Плохой сон

оптиМистическая комедия в трёх действиях


ДЕЙСТВУЮЩИЕ: Монах, Женщина.



ДЕЙСТВИЕ 1
В келье два окна с видом на горы, две кровати, стол, два стула, на столе две кружки, на стене икона, горят лампада и свеча у аналоя с Библией, слышен шум горной реки. Монах читает Библию, входит Женщина с небольшим чемоданом в руке, в дорожном костюме, с сумочкой через плечо.



ЖЕНЩИНА. Это комната 205?
МОНАХ (не сразу отрывается от чтения, удивлённо смотрит). Это келья... 205.
ЖЕНЩИНА. Почему вы так смотрите, вы меня знаете?
МОНАХ (уже спокойно). Нет.
ЖЕНЩИНА. Но мне сказали, что здесь никого не будет…
МОНАХ (пожимает плечами, шутливо). Почти никого. Сейчас сезон, много туристов, всё занято. Не оставлять же вас на улице на ночь. Это только до утра. Потом вам найдут что-нибудь получше… Но сюда, по-моему, должна была прийти другая женщина, пожилая…
ЖЕНЩИНА. Она передумала, ей здесь не понравилось, она ушла в гостиницу. Это ваша знакомая?
МОНАХ. Нет. Вот ваше место, а там моё. Не беспокойтесь, я вам не буду мешать.
ЖЕНЩИНА. А я вам. (Подходит к своей кровати, ставит рядом чемодан, осматривает келью) Вы здесь давно живёте?
МОНАХ. Нет, недавно.
ЖЕНЩИНА. А монах вы давно? Кем вы были раньше?
МОНАХ. Раньше я был уличным художником.
ЖЕНЩИНА. Рисовали портреты?
МОНАХ. Нет, карикатуры.
ЖЕНЩИНА. И смешно получалось?
МОНАХ. К сожалению, да.
ЖЕНЩИНА (удивлённо). Почему к сожалению?
МОНАХ. Потому что смеяться над людьми - грех.
ЖЕНЩИНА (помолчав немного). А ещё раньше кем вы были?
МОНАХ. Ещё раньше я был маленьким мальчиком, а ещё раньше чистой душой.
ЖЕНЩИНА. А сейчас у вас душа грязная?
МОНАХ. Иначе бы я не был в монастыре.
ЖЕНЩИНА. Какая же моя душа, если ваша грязная?
МОНАХ. Я не знаю, и никто не знает, кроме вас, а раз вы не в монастыре, значит, у вас чистая душа. (Женщина принимает это за шутку, смеётся)

Они расходятся - Монах продолжает читать, Женщина осматривает свою постель, ложится, принимает разнообразные живописные позы - кровать при этом громко скрипит. Монах наконец оборачивается, строго на неё смотрит, потом переворачивает страницу, снова читает. Женщина продолжает активнее, Монах снова смотрит и возвращается к чтению, перевернув на этот раз сразу несколько страниц, Женщина разочарованно смотрит в потолок.

ЖЕНЩИНА (после долгого молчания). А что вы читаете?
МОНАХ (закашливается). Простите. (Идёт к столу наливает воду в кружку, пьёт.)
ЖЕНЩИНА. А можно мне посмотреть? (Встаёт, подходит к аналою) Какая старая. Это написано от руки?
МОНАХ. Да, это рукописная Библия. Я вообще считаю, что тиражировать Библию - это всё равно, что тиражировать Бога. Чем меньше книг, тем они ценнее для людей.
ЖЕНЩИНА. Вы так строги?
МОНАХ. Да, в этом я строг. Впрочем, и во всём остальном тоже.
ЖЕНЩИНА (скептически на него смотрит). Я надеюсь. Спокойной ночи. (Идёт к своей кровати, ложится, поворачивается лицом к стене)
МОНАХ. Спокойной ночи. (Перекрестившись, гасит свечу, ложится на свою кровать тоже лицом к стене, укрывшись с головой одеялом)

Через некоторое время Женщина резко приподнимается, смотрит в сторону Монаха, встаёт, осторожно подходит и ложится рядом с ним, кровать сильно скрипит.

ЖЕНЩИНА (не выдерживает). Эй. Ну в чём дело! Разве вы не чувствуете, что `я здесь? Ладно уж, пользуйтесь, раз такой случай, грех я возьму на себя. (Тормошит) Эй. Слышите? Тут женщина готова на всё, а вы!.. (Удивлённо) Нет, вы какой-то странный! Может, вы меня стесняетесь? Хотите, я потушу лампаду?
МОНАХ (из-за кулис). Не надо. (Выходит с кувшином в руках)

Женщина кричит, увидев его, в страхе обнимает то, что под одеялом, потом кричит, испугавшись того, что под одеялом, вскакивает, подбегает к Монаху, прячется за его спиной.

