Когерентное мышление или плагиат?

«– Оставьте адрес... - сказал ему сэнсей. – Впрочем, зачем? Я знаю ваш адрес... Письменное заключение я пришлю по е-мейлу. Предварительное, разумеется».
Б. Стругацкий (С.Витицкий). Бессильные мира сего. Донецк. Изд-во Сталкер. 2004. С.119.

«Сто двадцать семь математиков-физиков у нас получилось (или сто двадцать восемь? – если считать и Велмата. который возник еще в доисторические времена). И лишь только трое врачей, все как один – кардиологи (почему, кстати?). Сто двенадцать инженеров-управленцев-технарей-изобретателей... По мелочам: гуманитарии, искусствоведы там, журналисты, один писатель... И ни одного политического деятеля. И – главное – ни одного учителя».
Б. Стругацкий. Там же. С.133.

Новый роман Бориса Стругацкого – о людях, обладающих сверхчеловеческими способностями. В том числе о человеке, способном определить таланты, предназначение ребенка, квалифицированно предсказать, в какой области человек может добиться успеха, а в какую область ему лучше не углубляться, потому что успеха он добиться не сможет.

По сути дела, эта сюжетная линия уже была детально разработана в маленьком рассказике Дмитрия Биленкина. Книга, написанная им, называется «Марсианский прибой», содержит рассказы и повести, в том числе, рассказ «Ошибка невозможна». Сборник вышел в издательстве «Молодая гвардия» в 1968 г.

Приведу некоторые цитаты из рассказа «Ошибка невозможна».


«– Так кем вы хотите стать?
Решетов произнес традиционную фразу так же и тем же тоном добродушного одобрения, каким он произносил ее уже тысячи раз.
Ответом был взмах ресниц, густых темных ресниц, смущенный взгляд синих глаз, трогательный румянец щек, кожу которых еще ничто не успело огрубить. Тонкие пальцы юноши терзали подлокотник.
– Поэтом...
– Отлично! – чересчур шумно обрадовался Решетов…»

«–Вот что, мой друг, – сказал он наконец. – Поэта, к сожалению, из вас не получится.
Он пристально посмотрел на юношу.
– Вот ваша карточка, возьмите. Ваши способности выделены там красным.
Он положил ему на колени холодно поблескивающий листок пластмассы. На юношу глянул узор значков – черных значков и красных значков. Трассирующие пунктиры кода. Пулеметная очередь из будущего».

«Доктор нахмурился. Лица. Их не выгонишь из памяти. Тысячи лиц тех, кто садился в это кресло, чтобы на себе испытать целительный удар копья. Очень разные лица. И чем-то становящиеся похожими друг на друга после традиционных слов «Ваше призвание в...». Иные ребята вначале даже пускают слезу: «Нет, нет, скажите, что вы ошиблись...» Другие выслушивают рекомендацию спокойно. Третьи вежливо говорят «спасибо» и уходят насвистывая. Но соглашаются в конце концов почти все. Пожалуй, слишком легко соглашаются. Не потому ли, что многие в душе мечтают снять с себя бремя ответственности за свою судьбу? А лучшую возможность трудно представить... И они с легким сердцем уходят отсюда навстречу тому призванию, которое открыла для них наука. Призванию, которое сулит наибольшие успехи в жизни для них самих и наибольшую пользу для общества. Полная гармония. Не нужно блуждать в поисках самого себя. Плата же невелика: иллюзии (а может быть, мечты?) детства».

