Небеса обетованные

Небеса обетованные

(куда деваются души умерших тракторов)

Владимир работал колхозным трактористом на видавшем виды тракторе «Беларусь» с такими большими колёсами. Хорошая это была машина, крепкая. И колёса на ней были такие большие - большие. Жил Володя один в своём деревянном доме, что стоял на Смоленщине в верховьях Днепра.
- «Чуден Днепр при ясной погоде» - восхищался Днепром великий классик. Всё было у Володи нормально, танцы в деревенском клубе по вечерам, днём пахал, сеял, ремонтировал свой «Беларус». Самогонкой особо не увлекался, курил только по вечерам. Иногда любил коротать время у разживленной печки, смотреть на огонь и думать думку длинную и долгую о чем-нибудь светлом и хорошем, для себя мало понятном и труднообъяснимом…
Религию Володя отвергал начисто, но про души иногда сумлевался.
- Может быть, они и вправду по небу летают, как винтолёты…? Ведь вертолёты, это, наверное, и есть души умерших тракторов – рассуждал про себя Володя. - Винтолёт летит и тарахтит по небу как трактор, а то и по более… А отслуживший свой век трактор лежит бедолага где-нибудь в кустах мех цеха, а душа его, куда потом переселяется…? Вот, вот, именно так… Стало быть, душа его переселяется в вертолёт на небо… – примерно так размышлял про себя Володя.
- В тракторе может, оно, как говорится и нет души, железный де он, а с другой стороны - как посмотреть? Ведь все трактора разные, хоть и одной марки, и едут они опять же по-разному, и заводятся, а иной так и вообще с норовом попадётся – а это значит, что у каждого трактора есть свой характер, а характер без души разве бывает? Вот и думай теперь, как знаешь… - в надежде правильного ответа чесал свой затылок Володя.
В печке потрескивали дровишки, излучая тепло расстилавшееся по всей хате. А Владимир потягивая пивко, иногда поправлял горящие дрова кочергой, что бы дружнее брались.
 
В ту пору редкий вертолёт пролетал над колхозом, наверное, раз в год, а то и того реже, но когда надлетал, то весь народ поднимал головы вверх и смотрел в небеса обетованные. Старики крестились, а мальчишки потом долго играли в вертолётчиков. И Володя то же долго провожал вертолёт взглядом, пытаясь представить себе, как земля с небес выглядит, какое у лётчиков ощущение полёта, и как это всё должно быть красиво. Но как Володя не старался, полетать ему даже на самолёте так и не удалось. Вертолёт улетал за горизонт низко, красиво и грациозно, и чувствовалось, что эта большая и великолепная машина реагирует на малейшее изменение в управлении пилота, не то, что его трактор с люфтом на руле. С такими мыслями он и стал жить дальше…