ЖЕНЩИНА. Кто там?!
МОНАХ. Где?
ЖЕНЩИНА. В вашей постели!
МОНАХ. В моей постели никого не должно быть! (Ставит кувшин на стол, зажигает свечу)
ЖЕНЩИНА. Да хватит вам! Там кто-то есть. Ну посмотрите же! (Подталкивает Монаха к его постели, тот подходит, приподнимает одеяло - там только подушки) Подушки. (Она удивлённо смотрит, потом трогает их) Но здесь же не было подушек! На вашей постели не было подушек!
МОНАХ (смущённо). Это я их принёс. Я решил сходить за водой и, чтобы вы не испугались, оставшись одна, подложил под одеяло подушки. Но вы почему-то испугались. Простите меня, ради Бога.
ЖЕНЩИНА (постепенно приходит в себя). Ну и шуточки у вас в монастыре. Надеюсь, вы ничего не слышали, что я здесь говорила сама с собой?
МОНАХ. Что-то слышал… одну фразу, я её запомнил: женщина готова на всё. Эта фраза меня поразила. Я подумал: а ведь правда!
ЖЕНЩИНА. Что правда.
МОНАХ. Женщина готова на всё, а ведь мужчина не готов, нет, - вот в чём наше отличие. Мне нужна женщина, женское начало, готовность на всё! Но у кого это взять?
ЖЕНЩИНА. Да, не у кого: вы же монах.
МОНАХ. Я? Нет. То есть... увы, да.
ЖЕНЩИНА. Ой, что-то вы уж слишком быстро портитесь в моём присутствии.
МОНАХ. Я сказал «увы» - и это грех, - но что же делать, если мне нужно! У меня в последнее время сплошные срывы, в моих идеях нет законченности, в них нет земной силы, они - не волны, а только гребни волн. Женщина и мужчина - вот законченность, вот завершённость, вот круг земной.
ЖЕНЩИНА. Но…
МОНАХ. Но в мыслях, только в мыслях, мы говорим только о духовном!
ЖЕНЩИНА. А-а. Хорошо, что о духовном. А то я уж испугалась, что вы (усмехается) о другом. Да, но как это сделать? Как женщине быть рядом с мужчиной и только в мыслях, только духовно?
МОНАХ (трагично разводит руками). Не знаю! (Оба смотрят на кровать, потом друг на друга) Боже мой! Как мы сложно живём! Как безвыходно сложен наш мир! Как он прост и понятен там, где нет поиска смысла, и как он отвратительно сложно устроен, где есть выбор. (Хватает её за плечи) Вы нужны мне, ваши мысли нужны мне! Я имею в виду женщину в широком смысле. Приземлите меня, я задыхаюсь без воздуха, здесь слишком высоко, я устал от высоты, приземлите меня! (Женщина испуганно отступает назад, Монах медленно успокаивается) Хотите, я принесу вам что-нибудь поесть?
ЖЕНЩИНА. Нет… Какой вы странный… Я так с вами разнервничалась, что мне (смотрит по сторонам, потом на кувшин) пить захотелось. (Наливает из кувшина в кружку)
МОНАХ. Не пейте.
ЖЕНЩИНА. Почему? Я хочу пить! (Пьёт и «мычит» от удовольствия) Так вот где причина вашей перемены! В кувшине вино!
МОНАХ. Это моя тайна. Надеюсь, она ею и останется.
ЖЕНЩИНА. Не знаю-не знаю. Я женщина, я могу не сдержаться и разболтать.
МОНАХ. Я, всё-таки, принесу вам что-нибудь поесть.
ЖЕНЩИНА. Не надо. Я поужинала в ресторане.
МОНАХ. «В ресторане». В здешнем ресторане только что в чай мясо не добавляют.
ЖЕНЩИНА. Я не ем мясо. Там было несколько постных блюд.
МОНАХ. Так вы тоже не едите мясо?! И не только в пост? Как это хорошо! (Берёт её за руку) Я сразу увидел, что у вас лицо родное, что у вас глаза друга, сестры. Как это всё-таки сильно сближает нас, людей, не запачканных чужой кровью! Казалось бы, чего особенного: ну не едим мы мясо, - а как это всё в нас меняет! Мы видим больше, мы слышим больше! Потому что это великое освобождение, потому что, наконец, мы можем услышать живые голоса, которые не заглушаются предсмертными воплями наших меньших братьев и сестёр. Нет, я ничего не отрицаю: тот, кто способен убить живое существо и потом его съесть, и не почувствовать при этом греха, пусть ест, его время ещё не пришло. Но когда убивает один, а ест другой!..