«Он ногтем подчеркнул красные значки на листке. Юноша послушно проследил взглядом. Да, великолепные способности, отличные профессии, спору нет.
– Но я не хочу их! – вырвалось у него. – Я хочу своего!
Лицо Решетова сделалось строгим.
– Ты пришел сюда сам. Чтобы узнать правду о себе, не так ли?
– Да, я верю науке! Но себе я тоже верю!
– Я тоже верю науке, мой мальчик. И потому не советую пренебрегать ее рекомендациями. Конечно, никто не неволит тебя. Но вспомни: свобода есть осознанная необходимость. Вот мы и помогаем тебе, другим, а если эксперимент удастся – всем найти себя и свое место в мире. Никто не может быть талантлив во всем, увы, это исключено природой. Но у каждого человека — повторяю, у каждого! – обязательно есть две-три творческие способности к чему-либо выше средних. Каждый талантлив по-своему, понимаешь?
– К чему все это? – тихонько сказал юноша.
– А к тому, что все это было известно давно. Но каким именно талантом обладает тот или иной человек, наверняка сказать никто не мог. И юность вслепую искала свое призвание. Ей помогали учителя, но тоже вслепую! Иногда человек находил свое, а иногда нет даже при самых благоприятных условиях. И становился неудачником. И не было ему счастья, и он не мог понять почему. Счастливый человек не бывает злым, а такие люди очень часто становились циниками, подлецами, пьяницами и делали несчастными других. То, что мы делаем сейчас, это выстрадано, пойми. Если этот эксперимент кончится хорошо, каждый человек по достижении зрелости будет узнавать от нас, в чем его призвание. И он уже будет застрахован от всех этих мук прошлого - разве великолепно? Ты участвуешь в великом опыте, который должен резко увеличить меру счастья людей, отнесись к нему со всей ответственностью.

«А ведь талант еще не все, ох, далеко не все, мало его найти, надо его и воспитать. Уж не дарим ли мы им вместе с карточкой иллюзию легкости? Иллюзию, что и впредь от них не потребуется усилий, раз бремя ответственности за их судьбу принял на себя кто-то другой».

А вот широко известный рассказ Кира Булычева (Игоря Можейко) «Копилка». Любопытно сравнить его с рассказом того же Дмитрия Биленкина «Сберкасса времени».
Любопытно, что даже названия перекликаются. Напомню, что сборник рассказов Биленкина был опубликован в 1968 г., сам рассказ написан, разумеется, еще раньше.

