О Бородинском сражении

О БОРОДИНСКОМ СРАЖЕНИИ

Сколько помню себя, при упоминании о знаменитом сражении 1812 года во мне всегда просыпался острый интерес: а КАК там всё происходило на самом деле? Правда, к подробному изучению мною Бородинской битвы этот интерес не привел, но всегда, в т.ч. при посещении Панорамы Бородинского сражения, включалось моё воображение, и я пытался представить себе то кровавое событие "в лицах".

И вот натолкнулся на описание "Бородина" Львом Толстым в "Войне и мире" (когда изучал "Войну" в школе, в те годы почему-то всё прошло мимо сознания, но вот взялся перечитывать сейчас – и открылось сто-олько всего! В т.ч. о самой битве). И возникли в сознании 2 параллели: 1-я – официальная трактовка события, включая объяснения планов, документов, свидетельств, воспоминаний; и 2-я – трактовка, освобожденная от "ура-патриотизма", попытка увидеть событие в более-менее реальных красках.

Если первая трактовка не может обойтись без понятий, скажем, "прозорливости", "гениальности" и т.п. наших полководцев, то вторая (а это - великий реалист Лев Толстой) старается освободить наше воображение от излишне патриотических наносов. И, честно говоря, почему-то Льву Николаевичу я доверяю больше. Почему? Ну, во-первых, он просто физически ближе во времени к 1812 году, чем мы и разные наши военные историки. А во-вторых: реализм (без лозунгов) мне лично более по душе, чем реляции с налетом великороссости (хоть я, безусловно, патриот России!).

Итак: 26 августа (7 сентября – по новому стилю) 1812 года. Бородинское поле. В 5 утра началось историческое боевое действо. Передо мной – 6 военно-исторических карт. Две из них, это: первая – карта боя за Шевардинский редут, того самого боя, который произошел двумя днями раньше Бородинского сражения, т.е. 24 августа, и явился предтечей "Бородина"; вторая карта - расклад сил 25 августа, в канун "Бородина", когда, по свидетельству Л. Толстого, не было произведено ни единого выстрела, и войска лишь выстраивались на позициях для основного действа.

И, наконец, 4 карты, "препарирующие", так сказать, Бородинское сражение:
1-я – бой с 5 до 9 ч. утра;
2-я – бой с 9 до 12-30;
3-я – бой с 12-30 до 14 часов;
и 4-я – бой с 14 до 18 часов.

Смотрю на карты, а по спине ползет холодок: это ведь лишь глазам моим представлены синие и красные прямоугольнички да стрелки, схематично отражающие ход исторической битвы. Воображение же ныряет в эти карты, в местность того времени, и видит дым, слышит грохот орудий, крики людей и ржанье лошадей... И летят ядра, и свистят пули и шашки, и валяются оторванные и отрубленные человеческие конечности, и кровь кругом, и трупы, людские и конские. И яростный вой тысяч глоток озверевших от боя людей.

И когда к 6-ти вечера всё затихло, треть российского войска, состоящего поначалу из 130 тысяч душ, и чуть меньше половины французского (из 135 тысяч) обратилось в прах, в ничто, в мертвую окровавленную материю: 44 тысячи со стороны русских и 58 тысяч с французской стороны полегли либо были изувечены на полях Бородина! (Правда, французские историки утверждают, что французов полегло "всего" 30 тысяч, но – не будем спорить). Особенно, как известно, постарался в деле князь Багратион, который на своих флешах в течение шести с лишним часов отражал атаки значительно превосходящих (порой в пять раз!) сил противника. Семь атак было отбито багратионовцами, и лишь восьмая французам удалась. Да и то: не потому ли, что князь Багратион получил смертельное ранение?

Так говорят современные (относительно) карты сражения. Но послушаем реалиста Льва Толстого. Лев Николаевич рисует вот такую картину начала боя.

Русские войска вытянулись в прямую линию вдоль реки Колоча, и левый фланг наших войск при этом располагался у деревни Шевардино – то был теперь уже всемирно известный Шевардинский редут. Предполагалось, что Наполеон подойдет вплотную с другой стороны реки Колоча, и т.о. при начале боя атака французов будет затруднена необходимостью переправы.

