Сафари

Есть люди такие, от них одни неприятности. И не то, чтобы они тем, кто рядом специально гадили, просто поле вокруг, по научному -- ореол, -- зацепит, без последствий не выберешься.
Иду по африканскому базару, торгуюсь до последнего, хоть в карманах лишь мелочь, вдруг по плечу хлопают и обниматься лезут:
-- Старик! Дружище! Ты-то как здесь?
Рядом мужик какой-то получерный, в шортах, говорит, что он Мишка и учились вместе, всего два класса разницы.
-- Не помнишь, что ли? Директора помнишь? Физрука? А меня, я копье на первенство города метал?!
Ну вроде не провокация, точно Мишка, хоть и не помню. По бутылке колы взяли и сели в тенек под пальму.
-- Во, судьба-злодейка где свела, -- Мишка говорит, -- я ж в строймонтаже работал. Потом в монтажстрой перешел. Пришла разнарядка на одного человека в Африку. Один еврей, у другого дети сопливые, третий на анализах не прошел. Вот я и поехал. Уже год здесь. Всех знаю. С вождем обедал, черепаху ели, он в Москве институт Лумумбы окончил. А ты-то как?
Я только рукой на пирс махнул, где наша "коробка" стоит.
-- Все в морях значит, нынче здесь, завтра там. Н-да. Вся команда небось на базаре, мыло на шило меняют, то-то я думаю, чего это цены подняли. День базар, два пляж и снова в море?
-- Завтра уходим. -- Вздохнул я.
-- Слушай, чего ты на пляже и на базаре не видал? -- оживился он. -- У меня
все схвачено. Хочешь я тебе охоту организую, сафари? И не чушь для туристов, с джипами, дробовиками и слонами надувными, а настоящую с копьями и бесплатно?! Тебе на кого лучше, на удава или на бегемота?
-- Мне бы лучше магнитофон "Сони-дабл", с отстегивающимися колонками и эквалайзером.
-- Чудак-человек, -- Мишка аж подпрыгнул, -- магнитофонами дома все комиссионки завалены, а тебе сафари предлагают. Ты бы знал, кто сюда из России на охоту ездит.
-- Так они ж в Красной книге.
-- Кто? -- не понял приятель.
-- Ну эти, удавы, да бегемоты.
-- Все схвачено. Мне вождь свою жену хотел подарить. Бери, говорит, любую, хоть Машу, хоть Зину. Он половину гарема из союза привез.
Змей я с детства не терплю, тем более удавов. Лет в пять меня в цирк водили, и там здоровенный дядька здоровенного питона крутил. Даже наоборот, питон дядьку. И оркестр барабанными палочками дрожь нагонял. Подумал, что с таким удавом без оркестра придется и согласился на бегемота. Правда без ведома начальства на такое дело не пойдешь. И пока Мишка за копьями бегал, я с капитаном договаривался.
-- Ты что! -- Капитан аж подскочил. -- Сдурел? Завтра уходим. Тебя местные племена съедят, а мне отвечать, скажут убежал. Инструктаж помнишь? А без третьего вообще не положено. Но капитана я измором минут через сорок взял.
-- Черт с тобой, иди, третьим доктор будет. Бивни какие-нибудь принесете, в кают-компании повесим.
Втроем мы зашагали по дороге из порта.
Доктор, злой, что разбудили, сопел в такт шагам. От жары на его футболке расплылись темные пятна пота. Его внесенный в таможенную декларацию пенсне в золотой оправе, бросал вокруг нестерпимо ярких зайчиков. Док одел на охоту шорты, и торчащие из них ноги оказались неожиданно тонкими для грузного тела, покрытыми длинными черными волосками. С его плеча сползла медицинская сумка с красным крестом на клапане, и он поправлял ее нервным движением руки.
Сначала мы зашли на рынок.
-- Надо яд купить. -- Объяснил Мишка. -- Наконечники мазать, а то не найдешь потом подранка в джунглях.
-- Кто ж тебе яд продаст? -- изумился доктор.
-- Э, -- махнул рукой наш гид, -- Азия!
А я шел последним и молчал. Затея с охотой нравилась мне все меньше и меньше. Точнее она мне с самого начала не нравилась. Конечно, приятно дома в компании бросить, дескать, хаживали мы с копьями на бегемота, преследовали в джунглях раненого. О том, как ревел он, загнанный в болото. В общем, нелегкая это работа из болота тащить бегемота.
