Алиса

Я выпил воды из оплавленной пластмассовой бутылки. Не надо было оставлять ее рядом со свечкой. Подошел к окну и взгромоздился на подоконник. Из-за дождя не было видно даже стену соседнего дома. Жесткие листья фикуса неприятно царапали спину. Надо его выкинуть нафиг. Надоел.
Что я, собственно, вообще делаю дома? Надо найти работу… Надо. Надо позвонить родакам и сообщить, что жив. Три дня назад ушел, хлопнув дверью. Так, стоп, значит, это они звонить должны. Вычеркиваем…
Надо завести кошку. Или хомячка.
Много чего надо. Тогда какого хрена я сижу тут и обнимаюсь с этим чертовым деревом? Все, встаю. Хотя ломает…
Я оделся и вышел. Зонта дома не оказалось, но даже если бы он был, я люблю дождь. Даже такой ливень. Струи воды, казалось, пытались смыть плоть с моих бренных косточек. По асфальту растекались лужи по щиколотку глубиной. Прощайте, кроссовки. Хотя их уже давно пора выкинуть. В свое время мы покупали их еще вместе с Татьяной. Она их выбрала за грязно-бурый цвет, на котором, вроде как, грязь не видна. Бред. Видна, и еще как. Но говнодавы были хорошие. Года четыре прослужили. А может, и еще столько же проживут.
Я дошлепал до магазина. Толстая тетка за прилавком долго допытывалась, есть ли мне восемнадцать и не хотела продавать сигареты. Мы препирались минут двадцать. При этом она продала три бутылки пива каким-то соплякам. Я, естественно, взбесился. Высказал этой старой корове все, что о ней думаю. Напоследок хлопнул дверью (так, чтоб штукатурка обвалилась ей на голову) и пошел в другой магазин.
Пришлось, тихо чертыхаясь, переть через полгорода. Надо носить с собой паспорт. Еще найти бы его. Последний раз сей докУмент был замечен в родительском комоде. Ладно, переживем. Не возвращаться же к ним из-за забытой бумажки…
Остановился на перекрестке.
Нет, надо забить на все и прекратить грузиться. Что было, то было. Поздно уже что-то менять или о чем-то жалеть. Расстались тихо-мирно. Таня – в Питер, я – в запой. Все, пережил.
И даже о ней не думаю. Тогда почему так фигово? Не от скандала с родными – это точно. Блин, надо просто прийти домой и завалиться спать.
Зеленый. Еще семь домов – и можно будет отсидеться в теплом магазине. Нет, я, конечно, люблю дождь, но это уже перебор. Мое ослиное упрямство меня доконает. Ну нафиг мне сигареты, если я курить бросаю?..
Четыре дома.
Вдруг – из переулка – отборный мат и довольный хохот. Не-на-вижу вот именно такой пьяный мерзкий ржач. Смехом это назвать язык не поворачивается. Тянет блевать. Видимо, именно поэтому я и сунулся. Туда. Как оказалось, сунулся не напрасно: два отморозка в черных кожаных куртках шпыняли девчонку лет пяти.
Подонки. Подошел ближе.
- Эй, а как насчет любви к ближнему?
Они синхронно повернули одинаковые бритые головы в мою сторону. Я тут же узнал того, который был поменьше и пошире: жил в моем доме и регулярно мочился в моем же подъезде, за что бывал регулярно бит. Эта скиновская харя тут же смутилась и попыталась спрятаться за своим дружком.
Дружка я видел впервые. Лицо его также не блистало интеллектом. Я прикинул, что хорошая драка сейчас будет как раз кстати.
Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что эти образчики человеко-идиотов вовсе не так наглы и самоуверенны, как я привык о них думать. В бегающих глазках светились страх и неуверенность. Причем относились они не ко мне.
Я невольно перевел взгляд на девчонку.
Она стояла ко мне спиной. Слишком легкое для этой поры осени платье салатного цвета. Тоненький растрепанные русые косички на по-детски выпирающих лопатках. Классическая иллюстрация к книжкам про хороших маленьких девочек из неблагополучных семей. Будь здесь моя мать, сразу бы засюсюкала «Бедная малютка!».
Она как будто почувствовала мой взгляд и повернулась. Как не банально звучит, но эти глаза я никогда не забуду! Чистые-чистые, пронзительно голубые. Они впивались в душу, игнорируя плотскую оболочку. Честно говоря, в первый момент я удивился отсутствию белых крыльев за ее плечами. Настолько невероятными были эти глазищи. Как будто врезанные из неба. Я сразу почувствовал себя недостойным даже дышать одним воздухом с обладательницей этих глаз.
Только через несколько секунд я осознал, что она смотрит не на мое лицо, а просто _в мою сторону_. Я удивленно сморгнул. Помахал рукой, надеясь привлечь ее внимание. Ноль эмоций.
- Эй, парень, она же слепая! – гыгыкгнул «дружок».
- А вам какого хрена от нее надо? – вспомнил я о своем рыцарском порыве.
- А какого хрена тебе надо от нас?
- Примерно такого же.
- Лично я не педик! – заржал тот же тип.
- Я тоже, - поддакнул ему «брат по отсутствию разума».
Я подумал, что для представителей секс-меньшинств они слишком уродливы. Однако озвучивать эту мысль не стал.
- Валите отсюда, пока не нарвались на неприятности.
Я думал, что вот сейчас они точно полезут в драку. Однако, несмотря на численное преимущество и тупую самонадеянность, обычно отличающую любителей поиздеваться над детьми, они явно готовились отступать. Я подошел ближе и принял как можно более угрожающий вид. В свое время принимать его меня брат учил… Ну да, вот помню, в сорок пятом… Еще не хватало впадать в ступор и жить воспоминаниями. Мое время – это время, пока я жив. Сейчас я жив. Даже более чем. Так что…
Тяжелый мыслительный процесс завершился не в мою пользу, и оба дуболома направили свои стопы в мою сторону.
И тут вмешалась девчонка. Она подошла ко мне и взяла за руку. Я опешил.
Скины тоже не ожидали подобного. Только этим я могу объяснить, что они побежали. Развернулись на сто восемьдесят и припустили так, будто за ними гнались ОМОНовцы с калашами.
Я в полной растерянности смотрел им в след. Потом вспомнил о «трофее».
- Ты как?
Девчонка повернулась на голос, и я снова оказался беззащитным перед ее удивительными глазами.
- Замечательно, - гордо сообщила она.
- Тебя куда отвести?
- Домой.
- Это далеко?
- Я не знаю, где ты живешь.
- Я?! При чем здесь я? Сейчас меня интересует, где живешь _ты_!
- Там же, где и ты.
Я прифигел. Ее уверенный тон ставил в тупик. Девочка не шутила и не издевалась. Она ощущала свою правоту. Сколько ей лет, интересно… По идее, в таком возрасте уже должны бы запомнить свое место жительства. Если оно, конечно, есть. Впрочем, на бомжиху моя новая знакомая не походила.
Развернуться бы и уйти к чертовой матери. Пусть сама разбирается. В конце концов, свой долг перед обществом я уже выполнил: защитил ее от двух отморозков. Я не сторонник конфуцианства, поэтому совесть моя чиста.
Я глянул на нее последний раз, намереваясь уйти.
Глаза. Глаза заблудившегося ангела. Неудивительно, что они так невинны: она же не могла видеть всю человеческую грязь, весело плескающуюся вокруг.
Против воли я взял ее за руку. Маленькие пальчики были холодными и мокрыми. Странно, я уже и забыл о том, что идет дождь.