Но Наполеон на то и был Наполеоном, чтобы вести себя нестандартно и непредсказуемо. 24 августа, за два дня до "Бородина", французские разъезды наткнулись на левый фланг россиян, т.е. на Шевардинский редут, и совершенно неожиданно для россиян Наполеон приказал войскам переправиться через речку Колочу именно здесь, т.е. гораздо левее предполагаемого русскими места противостояния, и "на два дня раньше срока"! Редут был атакован, русские отступили и принуждены были срочно перегруппироваться и расположить свои войска совсем не так, как изначально предполагал Кутузов и его штаб. Обе армии оказались одна перед другой в совершенно чистом поле, и все заранее подготовленные русскими укрепления остались далеко в стороне. Наполеон же устроил в Шевардине свой наблюдательный пост, из которого руководил всем дальнейшим ходом сражения (хотя, как именно "руководил" – об этом тоже довольно интересно описано у Толстого).

Короче говоря: Наполеон навязал нашим СВОИ правила игры (боя). И всё пошло по СЛУЧАЙНОМУ для русских сценарию! Впрочем, Толстой утверждает, что "случайным" сценарий сражения оказался и для самих французов.

25-го августа Наполеон собрал свою переправившуюся через реку и занявшую Шевардинский редут армию в кулак, и 26-го рано утром нанес свой первый удар.

И далее имеет смысл процитировать Л.Н. Толстого: "Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства" ("Война и мир", том 3-й, ч. 2-я, гл. XIX, в самом конце).

Вот, оказывается, как! Неожиданный (хотя и, возможно, спонтанный) маневр Наполеона оказался гениальным настолько, что русские войска вследствие этого маневра просто обязаны были быть разбиты в течение 3-х часов! Согласно всем законам военного искусства того времени!

А они, русские, продержались не три, а более десяти часов! И "положили" 58 тысяч противника (против 44 тысяч своих)! И тем самым обескровили основные силы французов. Видимо, гений Наполеона учел многие детали предстоящего сражения, кроме одного-единственного: упрямства, куража и патриотизма, неожиданно сплавившихся в рядах и душах русских в единый, сверхпрочный узел, который невозможно было разрубить НИЧЕМ.

И хотя Москва вслед за Бородинским сражением была сдана, триумфа у Бонапарта не получилось. И наступившие вскоре сильнейшие холода, вместе с сохраненной Кутузовым армией, вместе с партизанским задором Д. Давыдова и русскими "лесными" мужиками, объединившись, погнали врага назад, прочь с земли русской.

Так что "Бородино", вопреки официальным реляциям, на самом деле является втрое более славным историческим событием в истории России, чем то можно представить себе по документам и официальным источникам. В самом деле: армия, которая по всем военным расчетам и законам начала XIX века должна была через три часа прекратить свое существование, продержалась втрое дольше! Более того, измотала и обескровила армию противника, и в конце боя смогла организованно отойти, сохранив основные силы! Если выражаться по-русски: сие суть НЕБЫВАЛЬЩИНА, которую можно было придумать разве что в сказке. Но тем и славна Бородинская битва, что она произошла вопреки логике, и результат ее оказался тоже совершенно противен любой логике. Результат, спасший Россию.

Правда, объективности ради следует сказать, что великий русский писатель, обрисовав в общих чертах картину боя и – главное! – картину Бородинского поля уже ПОСЛЕ сражения, всё-таки высказал идею о бессмысленности происшедшего действа, результатом которого явилось просто массовое УБИЙСТВО людей с обеих сторон. Бородинское сражение, по мнению Толстого, отличалось от других сражений жестокостью и кровавостью происшедшего, когда массы людей с обеих сторон не столько погибали в схватках, сколько нещадно выбивались плотным артиллерийским и ружейным огнем: ядра, гранаты и картечь далеко не всегда лупили по наступавшим либо оборонявшимся, но довольно часто – по тылам и резервам обеих армий. Отсюда – небывалая кровавость Бородинского сражения. Неспроста же Л. Толстой написал эпизод практически бездарного участия князя Андрея Болконского в Бородинском сражении: князь 8 часов простоял со своим полком в резерве, причем полк методично обстреливался вражеской артиллерией и нёс большие потери, не сходя с места. В конце концов одна из гранат шлепнулась в 2-х метрах от князя Андрея, но гордость и гипертрофированное понятие о чести не позволили князю лечь на землю, как то сделал стоявший неподалеку офицер. Граната взорвалась, и князь Андрей получил смертельное ранение: осколок раздробил ему бедро и разорвал живот...

Вот такая она – война, и такое оно – "славное" Бородинское сражение.

И всё же, всё же... Разве не напрашивается порой сам собой вывод о том, что "С нами, русскими – Бог!"? И тогда, в 1812-м он был с нами, и позднее, в 1943-м, на Курской дуге. И не только на ней. А может, ТАК ОНО БЫЛО и есть на самом деле? То есть, какими бы мы ни были, но – под Богом ходим?!

Иначе от России давно остались бы одни воспоминания...

9-14.03.06