Счастье

Диктофон лежал на лакированной поверхности тяжёлого дубового стола. Его маленькое чёрное тельце смотрело на лепной потолок блестящей надписью SONY. Под прозрачной крышкой были видны вращающиеся катушки с плёнкой, сквозь сетку, скрывающую динамик, доносились треск и шипение. Треск напоминал движение насекомых, когда трутся их хитиновые конечности, и тем самым вызывал брезгливое отвращение. Иногда плёнка издавала жалобный писк похожий на крики слепого котёнка. На счётчике времени равномерно сменялись цифры, отсчитывая количество оставшейся плёнки. Внезапно, громко и отчётливо, накрывая тихую вакханалию помех и посторонних звуков, из динамика донеслась человеческая речь. Добродушный пожилой голос приглашал, а нагло-скрипучий просил не затрудняться. Добродушный не затруднился, но попросил располагаться, и, принеся свои многочисленные извинения, удалился, шаркая подошвами тапочек. Послышался скрип кожаных туфель и стук подошв о рассохшийся паркет, жалобно застонали пружины старого дивана. Вновь пискнул слепой котёнок и побежали насекомые.
Луч солнца проник в комнату, мгновение поиграл с парящими пылинками, и, коснувшись диктофона, отразился в потолок. На лепных звёздах вспыхнуло мутное SONY. Кошачьи вопли стали чаще и плачевнее, насекомые, стараясь не отставать, судорожно трещали. В конце концов, диктофон сжалился, и из его глубин донеслись шаркающие шаги пожилого добродушия…
- Простите, что заставил вас ждать, у меня, знаете ли, удалена одна почка. Так что частое посещение уборной мне прописано надолго, я бы даже сказал: до конца.
- Иосиф Фридмович, я полагаю, что отсутствие некоторых из ваших внутренних органов непосредственно к делу отношения не имеет.
- Безусловно, уважаемый, безусловно. Мои беды останутся со мной, как и мои маленькие радости. Вы не обратили внимания, что с возрастом радости начинают уменьшаться, превращаясь в эдакие рассыпанные по тёмной комнате горошины, и мы, с завязанными глазами, обдирая колени и натыкаясь на острые углы, ползаем по полу в надежде найти их. И ведь находим! Да-да, уважаемый, находим! Кладём их в карман и ползём дальше. Иногда натыкаемся на других искателей, бьёмся лбами, извиняемся и начинаем ползти с удвоенным рвением, опасаясь конкурентов.
- А что вас собственно не устраивает: размер горошины или комнаты?
- Повязка, уважаемый, повязка.
- И вы знаете способ её снять?
- Таки знаю.
- Я не в игры пришёл играть, Иосиф Фридмович, и пока не разделяю вашего оптимизма. Я серьёзный человек и при мне серьёзные деньги, которые я готов платить за серьёзный товар, а товар, я слышал, у вас серьёзный. Так что, ближе к делу.
…голос скрипел и ниспадал до шёпота, даже сквозь пелену помех было отчётливо слышно тяжёлое дыхание говорившего. Воздух со свистом покидал лёгкие и натужно втягивался обратно…
- Видите ли, уважаемый, я человек материально не состоявшийся и никогда не был обременён деньгами. Всю свою сознательную жизнь проработал преподавателем, причём придерживался этических законов и постулатов морали, говоря простыми словами – не брал взяток. Почётное звание кандидат экономических наук помогало лишь разумно экономить деньги, но отнюдь не зарабатывать их. Отсутствие финансовой независимости привело к отсутствию могущественных и так называемых полезных друзей, что сказалось самым трагическим образом. Когда заболела моя супруга, ничего кроме клиники имени Склифосовского я не смог ей предложить. Опухоль надпочечника второй стадии, в клиниках германии лечится без хирургического вмешательства, но у нас… Когда во время операции ко мне вышел врач и спросил какая у меня группа крови я ещё надеялся, когда я дал согласие на трансплантацию своей почки я всё ещё надеялся, когда я пришёл в себя после операции у меня ничего не осталось, кроме надежды…
…несколько минут только шум помех…
- Её похоронили в прошлом году. Она умерла, потому что у нас не было денег на надлежащее лечение. Моя Марта умерла, потому что у нас не было денег!