ЖЕНЩИНА. Какой вы смешной монах.
МОНАХ. Хотите ещё вина? Давайте устроим маленький... кутёж?
ЖЕНЩИНА. Можно и немаленький. (Монах разливает вино по кружкам, они пьют залпом, Монах наливает ещё) Я люблю выпить немного вина.
МОНАХ. Немного вина и Бог велел. А хотите потанцевать со мной?! У меня здесь есть магнитофон. (Достаёт откуда-то магнитофон)
ЖЕНЩИНА. Кто здесь монах? (Монах включает магнитофон) А что за танец под такую музыку? Я так не умею. (Монах подходит к ней, приглашает, они танцуют - ходят по кругу, держась за руки) Вы какой-то необыкновенный монах. Смотрю на вас: как будто бы вы и монах, а только закроешь глаза…
МОНАХ. Не надо. Не надо закрывать. Смотрите на меня вот так, как вы сейчас смотрите. Мне с вами так спокойно, на душе так тихо, как давно уже не было. Но вы тоже… необыкновенная женщина. В вас есть что-то такое... тайное, скрытое... (Резко останавливается) Но я всё вижу.
ЖЕНЩИНА (тоже останавливается). Что вы видите?
МОНАХ (с закрытыми глазами). Вижу вас в монашеской одежде.
ЖЕНЩИНА (вырывает свои руки из его рук). Где?
МОНАХ (смотрит на неё удивлённо). Там, на улице, у ресторана. Вы разговариваете с мужчинами, смеётесь… нехорошо смеётесь… (Женщина выключает магнитофон, отходит в сторону) Зачем вы надевали монашескую одежду, вы ведь не монахиня?
ЖЕНЩИНА. Да, я не монахиня.
МОНАХ. Как же вы посмели! Это же не маскарад! Есть же вещи, которые нельзя позволять себе!
ЖЕНЩИНА. Что нельзя, одеваться в чёрное? Монашеская одежда - это всего лишь одежда. Неужели вы думаете, что все монахи на самом деле такие уж монахи? Вы сами…
МОНАХ. Опомнитесь! Я не хочу вас слушать! Вы забыли, где вы и перед кем.
ЖЕНЩИНА. Я не забыла. Я только не понимаю, почему вы так разволновались. У вас в монастыре я случайно и переодеваться в чёрное больше не собираюсь.
МОНАХ. «Переодеваться»!
ЖЕНЩИНА. Да, переодеваться, вы ведь тоже когда-то переоделись!
МОНАХ. Я не переоделся! Я стал монахом! И одежда тут ни при чём.
ЖЕНЩИНА. Так снимите её и останьтесь после этого монахом!
МОНАХ (не сразу). Хорошо, я вам докажу, и пусть вам будет стыдно, - смотрите, мне нечего скрывать. (Снимает верхнюю одежду) Вот, я всё снимаю.
ЖЕНЩИНА (слегка смутившись). Стойте, хватит.
МОНАХ. Ну, вы убедились?
ЖЕНЩИНА. В чём?
МОНАХ. Что я монах.
ЖЕНЩИНА. Нет.
МОНАХ. То есть как нет, почему?
ЖЕНЩИНА. Потому что этого мало. Раздеться каждый может.
МОНАХ. А что ещё нужно?
ЖЕНЩИНА (подводит Монаха к кровати, ложится). Ложитесь.
МОНАХ. Что?!
ЖЕНЩИНА. Ложитесь, тогда я вам поверю. Испугались? Нет ещё? Тогда я считаю до трёх: раз, два…
МОНАХ. Три. (Ложится, какое-то время они лежат, смотрят в потолок, потом Монах быстро встаёт и стоит у кровати, опустив голову)
ЖЕНЩИНА. Ну что случилось? (Тоже встаёт) Да не волнуйтесь вы так, я же не волнуюсь! (Укладывает его) Ложитесь, вот, ножки сюда, головку сюда, так. И спи. (Укрывает его одеялом и, присев на кровать, поёт колыбельную, гладит его по голове; через какое-то время, спохватившись, перестаёт) Что-то я не то пою… (Будит Монаха) Эй. Что-то я не то пою.
МОНАХ. Что?
ЖЕНЩИНА. Давайте сначала. Нет (останавливает Монаха, который хочет встать), вы уж лежите, а то потом вас не затащишь. (Ложится рядом)
МОНАХ. А не выпить ли нам ещё?
ЖЕНЩИНА (строго). Нет! (Запускает руки под одеяло Монаха)
МОНАХ (смеётся). Не надо!