КИР БУЛЫЧЕВ
КОПИЛКА
Моральные нормы в разных концах Галактики различны, а соблазны, порожденные наукой, велики. Попробуйте поставить себя на место существа, с вашей точки зрения, безнравственного: как бы вы повели себя на его безнравственном месте? Вот, скажем, поступок Миши Стендаля - он понятен для жителей города Великий Гусляр, но будет ли одобрен на отдаленной планете? И не вызовет ли ответных мер?
Миша Стендаль сидел в городском сквере у центральной площади и ждал автобуса, на котором должна была приехать из Вологды Шурочка Родионова. Автобус опаздывал, и розы, купленные у тетки Ариадны, уже повяли. Было жарко. Шел третий час дня.
Когда пришелец из космоса проходил мимо скамейки, Стендаль не сразу сообразил, что это пришелец, так убедительно он был замаскирован под человека.
Но тут Миша увидел копилку.
Пришелец прижимал ее левой рукой к боку, как толкатель прижимает ядро, входя в сектор. Это был шар, покрашенный в красный и желтый цвета таким образом, что мог сойти издали за большое яблоко.
- Разрешите? - спросил пришелец у Стендаля.
- Пожалуйста.
Пришелец сел рядом, положил копилку на колени и прикрыл ее ладонями. С минуту он молчал, глядя на колокольню и ворон над ней, затем обернулся к Стендалю и сказал:
- Автобус опаздывает. Будет через час.
Природа обделила его вопросительной интонацией.
- Как вы узнали? - спросил Стендаль.
-Знаю.
Теперь у Стендаля не оставалось сомнений, что перед ним пришелец из космоса.
- Издалека к нам прилетели?
Жители других городов удивляются обыденности гуслярской реакции на пришельцев. А что удивляться - привыкли, вот и все.
- Имя моей планеты ничего вам не скажет.
Стендаль кивнул, соглашаясь с пришельцем.
- Вы хорошо говорите по-русски, - отметил он.
- Прошел курс обучения. "А сейчас мы теряем время.
- Но мы не можем поторопить автобус.
- Но можем поторопить время.
Стендаль сдержал улыбку.
Пришелец поглядел на него в упор. Глаза у него были темные, скучные, настойчивые.
- Люди, - сказал он с осуждением, - враги времени. Они выбрасывают его, терзают, убивают и топчут.
- С вами трудно спорить, - вежливо ответил Стендаль, поглядывая направо, откуда должен был показаться автобус.
- Уже час вы ничего не делаете, - сказал пришелец, - а ждете автобус, который в данный момент меняет спущенный баллон в сорока километрах от вашего города. Я вам могу помочь. Я возьму у вас лишнее время.
- И что произойдет?
- Приедет автобус. Вы встретите свою возлюбленную. А я положу час времени в этот аккумулятор.
Пришелец приподнял ладони, чтобы Стендаль мог получше рассмотреть копилку.
- Никель-кадмиевый? - спросил Миша, проявляя некоторое знакомство с научно-популярной литературой.
- Нет, стеклянно-оловянный, - ответил пришелец серьезно. - Но с двойным деревянным микросепаратором. Уникальная вещь.
- Понятно, - сказал Стендаль, потому что ничего не понял. - Но зачем вам время?
Он сразу поверил пришельцу, однако принцип аккумуляции времени был для него нов.
- Время - самая большая ценность во Вселенной. От его недостатка гибнут цивилизации. Я агент по сбору времени. То, что не нужно вам, в ином месте стоит бешеных денег.
Говоря так, пришелец вытащил из кармана серебряный проводок, один конец которого он прикрепил к копилке, а второй, с иголкой на конце, протянул к руке Стендаля.
- Больно не будет, - сказал пришелец. - Только дотроньтесь до конца проводки, и время, которое для вас лишнее, перейдет в мою копилку.
Жара не спадала, автобус опаздывал. Стендаль протянул руку. Правда, оставалась опасность, что пришельцу нужно не время, а, допустим, кровь Стендаля, но вероятность ее была очень мала: среди высокоразвитых цивилизаций, которые посылали корабли к Земле, изуверы еще не встречались.
Стендаль ощутил легкий укол, за которым последовал негромкий щелчок в голове.
- Спасибо, - сказал пришелец. - Надеюсь, мы еще увидимся.
Он сунул проводок в карман и поднялся. Миша вежливо наклонил голову и увидел, что тени на земле стали длиннее. Он поднял голову - кучевые облака, которые висели посреди неба, куда-то исчезли. Стендаль не успел обдумать это, потому что справа из-за угла показался пыльный, усталый автобус. Надо бы поблагодарить пришельца, - подумал Стендаль, но того не было видно: наверное, охотился за другими бездельниками. А может, и не надо благодарить, потому что автобус, конечно же, приехал сам по себе. А пришелец ничем не отличался от тех надоедливых гостей из космоса, которые то и дело возникали в Великом Гусляре со своими блокнотами и магнитофонами, чтобы проводить психологические исследования землян.
