Это я тебя...

Она ходила из комнаты в комнату, что-то яростно кому-то, объясняя по телефону. Размахивала руками и явно была чем-то недовольна. Такая дерзкая. В стильном брючном костюмчике, облегающем её стройненькое тельце, она была просто неотразима. Такая красивая! Обрывки речи, доносившиеся из квартиры, ласкали слух, хотя и нервно говорила она, даже с долей агрессии, но правильно, доходчиво, было очевидно, что она отстаивает свои права. Такая умная! Растворялась практически её миниатюрная фигурка в свете огромных окон, пронизанных солнечным светом. Такая хрупкая! Сильная, смелая, отважная и в то же время беззащитная что ли – такая она предстала передо мной в самый первый раз. Такой я увидела её, такой и полюбила…
Я не подсматривала за ней, нет, просто в это самое время на лестничной площадке меня, буквально, парил, какой-то молодой пиарщик. Какие-то сплит-системы, холодильники, обогреватели и прочая дребедень навяливались мне неистово. А наши квартиры как раз находились напротив друг друга, вот и наблюдала я за шныряющей фигуркой милой барышни через плечо своего «домогателя». Старалась не слушать его, всматривалась и вслушивалась в другого человека, к ней было приковано моё внимание, о ней были все мои мысли. Но этот агентишка так жужжал, что никак не могла я полностью абстрагироваться от его речей. Раздражал. Но, человек мягкий по природе своей, я не могла дать ему отпор. Она смогла бы, я – нет!
 Только робко закрывала дверь и извинялась, что-то мурлыкая себе под нос, мол, извините, дела и все в этом роде, а он все напирал и напирал. Тут она подошла к своей двери, протянула руку, чтоб закрыть её, видимо мы ей мешали, и говорит такая:
- Девушка, Вам досаждает этот молодой человек?
«Боже, это она ко мне обращается…» - прокрутилось в голове и сперло дыхание. Слова застряли в горле.
- Нет, неет, - блеяла я, – молодой человек уже уходит.
Мой рекламщик машинально переключился на новую жертву:
- Здравствуйте, - начал, было, он (и далее по тексту, заученному и отчеканенному)…
- Да прекратите вы навяливать всякую ерунду, - сорвалась я, - надоели уже со своими причиндалами, сколько можно вчухивать эту дребедень!!! Это я слушаю вас уже битый час! Проваливайте прочь!
Меня понесло не по-детски…
- Я что похожа на идиотку, которой можно вешать все, что ни попадя! Прекратиться это когда-нибудь или нет,… Я уже…
- Тихо, тихо, - отрезвило меня прикосновение нежных рук.
Она стояла уже совсем близко ко мне. Я оглянулась по сторонам, а ненавистного «молодого человека» уже и след простыл. Умолкла. И перевела взгляд на неё.
«Извините» пыталась произнести я, но какой-то глубинный смех прорвался наружу, и я не могла вымолвить ни слова. Смеюсь и не могу остановиться. Уже и она подключилась. Так и стояли мы какое-то время, разразившись истерикой. Смеялись и смеялись…
Вдох, выдох, еще раз.… Все, остановились.
- Извини, что слила все это на тебя, просто… - начала было оправдываться я, но она быстро это пресекла.
- Ничего, я понимаю. Ой, извини, телефон, - и она показала мне мигающую трубку. – Алё… привет… ага, ага.… Ну-у, не знаю… - глазки заблестели, она помахала мне рукой и направилась к себе.
- Спасибо, - прошептала я ей вслед и тоже пошла домой.
Потом она изредка наведывалась на квартиру, где производился ремонт. Однажды наблюдала в глазок, как всякие рабочие заносили различные коробки, а она руководила, что куда надо ставить. Вся горела, казалось, сейчас возьмет и сама потащит и начнет расставлять содержимое. Все хотелось сделать по-своему. Но это я бы тащила, кряхтела, а она могла так направить работу людей, что они сами делали, и так как она хотела. Настоящий руководитель. Сильная женщина. Потом она закрыла дверь и ушла. Я медленно сползла «по стеночке», и все прислушивалась к её удаляющимся шагам. Нет, не тоненькой шпилечкой выстукивала она, а твердым, уверенным шагом шла. Подбородок врос в колени, так сильно прижалась я к ним.… Ушла. Не слышу.
