Общественный контракт в концлагере Дахау

Очередная лекция Александра Аузана, опубликованная в "Новой газете" №16/2006г, посвящена теме общественного договора. Не вдаваясь в подробности и не пытаясь критиковать статью по сути, отметим только, что она вызывает определенные… не ассоциации даже.. не знаю, как и сказать. Аллюзии, наверное.

В общем, припомнилась совсем другая книга. В этой книге, среди прочего, есть и страницы, посвященные вполне состоявшемуся общественному договору.

Уточним – вертикальному договору элит, если использовать терминологию А. Аузана.

Автором этой книги является психолог Бруно Беттельхейм, называется она «Люди в концлагере», опубликована в журнале «Человек», М., 1992, №2-6.

Итак:

«..Функционирование иерархии заключенных на практике показало, как горстка эсэсовцев может манипулировать десятками тысяч враждебно настроенных людей.
 
И не только подчинить их себе, но заставить работать и управлять другими заключенными без всякой опасности для себя. Само существование "классов" в условиях, когда большинство лидеров заключенных было коммунистами, приверженными идее бесклассового общества, показывает, что даже наиболее стойкие группы населения не выдерживают давления тоталитарного общества, если оно достаточно сильно. И тому есть несколько причин.
 
Как я уже говорил, начальники из числа заключенных могли использовать свое положение для облегчения участи товарищей, но чтобы остаться "в должности", они должны были прежде всего служить СС. Личные интересы требовали сохранения власти любой ценой. Так как они отвечали за порядок в бараке или в рабочей команде, то старались защитить себя, предупреждая любое возможное требование СС. Часто это кончалось тем, что в жестокой придирчивости они превосходили СС.

Но поведение элиты нельзя объяснить только стремлением к собственной безопасности и к материальным преимуществам. Часто столь же большое значение имело и само желание властвовать.
Во-первых, все заключенные, включая и элиту, были настолько лишены подлинной самостоятельности и самоуважения, что стремились к ним всеми возможными способами Сила и влияние - сила любой ценой и влияние все равно для каких целей - были в высшей степени привлекательны в условиях, целиком направленных на выхолащивание индивидуальности».

Так автор описывает порядки в концлагере Дахау, куда попал еще в 30-е годы.

Так вот, читая эту в высшей степени интересную и познавательную книгу, я вольно или невольно вынужден проводить параллели между тем, что пишет Бруно Беттельхейм.
И тем, что пишет Александр Ауазан.

Вот, например, Александр Аузан говорит о непредсказуемости российской власти:

«..Все атомизировано из-за недоверия, и не только недоверия к государству, которое не позволяет, например, хорошо капитализировать российские компании, потому что непонятно, как власть с ними поступит через три года. Не только недоверия к бизнесу, которое не позволяет населению нести деньги из матрасов в коммерческие банки, а бизнесу выдавать сколько-нибудь долгие кредиты без гарантии той самой власти, которая неизвестно как с ними поступит».

А вот Бруно Беттельхейм пишет о вполне обоснованной психологически непредсказуемости в действиях эсэсовской администрации концлагеря Дахау:

«..Бессмысленные задания, почти полное отсутствие личного времени, невозможность что-либо планировать из-за постоянных и непредсказуемых перемен в лагерных порядках - все это действовало глубоко разлагающе.
 
Пропадала уверенность, что твои поступки имеют хоть какой-то смысл, поэтому многие заключенные просто переставали действовать. Но, переставая действовать, они вскоре переставали жить. По-видимому, имело принципиальное значение, допускала ли обстановка - при всей ее экстремальности - хотя бы малейший выбор, минимальную возможность как-то прореагировать, пусть объективно такая возможность и была незначительной по сравнению с огромными лишениями.

Возможно, поэтому СС перемежало жестокие репрессии с некоторыми послаблениями: истязание заключенных изредка заменялось наказанием особо бесчеловечной охраны; неожиданно проявлялось уважение и даже вручалась награда кому-то из тех заключенных, кто отстаивал свое достоинство; внезапно объявлялся день отдыха и т.д.».

Интересно, не правда ли?

Так интересно, что иногда просто начинаешь забывать, где пишет Александр Аузан:

«..У нас люди думают, что они такие злые, потому что плохо живут. На самом деле они плохо живут, потому что они такие злые». Я утверждаю, что мы сейчас находимся на минимуме социального капитала, на абсолютном минимуме доверия..
.. Но главным признаком является недоверие людей друг к другу.»

А где Бруно Беттельхейм описывает ожесточение в отношении заключенных друг к другу:

«..Направлять свою агрессивность на тех, кто на самом деле ее вызывал, - СС и начальников-заключенных - в лагере равносильно самоубийству. Следовало искать другой выход. Некоторые заключенные винили во всем внешние обстоятельства. Но это приносило мало облегчения, так как внешний мир был недосягаем.
Оставались лишь окружающие - товарищи по несчастью. Но круг общения был столь ограничен, что каждый раз злоба, направленная на кого-либо из окружения, порождала ответную агрессию, которую в свою очередь нужно было как-то разряжать. Вдобавок обычно возникало и чувство вины, так как каждый понимал, что другие заключенные страдают не меньше. Для того чтобы сублимировать копившуюся враждебность или как-то трансформировать ее, не было сил. Ее можно было подавлять, и некоторые заключенные пытались это делать. Но и подавление требовало слишком много эмоциональной энергии и решимости. Даже если они в какой-то момент и появлялись, то быстро уходили на новые вспышки злости и раздражения.
 
Эта постоянно возникавшая потребность разрядить напряженность может частично объяснить ожесточенность заключенных по отношению друг к другу: внутрилагерную борьбу между различными группами, жестокость к шпионам, рукоприкладство начальников-заключенных».

После этого интереснее всего прочитать у Александра Аузана недоуменное:

«..Социологические опросы показывают (не знаю, как про мужа и про ноги), что, по мнению многих наших сограждан, страна идет куда-то не туда».

Так и хочется воскликнуть, вслед за другим Бруно: «Ах ты, святая простота!»

Но что-то сдерживает.

Какое-то ощущение, что Александр Аузан прекрасно представляет себе, куда движется страна. Только пишет совсем о другом.

Но нам нужно понять и его.
 
Это он просто играет в фантики, где правила игры известны наперед.

Ну, вы знаете эти самые правила:

"Да" и "нет" не говорить, черное и белое не брать...