На базаре в крайнем ряду сидел высохший как мумия араб.
-- Вот он, местный пролетарий. Я у него копья на прокат взял. Слышь, дед, принесли тебе яд?
Старик не пошевелился. Мишка копьем слегка в дедка потыкал:
-- Курара где? Ничего не понимает, -- обернулся Мишка к нам.
Доктор достал из сумки кусок мыла и положил перед арабом.
-- Курара есть. -- Сказала мумия.
Еще два куска мыла и флакон со страшным ядом был в наших руках.
В джунгли ехали на грузовике. В кузове трясло словно на родных проселках. Широкие листья шуршали по кабине. Вскоре дорога сузилась до тропы и машина стала. Мы спрыгнули с кузова на землю. Точнее земли не было, тропка сворачивала под прямым углом в заросли. Под ногами мягко пружинила неизвестная яркая трава. Верхушки каких-то полукустарников полудеревьев сходились над нами, скрывая солнце. Было душно, влажно и в нос било резким пряным запахом джунглей.
Мишка быстро договорился с водителем, что тот подъедет через пару часов с веревками для туши. Араб водитель попросил часы, чтобы приехать в срок. На наш ответ он не обиделся и уехал по своим делам. А мы, прежде чем ступить на тропу охоты, провели короткое совещание.
-- Значит так, мужики. -- Мишка начал последний инструктаж, закурил. -- Сто метров на солнце, река. Гиппопотамы ванну принимают до полудня. Потом по тропе идут кормиться. Тут мы их и встретим.
Доктор обиделся, что старший группы он, а командует какой-то вовсе ему не знакомый Мишка, и сказал, что ломиться через джунгли не будет, ему пока еще жизнь дорога. Мой приятель спорить не стал:
-- Ладно. Будешь в засаде сидеть, а мы на тебя бегемота погоним.
-- Ах так, -- доктор поправил пенсне, -- ах так. На меня значит. Тогда я прекращаю увольнение.
Мишка разозлился и растоптал окурок.
-- Хрен с тобой! Погоним просто мимо, а ты ему в бок копье всадишь, добьешь.
На том и порешили и стали готовить оружие к бою.
-- Мажь гуще, Айболит. -- Поучал Мишка, -- он, бегемот, знаешь какой. Кожа как фанера, будь здоров!
Помазав кончики копий вонючим темно-синим ядом, мы медленно, след в след, двинулись в глубь джунглей.
Ветра нет, он бродит где-то наверху, шатая верхушки деревьев и стебли высоких трав. До нас доносятся шорохи, какие-то скрипы и вздохи. Полумрак и настороженность вокруг, чавкающей земли не видно под ногами. Идти трудно, лианы цепляются за рубашки и кожу. Да и копье тормозит, мешается и оттягивает руку. Доктор, опасаясь змей, высоко поднимает ноги.
-- Стоп. -- Шепчет Мишка, -- Док, становись здесь и жди. Если что, три свистка. Появится местное племя, говори, что от Миши, они знают.
Доктор важно кивнул, мол, не учи ученого, и встал за опутанный лианами толстый ствол дерева. А мы пошли дальше, выслеживать и поднимать зверя.
Какая-то ярко раскрашенная птица сорвалась с ветки и крича пронеслась над нами. Я растянулся на земле, потеряв сандалет, и долго его искал, ползая среди травы. Очень мешало взятое наизготовку копье.
Хоть до реки было все сто метров я давно не ориентировался и полагался толок на своего спутника. А он, тихо посвистывая, уверенно шел вперед, раздвигая заросли тупым концом копья. Потом мы вышли на высохшее русло ручья, встали на четвереньки и поползли через старые корни и высохшие коряги. У самой реки джунгли разошлись. Можно было встать и осмотреть берег.
Деревья шатром нависали над мутным потоком. Вдали, за джунглями, виднелись какие-то башни.
-- Видал? -- Показал на них Мишка. -- Гидроэлектростанцию этим туркам строим. А у них электрооборудования, один приемник у вождя, да и тот на батарейках. Политика! -- Земляк поднял вверх указательный палец.
Брести берегом было нелегко. То и дело приходилось по колено заходить в воду -- на радость местным чуть ли не в руку толщиной, пиявкам. За поворотом русла начиналась тропа. Вернее не тропа, а пролом в стене деревьев. Вся почва там была утыкана круглыми, словно гигантсткие блюдца, следами. Приятель схватил меня за рукав.