- Тебя вообще как зовут? - спросил я девчонку, протягивая ей кружку горячего молока, неизвестно каким чудом сохранившегося в недрах холодильника.
- Алиса, - рассеянно ответила она.
Вместо платья на ней уже была моя старая футболка, доходившая до колен. Чтобы согреться, гостья куталась в старый шерстяной плед. Я не мог не признать, что смотрелось это мило и уютно. Как-то по-домашнему. Но надолго она тут не задержится. Это точно.
На самом деле, я терпеть не могу детей.
- У тебя родители есть?
- Нету.
- А с кем ты живешь?
- С тобой.
Твою мать… Может, она еще и сумасшедшая впридачу?!
- Хорошо, тогда кто тебе купил это платье?
- Какое?
- Салатовое.
Молчание.
- Ты меня слышишь?
- Да.
- Так кто?
- Не понимаю, о чем ты, - она задумчиво поскребла макушку.
- Я спрашиваю: кто о тебе заботится?
На беспризорницу Алиса не тянула: девочка была неплохо одета, хотя и не по сезону, выглядела совсем не тощей и чистой.
- Ты, - опять ответила маленькая нахалка. При этом мордашка ее скривилась, как будто я спрашивал о чем-то очевидном.
Через полчаса подобных диалогов я весь взмок и выскочил в коридор. Я уже говорил, что не люблю детей? Так вот, теперь я их не-на-ви-жу. Несмотря на все мои старания, узнать мне не удалось ничего. Только сейчас до меня дошел идиотизм ситуации: я притащил к себе домой какую-то слепую девчонку, не зная о ней абсолютно ничего, и она теперь утверждает, что все так и должно быть. Кретинизм.
Посмотрел на улицу. Дождь все еще лил.
Завтра отведу ее в ментовку, пусть там разбираются…
К этому времени Алиса уже съела мой ужин (состоящий, преимущественно, из бутербродов и китайской лапши в пакетиках), допила молоко и тихо клевала носом на стуле. Чтобы не заснуть, она болтала босыми ногами под столом.
Я проводил ее до спальни и уложил в свою кровать. Больше всего я боялся просьбы «рассказать сказку». Однако она отрубилась, едва коснувшись подушки. Я вздохнул с облегчением.
Мне же совершенно не хотелось на боковую. Снова уселся на подоконник и принялся тупо шарить в карманах в поисках сигарет. Наконец до меня доперло, что из-за проклятой девчонки до магазина я так и не дошел. Я же все равно бросаю…
В голове бродили мысли одна глупее другой. А не оставить ли Алису у себя? Вместо хомячка, видимо. А не уйти ли бомжевать, оставив квартиру какому-нибудь благотворительному обществу? Или, скажем, наглотаться таблеток, написав в записке что-нибудь типа «За мир во всем мире». Бред.
Стекло запотело и было серо-серебристым. Я провел рукой по нему. На окне появилась блестящая черная полоса. Дождь недавно закончился, но тяжелые капли с густыми шмяками падали на подоконник.
Я снова подумал о девочке. Каково это, жить, не видя ничего? Что у нее перед глазами, когда она спит? Свет или тьма? Скорее, свет. Такие глаза просто не могут видеть ничего другого.
И почему она одна была на улице почти ночью? Скорее всего, потерялась. Или заблудилась. Но кто, какая тварь отпустила слепого ребенка в такое время? И одета она, в общем-то, совсем не по погоде. Не может же она по городу с самого лета бродить!
Вроде бы она выглядит здоровой. Никаких следов избиений, никакого страха. Даже во время общения со скинами она не выглядела испуганной.
Удивительно. Мне уже совсем не хотелось отдавать Алису ментам. Хотя я не люблю детей, особенно в таком гиперлюбознательном возрасте.
Внезапно я понял, что утром мне будет нечем ее кормить. Вряд ли она согласится на черный кофе без сахара и кусок сыра без хлеба. Я пошел в прихожую и, стараясь не шуметь, выгреб из карманов все имевшиеся там деньги. То есть, все деньги, которые у меня были.
Прогулка до супермаркета (в который я и направлялся, когда встретил Алису) немного прочистила мне мозги. По крайней мере там появилась здравая мысль, что мне и себя кормить не на что, не говоря уже о девчонке. Так что завтра поутру – сразу к ментам.
Я купил пакет молока и каких-то хлопьев в коробке. В американских фильмах дети на завтрак всегда ели что-то подобное. Стоит ли говорить, что я понятия не имею о том, что нужно ребенку в возрасте примерно пяти лет? А еще я все-таки решил разориться на сигареты.

