Сжатие

 Дни проходили за днями, наполненные скучными стояночными вахтами, почти такими же, как в порту на рейде, только в город на рейдовом катере сходить нельзя было. Погода, как всегда на севере менялась со скоростью курьерского поезда. Вроде только что было неяркое северное солнышко, или звездная, морозная ночь, как небо затягивалось плотными низкими тучами, начинал сыпать снег, поднимался северо-западный ветер, льдины начинали тереться друг о друга и скрипеть, двигаясь вдоль борта судна.
Появилась еще одна угроза. Теплоход наш был не очень старый, но и не новый, в балластных танках была забортная вода, набранная в устье реки Лена, т.е. - пресная, которую набирают в них для увеличения остойчивости. Танки набираются до самого верха, чтобы не было свободной поверхности. Здесь же температура воды опустилась ниже нуля градусов и вода начала подмерзать. По идее каждый танк должен иметь систему обогрева, но во многих танках она уже проржавела, да и тратить драгоценную пресную воду для подогрева балласта было жалко. Она нам могла очень хорошо пригодиться в дальнейшем, да и не очень то ее было много на борту.
 Чтобы льдом не порвало металл днища, мы начали откатывать по несколько десятков тонн воды из каждого танка. Плотник замаялся делать замеры воды в танках. Чем дальше от надстройки, тем сильнее промерзала вода, и определить, сколько осталось ее в танке, не было никакой возможности. Со временем ей предстояла участь превратиться в глыбы льда, находящиеся внутри судна, но, все-таки, мы добились того, что балластные танки, даже после полного замерзания воды, не должно было разорвать льдом.
 Но началась другая беда. Молодой лед сковал все окружающее пространство чистой воды и заполнил промежутки между старыми паковыми льдами, но достаточной прочности не достиг и, при переменах направления и силы ветра, не мог препятствовать передвижению ледяных массивов. А это, в свою очередь, заставляло большие поля молодого льда наползать друг на друга, образуя торосы. Также они наползали на все неподвижные предметы, которые находились на их пути. Теплоходы тоже были подвержены таким атакам ледяных полей. При усилении ветра, при течении из пролива начиналось сжатие льда, его крошение и передвижка.
Нам, как и остальным судам пароходства, неоднократно приходилось испытывать результаты такого сжатия. Именно такое состояние ледовых полей погубило несколько пароходов, зимовавших в Северно-ледовитом океане. Имена их мы знали хорошо, также как и истории, связанные с ними. Еще больший страх нагоняла на нас отметка места гибели теплохода «Вилюйлес», который затонул в результате сжатия совсем недалеко от нашего места стоянки.
Тяжело смотреть, как с одной стороны теплохода лед целым полем уходит под борт судна, а с другой стороны он наползает на борт, одновременно накреняя судно. Самое главное, сделать ничего нельзя. Ледоколы поломаны, обколоть судно некому, двигателем работать можно, но бесполезно, так как силу давления льда невозможно преодолеть с помощью машины. Остается только ждать перемены ветра и окончания сжатия, держа наготове в каютах чемоданы для своевременной эвакуации экипажа на лед.
Ледоколам было легче в этих ситуациях, потому что их корпуса строятся яйцевидной формы, и сжимавший их лед выдавливал суда, приподнимая их над поверхностью.
Мы же смотрели со страхом, как на борт заползают огромные льдины, а крен все увеличивается и увеличивается. Спасало только то, что стояли мы на мелководье и крупные поля льда не смогли подойти к каравану.
Наконец, ветер, как обычно в Арктике, резко сменил свое направление, и давление со стороны ледяных полей уменьшилось, а потом и совсем пропало. Теплоход понемногу стал выпрямляться, льдины с шумом выныривали из-под днища, двигатели получили возможность подработать и мы еще глубже забрались в ледяное поле.
Матросы вышли на палубу и с помощью ломов и лопат сбросили за борт огромные куски льда, успевшего забраться наверх лесного каравана.
Это было не последнее сжатие, которое нам довелось испытать в этом рейсе. Были и другие, но они проходили более в спокойной обстановке, мы были готовы к этому, да и карман, в который теплоход встал после первого, был между громадными ледовыми полями, стоявшими на мертвых якорях малых глубин.
Продолжение следует