* * *

На военном аэродроме мела страшная метель. Кузьмич шел, можно сказать на ощупь, ориентируясь только по стыкам плит ВПП (взлётно-посадочной, полосы). Не видно было не зги. Ветер с колючим снегом норовил залететь ему прямо в лицо или за шиворот. Кузьмич был на службе лётным техником и шел к боевому вертолёту «МИ-8» с конкретным боевым заданием поменять масло в редукторе перед учебным вылетом.
Вчера к Кузьмичу приехала родня, пока то сё, пока баню истопил, пока опосля бани посидели, да засиделись маленько. Лёг Кузьмич, да потом уснуть чего-то долго не мог, всё ворочался с боку на бок. А тут вдруг телефонный звонок, напарник заболел, начальник срочно просил прийти и поменять масло в редукторе вертолёта и ещё там что-то сделать по мелочам (у бортинженера лавочка проваливалась).
- И кто в такую погоду масло меняет? – возмущался про себя Кузьмич. - Птица и та не полетит. Скорей бы уж на пенсию, совсем мне чуток осталось – шел он по взлётно-посадочной полосе
Тут за мыслями и отвёрнутым от ветра лицом Кузьмич запнулся за стойку шасси искомого «МИ-8» и, упав, даже не успел сматериться и испугаться.
В жизни у Кузьмича все всегда были виноватые, то кирпичи на дороге не там валяются, проехать нельзя, то столбы дорогу не правильно перебегают, то деревья не там стоят. И на этот раз вертолёт стоял не так и не правильно.
- Понаставили тут вертолётов, изверги, чуть не убился! - возмущался про себя Кузьмич.
Картер редуктора у вертолёта был сухой, масло с него слили ещё с вчера. Оставалось только закрутить нижнюю пробку сливного отверстия и залить новое масло, да скамейку посмотреть, всего делов то. Кузьмич взял пробку, протянул руку, чтобы затравить резьбу, но вдруг его рука коснулась чего-то мягкошерстного, пушистого и совершенно непонятного. Кузьмич сильно перепугался, резко одёрнув руку он больно ударился локтём о створку фюзеляжа.
- Да ну его в жопу! Этот вертолёт! – опять громко выругался Кузьмич.
Сливная пробка упала куда-то в снег.
- Вот напасть? И чего там такое могло быть… – присел Кузьмич на корточки.
 Посветив фонариком, он так ничего и не нашел.
- Чудится всё мне, наверное, пить надо бы меньше, а то всё туда же, за молодыми погнался, старый дурень…
Наконец пробка была найдена, закручена и законтрена с его собственной, Кузьмичевой пломбой. Масло было залито строго по уровню. Оставалось визуально проверить верхнюю часть редуктора и закрутить контрольную гайку на десять. Только бы эта гайка в редуктор не упала – думал про себя Кузьмич, светя фонариком по верх крышки редуктора. Но контрольной гайки на десять нигде не было…
- Рукавом я её, что ли смахнул? То ли она в редуктор упала, то ли ещё куда, прямо беда – сокрушался про себя лётный техник. - Наверное, где-нибудь в снегу лежит – попытался он успокоиться.
Кузьмич был старым техником и иногда терял контрольные гайки. Достав из-за козырька шапки запасную «контрольку», и перекрестившись, поставил её не место.
- Ну, всё – шабаш. Даже если и в редуктор упала, бог с ней, будет лежать на дне картера, пока картер не снимут, а там мусора, наверное, всякого, короче - не в первый раз. Пойду теперь скамейку посмотрю, да распишусь в журналах.

* * *

Боевой экипаж бежал к вертолёту с учебным заданием проверить квадрат 7/42 на предмет нахождения там условного противника. Командир, второй пилот и бортинженер заняли свои места. Вертолёт был холодный. От разгоряченного дыхания экипажа стекла в нём стали индеветь, лопасти винтокрылой машины слегка покачивались на ветру.
- Правый и левый двигатели прогреть, сеть запитать, бортовые огни включить, обогрев кабины включить - читал контроль-карту командир, а бортинженер и второй пилот точно выполняли его распоряжения и указания.
И вот всё прогрето, запитано, включено, оба двигателя набрали нужные обороты, командир запросил взлёт, земля его разрешила. Лопасти вертолёта выгнулись вверх дугой прессуя под собой воздух, шасси немного прокатившись по бетонке и повисли в воздухе. Земля осталась внизу и «МИ-8» круша лопастями воздух, огромной стрекозой взмыл в небеса.
- Ну, всё… теперь полетели разгонять тучи… - подумал про себя второй пилот вертолёта.
Обзор на «МИ-8» был прекрасным, как на витрине, но кроме снега экипажу ничего не было видно. Прожектор вдруг выхватил сову, куда-то низко летящую.
- Наверное, она работает почтальоном, раз по ночам летает - решил второй пилот.
Сова тем временем на бреющем полёте ушла во тьму из луча прожектора.
- Не видать ни кляпа, не зацепить бы чего, хоть и всепогодный у нас вертолёт, но всё же, а то намотаем на винт…? Скорее бы уж высоту набрать - беспокоился второй пилот.
В кабине присутствовал запах керосина. Высотомер показал хорошую высоту, курс был на квадрат 7/42 тридцать четыре градуса. Вертолёт трясло как трактор, ощущение полёта в нём совсем не присутствовало.
- Наверно так же на тракторе – размышлял про себя второй пилот. Он никогда в жизни не ездил на тракторе. Бортинженер молча смотрел на приборы, судя по ним, в течение сорока минут полёта на борту всё было нормально. Потом его чуткое ухо стало улавливать лёгкие и еле заметные признаки перебоя в правом двигателе, и он навострил оба уха.
- Бу-бу-бу-бу!!! - надрывно выли оба двигателя, но правый всё же начинал перебоить, и это было не очень хорошим признаком.
- Да ити его! - выругался бортинженер, внимательно смотря на стрелку прибора давления масла правого двигателя, которая чуть дрогнула, и стала еле заметно опускаться вниз. Давление масла в турбине падало…
А через минуту стало падать давление и во втором двигателе. Командир подал в эфир «SOS» и прокричал.
- Идём на вынужденную!!!
Обороты обоих двигателей уменьшались. Высоту диктовал бортинженер.
- До земли четыреста метров, триста пятьдесят, триста, двести пятьдесят, высота принятия решения!!!
- Какое к дьяволу принятие решения!!! – в ответ проорал ему командир.
- Вот, вот… сейчас почки-то отобьём – мелькнула мысль в голове у второго пилота.
- Не мог ли Кузьмич гаечку уронить в редуктор, старый пройдоха? - мелькнула мысль в голове у бортинженера.
- Высота ноль – докладывал бортинженер.
Удар!!! И под ним тут же провалилась скамейка. Винт «цапанул» снег, лопасти разлетелись. Плексиглас на стёклах полопался, местами совсем вывалившись. Наступила мёртвая тишина….
У бортинженера от удара распухло ухо.
- Как вы там мужики? – придя в себя после аварии, тихо спросил командир.
- Кажись у меня, почки оторвались – первым доложил ему второй пилот.
Ветер начал заметать снег через вылетевшие стёкла, в кабине сразу же стало тоскливо и холодно. А где они находятся, они и сами-то толком не знали. Они были, где-то в верховьях Днепра…