Шурочка была рада тому, что Стендаль ждет ее. Стендаль сказал:
- Прости, что цветы завяли. Жарко очень.
- Ничего, - сказала Шурочка. - Я их в воду поставлю. Мы бы не опоздали, если бы не этот баллон.
- Какой баллон?
- Ну колесо. Целый час меняли, если не больше.
Стендаль посмотрел на часы: начало пятого. Правда, не исключено, что он задремал на скамейке. И все же ему хотелось еще раз встретиться с пришельцами. Если тот не лжет, в Великом Гусляре он найдет золотую жилу.
Вечером, проводив Шурочку из кино, Стендаль столкнулся на улице с Корнелием Удаловым, начальником стройконторы. Тот спешил.
- Миша, - сказал он, - как насчет субботней рыбалки?
- До субботы еще дожить надо, - ответил Стендаль. – Пять дней.
- Если не меньше, - загадочно сказал Удалов и поспешил дальше.
- Я вас провожу! - крикнул Стендаль вдогонку.
- Не стоит.
-Почему?
- Личная встреча.
И тогда Стендаль задал вопрос в лоб:
- Пришельцу время отдаете?
- Что? - Удалов остановился. - Ты знаешь?
- Сам отдавал.
- Тогда идем.
Они шли быстро, Удалов рассказывал:
- Я в магазине был, леску покупал. Там еще другие были Грубин, Ложкин. Тот пришелец слушал, как мы говорим, а потом подходит ко мне и спрашивает: «Трудно, Корнелий Иванович?» - «Что трудно?» - говорю. «Ждать трудно. Пять дней до субботы, пять дней ждать того сладкого момента, когда можно будет поплевать на червяка, широко размахнуться и закинуть крючок в тихие воды озера Копенгаген». Ясное дело, человек понимающий. А он продолжает: «Хотел бы ты, Уда
лов, чтобы завтра с утра была суббота?» - «Шутите!» - отвечаю. «Какие шутки, - говорит он. - Приходи вечером в гостиницу «Гусь», в комнату три, сдашь мне лишнее время». Я решил - шутит, бывают же пришельцы с чувством юмора. Но потом пришел домой, на столе квартальный отчет, жена ворчит. Не выдержал, написал записку...
- Какую записку? - перебил Стендаль.
- А он велел. Напиши, говорит, записку, что тебя в командировку послали. Чтобы другие не спрашивали - где Удалов?
- Что-то не нравится мне эта благотворительность, - сказал Стендаль. Но развить свою мысль не успел, потому что подошли к гостинице, и Удалов скрылся за дверью.
А Стендаль остался на улице, чтобы подумать и подождать. Прошло минут пятнадцать. И тут под светом фонаря Стендаль угадал еще одно знакомое лицо. Лицо принадлежало Серафимову. Слегка одутловатое, оно приелось всему городу, потому что не сходило со щита «Не проходите мимо». После того как Стендаль в хлестком фельетоне разоблачил его антиобщественную сущность, Серафимов пить не прекратил, но проникся к Мише уважением, так как благодаря ему приобрел репутацию первого пьяницы в Гусляре. А слава всегда приятна.
Завидев Стендаля, Серафимов широко усмехнулся, вытащил из-за пазухи сильно потертую вырезку из газеты и помахал ею вместо приветствия.
- Помню, - сказал он. - Перечитываю. Здорово ты меня!
- Вы куда собрались? - спросил строго Стендаль, который
нес ответственность за судьбу своего антигероя.
- Есть один хороший человек, - сказал Серафимов. - Поможет.
- В чем поможет?
- Комната три. Лишнее время собирает.
- А вы тут при чем?
- До получки сколько, а? Шесть дней. А от прошлой что осталось?
И вместо ответа Серафимов поболтал рукой в кармане, откуда донесся жидкий звон.
- Что он вам обещал? - спросил Стендаль.
- Ты, говорит, заснешь, понимаешь, а проснешься - уже и
получка.
- А до получки кто за вас работать будет?
- Тоже мне работа, - вздохнул Серафимов. - Одно пере
воспитание.
И с этими словами он исчез в дверях гостиницы.
В течение следующего получаса в гостиницу входили разные люди. Некоторые выходили обратно, некоторые - нет. Пробило одиннадцать часов, а Удалов так и не вернулся. Стендаль решительно вошел в гостиницу и постучал в дверь третьего номера.
- Войдите, - послышалось в ответ.
Комната была невелика. Кровать под розовым байковым одеялом с белочками, шкаф, стол с графином и двумя стаканами. На столе рядом с графином лежала копилка.
- Сколько отдаете? - сразу спросил пришелец, не узнав
Стендаля.
- Я не отдаю, - сказал Стендаль. - Хочу поговорить.