- Мои соболезнования.
- Я не нуждаюсь в ваших соболезнованиях, я нуждаюсь в ваших деньгах. Жить с одной почкой, знаете ли, больно и неприятно. Но мы отвлеклись, я прошу прощения за свой тон, нервы сдают, да и возраст сказывается.
…жалобно запели пружины дивана…
- Здесь пятьдесят тысяч.
- Деньги я беру в виде аванса. В независимости от вашего решения они остаются мне. Это условие обязательно иначе разговор окончен.
- Вижу, вы поумнели со времён преподавательской деятельности. Я предполагал, что-то в этом роде. Согласен.
- С вашего позволения.
…тапочки зашаркали по полу, удаляясь в глубины диктофона. Насекомые немедленно воспользовались моментом и начали активное движение, слепой котик душераздирающе запищал. Когда тапочки вновь зашаркали по скрипящему паркету, наиболее крупные насекомые притаились, а несчастный котёнок сменил тональность…
- Итак, уважаемый, вы только что купили право открыть эту дверь.
…минутная пауза…
- И что находится за этой дверью?
- Что находится за этой дверью? Счастье.
…минутная пауза…
- Какое счастье?
- Всеобщее.
…долгое время из динамика не доносилось ни звука, даже насекомые прекратили своё шевеление; только слепой котёнок продолжал жалобно кричать…
- Счастье?
- Счастье.
…минутная пауза…
- И как оно выглядит, счастье?
- Счастье это абстрактное понятие, и к тому же оно персонализировано, так что – каждому своё.
- Всеобщее счастье?
- Всеобщее.
- То есть достанется всем.
- Всем и каждому.
- Даром?
- Для всех кроме вас, своё вы только что купили.
…послышались быстрые шаги и скрип туфель, звук удалялся и приближался…
- Так, подведём промежуточный итог: я купил дверь, то есть право открыть дверь, за которой находится счастье. Так. Значит счастье. Но как же так? Ведь это… и… и если я её открою, то… Я право не знаю. Ведь всё-таки счастье! Я должен подумать. Нет, вы не поймите не правильно, но счастье! Это так неожиданно, это такой деликатный вопрос. Да… Нет...
…котёнок трагически взвизгнул и умолк, насекомые, видимо напуганные его кончиной, начали трещать тише, но плотнее…
- Мне не жалко… но счастье! Даром! Каждому! Как вы могли? Нет, нет, и нет. И точка. Дело не в деньгах, какие тут деньги! Боже мой!
…и внезапно скрипучий голос, только что бурно выражавший свои эмоции упал до потустороннего шёпота, затрясся в каких-то спазмах, истощился…
- Э не, дармоеды, моё. Вы все у меня уже вот здесь, сукины дети, быдло. Вы у меня в таком дерме выкачаетесь, прежде чем я…
- Кхе-кхе. Вы дверь открывать будете?
…стук каблуков прекратился…
- Я похож на Санта-Клауса? Или Деда Мороза? Вы считаете, я способен одарить счастьем весь мир? Даром?
…скрипучий смех…
- В таком случае я вынужден попросить вас удалиться. Своим правом одарить счастьем весь мир вы не воспользовались, как, впрочем, и все кто приходил до вас. Не могу сказать, что знакомство с вами доставило мне удовольствие, даже наоборот, я в очередной раз имел возможность убедиться в алчности и эгоистичности человеческой природы…
…Диктофон щелкнул, и сидящий в кресле человек вздрогнул. Сложенные на его животе руки сплелись в замысловатый замок, напоминающий звезду. Он брезгливо посмотрел на диктофон, пошевелил тонкими губами и, запрокинув голову, принялся рассматривать высокий потолок с вылепленными звёздами в окружении пшеничных колосьев.
