Учитель

 
К вечеру вокзал пустеет. К этому времени все уже куда-то уезжают. Лишь в большом зале, где ряды кресел, как в кинотеатре еще толчется чемоданный народ.
Он сошел с электрички на заснеженный перрон, глянул на большие вокзальные часы. Стрелки не торопили. Мужчина поежился, поднял воротник пальто и пошел в зал ожидания. Отыскал свободное кресло в углу и сел.
Ночные поезда. Они шли через вокзал в два-три часа ночи. И пассажирам надо было пересидеть здесь вечер и начало суток.
Он зевнул, полез в карман. Карман пальто казался бездонным: в нем нашелся скрученный в трубку мокрый от попавшего на него и растаявшего снега журнал.
Свет был тусклым, и мужчина морщился, с трудом разбирая напечатанное. Наконец, он вздохнул и бросил журнал на пустое соседнее сиденье.
Ряды кресел в зале стояли друг напротив друга.
Напротив, вцепившись в пристроенный на коленях чемоданчик, запрокинув голову, похрапывал мужик в черном овчинном тулупе. Сбоку у самого стенда с расписанием поездов и электричек, нахохлившись, как воробей, сидела девочка. У ее ног стояла большая клетчатая сумка, какие обычно таскают приезжающие в большой город за товаром челноки. Она заворожено смотрела в окно. Фонарь за окном выхватывал треугольником летящий снег.
-- Нравится?
Девочка не сразу оторвалась от окна, обернулась. Глаза ее были широко открыты.
-- Снег какой! Как платье на невесте.
-- Ага, -- улыбнулся он, -- как будто невеста кружится. Тебя как зовут?
Девочка неожиданно нахмурилась.
-- Мне тетя запретила с чужими разговаривать. -- Она замолчала и снова повернулась к окну. Но вскоре сама не вытерпела и, не поворачивая головы, ответила: -- Алена.
-- Алена-а, -- словно удивившись, потянул он, бросив рассеянный взгляд на вокзальные часы. - И куда же ты Алена со своей тетей едешь?
-- В Котлас. Мы квартиру продали и в Котлас едем.
-- В Котлас?.. - снова потянул он. - Там верно холодно, в Котласе-то?
Девочка пожала плечами.
Мимо, заглядывая под сиденья, прошла бабка в вытертой шубе с мешком на спине. Под креслом спящего мужика стояла пустая пивная бутылка. Бабка с кряхтеньем согнулась. Бутылку она бросила в мешок, где та глухо звякнула о другие.
Мужик очнулся и сразу подтянул к груди чемодан. Он осмотрелся еще мутным со сна непонимающим взглядом.
По радио объявили посадку на проходящий поезд. Несколько пассажиров, похватав сумки, устремились к выходу на перрон.
Мужик окончательно проснулся, с металлическим клацаньем отщелкнул замки чемодана и достал сверток. Крышку чемодана он приспособил под стол. В свертке оказался белый пшеничный хлеб, толстый шмат сала и луковица. Длинным узким ножом он аккуратно нарезал сало и хлеб, порубил на кольца луковицу. В черном футлярчике из-под фотопленки была соль.
Мужик положил на хлеб сало, сверху пристроил колечко лука и круто посолил.
Девочка, не отрываясь, смотрела на него. Как он собрал свой бутерброд, как ловко отправил его в рот и откусил сразу половину.
-- Держи... - Мужчина протянул девочке шоколадку, такую маленькую, что на его ладони она терялась. - Держи, видишь написано: "Кузя, друг Аленки".
-- Такая маленькая.., - Удивилась она, нерешительно взяла шоколадку и спохватилась: -- спасибо.
Шоколадку она развернула, спрятав в карман обертку, положила на язык и подержала во рту. Потом, видно не выдержав, быстро проглотила.
Мужик, отужинав, снова спал, На его тулупе остались белые крошки хлеба.
-- Где же твоя тетка ходит так долго?
-- Не знаю. У нас здесь пересадка: а денег на билет не хватило. Вот она и пошла, сказала еще денег достанет.
-- Давно?
-- Нет, только вчера. Наверно пьяная, -- грустно и как-то по-взрослому просто сказала она.
-- А мама?
-- А мамы нет.
-- Как же ты здесь? И сумка, не отойти же. - Мужчина снова бросил взгляд на часы.
-- Я ее к креслу привязала, -- похвастала девочка. - Можно я ваш журнал посмотрю.
-- Смотри, Алена. Хочешь, забирай совсем. Только темно здесь, глаза испортишь.
-- Я только картинки.
-- Картинки?.. -- улыбнулся мужчина, -- ты ведь уже большая.
-- Большая, -- согласно кивнула девочка, -- двенадцать лет. Только на работу никуда не берут.
-- А что ты умеешь делать?