- Давайте. Только недолго. Трудный день. Собираюсь поспать. Завтра будет еще труднее.
- А как со временем? - спросил Стендаль. - Не жалко тратить на сон?
- С моими запасами, - пришелец любовно погладил копилку, - я могу смело проспать неделю.
- Много набрали?
- Сегодня больше, чем вчера, - туманно ответил пришелец. - Лавинообразный эффект.
- А где Удалов? — спросил Миша.
- Ищите его в субботу. Он на рыбалку спешил.
- Нет, где он сейчас?
- Не знаю, - сказал пришелец. - Я торговый агент, в технические подробности не вдаюсь. Нет его до субботы, нигде нет.
- А Серафимов?
- Возникнет в день зарплаты. И остальные - кто когда. Кстати, хотя мой рабочий день закончился, по дружбе могу взять у вас время до шести завтрашнего вечера.
- Зачем? - не сразу понял Стендаль.
- Шурочка Родионова кончает работу в шесть, - проявил информированность пришелец.
 - Нет, спасибо, - сказал Стендаль и откланялся.
Настроение у него было поганое. Он был растерян. Особенно его смущал лавинообразный эффект.
На следующий день Стендаль понял, что пришелец не теряет даром ни минуты. На улицах было меньше людей, чем обычно, автобус оказался полупустым, да и в редакции городской газеты, где Стендаль работал, кое-кого не хватало. Слух о пришельце прошел по всему Великому Гусляру. Стендалю представились ужасные картины опустевшего города, последние жители которого мнутся в очереди к гостиничному номеру.
Надо было что-то делать.
Хорошо бы, конечно, разбить к чертовой бабушке эту копилку. Но вдруг люди, которые неизвестно где отбывают отданное время, не вернутся к своим семьям? Стендалю не давали сосредоточиться визиты и телефонные звонки: женщины, потерявшие мужей, а также мужья, потерявшие жен, штурмовали газету, полагая, что она может им помочь. Особенно тяжелой оказалась встреча с Ксенией Удаловой, которая не поверила в пришельца, поскольку была уверена, что Корнелий уехал в Потьму к мифической возлюбленной Римме.
Сначала Стендаль объяснял, в чем дело, но потом перестал, потому что некоторые тут же кидались к пришельцу, чтобы отдать ему свое время и воссоединиться с близкими.
Шурочка ждала Стендаля в сквере. Сердце его забилось горячо и быстро.
- Мишенька, - сказала Шурочка, глядя на него сияющим взором. - Я так без тебя скучала.
- Я тоже, - сказал Стендаль.
- Я освободилась в два часа и стала звонить тебе на работу, а там занято.
- Сумасшедший день, - ответил Стендаль. - Сейчас все расскажу.
- Хорошо, что Мила подсказала, - продолжала Шурочка. - Тут есть один пришелец, он лишнее время берет.
- И что? - Стендалю стало холодно.
- Я к нему сбегала, четыре часа отдала - и сразу сюда.
- Это же не лишнее время! - закричал Стендаль на весь сквер. - Лишнего времени не бывает! Тебя обокрали!
- Но зато сразу встретились...
- Стой здесь, - сказал Стендаль. - Никуда не уходи.
Шурочка послушно замерла.
Стендаль добежал до гостиницы, растолкал очередь жаждущих отдать время и ворвался в номер пришельца в тот момент, когда бабушка Степанкина, которая, как знал Стендаль, через полгода ждала из армии внука, растворялась в воздухе.
- А, это вы, - сказал пришелец. - Давно не виделись. У меня неплохое приобретение. Видели, старушка исчезла? Я ее на шесть месяцев убрал.
- Вы знаете, что вы вор и разрушитель? - спросил зловеще Стендаль.
- Неправда, - сказал пришелец, подвигая к себе копилку, потому что у него была отлично развита интуиция. - Я делаю то, о чем меня просят. Все эти люди живы и здоровы.
- Где живы?
- А это неважно. Если я вам скажу, что они пребывают в компактном подпространстве, вы успокоитесь?
- Не успокоюсь, - сказал Стендаль. - У нас, людей, есть слабости. Нам кажется, что жизнь построена на ожидании. Кому нечего ждать, тот ни к чему не стремится. И вам это известно.
- Я иду людям навстречу. В чем же моя вина? – Пришелец нахально улыбался.
- Вы, преступник, - твердо сказал Стендаль. - Вы вор.
- Кстати, о преступниках, - сказал пришелец. - Есть у меня задумка. Имею в виду тюрьму. Но не знаю, как туда проникнуть. Может быть, скромное преступление? За что у вас дают пятнадцать суток? Этого срока мне достаточно.
- Проникнуть туда вам, может, и удастся, но всех пребывающих там... в общем, копилку вам взять не разрешат.
- Вы уверены? Тогда есть другая задумка...
И Стендаль понял, что ждать больше нельзя.
Как тигр, он бросился на копилку и со всего размаха грохнул ее об пол. Микроскопические детали брызнули во все стороны, словно копилка была набита муравьями.
- Простите, - сказал Стендаль, - у меня не было другого выхода.
- Я буду жаловаться! - кричал пришелец, становясь на колени и сгребая руками детали. - Вы думаете, сепараторы на дороге валяются? Ни одна мастерская в ремонт не примет!
Стендаль вышел из номера. Навстречу ему шла Ксения Удалова и тащила за руку сына Максимку. На щеках у нее были две вертикальные полосы от долгих слез.
- Где он? — крикнула Ксения. — Нету больше мочи ждать. Пустите нас к мужу и отцу!
- Возвращайтесь домой, - сказал Стендаль. - Надеюсь, что он вас уже ждет.
Взгляд его упал на часы, висевшие над столом администратора. Маятник их замер в неудобном положении. Стендаль поднес к уху свои часы. Часы молчали.
- Еще бы, - сказал он вслух. - Сколько его там в копилке набралось!
Шурочка послушно ждала его в сквере.
- Я разбил копилку, - доложил Стендаль.
- Я поняла, - сказал Шурочка. - Вон сколько народу на улице. И часы у меня остановились. Это теперь всегда так будет?
- Скоро кончится.

