Демиург Недобитый побасенка к случаю

Когда-то, в будущем ли, в прошлом ли, жил ученый. И работал он, ни много ни мало, над проблемой счастья для всего человечества, ведь гении (а он полагал себя гением) на меньшее не размениваются. А так как он считал, что истинный гений должен оставаться невидимым для толпы, то ни имя его, ни страна, в которой находился его дом, неизвестны. Известен лишь случай из биографии: когда-то, когда ученый еще не был гением, он поставил эксперимент. Имя счастливой жертвы сего эксперимента опять-таки неизвестно, известна лишь ее черная неблагодарность. Чем-то ее не устраивало то, что сделал ученый. Ну, натурально, ученый обиделся и возмутился. Как же так! Ей, жертве, понимаешь, позволили принимать участие в не имеющем аналогов эксперименте, даровали какие-то возможности (черт его знает, какие… я не черт, я всего лишь платный рассказчик, я не знаю)! Живи и радуйся, а она, сволочь такая, возмущаться смеет! На этой стадии размышлений в глазах нашего безымянного ученого разгорался хищный огонь, ноздри раздувались, зубы оскаливались, с губ капала слюна, а пальцы скрючивались – в кошмаре увидишь, можешь и не проснуться. Но ученый никогда не смотрел в зеркало в такие моменты. И правильно, в общем-то, делал, а то так и разрыв сердца недолго получить.

Так ученый размышлял, злился, а в перерывах еще и работать умудрялся. Какое-то время все это продолжалось, но когда ученый понял, что близок к решению своей задачи, то начали в его голову прокрадываться очень и очень неприятные мысли. Ученый, конечно же, был бескорыстен, он всего лишь хотел сделать все человечество счастливым, не требуя ничего для себя (хотя он вроде бы как часть этого самого человечества и тоже должен стать счастливым) и не задумывался о последствиях, что характерно для гениев. Но тут он внезапно о последствиях задумался. Ник чему хорошему это не привело. Сердце начало биться с перерывами, разболелась голова, дурные предчувствия овладели им. А вдруг человечество, ради которого он как проклятый пахал всю жизнь, окажется неблагодарным? Если бы ученый лучше знал историю, он не задавался бы этим вопросом – в его стране уже ставились подобные эксперименты.

Ученый откинулся на спинку скрипнувшего под ним стула и невидящим взглядом уставился в окно. За окном, по улице, ходили люди. Веселые и грустные, смеющиеся и мрачные, счастливые и не очень. И вот в воображении ученого возникла картина, от которой его редкие волосы встали дыбом: стоит он, только что сделавший всех счастливыми, на возвышении и глядит на толпу. И вся эта толпа, все эти люди, которые сейчас ходят по улицам или сидят по домам, в едином порыве, как бы одной глоткой, кричат ему: "А мы просили делать нас счастливыми?!" И толпа надвигается на него, и ее не остановить, от нее не убежать, не скрыться, не…

Ученый очнулся. Размял пальцы и начал вносить поправки в свои расчеты. В голову ему пришло очень и очень простое решение, которое подсказало ему заодно и то, как сделать счастливым все человечество, без досадных ошибок, обыкновенно называемых исключениями.

Все несчастья, понял ученый, происходят от разума. Разум ищет смысл жизни, разум терзается какими-то смешными нравственными вопросами, разум решил, что нужно бояться смерти и, еще больше, посмертного воздаяния (ученый был атеистом, поэтому не боялся. Или хотел уверить себя, что не боится). Значит, нужно лишить человечество разума, оставив рассудок, занимающийся бытовыми делами. Месть, кстати, тоже прерогатива разума, так как практической пользы от нее никакой, а рассудок не признает поступки, от которых нет никакого реального результата, желательно материального, чтобы можно было потрогать и взвесить. Нужно убрать разум, тогда все будут счастливы, а он будет в безопасности, так решил ученый.
Осталась самая малость – сделать это. Но ученый, в самом деле, оказался гением. Он нашел способ. Мало того, что он его нашел, так он им еще и воспользовался! И все стали счастливы. Все, кроме ученого. На него почему-то открытый способ не подействовал. Вернее, подействовал, но не так, как на остальных.

Ученый стал богом. Вы скажете, что созданному им миру не нужны боги, и вы таки будете правы. Боги не нужны – и боги ушли. Но за все надо платить (да банальность! За что вы деньги платите? А разве не за банальности? Ну что оригинального может рассказать платный болтун, ни разу в жизни не покидавший родной ярмарки?). Так вот, за все надо платить (не нравится – не слушайте! Проживу без ваших денег!), и сотворивший мир ученый стал его богом. Недобитым Демиургом. Нельзя сказать, что ему это понравилось. Он не мог ничего – сила богов питается верой (ну и идите! Тоже мне, ценитель баек! Идите-идите, чего встали?), а люди даже слово-то такое – вера – забыли. Но никто не мешал ему видеть.

Ученый видел. И то, что он видел, приводило его в ужас. Абсолютно счастливые люди, лишенные мучительных раздумий о ненужности своей жизни, моральных ограничений и страха смерти, творили что хотели (и вы идите! Давайте-давайте, не мешайте другим слушать!). Ученый, бывший везде и нигде, очень хотел быть совсем нигде, не видеть и не помнить дела рук своих, но его никто не спрашивал (а вас вот спрашивают. Нравится? Да не дело ваших рук, плевал я на него, а байка мояЁ! Нет? А чего слушаете? Ах делать нечего… Так, о чем это я? А!). И он ждал, лелея слабую надежду на то, что очередной глупый гений, озаботившись какой-нибудь глобальной проблемой, нечаянно изменит мир, став богом и позволив ученому уйти. О последствиях этого ученый опять не задумывался…
Эх, никто меня не слушает… И денег не дают… Вы слушаете? И что? Не нравится? Правильно. Мне тоже не нравится. Не поняли? Да я сам не понял, о чем говорил. У Цитадели такую слышали? Не, не знаю, говорю же, с родной ярмарки ни ногой… Выпить? Отчего же не выпить с хорошим человеком, особливо ежели он заплатит. Да на самом деле не рассказчик я, разбойник, а отсюда выдачи нет, вот и сижу…