Снег

...снег сыпал с серого неба, сыпал тихо, неторопливо, безмолвно, засыпл лес, землю, засыпл следы человека, который шёл через лес, утопая по колено в снегу, понимая, что окончательно заблудился, хотя он не мог понять, как это случилось, куда подевались знакомые тропинки и зарубки, может тропинки засыпал снег и каким-то невероятным образом сгладил зарубки на деревьях, хотя самих деревьев тоже не было и человек вообще не узнавал этот лес, эти огромные, со стволами в два обхвата сосны, и он не понимал, как здесь оказался, в этом странном лесу, где не было ни подлеска, ни кустарника. только сосны высились вокруг и он шёл среди этих огромных сосен, глядя сквозь белую безмолвную пелену, пытался увидеть хоть что-то знакомое, но не видел, и не знал, где он вообще находится, проклинал себя за то, что не взял компас, хотя компас он не брал никогда, потому что вырос в этом лесу, знал каждый кустик, каждую тропинку, каждое дерево, а эта часть леса была ему совершенно незнакома и он шёл уже несколько часов, а бесконечная вереница сосен не кончалась, и ему казалось, что он вечно будет идти через этот лес, и он не мог понять, идёт он прямо или кружит по лесу, потому что снег засыпл все следы и ничто не нарушало ровной белизны, только он шёл, не понимая, куда он пытается дойти, зная лишь, что заблудился, чувствуя, как холод проникает под шубу, и ноги уже совсем окоченели, потому что валенки были полны снега и только руки пока не замёрзли в тёплых меховых рукавицах, а шуба уже не грела, и он чувствовал ледяные пальцы холода, и благодарил судьбу, что нет ветра, иначе он давно бы замёрз, и он понимал, что надо развести костёр, чтобы вскипятить чаю и немного согреться, но в рюкзаке было всего два полена, а веток наломать он не мог, они все были слишком высоко, а стволы сосен были снизу гладкие, но ему всё же удалось оторвать несколько полосок коры, тогда он выбрал место под сосной, тщательно расчистил его от снега, хотя работа нисколько не согрела его, он достал из рюкзака поленья и бумагу, сложил костёр, достал пакетик со спичками, вытащил коробок и открыл его...
В коробке была одна спичка.
...человек смотрел на эту спичку, не понимая, как же так, ведь он брал полную коробку, и разжигал огонь всего два раза, истратив три спички, и он точно помнил, что уложил в пакет полный коробок, хотя слово «точно» здесь не подходит, и он не мог припомнить, может на последней стоянке он рассыпал спички и сунул в рюкзак пустой коробок, не проверив, но вряд ли, он бы заметил рассыпанные спички, мистика какая-то, но что-то надо было делать, надо попытаться разжечь костёр одной спичкой, иначе он никогда не выйдет из этого леса, поэтому он поднёс коробок близко к газете, чтобы она загорелась сразу, как только вспыхнет спичка, чиркнул спичкой о коробок...
Спичка зашипела и не вспыхивая погасла.
...человек долго сидел в немом отупении, держа в руках последнюю не загоревшуюся спичку, зачаровано глядя на разложенный костёр, словно от его взгляда дрова могли вспыхнуть, и не понимал, почему так случилось, почему он заблудился, так и не дойдя до зимовья, ему хотелось спать, но он знал, что засыпать нельзя, а надежды уже никакой не было и он неподвижно сидел, чувствуя, как холод сковывает его тело, и вспоминал, как они с отцом строили это зимовье, он вспоминал отца, который год назад зимой ушёл в тайгу и не вернулся, может так же заблудился, попал в этот непонятный заколдованный лес и замёрз, а теперь и он останется здесь навечно, и надежды на спасение...
– Ты что здесь делаешь? – голос раздался совсем рядом.
Человек обернулся, на что потребовалось немалое усилие, потому что мышцы одеревенели и не слушались, и увидел волка, большого и серого, и сердце забилось быстро-быстро, и мысли замелькали одна за другой...
– Чего молчишь? – опять спросил волк. Его челюсти двигались, выговаривая слова, а голос был хриплым и слегка лающим, и человек не понимал, откуда здесь волк и почему он говорит, а сердце быстро билось и в такт ему в голове билась мысль «почему он не нападает...».
Волк повёл носом, принюхиваясь, затем поморщился и произнёс:
– Ты меня боишься...
Человек кивнул.
– Не бойся, я не ем разумных.
– А-а к-ко-го... – человек не мог говорить, мышцы лица замёрзли и губы почти не шевелились.
– Кого? – переспросил волк, и человек снова кивнул. – Да так, живность безмозглую, зайцев, мышей, белок, иногда косулю поймаю. А если удастся изюбра или лося завалить – то вообще лафа, неделю пирую. Зимой хорошо, мясо долго не портится... А как же ты сюда попал?
– За-за-за...
– Заблудился, – догадался волк. Человек закрыл глаза, но, чувствуя, что может потерять сознание, открыл. В голове, как заведённая билась мысль «почему он не нападает...». Человек начал дрожать, чувствуя, как ледяные пальцы подбираются к сердцу.
– Чего же ты вообще в лесу потерял в такую погоду? – сочувственно спросил волк.
– Зим-мо...
– Зимовье, – вновь догадался волк, – эт ты, брат, вообще не туда забрался. Здесь на десяток кэмэ в округе никаких зимовий нет. Уж я то свою территорию знаю...
Человек чувствовал, что засыпает. Он уже не мог шевелиться, мышцы окончательно окоченели. И лишь сознание ещё теплилось в замёрзшем теле.
– Что же ты костёр не разведёшь?
– Спич...
– Спичек нет. Это плохо, – волк сел на хвост и почесался. – Что ж делать то... Надо бы поймать тебе кого-нибудь. Крови горячей попьёшь, согреешься, – волк встал, встряхнулся. – Не скучай здесь, я скоро...
Человек посмотрел вслед уходящему волку и закрыл глаза. Он уже не чувствовал холода, он вообще уже ничего не чувствовал. Последняя мысль была – «нельзя спать» – и он провалился в черноту. Сознание погасло...
Когда волку, наконец, удалось поймать зайца, и он вернулся к человеку, тот сидел, закрыв глаза, и не шевелился. Волк принюхался и вздохнул. Помотал головой, подхватил заячью тушку и ушёл...
...а снег сыпал с серою неба, сыпал тихо, неторопливо, безмолвно, засыпл землю, лес, засыпл мёртвого человека...

ноябрь 1998 года