* * *

Возле деревни, где жил тракторист Володя бала овчарня, где голодною студёною зимой стая голодных волков сидела в засаде с подветренной стороны. Длинные носы волков щекотали соблазнительные запахи овец и бередили их голодные души. Мороз и голод пробирали до самых костей, снег пуржил, и они стучали зубами в ожидании команды от волчуни вожака.
Дело это было серьёзное, овчарню охранял сторож с дробовиком, и волкам нужно было или дождаться, когда сторож уснёт или напьётся пьяный, или же куда-нибудь уйдёт… И они терпеливо сидели и ждали в предчувствии свеженины. Их заметало снегом. И тут с неба прямо над их головами раздался страшный грохот и вой. Волки испугались… и затаились.
- Что за чертовщина? - подумали они, одновременно повернув на звук головы. Им стало интересно. Старший волк кивком головы дал команду подойти ближе и разобраться в чем там дело? Такого в их жизни ещё никогда не было…

В это же самое время Володя вышел на улицу по лёгкому, а за одно покурить. Барбос Артабан выбежал ему на встречу. До них тоже долетел звук вертолёта, но он был какой-то слабый и сразу же прекратился.
- Не мог же вертолёт сразу заглушить двигатели? Наверное, нам показалось - решили тракторист с Артабаном и с морозца заторопился обратно к теплой печке. Но тут, случайно обратив свой взор к небесам, они увидел отсвет красной ракеты… Почувствовав неладное, Володя тут же надумал заводить трактор. Он побежал ставить ведро воды на печку для радиатора и зарядить свою старую «тулку».
- А вдруг волки? А то прошлую зиму кобеля Трезора они ведь сожрали, сволочи. Кобель Трезор трагически, нет, не трагически а предательски погиб, сначала волки заигрывают с собакой, да мол, мы твои дальние родичи, пойдем, дескать, погуляем, а потом всей сворой набрасываются и всё, и нет собани. Бедный Трезор… - тяжело вздохнул Володя.

А тем временем волчуни упорно стали потихоньку подходить к вертолёту фронтом, тщательно водя с опаской носами. А потом, зайдя с флангов дружно залегли и стали выть.
- Уууу-уу! Уу-ё! Ууууу… - выли серые.
Командир вертолёта, покрутив головой, приставил к ушам ладони, прислушался и сказал.
- Не уж-то волки, едрён понимаешь ли их в батон?
- Они нас сожруть, и не подавятся! - взволнованно и часто дыша, тут же поддерживал его второй пилот. Вертолёт был на учебном вылете, и кроме аварийной ракетницы ничего такого боевого на его борту не было. Командир сделал выстрел вверх с надеждой, что может быть, кто-нибудь увидит, после чего у него остались ещё четыре ракеты.
- Да никто нас не увидит, волки нас всех сожрут, и не подавятся! - истерично паниковал второй пилот.
А бортинженер сидел на провалившейся скамейке с мыслями.
- И чего она всё время проваливается? - держался он за разбитое ухо.