- Многие будут недовольны твоим поступком, Миша, - сказала Шурочка.
- Я знаю, - сказал Стендаль. - Но не раскаиваюсь. Ведь ты меня понимаешь?
- Понимаю, - ответила Шурочка с некоторой грустью. - Но иногда так трудно тебя дождаться.
К ним подошел грустный Серафимов.
- Писатель, - сказал он, - дай рубль до получки.

(с) Кир Булычев


СБЕРКАССА ВРЕМЕНИ

Вечером накануне открытия Сберкассы Времени мы собрались в теплом семейном кругу. Оратором и оракулом был мой брат Лева – физик.
– Завтрашний день войдет в историю, – горячился Лева, подмаргивая левым глазом (у него разыгрывается тик, когда он волнуется).
– И все-таки мне беспокойно, – сказала моя жена. Она сидела в кресле с вязаньем и то и дело сбивалась со счета петель. – Не люблю вещей, которых не понимаю.
- Как? — удивился Лева. — Чего тут не понимать, это так просто! Сейчас объясню.
Если вы слушали когда-нибудь физика, пытающегося разъяснить простому смертному смысл квантовой механики или специальной теории относительности, то вы поймете наше состояние. Какие-то волны времени, накладывающиеся друг на друга так, что возникало некое подобие временных брызг, которые отрывались от своего субстрата в надвремя и которыми можно было управлять... Вот все, что я понимал в Левиных лекциях и в популярных статьях моих коллег журналистов. Но это в конце концов не слишком меня огорчало. Мы пользуемся электричеством, решительно ничего не зная об электродинамике, однако я еще не видел человека, которому данное обстоятельство мешало бы жить. Правила же пользования Сберкассой Времени были ясны каждому. В любой момент, появись у вас такое желание, вы вольны отобрать у действительности толику времени, с тем чтобы отложить ее про запас. Оттуда вы можете взять этот вклад, когда вам заблагорассудится, и уйти в надзремя. Все проще простого.
– Вы даже не представляете, как это замечательно! – в восторге Лева чуть не опрокинул рюмку. – Сколько времени каждый из нас теряет в очередях, ресторанах, в дороге, на скучных лекциях. Часы и дни, вычеркнутые из жизни! – В его глазах билось отчаяние. – Теперь не то. Теперь вы их кладете в сберкассу – откладываете на будущее – и все... Вот, например, вы пишете или ведете эксперимент. Вы творите, вы счастливы. Но неумолимые стрелки часов оповещают, что надо кончать, что вас ждут какие-то срочные обязанности. Трагедия! С завтрашнего дня все будет иначе. Просто вы возьмете из вклада отложенные вами часы и уйдете творить в надвремя.
– Может, лучше все-таки по-старому?
Я укоризненно посмотрел на жену. Прогрессом надо восхищаться, тем более таким.
– Исключено! – радостно объявил Лева. – Нет ни одного достижения науки, которое рано или поздно не вошло бы в жизнь. Ни одного. Приход новой эры неизбежен!
Часы ударили полночь. Лева поднял палец. Я невольно встал. С этой минуты начала работать Сберкасса Времени!
В торжественном молчании мы чокнулись. Рука жены дрожала. Наступала новая эпоха. С последним боем часов наш кот, лежавший на диване, потянулся и сладко зевнул. Бедняга, он видел древние сны и не подозревал о великом событии.