-- Все. Убирать, готовить, окна мыть, стирать. --
Она загибала пальцы. -- Еще я рисовать могу.
-- Рисовать? С этого не проживешь: -- покачал головой мужчина.
Девчонка расстегнула свою клетчатую сумку, запустила туда руку и ловко выудила откуда-то со дна и протянула ему толстый ученический альбом для рисования.
Мужчина повернул его к далекому свету и неторопливо перелистал, задерживаясь на некоторых страницах.
Девочка молчала, но чувствовалось, что она с нетерпением ждет ответа.
-- Не знаю, -- честно сказал он, -- мне нравится. А на компьютере ты рисовать не пробовала? Этим можно и зарабатывать.
Алена лишь пожала плечами.
-- Понятно... -- Он глянул на часы и сразу заторопился: -- На, держи, -- мужчина протянул девочке червонец. - Купи себе, что-нибудь поесть. Обязательно. Видишь в углу буфет. Жди тетку и не уходи никуда.
Девочка молчала. Она взяла деньги, в другой руке держала свой альбом.
Когда мужчина обернулся в дверях, девочка снова смотрела в окно.
... -- Здравствуй, учитель, как дела?
Он, наконец, увидел ее, остановился, снял кепку и затряс ей, сосредоточенно сбивая снег. Потом задрал голову и стал смотреть на падающий снег. Снизу он выглядел сплошной белой ватной стеной, из которой вываливались и неслись прямо в лицо крупные мохнатые снежинки.
Снег шел уже несколько дней, засыпая город.
-- Учитель, -- потянула она, -- я уже здесь...
Девушка, улыбнувшись, сняла перчатки и дотронулась до его плеча.
Он смешно затряс головой, сметая с лица снежинки.
-- Вот какая ты стала, -- словно спохватившись, заметил он ее. -- Красивая всегда была, а теперь просто как принцесса.
-- Нравится? -- она закружилась, полы пальто поднялись, образовав почти правильный конус.
-- Как снежная невеста, -- уточнил он.
-- Скажешь тоже, невеста, да еще снежная. Слушай, учитель, подари рифму на "снег".
-- Нежность, - без запинки ответил он. - Раньше тебе не надо было подсказывать рифмы.
-- Снежно-нежно, ладно, годится, -- вздохнула она, -- раньше... чего только не было раньше.
-- А помнишь ту столовую, где я тебя нашел, когда хлеб в них еще бесплатным был? И магазин, где ты булочку прямо в зале ела, а тебя продавщица поймала?
-- Не хочу вспоминать, -- оборвала она. - Что было, то было. Прошло, и слава Богу. Ты не подумай, -- спохватилась она, -- я тебе благодарна и никогда не забуду, что ты сделал. Просто, я не хочу вспоминать, я хотела все это забыть. И ты не напоминай. -- Жестко сказала она. - Знаешь, я себе приказала забыть, и ты никогда об этом не говори.
-- Ведь кому-то и сегодня надо помочь.
-- Ты уже помог. Многим, -- быстро ответила девушка. -- Помоги теперь себе. Пальто хотя бы новое купи.
-- Зачем? -- улыбнулся он и пожал плечами.
Они помолчали.
-- Да, учитель, а где моя шоколадка? "Аленка" три на четыре? Лилипуты утащили?
-- Нету, Аленке и досталась, -- виновато развел он руками, -- да и был лишь "Кузя, друг Аленки".
-- Ладно. Я вот теперь уже могу рифмы покупать. Фирма платит.
-- Чем занимаешься? Новый сборник вышел?
-- Скоро выйдет, там все оплатят, без проблем.
-- С этого и живешь?
-- Ну да?! -- совсем ты отстал, учитель. -- С этого проживешь... Так, работаю, пишу всякий бред. Я теперь дорогая журналистка. Вот выборы опять скоро, денег огребем. Тьфу, чтоб не сглазить, по дереву надо постучать.
Девушка оглянулась: деревяшки под рукой не было. Лишь в подворотне стояла прислоненная к стене большая широкая лопата для снега. Она подошла и костяшками пальцев осторожно и аккуратно постучала по ручке.
-- Слушай, учитель, сейчас за мной приедут, давай вместе поужинаем. Тут рядом классное место. Я угощаю.
-- Кто приедет?
-- Друг, спонсор, поклонник, выбирай, что хочешь.
-- Твой друг не мог бы нам подарить компьютер? Хоть старый. Чтобы в нем программа-рисовалка была?
Она засмеялась.
-- Помнишь, когда мне из редакции написали, что у меня почерк плохой, так ты мне пишущую машинку откуда-то приволок. Старую. А теперь никто не пишет на машинке. Компьютер... Нет, ты целиком и полностью положительный человек, даже иногда противно, все возишься с кем-то. А зачем?..
-- Как это зачем? -- удивился он.