Душ. Компьютер (чуточку) и завтра на работу! И после завтра, и после послезавтра, и через неделю… не появилась она. Я тогда испугалась: «Куда она могла пропасть?» Но не для того же она затевала такой ремонт, чтоб взять все и бросить, а там, кто их знает, этих «новых русских».

В тот день мне надавали много работы, так что пришлось еще и домой тащить. Иду я такая, подсчитываю, сколько мне времени придется убить на её выполнение, что сначала сделаю, что потом, от чего можно откосить…. Вдруг слышу, с моей лестничной площадки доносится детский плач. Совсем кроха плакала навзрыд. Поднявшись, я увидела, что это она держала плачущее дитя на руках. Это был её ребенок. Она рылась в своей безразмерной сумке в поисках ключей, было видно, что тяжело ей совмещать эти два дела. Такая жалкая, такая беспомощная!!! Я подскочила, взяла ребенка на руки. Она начала мне что-то объяснять, все рылась и рылась в сумке. Я же прижимала к себе чуточку успокоившуюся девочку-крошечку, а в голове, перед глазами проплывали картинки их семейной жизни – её, мужа и ребеночка. Как они гуляют, ездят в отпуск, радуются каждодневным достижениям своей дочурки. «А сегодня мы то…, а сегодня мы сё…», рассказывает она ему по телефону, подносит трубку к аукающей принцесске и говорит: «Поздоровайся с папой». А та протягивает ручонки, пытается что-то сказать, все смеются, все счастливы….
- Спасибо, я сказала, - настойчиво, почти силой забирала она у меня ребенка.
- Извините, - смутилась я и поспешила уйти.
- Чудная какая-то, - услышала я за спиной.
Какая работа! Какие дела! Ни до чего мне было в этот вечер. Все поручения оказались невыполненными, да что там говорить, я тогда и не думала о них. Все о ней, да о ней. И как это меня угораздило…. Я не могла ошибиться. Никакого мужа там и в помине быть не должно… мне бы так хотелось, в этом смысле. Ванна, контрастный душ, кофе, все дела – ничего мне не помогло взбодриться, я упала навзничь. Уснула обессиленная.


Проснулась оттого, что кто-то тарабанил в дверь. Сильно-сильно стучали. Мои сонные глаза отказывались разбирать и узнавать стоящего за дверью. Боже, так это ж она. Почему плачет, нет, слез не было (такие не плачут!), просто истерила.
- Няня! Няня, она не пришла! Мне не с кем оставит дочку! Помогите, пожалуйста, я заплачу, - тараторила она и совала мне какие-то бумажки, деньги в смысле.
- Успокойтесь, уже проснувшаяся, успокаивала я её.
- Ну, пожалуйста, возьмите.… Посидите с ней.… Это не надолго. Я на собрание… быстро. Туда и назад, - выдохнула она и успокоилась. Так и стояла с вытянутыми руками, сжимая в ладошках купюры.
- Уберите деньги, потом разберемся.
Не успела я договорить, как она уже тащила меня к себе.
- Вот еда, вот игрушки. В холодильнике и для вас что-нибудь найдется,… кажется, - произнесла она уже с меньшей уверенностью – для меня там ничего не было, холодильник был пуст. Смешно так!
- Ладно, я закажу вам поесть, привезут. Вроде все. Я побежала. Спасибо, - кричала она убегая. Хлопнула дверь и… тишина.
Я прошлась по комнатам, еще совсем необжитым, пахнущим новизной и дороговизной. Все было очень красиво и удобно. «Убежище деловой леди» - так я обозначила её квартиру, иначе не назовешь. Никаких намеков на присутствие мужа в её жизни я не обнаружила – следопыт хренов. Ванная комната была последним местом где я намеревалась найти «признаки жизни мужа», ну пена для бритья, всякие дела. Со страхом я открыла дверь и… ничего! Кайф! Облегчение! Одна! Ага, а вот фотография на тумбочке возле кровати, где она в обнимку с какой-то девушкой меня напрягла. «Может сестры, может просто подруги», - думала я, успокаивая себя.
Уже было довольно поздно, а она не возвращалась. Я придвинула кресло к кроватке девочки и стала читать какую-то книженцию, уплетая остатки обеда, привезенного из ресторана.