-- Гляди, прошли уже.
Круглые следы уходили в джунгли. Над лужицами вились насекомые: от мелких мошек до здоровых, с бабочку, мух.
-- Только прошли, давай быстрее, еще догоним!
И мы припустили следом. Бежать на жаре было нелегко. Но бегемоты, видимо, ушли недалеко. Вскоре мы услышали треск и прибавили ходу, приготовив копья к броску. Животные почувствовали погоню, треск громче, потом звуки разделились.
-- Один откололся, в сторону уходит, -- шепнул мне Мишка в охотничьем азарте. Он издал громкий победный клич и устремился в погоню. Его загорелые ноги и грязные рваные шорты замелькали у меня перед глазами. Я, как мог, старался не отставать. Гиппопотам петлял, стараясь уйти от погони, но мы срезали угол и вышли ему наперерез. Что-то серое мелькнуло впереди. Миша торжествующе крикнул и с хаканьем заслал копье в чащу. Звериный рев донесся в ответ.
-- Ну, что же, ну, что же, давай! На дока гони! -- дергал он меня за рукав.
"Уйдет", -- с отчаянием подумал я и что было силы метнул копье.
Опыта у меня не было. Копье полетело словно палка, вращаясь на лету и шлепнуло по чему-то мягкому.
-- Я от Миши! -- истошно заорал "бегемот".
Мы опешили, но остановиться уже не могли и выбежали на полянку, где редкие солнечные лучи пробивались сквозь крону. Перед поваленным деревом без сознания лежал доктор. Он был бос, рубаха разорвана в клочья и ниже спины... ниже спины торчало копье.
-- Курара, -- прошептал главный охотник, -- три минуты, паралич дыхания и смерть...
Доктор застонал и повернул к нам голову.
-- Я лиану... она зашипела и поползла... вас искать... местное племя погналось... -- Бредил доктор.
Из двух копий и лиан удалось сделать носилки, по пути их два раза роняли. Третье копье очень мешало, так как засело глубоко и вытаскивать его мы не решились.
-- Вот сволочь, -- бормотал Мишка. -- Им электростанцию строй, а они с курарой надули. Три минуты и смерть! Обманули арабы...
Доктор тихо постанывал. А я сжимал зубы, проталкивая тело сквозь сплошные заросли. На дорогу мы вышли часа через два.
Араб сидел на подножке своего грузовика и тихо, на одной ноге, тянул какую-то песню. Он нисколько не удивился, увидев нас в изодранной одежде, с пронзенным копьем доктором на носилках. Он только перестал петь и о чем-то задумался. Я тронул его за плечо.
-- Ехать -- часы, -- не поворачивая головы, сказал араб.
-- Ты что? -- подскочил грязный и оборванный Мишка, к которому уже вернулась его обычная самоуверенность. -- Да я вождю!
Я молча показал Мишке кулак, снял с руки "командирские" и протянул водителю,
С Мишкой я больше не разговаривал, только когда он следом на трап сунулся, дорогу заступил и сказал:
-- Ты, трепло, пока судно не уйдет, в джунглях сиди вместе с бегемотами своими. А то я сам сафари устрою -- на белого человека. И вождя позову.
Из кают-компании в лазарет принесли большое зеркало. В желающих ассистировать при операции недостатка не было. А доктор сам руководил выдергиванием копья. Никогда бы не подумал, что человек может так голову вывернуть.
Копье теперь на переборке в кают-компании висит -- между африканской маской и скальпом белого человека, вымененном на базаре за два тюбика зубной пасты.
Мишка все же пришел потом на пирс. Когда судно отходило. Стоял и смотрел из-за столба. Еще засохший араб с рынка был: с сумкой с красным крестом и в пенсне с оправой, как пишут в милицейских протоколах, их тонкого желтого металла. А стекла он, гад выдавил: зырить мешали.
Мы сейчас в Антарктику идем. Я там на берег не сойду. И не только потому, что капитан до конца рейса увольнений лишил, просто даже и там, в Антарктиде, как и в любом месте Земли, обязательно такой человек найдется, предложит или на скалы за птичьими яйцами лезть, или тюленей на блесну ловить. Ореолом своим зацепит, сам в последний момент вывернется, а тебе отвечать, или доктору, который во всей нашей затее с африканской охотой сафари был и вовсе не при чем.