Утро оказалось самым будничным – серым, мглистым. Я поспешил выглянуть в окно. Все как обычно: торопятся люди, спешат машины. Я быстро позавтракал и выскочил на улицу, провожаемый тревожными взглядами жены.
В автобусе было свободно, и я занял отличное местечко для наблюдений. Только наблюдать, похоже, было нечего. Уже пять минут я ехал, десять минут ехал, а ничего не случалось ни в автобусе, ни вне его. С досадой я поудобней устроился на сиденье и достал газету. Но едва я ее развернул, как вдруг что-то отбросило мои руки вместе с газетой, и на моих коленях возник какой-то старик!
– Виноват, – извинился он. – Вы несколько заняли мое место.
– А... а... вы... – пролепетал я.
– Может быть, валидола? – забеспокоился старик, сползая с моих колен. – Вас должны были предупредить, что я ненадолго отлучился...
– Вы... вы воспользовались?..
– Ну, разумеется. Время, знаете ли, в моем возрасте нужно беречь. Ничего, ничего, сидите. Я устроюсь рядом.
На нас глазел весь автобус. К счастью, была уже моя остановка.
Я попал аккурат к планерке и даже не успел обменяться мнениями. Удивительная вещь наши планерки. Вроде бы сиди и слушай, только и всего, а устаешь так, будто пишешь передовицу. Все шло ничего, пока выступали. Перовский и Перов; они говорили длинновато, но толково – о новых задачах газеты в связи с внедрением Сберкассы Времени, разумеется. Но вот слово взял Клопонечецкий. Мы кисло переглянулись. И тут меня озарило. А что, если... В конце концов нас тут много и отсутствие одного человека может оказаться незамеченным. «Полчаса в запас!» – мысленно приказал я, содрогаясь от собственной смелости.
Мне показалось, будто я лишь на мгновение прикрыл веки. Но стоило мне взглянуть на зал, и я тотчас понял, что влип. Все мы влипли. Редактор и Клопонечецкий стояли друг против друга, и лица их горели, как светофор: редактора – красным, Клопонечецкого – зеленым. Они молча смотрели на пустые ряды стульев.
– Это что за... – весь заряд гнева попал бы в меня, если бы в зале не стали возникать остальные сотрудники. Видимо, телепатия все же существует, раз всеми, едва начал выступать Клопонечецкий, овладело одно и то же желание и все разом его осуществили...
Не буду описывать последовавших тирад... Нас спасло то, что в номер срочно требовались репортажи о первом дне победы над временем, и не в редакции же собирать материал!
На улицу я вылетел со скоростью, при которой дымятся подошвы...
И тут я сразу увидел зрелище... Высокий, величественный, седовласый гражданин,, похожий на памятник самому себе, плакал, опершись о фонарный столб.
Простите, не могу ли я вам помочь? – тронул я его за плечо.
Он мигом осушил слезы, но голос его всхлипывал.
– Негодные мальчишки... Негодные мальчишки... Негодные мальчишки...
Секунду спустя все прояснилось. Он был учителем. И даже нг просто учителем, а метром-учителем, если это слово уместно в педагогике. И с его урока – его урока! – сбежал сразу весь класс.
– Дети же вернутся, – пробовал я его утешить.
Но он был слишком горд и прославлен, чтобы утешиться. Он двинулся прямиком в милицию. Со спины он еще больше выглядел памятником самому себе.
Я черкнул себе в блокнот: «Матр Влад. Ив. Н. Дети. Отрицательные послед. Сбер. Вр.» – и двинулся дальше собирать впечатления.