Проснулась от чьих-то нежных прикосновений, оттого, что чья-то рука гладила меня по голове. Я боялась открыть глаза, чтобы не испугать человека, дарящего мне эту нежность. Чтобы не отходила она от меня. Но я невольно взяла её руку и поднесла её к лицу. Запах, неповторимый запах проник внутрь, он заполнил все. Я поцеловала её пальцы, открыла глаза и отпрянула назад. Она смотрела на меня взглядом, исходящим изнутри, он был какой- то тяжелый. Я опустила глаза и жестом указала на дверь. Мы вышли.
- Прости меня, задержалась…. Такой аврал…. Как ты тут? Устала?
- Да нет. Все в порядке. Твоя дочь просто ангелочек. Просыпалась покушать и опять засыпала.
- Ой, о еде заговорили, а я весь день на ногах, в заботах и делах совсем забыла про еду.
- Пойдем, я тебя накормлю. Хочешь? – уверенным голосом предложила я.
- С удовольствием, хотя мне так перед тобой стыдно.
«Снова без имен…», - поймала я себя на мысли.
- Пошли.
Мы вышли на площадку, перекурили и направились ко мне.
- Ты уж извини, у меня здесь творческий беспорядок.
- Ты так занята, бедняжка, А тут я со своими проблемами.
И тут я вспомнила, что не попала на работу, ведь и мысли не возникло отказать ей сегодня утром в помощи, тем более что она практически умоляла.
- Работа! Где мой сотик!
Я начала рыскать по комнате в поисках мобильного телефона и никак не могла его найти
- Давай я позвоню тебе. Диктуй, - сообразила она – я еще весь день убивалась, что не взяла у тебя номер утром. В этой спешке…
Я продиктовала номер, и тут раздался звонок. Но я все равно не могла понять, где же телефон. Металась.
- Слышу звон, не знаю где он, - подшутила она надо мной и засмеялась.
Ее смех затмил звонящий телефон, у меня кружилась голова, вспомнилась площадка, когда мы смеялись над моей оплошностью, и тут я поймала себя на мысли, что уже не ищу телефон, а просто стою и смотрю на нее смеющуюся. Смех утих, она подошла ближе, нет, не ближе, а близко, совсем близко. Так, что я чувствовала ее дыхание. Тут снова звонок, она отпрянула. Миг понимания прервался.
- Это будильник. Мне пора вставать, - ужаснулась я, вспомнив, что сейчас идти на работу, а заодно и то, что телефон лежал под диваном, а заодно и то, что на работе меня уже, наверное, и не ждут, и то, что мы были так близки только что, сейчас… Отвлек меня от размышлений ее взволнованный голос
- Боже мой, бедняжка, ты же совсем не спала. Это я во всем виновата. Давай я вызову такси. Куда ехать, скажи?
И она уже набирала номер, ходила из стороны в сторону. Снова я увидела ее такой же действующей, решительной, полностью сконцентрированной на деле. Она покорила меня.
- Не стоит… - сказала я, взяв ее за руку. «Странно, она такая холодная, хотя только что мне казалось, что от ее прикосновения можно было просто сгореть…. О чем это я?».
-Не стоит - повторила я после секундного замешательства, - я тут увидела восемь неотвеченных вызовом и голосовое сообщение. Все от шефини. В общем, я уволена. Не стоит.
- Как?!! Давай я позвоню и все объясню. У меня есть связи…. Они не имеют права! Это…,- завелась она. И я, видя весь этот запал, растворилась в ее словах. Странно, как только она начинала говорить, мой мозг отключался. Все вокруг расплывалось, как будто меня окружали не стены, потолки, дома, окна, а картины, написанные маслом, и ее слова были как дождь, который смывал все рисунки, краска растекалась, цвета перемешивались, и уже было не разобрать, что есть что.
- Это я во всем виновата. Бедная девочка – уже спокойным голосом продолжала она.
 - Как Вас зовут? - отрешенно, растерянно спросила я.
- Что? То есть Александра, Саша.
Я рассмеялась. Знаете какое это счастье? Вы даже представить себе не можете.
