Собиратель случайностей

И мимо мчится поезд, унося с собой душный запах крымской полыни.
А этот паровоз на запасном пути извлекает из своего жерла облака пара, не в силах осознать случившееся.
И запахи гари при полураскрытых дверях в тамбур; преследуемый вечно ароматом жженой резины от частых остановок, на которых никто не входит, будешь метаться из вагона в вагон, надеясь хоть где-то оказаться вне пределов досягаемости.
Пьяный бред пассажиров, говорящих на незнакомых языках. Мрак и свет за окнами, перемежающиеся в такой скорой последовательности, что начинает кружиться голова, и реальность уходит на второй план, уступая место сумбуру огней, от которых невозможно никуда деться, закрывать глаза еще хуже, великолепие охватывает твое больное сознание и в чувство приводит глоток морозного воздуха…
Ажурные узоры деревьев, растущих против света, сбивают с ровного хода мыслей…
Хочется сказать: «Здравствуй!» – невидимому собеседнику. Правда, если она есть, в любом случае наказуема… , с чьей бы стороны она ни была…
Шипение открытых дверей, у которых закрыться уже нет сил…
Отрывочные воспоминания о любви, которая осталась любить не тебя в ином пространстве, так как ты - уже одно из частей огромного целого. Ты являешься незаменимым звеном в глупой цепи нелепых случайностей…
Главное, не зацепить стоп-кран рукою, когда соберешься падать, потому что там, на заснеженной платформе ждет человек, которого ты никогда не знал. Он ждет не тебя, а того – кем ты стал, будучи здесь. Шелуха обыденности ему не нужна – цепь событий, повлекших за собою создание тебя – ежеминутного, его цель.
Собиратель случайностей.
Мимо, искрясь и сверкая, проносится невиданный ослепший циклоп. Ему дали, наконец, волю к мщению. Он мчится по заранее проторенной кем-то дороге, он не в силах свернуть, ревет от собственной немощи и бессилия…
Прощай…
Как можно разойтись вот так?
Я некоторое время назад еще помнил ее черты. А теперь? Теперь они стираются из ослепшей памяти, как губка стирает ученический рисунок со старой меловой доски, выщерблины и царапины коей хранят никому неизвестным кодом то, что было изображено на ней с самого рождения.
Я любил глаза и губы, любил множество отличий, по которым узнавал ее с закрытыми глазами. Малейший шелест ткани заставлял мое сердце учащенно биться, и тень, брошенная невзначай на запотевшее стекло, заставляла его оттаивать…
Но по своим законам живешь ты там…
А здесь быстрее сгореть…, польза тоже измеряется в единицах.
Зачем?
Это остается на полустанке, и собака слизывает его с асфальта, мокрого от растаявшего снега.
Но почему реальность не прельщает его? Отнюдь.
Под скамейкой он не видит тени, она для него профиль греческой богини…
Свет прожектора и стук колес ослепляет его, и под напором случайностей он перестает иметь свое я, исчезая - растворяясь во мгле твоего сознания.

30 января 2000
Поезд Болшево - Москва