Одиночество

Одиночество не нападает внезапно. Оно действует тайно и ведет партизанскую войну по тщательно разработанному плану.
Постепенно Оно забирает всех дорогих тебе людей:
- кто-то уходит сам;
- кто-то вышвиривает тебя из жизни как нашкодившего котенка;
- с кем-то изменяются интересы, и ты осознаешь, что вы общались только из-за них;
- кто-то приобретает слишком много других дел, чтобы общаться и постепенно вычеркивает тебя из своего расписания, сводя отношения в лучшем случае к минимальному привет-как-дела по телефону;
- кто-то уезжает;
- кто-то умирает…
И ты остаешься один.
Одиночество тянет к тебе свои длинные уродливые черные руки, которых у него десятки. Оно медленно и ласково, сначала совершенно незаметно, слегка поглаживает тебя по голове, шее, плечам. Потом Оно или Она кладет пару рук тебе на плечи, а другой парой нежно овивает твою шею. И в этот момент ты начинаешь ощущать Ее прикосновения повсюду. Она начинает обволакивать твое тело и делает это нежно и ласково. Она заслоняет собой твое лицо, и ты понимаешь, в этот момент, что попадаешь в ловушку. И Ее улыбка больше не кажется тебе ласковой, теперь ты видишь в ней азарт хищника. Ты пытаешься отслониться, но на твои движения, Она отвечает импульсами силы, которые, проходя через ее руки, передаются твоей сущности, и ты понимаешь, что не сможешь вырваться. В этот момент ты начинаешь биться в истерике, ты все понимаешь, а Ее руки сжимаются все сильнее. Ее объятия становятся еще крепче, пока Ее руки не начинают превращаться в липкую жидкую и густую массу черного цвета. И Она по-прежнему тянет тебя к себе. В ответ ты только кричишь, а твое тело все еще бьется в попытке защитить себя.
А потом, выбиваясь из сил, ты отдаешь себя Ее власти.
Ты перестаешь сопротивляться, как перестает сопротивляться бабочка или мотылек, попавшие в паутину; как перестает сопротивляться волк, попавший в капкан. Они, как и ты, в какой-то момент, понимают, что сеть сильнее их, и ничего изменить уже невозможно. И остается только ждать неизбежного, если, конечно, не получиться отгрызть себе конечность или оторвать крыло.
И ты остаешься один.
Вокруг тебя, возможно, еще есть люди: родители, коллеги, иногда знакомые, иногда друзья. Но ты уже способен прочувствовать, что они выпали из твоей жизни, а ты выпал из их. И вы теперь общаетесь друг с другом так, как-будто между вами не два метра пространства, а стекло, отделяющее купе уходящего поезда. Вы смотрите друг на друга с тоской в глазах, понимая, что расстаетесь.
Но жизнь длинна и расставания здесь долгие. Сколько еще будет - этих встреч на пироне!
Но в душе ты уже один. Один с того момента, как понял.
Тебе становится легко ходить в кино одному. Сначала ты делаешь это как-то виновато. С нотками стыда и смущения. Ты смотришь по сторонам и пытаешься понять, что думают про тебя окружающие:
то ли ты случайно один,
то ли настолько неинтересен, что не можешь найти себе спутника хотя бы для того, чтобы провести вечер,
а может быть ты ищешь кого-то сегодня,
а может что-то в тебе не так, или ты просто урод.
Потом это чувство проходит: постепенно, с каждым разом, все больше и больше уступая место безразличию. В итоге тебе просто становится все равно, что думают окружающие.
Ты понимаешь, что одному просто. Ты можешь пойти куда-то в любой момент. И никто не скажет тебе: «я не могу», «я не хочу», «я уже пообещал другому», «я занят», «давай перенесем это на завтра», «мне не нравится этот фильм».
Тебе становится вроде бы комфортно. Но одновременно с этим у тебя такое состояние, что хочется отчаянно кричать, чтобы слезы лились, унося всю ту боль и разочарование, что внутри. Но ты не можешь, не в состоянии кричать, потому что Она наполнила твои внутренности собой - эта теплая черная масса заполнила все свободные полы в твоем теле. Ты уже не можешь ничего произнести – только слегка смущенно улыбаешься этому далекому и чужому миру, в котором ты уже – гость; просто проезжающий в поезде пассажир, в билете которого забыли указать станцию назначения и поэтому ты будешь ехать до конечной станции, а оттуда уедешь на стоянку - на кладбище – поездов. Уедешь туда, где Она живет. Там Она станет так похожа на смерть.