Утро. Раннее утро. Двери ее и мое квартир открыты настежь. Стоим в прихожей. Совсем не спавшие. И вовсе незнакомые. Я только что узнала, что осталась без работы. Думаете меня это волновало? Нет. Я только что узнала имя. Имя! Ее имя. Вы даже представить себе не можете, какое это счастье
Она подошла. Нет, Саша подошла, взяла меня за плечи, да так крепко, прямо-таки вцепилась. Даже было больновастенько. Смех исчез.
- Татьяна – отчеканила я.
И тут засмеялась она. И мы снова, стоя друг напротив друга, смеялись. Я повторюсь, но вы даже и представить себе не можете, какое это счастье вот так стоять и смеяться вместе. Со стороны это, наверное, выглядит глупо, но передать словами, что творилось между нами, очень трудно. Чувство такое, что ты паришь над землей, и все люди, звери, птицы, слышат наш смех и радуются тому, что нам так хорошо. А мы, взявшись за руки, кружимся, Помните, как в детстве? Я навсегда запомнила эти минуты, так называемого «совместного смеяния».
Она очень любила мои словечки. Всегда веселили они Сашу, поэтому я постоянно подкидывала ей что-то типа: «трудяжечка», «любимушка», но это по ходу.
Так вот, когда приступ «совместного смеяния » прошел, а он всегда проходил не сразу кто-то из нас пытался что-то сказать, но обрывался на полуслове, снова начинал смеяться, и таких попыток могло быть очень много, смех не давал закончить фразу, ведь эти словечки-полусловечки разжигали его снова и снова. В общем, когда фраза «пойдем, ты же хотела есть» была сказана целиком, мы направились на кухне. Бурное веселье сменилось грустью у нее и жутким желанием поспать с моей стороны.
- Я что-нибудь придумаю, Тань. Ты не переживай – говорила она с набитым ртом. Кстати, это меня так забавляло, она и потом, при всей своей воспитанности, образованности и аристократичности могла себе это позволить. Как хомячок, говорящий хомячок.
- Не надо, Саша, ты ни при чем. Работа меня все равно не устраивала, вот и будет повод найти другую. Правда.
- знаешь, Тань, ты не подумай, - замялась Саша, - ну….
- Говори, не томи, - в конец уснувшим голосом сказала я.
- В общем, ты не могла бы посидеть с Анечкой…
- О! А ты мне даже не сказала, как зовут дочурку то.
- Да, спешка такая… и номера не было твоего… так вот, посиди с ней до пятницы, пожалуйста, а то поиском няни я смогу заняться только в пятницу вечером. И вообще, это сложный процесс, я такая требовательная…
- Ну а что мне остается, - улыбнулась я, - конечно посижу!
- Ты чудо!
- Да ладно!
- До завтра.
- В смысле до сегодня, да, - указала я на часы.
- Да, да, да… пора спать, еще раз спасибо! – говорила она уже в дверях.
- Пока!

До пятницы у меня было целых три дня. Три дня, которые подарила мне судьба для того, чтобы понять эту женщину, узнать её и полюбить раз и навсегда….
Я, конечно, ошиблась: не поняла, не узнала, но одно было верно – полюбила!!! «За три дня?» - спросите вы. «Да, отвечу вам, так оно и было!» Приходила она очень поздно, уходила рано. Не представляете, как я к ней привязалась, к её дочке, к её дому. Мне так нравилось ждать, ждать, ждать…. А потом, дождавшись, накинуться на неё и целовать, целовать, целовать…. Готовить ей еду, смотреть, как она ест, разбирать постель (да, мы уже спали вместе) и ложиться с ней рядышком…. День, два, три, неделя одна, другая, третья….
- Танюш, может, ты пока не будешь работать? У нас все так слаженно получается: на тебе ребенок, дом….
- Ага, а ты будешь добытчиком в нашем семействе, да? – съязвила я на такое предложение, которое, по правде говоря, задело меня сначала.
- Нет, солнышко моё, как ты хочешь, - взволнованная она подошла ко мне , поцеловала, взяла за руки и продолжила, - ты будешь работать, прости, уже с понедельника ты можешь выходить. Я говорила с разными людьми и выбрала для тебя очень хорошее место. Одному моему знакомому как раз требуется программист. он, конечно, бурчал, по поводу того, что ты девушка, но потом смягчился, ведь я, как женщина-политик, популярно ему объяснила, что к чему, - тараторила она.