-- Ну, так. Есть таланты и хватит. Не всем же быть талантами.
-- Талант у каждого есть. - Покачал он головой, -- лет до пятнадцати, нет, даже раньше, до десяти-двенадцати. Потом, если не помочь, то все.
-- А зачем нам столько талантов?
-- Как это зачем? -- удивился он. -- Пусть будет сколько получится.
-- Нет, это лишнее, -- ласково и в то же время раздраженно, как упрямившемуся ребенку, стала объяснять девушка. -- Хватит талантов, нужны потребители. А-то будут одни таланты, так тогда и потребителей на них не будет.
Рядом остановилась низкая, словно распластанная по асфальту машина.
-- За тобой?
-- Подождет. - Она подошла ближе, встала лицом к лицу. - Ой! Да ты совсем замерз. Дай уши потру. Ребячась, она терла ладонями его уши, пока те не покраснели.
-- Учитель, я тебе так и не говорила, почему я тогда пошла с тобой.
-- Просто некуда было пойти?.. Или потому что стихи твои прочитал в тетрадке?
-- И это тоже. Но просто когда-то, еще в нормальной школе у нас был преподаватель танцев. Он отбирал девочек на занятия, а меня не взял, сказал координации нет.
-- А ты?
-- А я ревела в раздевалке и подглядывала, когда он девочек подсаживал, и мне так тоскливо было.
-- Ты хотела, чтобы и тебя он так?
Она быстро кивнула.
-- И мне тогда, когда мы встретились, показалось, что ты на этого танцора похож.
-- Я на танцора? -- улыбнулся он.
-- Не смейся. Не был бы похож, я бы с тобой никуда и не пошла.
Машина у тротуара мигнула фарами.
-- Пора, учитель. Ты не переживай. Хорошо, все у меня хорошо, только халтуры много. Но это надо, иначе не прожить. Знаешь, мы не будем больше встречаться. А тебе, тебе, наверное, просто дочку надо. Я уже большая. Прощай, учитель...
-- Прощай...
На вокзале остались лишь ожидающие ночных поездов пассажиры. Девочка сидела на своем месте и смотрела на кошку. Кошка, ободранная и паршивая вокзальная кошка, пристроилась на подоконнике над батареей. Она поджала лапы, зажмурилась, ловя и наслаждаясь идущим от батареи теплом.
Девочка осторожно, чтобы не спугнуть кошку полезла в сумку и достала фломастер. Потом потянулась к стенду и оторвала лист с изменениями в расписании.
Перевернув лист, она быстрыми резкими движениями стала набрасывать на листе эту спящую кошку.
Та, словно почувствовала внимание, встала, потянулась и стала яростно вылизываться.
Закусив губу, девочка все пыталась, что-то поймать и перенести на бумагу. Вскоре на листе уже ничего было не разобрать, сплошной клубок перемешанных черных нитей. Кошка если и была, то внутри этого клубка.
"Просто котенок заигрался в этом клубке", - подумал мужчина.
-- Зараза! Что делаешь?! -- железнодорожник с дурацкой бляхой на груди, вырвал у нее из рук лист. - Засранка, зачем расписание сорвала?!
Девчонка испуганно вскочила.
-- Ползаете по вокзалам, бомжата, гадите только. Вот сдам в милицию...
Лицо ее стало упрямым и злым.
Железнодорожник, продолжая причитать, приладил листок назад на стенд и ушел.
-- Ну что, попалась? А кошка-то хитрая оказалась, вовремя смылась, - положил ей руку на плечо мужчина.
Девчонка молчала.
-- Ну что не было твоей тетки?
Она села назад в кресло и только потом спросила:
-- Почему у вас уши такие красные?
-- Что? Красные, так ведь с мороза. К ночи-то подморозило. Знаешь, что Алена, поехали со мной.
-- Куда, в Котлас?
-- Зачем в Котлас? Тут недалеко за городом школа-интернат.
-- Не хочу в интернат, там бьют и вещи отбирают.
-- Ну это, наверно, неправильный интернат. А в нашем и кормят и учат. Рисовать будешь. Может компьютер достанем.
-- А если тетка меня искать будет?
-- Где искать, в милиции? Так мы ей там записку оставим.
Он присел рядом. Пошарил рукой в кармане.
-- Тебе в двенадцать лет уже, наверное, взрослый билет нужен?
-- Взрослый, -- вздохнула она.
"Наверняка за подкладкой еще несколько монет есть, -- подумал он, -- да и действительно, надо новое пальто купить".
-- Ну что, пошли?
Они поднялись. Мужчина взял неожиданно легкую сумку.
На перроне уже навалило сугробы, сквозь которые к дверям электрички были протоптаны узкие тропинки.
-- А вы в интернате кто, директор?
-- Я? Нет. Учитель...
Снег шел такой плотный, что уже через несколько шагов их совсем не было видно.