Мой дом Петербург 5. Ленинград

Этот день выдался солнечным и манил вспомнить еще и еще раз летние богатые теплом дни. Слабый ветерок, играя листвой, качал солнечные блики на дорожках петергофского хозяйства Биолого-почвенного факультета Л Г У.
- Катя, помнишь, как летом мы здесь задержали шпиона, - начала ненадолго прервавшийся тихий разговор одна из девушек.
- Может, это и не шпион вовсе был, а так, - ответила Катя, не отрываясь от работы.
- Нет, нет, это шпион. Помнишь, Катя, Филипп Иванович сказал…
Где-то громко ухнуло и, не договорив, Зина встала с колен и отряхнула прилипшую землю.
- Катя, тебе не кажется, что взрывы стали совсем близко, - скорее не спросила, а сказала сама себе Зина.
- Кажется, да, - Катя встала и прислушалась.
Обе девушки, словно сговорившись, стали одновременно потирать ладонью о ладонь и слегка прихлопывать ими, стряхивая грунт. От долгого сидения на корточках слегка затекли ноги и теперь под коленками начало сильно колоть, и Зина немного потопала ногами в стоптанных старых туфлях, которые всегда надевала, когда шла на грядки. В это время снова грохнуло так, что заложило уши и дрогнула земля, и теперь уже казалось, что это рядом с хозяйством, с их цветами, и с ними. Девушки молча смотрели друг на друга, а при следующем ударе Катя повернула в ту сторону голову, и на ее лице отразилось спокойное недоумение.
- Катя, бежим, это немцы, – испуганно, но твердо позвала подругу Зина.
- Как же мы все бросим!
- Бежим! бежим! Катя!
Зина взяла Катю за руку, и быстрым шагом пошла к воротам.
- Зина! Я уронила берет! – Катя вырвала руку и остановилась.
- Бежим!
Девушки пробежали мимо ограды, и, завернув за угол, побежали по тропинке к железнодорожным путям. По мере приближения к вокзалу им попадались такие же бегущие люди, разогнавшиеся рысью лошади с телегами, машины проезжали мимо, рассеивая на людей пыль.
Зина услышала сначала тихий, но по мере приближения к насыпи более громкий гудок электрички. И выбежав правея вокзала на путь, Зина увидела эту гудящую электричку и бегущих к ней со всех сторон людей с напряжёнными лицами. Она тоже побежала туда. Электричка шла очень медленно, и машинист непрестанно давал гудок. Люди подбегали к поезду и старались вскочить и втиснуться в его вагоны. Зина сначала остановилась, пытаясь сообразить, в какой вагон ей лучше сесть, но вдруг обнаружила, что Кати нет рядом, хотя все это время Зина была уверена, что Катя бежит за ней. Зина остановилась и стала всматриваться в бегущих женщин, детей, пожилых мужчин, но Кати среди них не было. Не очень удобные для ходьбы старые туфли тот час промокли, когда Зина вступила в небольшую канавку, наполненную водой; но она даже не заметила этого.
- Катя-я! Катя-я! Где ты-ы!
- Твоя Катя уже давно стоит в вагоне, а ты так и останешься в Старом Петергофе, потому что это последняя электричка. Прыгай в вагон, что зеваешь, девка!
Зина обернулась и увидела худенького, сухонького старичка в светлой кепке, темном костюме, держащего в одной руке небольшой чемодан, а в другой трость.
- Давай! Давай! – повторил он и сам побежал к вагонам, слегка припадая на левую ногу и помогая себе тростью.
Зина помимо воли прижала ладонь к пересохшим губам и тихо прошептала: «Мамочка…»
Поезд въехал в Лигово, так и не переставая гудеть, и все, кто находился внутри него молили только об одном – скорее! скорее! А те кто бежал рядом с ним или не успел сесть просили – подождите! подождите!
Вдруг впереди раздался оглушительный взрыв, поезд заскрежетал и стал. Издалека послышался приглушенный крик: «Машиниста убило! Бегите в Урицк!»
Зина выпрыгнула на шпалу вслед за другими пассажирами. И вдруг она услышала пронзительный нарастающий вой и в следующую минуту какая-то гигинтская, ни с чем не сравнимая сила со всего размаху ударила о землю, так, что эта земля дрогнула и застонала, а затем послышались крики людей и все, кого видела рядом Зина, и кого она не видела, охваченные жутким страхом и ужасом перед этой всеистребляющей силой побежали вперед, подлезая под вагоны, падая, пачкаясь и крича. И Зина, подхваченная теми же чувствами, в каком-то никогда до этого не испытанном оцепенении, побежала по полю, а сзади снова послышался этот вой и следующий удар пришелся уже прямо по бегущим, ничем не защищенным людям, и те уже не смогли встать, а остальные продолжали бежать к Урицку и дальше к своему городу, надеясь, что он, их родной город, их дом, защитит от этой страшой силы, которой они сейчас не могут противостоять. Зина бежала, не чувствуя своего тела, а ноги двигались сами собой как два заведенных механизма, при этом ее колени поднимались очень высоко, потому что ноги боялись зацепиться за ком земли или канаву, и уронить все остальное. Но Зина не думала об этом, организм сам знал, что ему делать, что бы спастись, потому что вся жизнь в этом организме замерла, чтобы были силы двигаться вперед и вперед, вперед и вперед.
Так же инстинктивно она прыгнула в небольшую канавку и быстро легла, прижавшись к нагретой солнцем земле, и эта земля сыпалась комьями на нее сверху, а затем она снова быстро поднялась и побежала. И на нее бегущую снова сыпалась земля...
Она вбежала в свой двор и увидев вышедшую из дверей мать в наспех накинутом пальтишке. Зина остановилась, прижала руки к груди и опрокинулась на спину.
-----------------------------------------
- Знаете что, Анна Ивановна, у вашей дочери трещина на черепной кости.
Анна недоуменно покачала головой, - Зина последние два дня не выходила из дома, она испытала сильный шок, когда бежала от немцев в Лигово, но…
- Возможно, в сильном возбуждении она не почувствовала боли, когда осколок попал ей в голову. Так значит, она потеряла на улице сознание? М-да-а, - раздумывая протяжно произнес доктор, - придется ей остаться у нас.