Женщина приподнимается над Монахом, как-то странно смотрит и вдруг падает на него со страстными поцелуями, да так, что в нём, или в кровати что-то треснуло, Монах с трудом вырывается, с криком вскакивает и отбегает в сторону, Женщина с лёгкой тенью смущения, в живописной позе остаётся лежать.

ЖЕНЩИНА. Почему вы встали? Ложитесь.
МОНАХ. Я забыл… я должен… (Одевается)
ЖЕНЩИНА. Вы обиделись?
МОНАХ. Нет, на что?
ЖЕНЩИНА. Обиделись. Хорошо, я вам верю, вы монах.
МОНАХ. Да, я монах! Но я обыкновенный человек... и без одежды мне трудно.
ЖЕНЩИНА. Всем без одежды трудно... поначалу.
МОНАХ. Только не надо, не надо сравнивать то, что вы делаете, с моим, духовным делом!
ЖЕНЩИНА. Почему бы и не сравнить. Вы отдаёте Богу - а значит, людям, - свою душу, а я людям - а значит, Богу, - своё тело. Только и разница - душа и тело. Но, как вы знаете, в живом человеке душа и тело… что?
МОНАХ. Едины.
ЖЕНЩИНА. Правильно, душа и тело едины, значит, мы с вами делаем одно дело.
МОНАХ. «Одно дело»! Как у вас язык поворачивается сказать такое. Я и мои братья, и сёстры беспрестанно молимся о том, чтобы мир освободился от того, что вы и вам подобные в него привносите.
ЖЕНЩИНА. А что я такого особенного делаю?
МОНАХ. Вы искушаете, вы заставляете слабых людей грешить!
ЖЕНЩИНА. Я их спасаю от более страшных грехов! Вы представляете, что бы было, если бы меня не было? Маленькие желания надо исполнять, иначе они быстро растут. Я беру на себя всё то, против чего вы молитесь, я спасаю мир, цивилизованный мир от дикарей, от их диких страстей. Я же помогаю вам! Пока все люди не стали, как вы, духовными, кто-то же должен вас защищать. Я это и делаю. Да, не бескорыстно. Я беру деньги.
МОНАХ. «Деньги»!
ЖЕНЩИНА. Но это символические деньги! То, что я отдаю, дороже стоит! Да и беру я их не с праведников, а с грешников, так что… Вы же берёте деньги за свечку в храме?
МОНАХ. Не надо о храме! Я вас слушаю только потому, что вы имеете право на исповедь.
ЖЕНЩИНА. Так я исповедуюсь?!
МОНАХ. Да.
ЖЕНЩИНА. Зачем?
МОНАХ. Чтобы вступить в новую жизнь.
ЖЕНЩИНА. А если я не хочу туда вступать?
МОНАХ. Тогда мне вас жаль.
ЖЕНЩИНА. Я должна рассказать все свои грехи?
МОНАХ. Все.
ЖЕНЩИНА. Но это будет долго: вы же считаете мою работу грехом, а я давно работаю.
МОНАХ. Ладно, с работой - ладно. Кроме неё вы грешили?
ЖЕНЩИНА. Нет.
МОНАХ. Как, совсем нет?
ЖЕНЩИНА. Совсем. Правда, есть… Я верю в Бога, но не могу молиться прилюдно.
МОНАХ. И это всё?
ЖЕНЩИНА. Всё. (Искренне смотрит на Монаха, тот смущается, опускает глаза) А эта новая жизнь - это что? У нас все боятся новую жизнь, куда по глупости попадаешь, а потом не можешь выбраться, как из…
МОНАХ. Не бойтесь новой жизни. Она новая только потому, что очень старая. О ней забыли или не считают жизнью вообще. Это - праведная жизнь.
ЖЕНЩИНА. Я должна стать настоящей монахиней?
МОНАХ. Не обязательно, хотя почему бы и не стать, но - не обязательно. Вы пойдёте со мной, мы будем странствовать по миру, мы будем миссионерами и примерами праведности и духовности. Мы позовём людей открыть второй путь, по которому прошли лишь единицы - они стали или святыми, или про них просто никто не узнал. Это - истинно духовный путь.
ЖЕНЩИНА. И вы считаете, я могу вам помочь в этом?
МОНАХ. Только вы и только мне: вы много страдали - ваша работа не может не приносить страданий, - и вы знаете людей.
ЖЕНЩИНА. А почему только вам?
МОНАХ. Об этом я пока умолчу.
ЖЕНЩИНА. Но это самое интересное! Скажите, я вам нравлюсь, как женщина?
МОНАХ. Опять вы!
ЖЕНЩИНА. Я просто знаю, если женщина не интересна, как женщина, хотя бы чуть-чуть, хотя бы одними глазками, то никто с ней и разговаривать не будет.
МОНАХ. Ерунда. Для меня это не имеет никакого значения!.. Но я тоже знаю людей и - да, вы нужны мне, чтобы помогать мне говорить с реальными мужчинами, которые… которые…
ЖЕНЩИНА. Не надо, я поняла и, кажется, согласна. И может быть, я стану настоящей монахиней - потом, когда вы мне будете нравиться только духовно.
МОНАХ. Ну ладно. Это, действительно, должно быть не сразу.
ЖЕНЩИНА. А как вы уйдёте из монастыря, это разве можно?
МОНАХ. Можно. Дело в том, что это не мой монастырь, у меня нет своего монастыря, я странствующий монах. Вы, наверное, подумали, что я здесь постоянно живу? Нет, несколько дней и в дорогу. Правда, сейчас у меня совсем немного денег... боюсь, на двоих не хватит. Но мы что-нибудь придумаем.
ЖЕНЩИНА. У меня есть деньги.
МОНАХ (каким-то другим голосом). С собой?
ЖЕНЩИНА. И с собой тоже. Вы верите в Бога?
МОНАХ. Почему вы спросили?
ЖЕНЩИНА. Однажды, много лет назад, я была в церкви - я тогда часто ходила в церковь. Я стояла, молилась и вдруг услышала, как какой-то молодой…- кажется, это был семинарист - сказал старушке, которая хотела поставить свечку рядом с тем местом, где он стоял, он сказал ей: «Не надо здесь ставить, здесь и так жарко». С тех пор я перестала ходить в церковь.
МОНАХ. Это ужасно. Ужасно, что нельзя избежать таких людей. Но как их отсеять?! Чем их испытать, чтобы отличить искренность от лицемерия?.. Это ужасно. Вы спросили меня, верю ли я в Бога?..
ЖЕНЩИНА. Я вижу, что верите.
МОНАХ. Да, я верю. Потому что я должен назвать мир, в котором я живу, - и нет другого слова, только Бог. Но я должен ответить и на вопрос: кто создал этот мир, кто им управляет? И я снова скажу: Бог. Да, я верю в Бога - как верят все вокруг, без исключения: ибо нет не верящих, но есть не боящиеся греха.
ЖЕНЩИНА (после паузы). Наверное, трудно быть монахом.
МОНАХ. Нет, если не очень мешает плотское, не трудно.
ЖЕНЩИНА. Мне плотское мешать не будет, оно у меня вот где. (Показывает «по горло») Но я сомневаюсь, что нам с вами поверят, что за нами пойдут.
МОНАХ. Не обязательно, чтобы было много людей. Пусть мы убедим нескольких, это уже хорошо и важно! Даже если мы никого не убедим, но будем всем говорить, что есть второй путь, и мы знаем, где он и как по нему идти, - это тоже очень хорошо. Но к счастью, уже есть люди, которые где-то живут или так же как и мы ходят по миру и говорят с людьми. Мы будем с ними встречаться, мы уже не одни.
ЖЕНЩИНА. Когда мы к ним пойдём?
МОНАХ. Давайте ещё один день побудем здесь. Я должен кое-что сделать… И через день мы к ним пойдём. Так вы решились, вы будете мне помогать?
ЖЕНЩИНА. Да, буду.
МОНАХ. Ну и хорошо. А теперь ложитесь и спокойно поспите.
ЖЕНЩИНА. Спать? Ещё так рано. Я не привыкла так рано. Но если нужно…
МОНАХ. Нет, не нужно. Но что мы будем делать?
ЖЕНЩИНА. Ещё немного вина?
МОНАХ. Хорошо, ещё немного. (Наливает, пьют)
ЖЕНЩИНА. И давайте ещё раз потанцуем, теперь, наверное, это будет не часто.