- Это всё? – его голос был наполнен спокойствием.
- Больше записей на аудио носителях не обнаружено, - полковник потянулся к лежащему на столе диктофону, блестящая пуговица с изображением пятиконечной звезды царапнула поверхность стола, оставив заметную полосу.
- Оставьте, Алексей Петрович, оставьте, - по-отечески проговорил генерал. Он аккуратно, двумя пальцами, взял диктофон и положил его в ящик стола. – Если я не ошибаюсь это единственная запись.
- Так точно Георгий Иванович, - полковник смотрел прямо в глаза генерала.
- Я надеюсь, Алексей Петрович, вы понимаете важность этой записи и возможные последствия в случае её разглашения?
- Так точно Георгий Иванович, - полковник опустил глаза.
Не считая нескольких стульев, обитых красным бархатом, тяжёлого стола и кресла, в комнате больше ничего не было. Совершенно голые стены не были даже оклеены обоями. Единственное окно не было убрано шторами. Полное тело генерала покоилось в глубоком кресле, которое поражало своей помпезностью, особенно на фоне аскетичности общей обстановки. На столе покоилась фотография президента, сурово взирающего из-под тонких бровей, и телефон без диска набора номера. Осунувшееся лицо генерала было почти не различимо на фоне залитого солнечным светом окна. Только тонкие губы рассекали бледное лицо на непропорциональные части.
- Заканчивайте, только вкратце.
Полковник сглотнул в сухую. Дальнейшее он произнёс ровным монотонным голосом:
- Объект был ликвидирован взрывом мощностью эквивалентной двум тоннам тротила. Взрывчатое вещество было размещено в кузове грузовика ЗИЛ–130 припаркованного около объекта и приведено в действие в двадцать три часа пятьдесят девять минут. Ответственность за взрыв и гибель жильцов дома была возложена на чеченских сепаратистов. В ходе исследования фрагментов разрушенного дома был обнаружен диктофон японского производства. Личность записанных на плёнке людей установлена. Первый голос принадлежит хозяину квартиры: Кацман Иосиф Фридмович, бывший преподаватель экономической теории, погиб во время взрыва. Второй голос посетителя: Рыбкин Александр Юрьевич, коммерческий директор инвестиционной группы «Элион». Во время задержания покончил жизнь самоубийством, выбросился из окна своего офиса. Непосредственные исполнители взрыва задержаны, ими оказались двое дагестанцев, ранее судимы, заказчик Рыбкин А.Ю. Все материалы по данному делу засекречены и переданы в архив. Прокуратура отрабатывает чеченский след. У меня всё.
Генерал чмокнул тонкими губами.
- Вы можете быть свободны, Алексей Петрович.
Полковник продолжал сидеть. Генерал вздернул брови:
- Лёша, что-то случилось?
- Я хотел бы узнать ваше мнение, Георгий Иванович, - полковник принял выжидательную позу.
Генерал подался вперёд, пристально посмотрел на полковника.
- Старый еврей, развёл Рублевского шимпанзе на Геленвагене на пятьдесят тысяч, заставил напряжённо работать целый отдел и стал виновником смерти девяноста четырёх человек, – генерал обнажил неровные зубы, вышло что-то среднее между улыбкой и отупелым оскалом палача. – Жид поганый.
Полковник встал.
- Одну минуту, Алексей Петрович, - генерал выдержал паузу. – Могу я услышать ваше мнение?
Полковник чуть вздёрнул подбородок, посмотрел в окно и тихо, мечтательно произнёс:
- Я очень надеюсь, что где-то в мире осталась хотя бы ещё одна такая дверь, и кто-то, пусть даже случайно, откроет её.