Волки поняли - это вертолёт. К вертолётам у них была особая такая классовая ненависть. Когда-то на них охотились с вертолёта. Страх был двойной, ревел он страшно и сильно, и стреляли с него точно. Теперь у волков была конкретная возможность с ним расквитаться. Про овец они даже и думать забыли, став громко щелкать зубами, тем самым нагоняя страху на экипаж всё больше и больше. Тут командир сказал.
- Спокуха! - и сделал второй прицельный выстрел из ракетницы. Но ракета попала в сугроб, зашипела и погасла.

Бортинженер пробовал наладить связь. Володя заводил «Беларуса». Диспетчер видя, что вертолёт пропал с экрана локатора, стал докладывать начальству. Радисты приняли «SOS». Волки подходили всё ближе. Кузьмич забивал «козла» в дежурке. Командир вертолёта перезаряжал ракетницу. Второй пилот тыкал пальцем в сторону волков и обзывал их грязными свиньями, хватал за грудки командира и в истерике кричал.
- Да что ж такое? Да как же так? Что делать-то? Что делать, мой командир?! Они же нас, сожрут гады, и ни о чем после и не задумаются…?

Диспетчер, забежал в караулку, крикнул.
- Борт пропал с экранов радаров! - и побежал дальше.
Кузьмич почувствовал, как у него стали отниматься ноги и везде, везде, на всё теле зашевелились волосы…

Володин трактор буровил снег в чисто поле по направлению к вертолёту. «Тулка» стволами вверх с Артабаном были в тесной кабинке старого «Беларуса». Тракторист с кобелём внимательно вглядывались в темноту.
Волчуни увидев приближение трактора, тяжело вздохнули и стали сниматься с позиций. Тракториста с двустволкой они уважали и сильно боялись.
Старые фары трактора тускло выхватили покорёженный вертолёт, и второй пилот с радостными воплями… - Благодетель ты наш! Спаситель и небожитель! - первым рванул к спасительному трактору, и без разбору хватаясь за что попало полез в кабину. Чем попало, оказался курок «тулки», дробовик ухнул дуплетом прямо в кабине над ухом у Володи. Выстрелом в кабине снесло солнечный люк, люк улетел. Тракторист оглох, так ничего не успев понять. А второй пилот, даже не останавливаясь, лез дальше в кабину, наступил на Артабана. Кобель заорал благим матом, но больше, наверное, с перепугу.
- Уууу-ой-ой-оёй! - орал кобель. Бортинженер с командиром за долю секунды то же оказались в тесной кабине трактора, командир даже умудрился закрыть за собой дверь.

В хате у печки Володя пытался прочистить пальцем за ложившиеся от выстрела уши, все, спрашивая второго пилота.
- Прокатите на винтолёте-то?
- Ой, да благодетель ты наш, да сколько хочешь, пока не затошнит - радостно отвечал ему второй пилот, крепко обнимая своего спасителя от радости. Бортинженер присел на старый стульчик, но тот под ним провалился.
- Да что ты, ёма - ё! – опять выругался инженер.

Как только на разборе полётов Кузьмич узнал причину аварии (а она крылась совсем в другом), он бегом рванул в палатку и залудил бутылку водки прямо из горлышка, и, не дойдя до дежурки, упал в сугроб, где и был найден экипажем разбившегося вертолёта, шедшим отмечать свою вторую жизнь…

Володе в воздухе на новом вертолёте второй пилот даже разрешил посидеть в своём кресле.
Володя наслаждался полётом первый раз в жизни, и от восторга и переизбытка впечатлений… у него даже перехватило дыхание. Он всё смотрел, восхищался и думал.
- Так вот вы какие, небеса обетованные…

Андрей Днепровский – Безбашеннный.

 21 декабря 2000г