Один день, изменивший жизнь

Когда я проснулась, солнце уже стояло высоко и на улице шумели соседские дети. Я люблю лето в деревне, где воздух чист, а люди приветливы. Можно вставать утром, садиться на старый велосипед, пролежавший, наверно, сотни лет в нашем сарае, и ехать к реке, где в это время собирался свободный от работы люд. А поскольку работают в деревне много и почти все, у реки по утрам немноголюдно. Цивилизация, дошедшая до этой глуши, избавила хозяек от необходимости ежедневного паломничества на реку за водой и белье постирать. Теперь у многих есть водопровод, а те, у кого нет, ходят к соседям – все ж ближе, чем река, да и вода горячая.

Когда-то давно, приехав сюда к тогда еще живой бабушке, я нашла в сундуке, который до сих пор стоит на чердаке, старое ситцевое платье – светло-голубое, с замысловатым узором. Мне оно очень понравилось, но тогда я была слишком мала для него. Бабушка обещала мне, что платье меня дождется. Так и случилось, несмотря на то, что многие вещи из того сундука были подарены другим внукам и внучкам.

И сегодня, проснувшись, я надела свое любимое, бабушкино, голубое ситцевое платье, села на велосипед и поехала к реке. Здороваясь со всеми, кого встречала, я медленно ехала по единственной деревенской улице, затем – по широкому зеленому лугу, который и привел меня к цели моего маленького путешествия.

Нашу реку и назвать так нельзя было – так, речка небольшая, почти ручей, но за отсутствием другого водоема жители стали называть его рекой. И название дали громкое, речное – Сена. Есть в Париже такая река, есть и у нас в Пантелеевке. Чем мы хуже Парижа?

«Привет, Олеська!», крикнула мне Маша – пухленькая девушка с толстой косой и васильковыми глазами, одетая в цветастую юбку и белую хлопчатую мужскую рубашку. «Привет», отозвалась я. Вообще-то меня зовут Алиса, но деревенские так и называют меня Олесей, как бабушка звала. Иностранное имя им чуждо, хоть на дворе уже XXI век.

Оставив Машу на востоке, я поехала вверх по течению, где вода по определению чище. Оперев велосипед педалью на большой валун, я сняла платье, сложила его и придавила камнем поменьше так, чтобы никто не мог найти – деревенские мальчишки лет двенадцати любили шутить над девками, пряча одежду тех, кто плавал в реке. После этого с разбегу нырнула в воду.

Приятная нега обволакивала мое обнаженное тело. Вода проникла повсюду, лаская каждую его клеточку. Она была еще прохладной, наша река, но я любила ее именно такой. Я плавала и плескалась, ныряла ко дну, собирая ракушки, которые возвращала обратно , рассмотрев на солнце. Я не люблю лишать кого-то дома, и если какая-нибудь улитка не сможет спрятаться от рыбы потому, что я заберу ее пустой дом с собой, мне будет неприятно.

Нырнув в очередной раз, я услышала всплеск, и поплыла на поверхность. Но там никого не было. Решив, что мне почудилось, я собралась снова нырнуть, как вдруг над водой показалась голова. Это был мужчина. Раньше я его не видела. Наверно, приехал только что, решила я.

Он молча смотрел на меня, а я так же молча – на него. У него были удивительные глаза – разные. Один, цвета морской волны, был чист и ясен, а второй черным колодцем затягивал в бездну. Повинуясь зову тела, я подплыла к нему. Он был полностью обнажен, как и я. Коснувшись рукой моей груди, он погладил ее, а потом опустился вниз, легко касаясь пальцами моего тела. В свою очередь я обхватила ладонью его член – он был твердый и смотрел в небо, очевидно, желая взглянуть в глаза солнцу. Притянув меня к себе, он впился губами в мои губы, а я обхватила его ногами, насаживая себя на него. Едва он оказался внутри меня, мои глаза расширились – еще никогда мне не приходилось впускать в себя стол огромный мужской орган. Мы задвигались в едином ритме, все ускоряясь. Когда он низвергнул в меня всю свою энергию, я подарила ему свою.