Монах включает магнитофон, они танцуют обычный медленный танец.

МОНАХ. Вам хорошо?
ЖЕНЩИНА. Да, мне очень легко. Оказывается, мне было тяжело, а теперь легко. Надо менять свою жизнь вот так, в один вечер, тогда это чувствуется. Странно, если бы та женщина не ушла в гостиницу, мы бы с вами не встретились.
МОНАХ. Нет случайностей. Всё не случайно.
ЖЕНЩИНА. И не напрасно?
МОНАХ. И не напрасно.
ЖЕНЩИНА. А если бы та, пожилая и очень богатая женщина не отказалась и пришла бы сюда вместо меня, вы бы также с ней говорили, вы бы позвали её в новую жизнь?
МОНАХ. Наверное, я бы с ней говорил и, может быть, позвал бы и её, но так случилось, что есть вы - значит, так и должно быть, и я очень рад этому.
ЖЕНЩИНА. Я тоже очень рада... если ваши слова - не просто любезность.
МОНАХ. Вряд ли я умею говорить любезности.

Танец заканчивается, они расходятся.

ЖЕНЩИНА (задумчиво). Сомневаюсь, что очень богатая женщина вас бы послушалась.
МОНАХ. Но ведь и вы не очень бедная.
ЖЕНЩИНА. Я просто богатая. Хотя вы знаете, как мне досталось это богатство.
МОНАХ. Хватит об этом. Дело не в богатстве.
ЖЕНЩИНА. А в чём?
МОНАХ. В душе, сестра, в душе. Неужели вы не встречали сотни бедняков, которые рассмеялись бы вам в лицо, предложи вы им богатство, и сотни богачей, которые слушают духовные призывы и следуют им?
ЖЕНЩИНА. Нет, не встречала. Я думаю, такое не может быть в принципе.
МОНАХ. Вот пойдёте со мной и увидите. Не в деньгах дело. Просто надо знать, кому и что говорить. Постепенно вы этому научитесь.
ЖЕНЩИНА. А если вас спрашивают, зачем всё это нужно?
МОНАХ. Тогда я разворачиваюсь и ухожу. Готовые к праведной жизни люди не задают такие вопросы. Это не значит, что нет ответа на вопрос "зачем?". Он есть, но там, (проводит рукой по воздуху) где нет слов.
ЖЕНЩИНА. Может быть, и говорить ничего не надо?
МОНАХ. В идеале - да. Иногда достаточно посмотреть - и уже говоришь: здравствуй, брат. Но, как правило, люди закрыты и осторожны, и нужно поговорить, чтобы потом обнять брата или сестру. (Женщина наливает ещё немного вина, они потихоньку пьют)
ЖЕНЩИНА. И всё-таки, куда ведёт второй путь? К Богу?
МОНАХ. Нет. Мы уже с Богом.
ЖЕНЩИНА. А тогда куда?
МОНАХ. Никуда. Это единственный путь, который никуда не ведёт.
ЖЕНЩИНА. Жаль.
МОНАХ. Почему?
ЖЕНЩИНА. Не знаю, просто жаль.
МОНАХ. Вам грустно.
ЖЕНЩИНА. Немного.
МОНАХ. Когда грустно, я плачу, становится легче.
ЖЕНЩИНА. Я плакать не умею.
МОНАХ. Надо научиться. (Тихонько плачет)
ЖЕНЩИНА. Что вы!
МОНАХ. Не знаю.
ЖЕНЩИНА (обнимает его). Ну не надо, а то я тоже заплачу, хоть и не умею. (Плачет, оба, поплакав, улыбаются друг другу) Хорошо, что нет конца второго пути.
МОНАХ. Да, хорошо.
ЖЕНЩИНА. Это лучше, чем когда он есть, а ты его не достиг.
МОНАХ. Намного лучше!
ЖЕНЩИНА. И вино у вас хорошее!
МОНАХ. Это монастырское вино. Меня угостили.
ЖЕНЩИНА. А куда мы пойдём сначала?
МОНАХ. Всё равно куда, куда вы покажете, туда и пойдём. Цели у нас нет, но есть задача. Вы её знаете: собирать духовных людей. Они везде; куда бы мы ни пошли, мы всегда их встретим - в самых неожиданных местах, среди самых бездуховных людей! Мы их будем спасать. Ведь когда они по одному, они быстро сгорают, не в силах изменить мир. Наша задача - помочь этим людям встретиться. Это как огромная семья! Вы увидите, как они похожи друг на друга, когда собираются вместе.
ЖЕНЩИНА. Они собираются вместе?
МОНАХ. Да, через таких, как я - и теперь уже и вы, - они знакомятся, договариваются и где-то встречаются. Как правило, они вместе путешествуют, или просто приезжают друг к другу в гости - согласитесь, это намного приятнее, чем ездить от гостиницы к гостинице, где сталкиваешься со случайными людьми.
ЖЕНЩИНА (быстро пьянеет). Я тоже не люблю случайных людей. Они все такие хамы, грязные, жадные, удавятся из-за лишней бутылки шампанского, а утром хотят сбежать, чтобы я и за номер заплатила. Но я уже знаю, от меня не сбежишь… Я не хочу больше так. Я уже не молодая глупая девчонка, я уже не могу отмыться от всего этого под душем. Ты правда возьмёшь меня с собой? Не бросай меня. Я всё буду делать… Бедная моя душа, она ведь тоже должна хоть немножко пожить. Бедные, бедные люди, все… Пошли лучше завтра! Я не выдержу ещё целый день.
МОНАХ. Нет, ещё один день. Потерпи. А сейчас пойдём, ты должна поспать, пойдём, я тебя уложу. (Выключает магнитофон, ведёт её к постели, укладывает) Ну спи, спи спокойно.
ЖЕНЩИНА (берёт его за руку). Ты не уйдёшь?
МОНАХ. Я никуда не уйду, я здесь, рядом.
ЖЕНЩИНА. Не бросай меня и не разочаровывайся во мне. Я плохая, грубая, но я буду другой. Я хочу стать другой. Если смогу. Если смогу.

Монах гладит её по руке, она засыпает. Монах гасит свечу, ложится на свою кровать, закрывается одеялом с головой.
Горы за окнами освещаются. Женщина просыпается, улыбается, смотрит на кровать Монаха.

ЖЕНЩИНА. Доброе утро.

Не услышав ответа, встаёт, подходит к кровати Монаха, приподнимает одеяло - там опять подушки. Женщина смеётся, подходит к своей кровати, достаёт из сумочки зеркальце, смотрится. Но вдруг хватает сумочку, перерывает её, вытряхивает содержимое на постель, в полной растерянности садится.
Из-за кулис выходит Монах в цивильном костюме, в руке саквояж.

МОНАХ. Я решил всё-таки вернуться.
ЖЕНЩИНА. Я вспомнила… я узнала вас. Вы всегда умели вовремя исчезнуть.
МОНАХ. Надо просто вовремя проснуться. (Подходит к Библии, убирает её в саквояж) Вы не обижайтесь. Всё, что я взял у вас, я, конечно, верну. Дело не в этом. Я вернулся потому, что подумал: а может, мне действительно стать монахом? Мне почему-то понравилось. Не век же обманывать наивных и доверчивых людей. Ну если не монахом, так хотя бы сделать что-то хорошее… А может, мне жениться? Хотя бы на вас! У нас будет свой маленький домик, заведём как-нибудь детей, а?..
ЖЕНЩИНА. Ну а как же второй путь? (Собирает в сумочку содержимое) Не пойдём?
МОНАХ. Это была импровизация, я всё придумал. Никакого второго пути нет. Есть единственный для всех путь. Ну как, вы согласны?
ЖЕНЩИНА. На что?
МОНАХ. На замужество. (Идёт за Женщиной, которая, собрав свои вещи, идёт к выходу) Но главное, поменьше духовности - и смело вперёд к простому человеческому счастью!

Уходят, Женщина вульгарно смеётся за кулисами.



ДЕЙСТВИЕ 2
Купе поезда, слышен стук колёс. Выходят Женщина и Монах в цивильном костюме с бутылкой шампанского и двумя бокалами в руках, садятся за столик. Монах открывает бутылку, разливает, они потихоньку пьют.


