я сидела на кухне и гнула скрепки. Одну, другую, третью...
Вокруг остывшей чашки со Снусмумриком уже лежала горка разноцветных проволочек, когда в прихожей раздались шаги. Кто-то отряхивал ботинки от снега и шелестел бумажками.
Я поспешно сняла ноги со стола и выбежала в коридор. Никого. Только в зеркале отряхивается разрумяненная на морозе девушка с кучей бумаги в руках. Рулоны ватманов и три тубуса у нее из рук буквально сыпались, но все равно она умудрялась, удерживая их, снять пальто цвета кофе с молоком и демисезонные полусапожки.
- Весна, называется, - пробормотала она, поправляя волосы, - у меня нос замерз, веснушки побледнели. А ты чего смотришь? На! - и пихнула мне в руки весь ворох бумаг.
Я прижала к себе многочисленные скатанные в трубочку чертежи и удивленно уставилась на нее. Она церемонно перешагнула порог зеркала и ушла в кухню.
- У тебя корицей пахнет, я сварю себе чаю? - поинтересовалась она.
- Конечно, - я свалила чертежи на диван и пошла за ней.
Девушка с веснушками цвета какао задумчиво изучала мои скрепки.
- Так, так... - вдруг протянула руку и дотронулась до моего правого виска.
Что-то кольнуло, и на ее ладони засеребрился шарик.
- Амальгамма?
- Аргентум.
- Я так и знала, - улыбнулась она. - Значит, попала по адресу. Мастер тебе что-нибудь об этом сказал?
- Нет, - я поставила чайник.
- Он в своем репертуаре, - она бросила в свою чашку кусочек лимона и насыпала корицы. - А знаешь, я даже рада, что тебе досталась всего одна пуля - да и та моя, дефективная. Если бы ты все еще была...
Тут голос у нее пропал, а прочитать по губам я почему-то не смогла. Загудела вытяжка.
- У нас гости? - радостно проголосил Кондратий.
- Я не гости, я вовсе не сюда и не здесь, - ответила барышня и добавила, указав на меня: - Гость тут вообще-то она.
- Как это? - удивился Великий Бог Вытяжки и как будто расстроился. - Ты что, от нас уезжаешь?
- Ну не совсем...
- Теперь она Подмастерье, - с какой-то гордостью сообщила она. - Видишь скрепки? Это значит, у нее теперь есть свое дело, ей некогда сидеть на кухне и разговаривать с тобой.
- Почему это? - Кондратий Разумовский вопросительно посмотрел на меня.
Я пожала плечами. Барышня, от которой теперь несусветно пахло корицей, молча встала и ушла в прихожую. Ту, которая была в зеркале.
- Скажи этому чучелу, которое топчет твою плиту, что ему вредно пить чай, - лаконично заметила она, застегивая пальто, и поцеловала меня в щечку своими холодными губами. - Все, бывай!
Хлопнула дверь, а на кухне я услышала голос Франсуазы:
- Ты ведь вернешься к нам, правда?..
Я не ответила. Собрала чертежи, одела черное полупальто, шляпу и ушла к Мастеру.

Мастер, как обычно, сидел на полу и что-то стучал молотком, зажимая в зубах гвозди.
- Вот, тебе передали, - сказала я, помахивая свертками и тубусами.
- Ответственная она, всегда обещания держит, - заметил он, не отрываясь от своего занятия. - Тебя она, конечно, сразу узнала?
- П-почти, - негромко призналась я.
- И забрала себе подарок.
- Какой это?
- А ты подумай.
Я промолчала. Серебро у меня забрали, вот как.
- А что ты сейчас мастеришь? - спросила я.
- Последнюю деталь по чертежам, которые нам завещала девушка с запахом корицы... Ступеньку для тебя. Крайнюю, - он взял в руки деревянный цилиндр и прошел куда-то вглубь квартиры.
В коридоре стояла лестница с круглями ступенями из дерева. Полированные, гладкие, одна к одной, все разные, и не хватало только нижней.
- Приделывать будешь сама, - сказал он.
- Клеить клеем надобно.
- Подумай, - крякнул одноглазый и куда-то пропал.
Я просто пододвинула ступеньку и стала аккуратно подниматься наверх, к отверстию в потолке. Странно, ноги совсем не скользили. Потолок в комнате наверху манил деревянной обшивкой... А оказалось, там самый обычный чердачок.
Старое кресло-качалка; циновки и несколько подушек; клетчатый мягкий плед; книжная полка, заваленная разномастными томиками, старыми и не очень. Тетради, бумага, на стенах местами - следы геометрических рисунков кирпичом, старая гитара в углу, на подоконнике - милый сердцу моему фикус, бамбук, бонсай и даже настоящий подсолнух - видимо, Ульянкина азалия таки выросла. На вешалке - серое пальто, черное полупальто, вишневый шарф, шарф с бубенцами, шляпа, а под всем этим валяются сапоги техасского рейнджера, красные мои замшевые, тапки с коровами...
Присела на кушетку и только тут заметила шкаф в углу. Внизу была странная стеклянная дверца, я надавила - она поддалась, и...
- Вах! У нас коллега! - возвестил знакомый голос откуда-то сверху.
Я выглянула и обнаружила, что вылезаю в собственной кухни откуда-то из духовки, а из вытяжки выглядввает Кондратий.
- Надо же, теперь тебе придется стать Великой Богиней Духовки.
- Вот еще, - фыркнула я. - Это всего лишь дверь в мой чердак над квартирой Мастера.
- Ну-у, вытяжка - это тоже дверь. Но куда - мы тебе не скажем, - невозмутимо ответил Кондратий, и, хитро улыбнувшись, ухнул обратно в вытяжку.
Я еще долго слышала громыхание его ботинок где-то там. Однажды я, наверное, тоже туда попаду...