Следующее утро началось неприлично рано. Я чуть не свалился с подоконника, когда Алиса потянула меня за руку. Как оказалось, ей уже совсем не хотелось спать. А я отрубился только под утро, причем как – сам не помню. Все тело страшно затекло от долгого сидения в неудобной позе. Я с трудом разогнулся и прошелся по комнате. Настроение, мягко говоря, было паршивое.
Я налил ей молока в тарелку и насыпал хлопьев. Оказалось, она вполне самостоятельно справляется с едой.

По дороге к милиции Алиса не доставила никаких проблем. Спокойно держась за мою руку она степенно вышагивала рядом. Я заметил, что люди оглядываются и провожают глазами мою маленькую спутницу. Одна бойкая старушка начала было возмущаться, что я ребенка в такой холод одеваю так легко. Но девочка оглянулась, и бабуля замолчала на полуслове. Я понял, что не одного меня так поражают ее глаза.

Как ни странно, приняли нас довольно вежливо, выслушали и даже не отреагировали на мой «забытый» паспорт. Но, после нескольких минут разговора стало ясно, что заниматься девочкой никто не будет. Усатый дядька в погонах сказал, что проверит по какой-то своей картотеке, не числится ли она в списках пропавших или похищенных. И позвонит мне.
В гробу я видал его звонок. Оставить девочку у себя они тоже отказались, равно как и передать ее в соответствующее заведение типа детского дома. Основание для этого было самое что ни на есть идиотское: Алиса назвала меня своим братом. А я, естественно, никак не мог это опровергнуть.
Чем больше я думал о создавшемся положении, тем сильнее злился. На себя, на ментов и, естественно, на Алису. Какого черта девчонка подвернулась мне по дороге? И какого черта я поперся в этот чертов магазин в этот чертов дождь?!