МОНАХ (смеётся). Нет, я-то вас сразу узнал. Разве вы не заметили, как у меня вытянулось лицо, когда вместо старенькой миллионерши я увидел вас. Слава Богу, что я, благодаря вегетарианству, так изменился, что меня трудно узнать, и вы меня не узнали.
ЖЕНЩИНА. Почему вы сразу не сказали, что мы старые знакомые?
МОНАХ. Я собрался было, но передумал. Хотелось поиграть.
ЖЕНЩИНА. А-а, этим можно оправдать всё.
МОНАХ. Ну как вы? Всё там же, всё тем же?
ЖЕНЩИНА. Всё тем же. Да и вы всё тем же.
МОНАХ. Много, много ещё наивных людей.
ЖЕНЩИНА. Уже меньше - на одного человека.
МОНАХ. Ну простите, не удержался, это - страсть: чем старше становлюсь, тем страстнее, - не знаю, чем всё кончится? Хочу остановиться - не могу! Особенно, когда работаю на грани, что вот-вот тебя разоблачат.
ЖЕНЩИНА. И осудят.
МОНАХ. За что? Я никого не убиваю… Я играю, вернее, я подыгрываю тем, кто мечтает о несбыточном. Я заставляю людей поверить в их фантазии, мечты - я их осуществляю!
ЖЕНЩИНА. На одну ночь.
МОНАХ. А разве этого мало? Разве так важно время?
ЖЕНЩИНА. Как вы узнали мои мечты?
МОНАХ. В этом мой талант. А талант не спрашивают, как он это делает. Это невозможно объяснить, да и зачем пытаться?
ЖЕНЩИНА. А мои мечты вам не показались странными? Может, это я вам подыгрывала, а не вы мне?
МОНАХ. Разве вы тоже умеете? Нет, это ваши мечты. Угадывать мечты - это `мой талант, а ваш, насколько я помню, в другом.
ЖЕНЩИНА. Ну, мой талант есть у любой женщины.
МОНАХ. Нет, такой только у вас.
ЖЕНЩИНА. Комплиментами не отделаетесь.
МОНАХ. А что ещё? Я готов на всё!
ЖЕНЩИНА. Вы тоже?
МОНАХ. Нет, я не шучу - и больше не играю, я совершенно искренен. Теперь я совершенно искренен! Что я должен сделать, чтобы вы меня, наконец, простили?
ЖЕНЩИНА (подумав). Купите ещё шампанского.
МОНАХ (смущённо). Вот это как раз и не могу! У меня правда, сейчас мало денег. Но всё остальное!..
ЖЕНЩИНА. Остальное без денег не интересно. Ладно, не надо шампанского. Тогда хотя бы скажите, почему вы всё-таки вернулись?
МОНАХ. Я же вам сказал: я хочу на вас жениться.
ЖЕНЩИНА. Зачем?
МОНАХ. Как зачем? Чтобы жить вместе, помогать друг другу… дети, там, кошки, собаки…
ЖЕНЩИНА. И всё?
МОНАХ. Ещё у вас, наверно, будут любовники…
ЖЕНЩИНА. А, вот зачем! С них и начинали бы. Значит, я буду на прежней работе, а вы?
МОНАХ. А я буду строго охранять нравственную чистоту нашей семьи.
ЖЕНЩИНА. И выжимать из моих «бедных» любовников безнравственный налог?
МОНАХ. Но это надёжный заработок! Мы с вами уже не в том возрасте, чтобы мотаться по гостиницам. И вообще, это просто интересная работа! А за эти деньги я вашим… богатым любовникам дам полный набор авантюрных ощущений: неожиданный приезд ничего не замечающего свирепого мужа - и так далее, и так далее. А главное, они будут гарантированы от трагического финала.
ЖЕНЩИНА. А я?
МОНАХ. И вы тоже.
ЖЕНЩИНА. И я тоже?
МОНАХ. Вы в первую очередь! Вы будете в центре всего. Вас все будут оберегать и любить - и поверьте, есть за что! (Целует ей руку)
ЖЕНЩИНА. Мне нравится ваше предложение. Вы опять меня уговорили. Вы страшно талантливый!.. Неужели я и об этом мечтаю?
МОНАХ. Да, иногда.
ЖЕНЩИНА. А кроме замужества и второго пути у меня есть ещё что-нибудь?
МОНАХ (уклончиво, даже испуганно). Так, всякая ерунда, и говорить не стоит.
ЖЕНЩИНА. Ну тогда остановимся на замужестве. Ведь жить духовной жизнью и странствовать вы, как я поняла, не хотите.
МОНАХ. Да, не хотелось бы. Конечно, можно попробовать, но я, просто, знаю, что мы с вами долго так не выдержим. Духовное для нас экзотика, десерт, мы испорченные люди - и этого не надо бояться: таких как мы много, таких большинство! - чем больше нас, тем меньше их, истинно духовных, и тем они ярче. Именно в грязи рождается настоящая духовность.
ЖЕНЩИНА (после паузы). Так умно я никогда не мечтала.
МОНАХ (смущённо). Это уже мои собственные мысли. Я собираюсь заняться литературой - потом, когда у нас всё устроится.
ЖЕНЩИНА. Тогда вам нужно придумать псевдоним, чтобы вас не узнали ваши бывшие клиенты.
МОНАХ. Они не узнают, это клиенты меня знают по псевдонимам, а в литературе я хочу быть под своим собственным именем.
ЖЕНЩИНА. И какое у вас имя?
МОНАХ. Михаил.
ЖЕНЩИНА. Кто как Бог. Так переводится с иврита.
МОНАХ. Да.
ЖЕНЩИНА. У вас в паспорте это имя?
МОНАХ. Нет, в паспорте тоже псевдоним. Я хочу, чтобы у меня было это имя в литературе. Вы считаете, я недостоин его? (Женщина пожимает плечами) Но я же делаю чудеса! Я исполняю самые тайные и несбыточные желания людей! Да, я забираю потом у них деньги. Но это не последние их деньги! Что же делать, если они сами мне их не дают просто так. А вы знаете, на что я их трачу?
ЖЕНЩИНА. Наверное, раздаёте бедным.