 А я все это время думала о том, какую власть обрела надо мной эта женщина, особенно когда она брала меня за руки, ей вообще ничего не стоило, в чем бы то ни было меня убедить.
- Подожди, подожди, прервала я её, - ты просто должна понять, что мы так мало знаем друг друга, и все еще может быть. Вдруг ни сегодня – завтра, мы расстанемся, и что я буду делать?
- Да, да, я все понимаю, но что бы ни случилось, я не оставлю тебя без работы, тем более, что из-за меня ты её лишилась. Просто сейчас мне хочется проводить как можно больше времени вместе. Мне так нравиться, как ты готовишь еду, твоя забота об Анечке тоже радует меня. Наслаждаюсь каждой минутой, проведенной вместе…. И еще, - тут она задумалась, - мне очень не хотелось бы наступать на одни и те же грабли дважды, и даже не дважды, а просто не хочется наступать на них в очередной раз.
- Не понимаю, - сказала я, кстати, даже помню, как что-то ёкнуло у меня внутри. Вдруг стало жалко её, печаль, раскаяние, что-то непонятное, что-то чего не замечала в ней раньше, обозначилось на её лице.
-Котенок, это мой эгоизм взыграл, прости…. Ну кому не приятны забота, ласка и доброта, которыми окружает тебя любимый человек.
- ну, подожди, я же не буду любить тебя меньше, не буду дарить тебе меньше ласки и заботы, если пойду работать? – недоумевала я тогда.
- Нет, конечно, - говорила Саша, обнимая меня, - но ты у меня такая маленькая, совсем ребенок, понимаешь, мне хочется завалить тебя игрушками, подарками. Чтобы, приходя с работы, мне нужно было тебя искать среди кукол, шаров и плюшевых мишек, а потом, найдя, обнять крепко-крепко и не отпускать никуда. Никогда не отпускать.
Я помню, прижалась к ней, и стало так тепло. Родной мой человек! Как же я тебя люблю!
- У меня никогда не было такого человечка, как ты, - продолжила она, - твоя непосредственность, некая наивность трогают меня, порой забавляют.
Это говорила мне женщина, у которой, как мне казалось, могла быть любая девушка, какую бы она ни захотела. Я списала эти её фантазии на нашу разницу в возрасте, девять лет все-таки между нами, неудивительно, что она видела во мне ребенка. А я чувствовала себя ребенком рядом с ней. У меня и раньше были взрослые женщины, но порой они были настолько несостоятельны, что я чувствовала себя старше, взрослее…. А тут меня взяли в оборот.
- Я начала говорить о том, что хотела бы избежать некоторых ошибок, которые допускала раньше. Так вот, только с тобой я ощутила, что такое семья. Поняла, что с тобой её можно построить. И, конечно, ты будешь работать, но прошу тебя, не сейчас.
- Давай попробуем, - я сдалась.
Что мне было терять. Не знаю, почему я привела именно этот разговор, может потому, что здесь она раскрылась передо мной, как никогда, может потому, что я дословно помню всё, что происходило между нами в начале наших отношений. Нет, и все последующие разговоры события остались в моей памяти, но у меня просто не хватает времени все это описать. Я так тороплюсь. А, может, быть я описала этот разговор, для того, чтобы запомнить Сашу такой, что бы поверить, что она именно такой и была, а то во всем теперь я, ох, как я сомневаюсь.
Много чего было :всяких поездок, прогулок, разговоров. А главное была страсть. Она не угасала ни на минуту. Мы готовы были заниматься любовью дни и ночи на пролет, понимание, которое было между нами в повседневной жизни, переносилось и в постель. За год нашей совместной жизни мы знали каждую клеточку друг друга, любовь доставляла нам истинное наслаждение.
А как мы любили нашу Анечку! Она радовала нас каждый день. Потом я и сама не представляла, как можно было бы доверить ее какой-то няне.
-Хорошо, что она у нас есть. Мы делим нашу любовь на троих,- как-то сказала я, - поэтому хоть можем отвлекаться друг от друга, о то сошли бы с ума. Ты так не думаешь?
-Думаю, что нам нужен еще один ребенок. Будем делить на четверых, потому что любовь к тебе на столько сильна, что я боюсь сойти с ума,- так она мне ответила.