Они не замедлили появиться. Свернув за угол, я нос к носу столкнулся с дородной матроной, которая, озираясь, зачем-то шарила руками в воздухе.
– Не видели его? – кинулась она ко мне.
– Кого? – опешил я.
– Да мужа!
– Простите...
– Мы шли под руку!
– Но я...
Ее лицо приняло зловещее выражение.
– Так, значит..,. Вовремя сбежал... Бросил! Ну, подожди! – она погрозила кулаком пустоте и энергично выругалась. – Обгоню!
И она растаяла у меня на глазах.
Не успел я прийти в себя, как сильный удар в плечо заставил мэня отпрыгнуть.
– Пардон! – вежливо сказал верткий мужчина с косящим взглядом, возникая из ниоткуда. – Моей супружницы не заприметили?
– Такая? – я очертил пальцем габаритный контур. – Воспользовалась. Догоняет.
– Ага! – верткий мужчина просиял. – Точный расчетец.
Он подмигнул мне и скрылся в ближайшем магазине.
Я вынул блокнот, но засомневался, вписать ли этот случай в графу положительных или в графу отрицательных последствий внедрения Сберкассы Времени.
Так и не решив, я двинулся в ближайшую столовую, поскольку уже чувствовал голод. Столики были почти пусты, и мной овладела надежда быстрехонько пообедать. Но кто же не знает, что скорость обслуживания не зависит от наполненности пищеточки! Прошло четверть часа с момента, когда у меня взяли заказ, но супа мне не несли, и я было заскучал. Но тут мне пришла в голову гениальная идея. У меня есть полчаса в запасе, сэкономленных на выступлении Клопонечецкого. Воспользуюсь ими, чтобы набросать репортаж, а тем временем и суп подоспеет. Возблагодарив в душе Сберкассу Времени, я отдал приказ и...
Слазно работалось. Все живые души исчезли из поля зрения, поскольку я был вне реального хода времени, никто не мешал, и строчки горохом катились из-под пера. Да, хорошо работалось в тишине и спокойствии.
Но полчаса истекли, и я вынырнул в действительность, абсолютно убежденный, что увижу в ней тарелку супа.
Тарелки не было. Вообще никого не было.
Я долго метался в панике, пока не обнаружил насмерть перепуганного директора. Оказывается, не я один был таким умным. Понемногу – из тех же соображений, что и я, – поисчезали все посетители столовой, а вслед за ними решили сберечь время и официантки – кого же обслуживать, если никого нет! А тут по радио объявили категорический запрет пользоваться Сберкассой Времени в служебные часы...
Злой и голодный, я помчался домой. Но пообедать мне в этот день так и не пришлось, ибо на площадке меня перехватил Лева. Он был бледен, из ноздрей его шел пар.
– Обокрали!!!
– Обок... кого?! – схватился я за перила.
–Меня! Пока я дома сидел и работал, вор, перемещаясь в надвремени, проник в квартиру и...
К вечеру Сберкассу временно закрыли. Было объявлено, что разрабатываются новые правила пользования ею. Они разрабатываются и по сей день. Вора поймали, но Лева по-прежнему зол, правда, уже по другой причине.
– Хотят, чтобы Сберкасса Времени была удобной для всех, – жаловался он. – А физическое явление – это же не кресло, оно не может принимать форму любого зада!
Не знаю, прав он или нет, а только живем мы уж который год по-старому.

(с) Дмитрий Биленкин, 1968 г.