МОНАХ. Нет! Я покупаю старые книги. Я вношу в них изменения. В книги постоянно нужно вносить изменения. Чтобы они продолжали жить. А мне самому много ли надо.
ЖЕНЩИНА. А сколько стоят страдания людей после того, как вы исчезаете, когда они понимают, что вы их обманули, вы не считали?
МОНАХ. Но я же работаю только с несбыточными мечтами! Все же это понимают в глубине души - и вы ведь тоже это поняли. Да, это больно, но зато вы освободились, вы свободны, ваша мечта вас больше не мучает. Вам неприятно только потому, что я оказался вашим знакомым, и что вы меня вовремя не узнали, а так бы и у вас сейчас было всё хорошо. Почему, думаете, меня никто не разыскивает, никто не ловит?
ЖЕНЩИНА. Обман на пользу людям. Я рада за вас, вы будете великим литератором.
МОНАХ. Да, на пользу, потому что он изгоняет другой обман - надежду.
ЖЕНЩИНА. Значит, моё замужество – это, всё-таки, обман? Вы всё ещё со мной играете?
МОНАХ. Нет, это серьёзно, это не игра.
ЖЕНЩИНА. Я не верю.
МОНАХ. Поверьте, это серьёзно. Я хочу жениться! И именно на вас. Если вы не хотите делать то, что я вам предложил, давайте придумаем что-нибудь другое. Просто, это первое, что пришло мне... точнее, вам в голову. Да мало ли чем можно зарабатывать деньги! Ну хотите, будем честно трудиться, или ещё что-нибудь. Только давайте жить вместе!
ЖЕНЩИНА (подумав). Вы меня умнее.
МОНАХ. Нет!
ЖЕНЩИНА. Да. Я всегда буду проигрывать.
МОНАХ. Я с вами не буду играть, я же сказал.
ЖЕНЩИНА. А я буду! Но я не хочу проигрывать. Мне нужен глупый муж… и богатый.
МОНАХ. А я умный и бедный, это то же самое!
ЖЕНЩИНА. Вы так думаете?
МОНАХ. Конечно. А как только я разбогатею, я сразу поглупею. И в том, и в другом случае у вас всегда будет, что мне сказать: когда я умный - что же я такой бедный, а когда я богатый - что же я такой глупый.
ЖЕНЩИНА. А что, умных и богатых не бывает?
МОНАХ. Нет.
ЖЕНЩИНА. Почему?
МОНАХ. Я не хочу никого обижать.
ЖЕНЩИНА. Здесь никого нет.
МОНАХ. Я вас имею в виду.
ЖЕНЩИНА. А я не очень богата.
МОНАХ. Ну и хорошо! А если вы считаете меня умнее - дайте мне немного денег, и я тут же поглупею.
ЖЕНЩИНА. Я подумаю. (Думает) Хорошо, я вам дам денег. Но вы мне пообещаете, что не будете их тратить на книги, - ведь вы должны быть глупым.
МОНАХ (нерешительно). Надо бы ещё кое-что исправить…
ЖЕНЩИНА. Да зачем?!
МОНАХ. Да так! На мой взгляд, там много ошибок.
ЖЕНЩИНА. Как можно исправлять то, что не вы написали?!
МОНАХ (подумав). Ладно. Сейчас исправишь, потом снова надо исправлять, - бесконечная работа. Хорошо, не буду больше. Давайте ваши деньги, я готов поглупеть.
ЖЕНЩИНА. А жениться?! Сначала жениться.
МОНАХ. Но это же формальность!
ЖЕНЩИНА. Для меня это не формальность. У меня это в первый раз.
МОНАХ. Да?
ЖЕНЩИНА. А у вас нет?
МОНАХ. Я же выполнял мечты…
ЖЕНЩИНА. Так вы многожёнец!
МОНАХ. У меня были разные имена.
ЖЕНЩИНА. И всё-таки мне кажется, вас должны разыскивать эти несчастные женщины.
МОНАХ. Зачем? Ведь я менял себя согласно их мечтам и потому выглядел слишком идеально. Я надеюсь, они поняли, что их мечты нереальны, что такие мужчины не женятся!
ЖЕНЩИНА. И для меня вы изменились? Вы считаете, это всё идеально?
МОНАХ. Нет, для вас я ничего не менял. Я, как настроился на маленькую, старенькую миллионершу, так и остался. Но, если вы хотите, я изменюсь…
ЖЕНЩИНА. Нет, не надо, пусть так всё остаётся. (Долго смотрит в окно) Скоро утро, вы опять исчезнете.
МОНАХ. Не исчезну.
ЖЕНЩИНА. Исчезнете. Моя мечта кончается.
МОНАХ. Вы мне так и не поверили.
ЖЕНЩИНА. Утром я вам скажу, поверила я или нет.
МОНАХ. Нет, вы сейчас скажите, вы мне верите?!
ЖЕНЩИНА. Я хочу верить, но не могу. Я готова на всё, а вы всё можете. Я мечтаю об одном - вы исполняете, я мечтаю о совершенно противоположном - вы тоже исполняете. А я хочу постоянства! У вас есть постоянство?
МОНАХ. Нет.
ЖЕНЩИНА. Почему вы не спорите со мной? Почему не ругаете мои глупые мечты - вы же их знаете.
МОНАХ. Потому что будет ещё хуже. Да, я исполняю мечты, но исполняю их так, что всем становится ясно, насколько они глупы, если они действительно глупы. А объяснить это невозможно.
ЖЕНЩИНА. Но есть мечты, которые нельзя исполнять!
МОНАХ. Нет, все мечты надо исполнять.
ЖЕНЩИНА (какое-то время смотрит на него). Я хочу спать. Я пойду,  умоюсь перед сном. (Берёт чемодан и сумочку, хочет уходить)
МОНАХ. А чемодан зачем берёте? Вы решили от меня сбежать.
ЖЕНЩИНА. Нет, у меня там вещи… личной гигиены. Я скоро. Потерпите.
МОНАХ. Но вы мне так и не сказали, верите ли вы мне? С вами я не играю, поверьте!.. Я хочу попробовать не играть, я правда хочу, (встаёт) подождите, не уходите!..
ЖЕНЩИНА (опустив глаза). Я быстро. (Уходит)