Любила же! Ну, скажите же, что любила!
Мы любили Анечку, друг друга, а еще мы любили… мороженое! Мы, наверное, перепробовали все его виды. Господи, какое мороженое, о чем речь. Сейчас, сейчас соберусь. Так вот, когда она уезжала куда-нибудь или по каким-то причинам долго отсутствовала, я всегда его ела, и становилось легче переносить расставание, правда.
Однажды заболела из-за этого ангиной. Хотела ей ничего не говорить, но она же все время звонила на сотик, а мне становилось все хуже и хуже. Так вот, она немедленно прилетела, отвезла в больницу, куда меня и упрятали. Каждый день Саша приходила ко мне, я знала, что для нее это проблематично, так как на работе был напряг, выборы кого-то куда-то, точно не помню. А когда меня выписали, устроила целый праздник, хотя каждый день, проведенный с ней, был праздником для меня…
А однажды ночью ей позвонили… Я часто спрашивала у Саши, зачем она полезла в эту политику, почему не искала более спокойной работы, а она убеждала меня, что это совсем не работа, что это образ жизни. Ага, образ жизни, знаете, какая она была добрая, милая, честная. Со мной. А там проворачивала такие дела, что мне казалось Саша не одна, а их две Саши: Саша Танина и Саша-партия какая-то. Так любила называть её «комсомолочка». «Комсомолочка моя», - бывало, скажу ей, а она улыбнётся и глаза опустит. Красивая такая.
Так вот, однажды ночью раздался звонок. Она собралась и уехала. Уехала. Исчезла. Отключила телефон… Думала, сойду с ума, я тогда не знала, что это мне еще предстоит, но позже. Объявилась через два дня, какая-то женщина, мужчины были с ней тогда. Я разревелась, когда увидела её, хотела наброситься на неё, но она резко схватила меня и потащила в комнату к Анечке.
-Прости, что во все это впутываю тебя, крохотулечка моя, - говорила она, целуя и прижимая меня к себе, плакала. А я как та кукла повисла на ней и ни слова не могла выговорить.- Я уезжаю. Я должна уехать.
-Как??!! Куда уехать?- я встрепенулась, эти слова отрезвили меня.- Я с тобой.
-Нет, солнышко, все очень серьёзно. Вот тебе кредитка, здесь деньги, очень много денег, вам с Анечкой хватит на долго, вот телефон одного человека, позвонишь ему, если деньги закончатся, или будут какие-то проблемы, - сумбурно, торопливо говорила она. Но было видно, что все обдумано, что все спланировано. Я стояла и слушала все это, не смея вставить ни слова.- Съедете с этой квартиры, вот ваш новый адрес, - она выдернула лист из блокнота и протянула его мне.- А сегодня переночуйте у тебя, возьми лишь самое необходимое, только то, что понадобится на одну ночь, а завтра уезжайте на новую квартиру, там все есть.
-Помолчи, пожалуйста, помолчи…- просила я её тогда.
-Нет, дорога, ты должна это выслушать. Будете там жить, пока я не приеду. А когда я вернусь, то заберу вас. И все у нас будет хорошо. Договорились?
Это последнее, что она сказала. Поцеловала меня. Это был «соленый поцелуй». Не знаю, как я могла тогда об этом думать, но именно это пришло мне на ум. Мы так ревели тогда, слезы текли ручьём, а они-то соленые…
Поцеловала Анечку и ушла. Я тогда немедленно собрала кое-какие вещи для себя и для Анечки, и мы пошли ко мне. Анюта, кажется, понимала все, что происходило, плакала и плакала. Ели её тогда успокоила. Не поверите, даже свет боялась включить. Прижала к себе это комочек, и мы уснули с ней в кресле, я держала её на руках.
Проснулась от жуткого грохота. Я поняла сразу, что стреляют по нашей квартире, откуда мы практически только что вышли. Аня заплакала. Я отнесла её в ванну, чтобы они не услышали, и сама осталась там. Что я тогда пережила невозможно передать. Стрелять перестали. Что-то еще кричали, а потом ушли… спустя некоторое время, я решилась подойти к глазку, и увидела открытую дверь Сашиной квартиры, и её, снующую из комнаты в комнату , как тогда в первый раз… Но это было тогда, а сейчас я видела не дверь, а решето и квартира была пуста.