Еще долго мы лежали на воде, а река несла нас вниз. Потом, словно очнувшись внезапно, мы поплыли вверх по течению. Наша Сена течет медленно, и бороться с ней было нетрудно. Вернувшись на место моего купания, мы вышли на берег, где я, взглянув на его вновь вставший член, опустилась перед ним на колени и взяла его в рот. Он гладил меня по голове, пока я ласкала его. Чуть не захлебнувшись в потоке жидкости, я отстранилась. Проглотив то, чем он со мной поделился, я улыбнулась. Он молча уложил меня на траву и ввел в меня свой язык. О, как он был хорош! Доведя меня до оргазма, он прилег рядом.

«Меня зовут Андрей», сказал он. «Алиса», улыбнулась я. «Продолжим?».

Словно ожидая именно этого, он развернул меня и пристроился сзади. Так мне понравилось больше…

Он оказался здесь случайно – уснул, и река сама вынесла его ко мне. Дома, выше по течению, его ждала жена и двое детей. Так что мы распрощались, и он уплыл.

Обычно я не отдаюсь первым встречным, но от Андрея исходила такая притягательная сила, что сдержать себя я уже не смогла. Кроме того, мне вообще больше нравятся девушки. А тут вдруг – на тебе, мужик, да еще и неизвестно откуда взявшийся…

Искупавшись еще раз и позагорав, я надела платье, села на велосипед и вернулась домой.

К вечеру небо потемнело, и в сумерки пошел дождь. Его поступь была легкой, как хлопок, а аромат его одеколона притягивал. Я вышла на улицу, сказав себе, что та, кого я встречу под дождем, мокрую и счастливую, станет сегодня моей. Мне повезло – встретилась Настя, девчушка с другого конца села. Она бегала в одном платье, босая, смеясь вместе с дождем. Я столкнулась с ней у клуба, и мы побродили вместе. Она сказала, что вышла изменить свою жизнь, но не знает, как это сделать. Это очень похоже на меня, сказала ей я. Мы набрели на забытый стог, впитавший воду небес, и свалились в него. Держа ее за руку, я рассказала о своей утренней прогулке, опустив только имя моего случайного любовника. Настя пришла в возбуждение от этой истории, и когда я якобы случайно погладила ее грудь, обняла меня и поцеловала взасос. Я начала снимать с нее мокрое платье, она делала то же с моим. Обнаженные, мы лежали в стоге сена, лаская друг друга языками. Надо сказать, Настя оказалась умелой любовницей.

Мы занимались любовью до тех пор, пока не замерзли. Одевшись, мы ушли ко мне – после смерти бабушки я жила одна, когда летом приезжала в деревню. Мама давно сбежала за границу с каким-то то ли турком, то ли арабом, отец бросил нас сразу после моего рождения, и единственным любящим меня человеком была покойная бабушка. Потому она и оставила свой дом мне, а не кому-то другому. А поскольку умерла она, когда мне уже исполнилось двадцать три, отнять ее дом никто не мог.

Настя оказалась на высоте – даже в городах я не встречала таких умелых любовниц, и ее появление в глухой деревушке меня несказанно удивило. Еще больше меня поразило то, что девушке было только семнадцать. Через что же ей пришлось пройти, что она вытворяет такие вещи, которые незнакомы даже профессиональным проституткам? Такую девушку я искала уже девять лет – с тех пор, как приобрела первый опыт лесбийской любви.

Мы любили друг друга до зари. В ход шли руки, языки и вибратор, который я привезла с собой из города. А на закуску мы слились воедино, лоно-к-лону, словно одна из нас была мужчиной.

А утром мы поехали к реке вдвоем. Настя жила с теткой, которая растила ее с пяти лет, после того, как родители утонули в Каспийском море, куда они спускались на собственном катера по Волге. Училась Настя в областном центре, в деревню приезжала на лето вместе с теткой, как жила девушка, с кем дружила, с кем спала, ее тетку вовсе не интересовало. Главное – чтобы приносила «пятерки» и помогла по дому, что Настя делала исправно.

С того самого дождливого вечера Настя живет со мной. Сначала ее тетка возражала, но потом, когда мы дали слово помогать ей по хозяйству, закрыла на это глаза. Я люблю мою Настеньку, и она отвечает мне взаимностью. Думаю, впереди у нас много лет счастья, любви и обалденного секса.

Вот так случайный утренний секс в реке изменил мою жизнь.

23-24.04.2004