Монах хочет ещё что-то сказать, но садится, некоторое время задумчиво сидит, встаёт, ходит по купе, снова садится, ждёт. В купе входит Женщина в монашеской одежде и с сумочкой, раздаётся хлопок, Монах откидывается к стенке, лежит неподвижно, в руке Женщины теперь виден маленький пистолет, она убирает его в сумочку, достаёт из саквояжа Монаха Библию, прижав Её к груди, быстро уходит.



ДЕЙСТВИЕ 3
В келью входит Женщина в монашеской одежде с полотенцем и зубной щёткой, вешает сушиться полотенце, убирает в чемодан щётку. Входит Монах, тоже в монашеской одежде.

МОНАХ. Как спали, сестра?
ЖЕНЩИНА. На новом месте всегда плохо спится.
МОНАХ. Ну ничего, Бог даст, это только в первую ночь, - ведь вы погостите ещё у нас?.. Как вам наш монастырь?
ЖЕНЩИНА. Очень красиво, сначала даже показалось, что слишком красиво. А туристы вам не мешают? Мне, признаюсь, было не по себе, когда на каждом шагу сталкиваешься с мирянами - всё-таки, монастырь. Я представила, как бы это всё было у нас, в женском монастыре!.. (Качает головой)
МОНАХ. Ну да, да, но что делать? И в то же время, так ли плохо, что эти люди могут пожить здесь, среди нас? Может, это хоть немного отвлечёт их от суеты. Они увидят истинный путь, по которому все мы должны идти.
ЖЕНЩИНА. А не получится в результате, что, соединившись, живя здесь под одной крышей, и те не найдут, и вы утратите истинный путь?
МОНАХ. Наверное, вы и в этом правы. Но как же должна быть слаба вера, если присутствие нескольких мирян может её разрушить. Я считаю, так, как наш монастырь, должны жить все монастыри, это не только сильнее укрепит веру, но и разоблачит среди нас неискренне верующих.
ЖЕНЩИНА. И кто будет нашим судиёй?
МОНАХ. Наши старшие братья и сёстры.
ЖЕНЩИНА. А если дух растления проникнет и в их сердца? Человек слаб и наделён способностью находить всему оправдания. Недаром монастыри строили в безлюдных местах. Лишь в уединении мы способны слышать то, что мы должны слышать, и видеть то, что мы должны видеть.
МОНАХ. Я согласен с вами. Но мир меняется, в наше время трудно уединиться! Мне кажется, уже пора внести изменения в наши строгие законы.
ЖЕНЩИНА. Какие изменения! Вы знаете, что тогда будет?
МОНАХ. Что?
ЖЕНЩИНА. Ничего не будет! Всё рухнет - церковь, монастыри, всё!
МОНАХ. Почему?
ЖЕНЩИНА. Потому что это единственное, что постоянно в мире, всё вокруг движется, а это должно быть постоянно, вечно. И если вы начнёте что-то хоть немного менять - всё, всему конец! Потому что нельзя менять то, что неизменно, что стоит в основании, что построено не нами и навсегда. Стройте новое, но не разрушайте старое!
МОНАХ. Легко сказать, стройте новое. Нам с трудом хватает средств, чтобы старое поддерживать в нормальном состоянии. И если бы не туристы, мы скоро в прямом смысле оказались бы под развалинами своего монастыря.
ЖЕНЩИНА. Ну и что, значит, таков ваш путь.
МОНАХ (после паузы). А как вам здешние горы?
ЖЕНЩИНА. Вот к горам никаких претензий! По крайней мере, их никто не подкрашивает. Пусть рухнет здание, если вы не в силах его сохранить, но дух монастырский не должен оскверняться. Мы уходим от людей не для того, чтобы на нас смотрели, как на актёров. Мы хранители имени человеческого! Мы стоим в фундаменте. Представьте: нет церквей, нет монастырей. Что будет? К чему стремиться? Или наоборот, - от чего отказываться? Где неколебимая точка, от которой всё в жизни мерится? Мы должны сохранить её.
МОНАХ. Но можно же быть более требовательным к туристам и не пускать сюда совсем уж безнравственных.
ЖЕНЩИНА. Вы не знаете людей? Они сами не знают, насколько они безнравственны. Они могут прекрасно выглядеть - но быть больными. Они страдают сами и мучают всех вокруг своими страстями, они заражают - и тут же сами заражаются, потому что верят в конечность жизни и хотят успеть всё.
МОНАХ. Мы должны им помогать!
ЖЕНЩИНА. Пусть идут в храм: ‘это - лечебница для них. Но монастырь - нет, здесь должна быть чистота, здесь - замкнутый круг, и не следует его размыкать. Если у вас возникли какие-то материальные проблемы – что ж, значит, у нас с вами что-то лишнее.
МОНАХ. Да, но достаточно ли мы сами чисты и здоровы, и может ли вообще человек быть достаточно чист и безгрешен?
ЖЕНЩИНА. Может. Когда не с кем грешить, когда грех невозможен.
МОНАХ. Я во многом согласен с вами, но... (Слышен звон колокола) О, звонят к заутрене, пойдёмте. Да!.. (Достаёт из-под широкого рукава рясы сумочку и подаёт Женщине) Вы вчера забыли. (Женщина берёт сумочку) Я случайно заглянул внутрь… (Женщина открывает сумочку) Прекрасная копия рукописной Библии! Это из вашей типографии? Поздравляю.
ЖЕНЩИНА (достаёт из сумочки маленькую Библию, протягивает Монаху). Примите в дар.
МОНАХ (берёт). Благодарю! (Листает Книгу, из Неё выпадает тонкая брошюра) А это что? (Поднимает) О, здесь апокрифы! Почитаем. 
ЖЕНЩИНА (протягивает к брошюре руку). Нет, это вам не нужно.
МОНАХ. Почему?! Я люблю почитать такие тексты, - чтобы сравнить, чтобы убедиться…
ЖЕНЩИНА (смотрит внутрь сумочки). Не надо сравнивать. (Смотрит на Монаха, Монах протягивает ей брошюру, Женщина кладёт её в сумочку) Не надо убеждать и убеждаться. (Защёлкивает сумочку) А надо молиться… убедительно.  (Бросает сумочку на стол, слышен удар о стол металлического предмета в сумочке)
МОНАХ. У вас там ещё что-то металлическое.
ЖЕНЩИНА. Да, ещё один апокриф. Самый убедительный. Пойдёмте.

Монах с поклоном пропускает её вперёд, они уходят.


ЗАНАВЕС