Я сделала все, как она сказала: мы с Анечкой поехали на ту квартиру.
 Не знаю, откуда у меня были силы идти, говорить, что-то делать. Наверное, я черпала их в этом маленьком комочке, который был у меня на руках. Именно этот ребеночек заставлял меня думать, заставлял меня жить.
 Когда мы с Анечкой вышли на улицу, мне стало страшно, жутко, меня всю трясло. Люди, которые шли на работу, люди, которые выходила из подъездов, заходили в магазины, сидели в кафе – они все меня пугали, я их всех ненавидела. А все потому, что среди них не было ее, Мы были здесь чужими, никому не нужными. Я метнулась обратно в подъезд и рухнула прямо на пол, желая остаться там навсегда. Анечка плакала, а у меня даже не было сил ее успокаивать. Какая-то женщина назвала меня наркоманкой, грозилась вызвать милицию, кричала, махала руками…. А потом вдруг такая тишина, смотрю, а она держит мою Анечку на руках. Я подскочила, выхватила ее из рук этой женщины и побежала.
- Ненормальная! Дитя загубишь! Сажать таких надо… , - сыпалось на меня сзади.
 Но я уже все решила. Все у нас будет хорошо. Ведь Сашенька скоро приедет.
 Каждый день был днем возможного ее возвращения. Некоторое время я даже готовила себе и ей, в любой момент мы были готовы к ее возвращению, но Саши все не было и не было, и год, и два…
 Квартира, в которой мы жили с Анечкой была очень просторной, поначалу она казалось мне уж очень большой, но когда малышка начала ходить, тут места стало мало совсем. Я старалась заснять на камеру все, что происходило с ней в это время. Денег нам хватало, уж очень много их оказалось на счету. Жили - не тужили. Вы же понимаете смысл этих слов…
 Мы с Анечкой вернулись с прогулки, я мыла ей руки в ванной, в дверь постучали,… Я бы никогда не открыла, если бы знала.… Подумала, что пришел сосед, дедулечка один к нам наведывается. Открываю дверь, стоит женщина. Женщина, как женщина, но зачем она пришла?
- Здравствуйте, - сказала она и направилась к Анюте, которая выглядывала из-за двери. Она все время занимала это местечко, когда я шла кому-то открывать дверь. Смешная она такая была в эти минуты, глазенками блымкает, ротик приоткрыт, а потом подбегает к вошедшему и протягивала руку, поздороваться.
- Вы Таня? Вижу, я не ошиблась, - говорила она, будто я уже что-то ответила.
А Анечка, почему-то испугалась, подбежала ко мне, прижалась и заплакала. Я взяла её на руки.
-Кто вы, что так себя ведете?
-Я пришла за ребенком… Александра просила поблагодарить вас, вот деньги, которые она передала вам…
-Что?! Саша вернулась? С ней все в порядке? Она где? Поднимается? Ждет внизу? Почему она не пришла - я очень разволновалась, задавала много вопросов. Слезы потекли ручьём из глаз.
-Успокойтесь, Таня,- и она протянула руки к ребенку, - поехали к маме, малышка.
«Малышка», какая она ей малышка. Я прижала ребенка к себе и повернулась спиной к этой женщине.
-Таня, я не причиню ребенку вреда. Саша попросила меня забрать Анечку. Вот записка.
 И она протянула мне листок бумаги, на котором до боли знакомым почерком было написано: «Таня, прости, что так поступила с тобой, что доставила столько проблем, прошу тебя отдать ребенка Светлане. Ты можешь жить и дальше, в этой квартире, деньги тоже возьми. Таня, я не могла объявиться и выйти на связь, так как это было не безопасно в это время. Когда же все уладилось, я сразу же вернулась. Желаю тебе счастья. И еще раз извини. Спасибо тебе огромное. Я не приехала сама, потому что понимаю, что ни тебе, ни мне это не нужно. Отдай ребенка ». Я вдруг вспомнила те ощущения, когда она брала меня за руки и о чем-то просила…. Не можешь отказать. Это и просьба и отказ. Повинуешься. Я уже тогда для себя все решила. Поэтому….
-Поэтому, можно я поговорю с Анютой?- Почему-то я просила разрешения сделать это у совсем незнакомой женщины. Она одобрительно кивнула.
-Я покурю пока.
 Мы пошли с Анечкой в её спаленку. Я переодела её и стала причесывать. Взгляд упал на фотографию, которую я увезла с квартиры, которую тогда, в первые дни знакомства, я обнаружила на тумбочке: Саша с какой-то девушкой….. это и была Светлана. Все. Стоп.
-Сейчас ты с этой тетей поедешь к маме, говорила я, еле сдерживая слезы.
-А ты с нами не поедешь? Я без тебя не поеду. Она мне не нравится.- И девочка моя расплакалась.
-Красотулечка моя, ты к маме поедешь. Мама твоя вернулась. А тетя тебя только отвезет.
-Ты моя мама, - не унималась крошка. Услышав это, я взяла её за руку и повела в прихожую, а самой земля уходила из-под ног. «Ты моя мама» крутилось в голове.
-Нет, котенок, твоя мама ждет тебя в другом месте.
Света стояла уже у двери.
-Таня вот деньги, которые… - начала она.
-Нет, нет, я перебила её.- Верните их обратно. Я выйду с вами, чтобы ключи отдать
-Но мы с Сашей подумали, что вам..
-Замолчи.
Они «с Сашей подумали»… Интересно…. Очень интересно….
Мы молча спустились по лестнице. Я молча поцеловала Анюту, единственного человека, который по-настоящему любил меня. «Мой комочек очень подрос за эти два года», - мелькнуло у меня в голове. Они сели в машину и у е х а л и.
Сначала побежала за ними. Вернулась на квартиру. Тарабанила в дверь, которая была закрыта для меня навсегда. Мне казалось, что мы забыли Анечку там. Она плакала. Потом вышел мой сосед, -старикашка, он сказал, чтобы я убиралась из подъезда. Не узнал. Я орала, что мне некуда идти. Он сказал, чтобы я шла к себе домой. И я вспомнила, что у меня есть квартира, как раз напротив… Шеметом я выскочила оттуда и поехала к себе.






Не всё. Я хотела бы продолжить. Если вы, конечно, выслушаете меня. Это Саша. После нашей последней встречи с Таней прошло два года, но я ни на минуту её не забывала, этого милого ребенка, только и жила, что вспоминала о ней и Анечке. Все думала, как они там, бедненькие, что с ними происходит. Тысячу раз прокручивала нашу будущую встречу, которая, казалась, не наступит никогда. Уезжая, я и не подумала, что расставание так на долго затянется… .Два года…. Да мало ли, что могло произойти за эти два года. Я думала, что забыла она меня, что нашла другу и живут счастливо…
когда пришло время возвращаться, я поняла, что не могу посмотреть в эти добрые, светлые глаза, я поняла, что не смогу с ней встретиться… Боялась помешать. Ну зачем я ей была нужна. Вот она нарисовалась…. Да? Когда я просила Свету забрать ребенка, заодно попросила её ненароком узнать, как жила Таня, в смысле был ли у нее кто и все такое.

Я увидела в окно подъезжавшую машину, в которой, знала, сидит моя дочь…
Вы не поверите, я замешкалась, испугалась. Доченьке своей тоже боялась посмотреть в глаза. Я чувствовала себя чужой…. Когда они приехали, Анечка не захотела выходить из машины, мне пришлось знакомиться со своей дочерью, объяснять ей, что я ее мама. А она вынула из карманчика бумажонку, где было написано: «Я тебя люблю!» Таня! Таня написала это.
- Света, поехали к ней!
-Да, - обрадовалась Анюта,- поедем к Тане! Она тоже моя мама!
- Саша, она отдала ключи, куда ехать?
Поехали на первую квартиру, она жила напротив, - сразу сообразила я.
Нам никто не открыл, только соседка орала из-за закрытой двери
-Устроили проходной двор! То одна здесь истерики закатывала, теперь вы! Сколько можно! Время уже позднее…
 Светка уже вызвала уже «Службу спасения». Мы поняли друг друга без слов. Они с Анечкой спустились в машину. Приехали спасатели, взломали дверь. Ее нигде не было… Нашли ее в ванной…

 Я ТЕБЯ ЛЮБИЛА! Я ТЕБЯ…