Я привел ее на то же место, где вчера нашел.
- Извини, но у меня нет ни сил, ни желания возиться с ребенком, - честно сказал я ей, стараясь глядеть в сторону.
- Ну и что? – удивилась малявка.
- То, что ты _не живешь_ в моей квартире. _Не жила_ там, и _жить не будешь_, - голосом последнего подонка пояснил я.
- Но я живу с тобой! – упрямо возразила она и наморщила лобик, пытаясь найти слова, чтобы объяснить мне то, что для нее очевидно.
Тут до меня дошло, что она могла попросту перепутать меня с кем-то, хорошо ей знакомым. Она ведь не знает, как я выгляжу…
Хотя голос мой она слышала. И запах, к тому же… Я читал, что слепые люди обладают чрезвычайно развитым слухом и почти кошачьим обонянием. Впрочем, попытка не пытка.
- А как, по-твоему, меня зовут?
Она, не колеблясь, назвала мое имя. Я впал в ступор: в суматохе вчерашнего вечера я совершенно забыл представиться девочке. И вот она обращается ко мне так, будто знает всю жизнь.
Однако это я списал на то, что она могла слышать мой разговор с усатым дядей в погонах, который называл меня по имени-отчеству. Я машинально сунул руку в карман и достал сигареты. Пока я искал зажигалку, она сказала:
- Ты же бросаешь курить!
Я уже ничему не удивлялся.
- Послушай, Алиса, - теряя терпение, произнес я, по-прежнему не осмеливаясь смотреть ей в лицо, - я не знаю, за кого ты меня принимаешь. Но могу тебя уверить, что я не твой брат; и вообще, я впервые в жизни увидел тебя вчера вечером. Поэтому, если сейчас ты не скажешь мне, куда тебя отвести – я уйду и оставлю тебя здесь. Где ты живешь?
- С тобой, - ни секунды не колеблясь, ответила она и уставилась на меня своими невероятными глазищами.

Я понял, что не в состоянии выдерживать этот взгляд. Развернулся и побежал. Не останавливаясь и не обращая внимания на матерящихся прохожих, забрызганных грязной водой из не высохших за ночь луж. У меня не хватило смелости оглянуться.
Все произошедшее казалось настолько странным, что я не мог в это поверить.
Я плюнул на размышления и лег спать. Стоит ли говорить, что снилась мне эта чертова девчонка?

Проснувшись часа в четыре, я понял, что непременно должен найти Алису. В противном случае мне грозит желтый дом. Не слишком, впрочем, торопясь, я побрел к месту нашего расставания. Дорогой я думал о том, что неплохо было бы все же помириться с родителями. В конце концов, они могли бы через каких-нибудь своих знакомых помочь найти родителей девочки. Ну или подсказать, что с ней делать в дальнейшем.
Снова тот злосчастный перекресток. Только на этот раз перейти его мне мешала немаленькая толпа народу. Я с трудом протискивался между ахающими и охающими тетеньками, тетями и тетками, которые на все вопросы отвечали только «Ох, несчастье-то какое…», притом, что глаза светились нездоровым любопытством и торжеством по поводу того, какое зрелище разнообразило их серые будни.
Я уже понял, что произошла авария, но когда руки мои коснулись ленты заграждения, я, наконец, увидел.
Салатовое платьице и кукольно раскинутые руки. Разбитой марионеткой на асфальте лежала девочка, которую каких-нибудь пять часов назад я бросил здесь одну.
Мне показалось, или кто-то за спиной сказал: «Она была твоим Хранителем…»?
Наверное, показалось.

Я аккуратно выбрался из толпы. Нет, на меня не набрасывались черные монахи с криками «Убивец». Я и без них все понимаю. Понимаю. Да.
Как-то очень громко звякнули упавшие ключи, когда я пришел домой.
Ключи… Да. Точно. Ключи. Когда-то у меня ночевал приятель, живущий на верхнем этаже моего дома. И он их тут забыл. От двери, ведущей на крышу. А я так и не успел ему отдать…
Ящики. Много деревянных ящиков и полочек, которые мне пришлось перерыть в поисках этой чертовой связки. Наконец, нашел.
Чтобы подняться на крышу нужно одолеть пять этажей и еще одну лестницу, которая уже за прутьями решетчатой двери, ключи от которой я только что извлек на свет божий. Ноги переставлялись сами собой – механически.
Наверху оказался очень сильный ветер. Но, против ожидания, не холодный, а теплый, обволакивающий. Мягко подталкивающий.
За скелетом антенны рядком стояли пять бутылок пива. Видимо, оставшиеся еще с тех пор, как мой приятель не забыл у меня эти ключи. Он любит всякое такое, типа распития пива на крыше.
Как странно, на краю ржавые железные перила. Как на набережной. Берега реки-вечности…
Лирик хренов.
Я перешагнул через эти поручни, которые на сей раз показались мне кладбищенской оградкой. Ну вот, уже и мысли в нужное русло плывут.
Я посмотрел вниз. И ничего не кружится голова… Зря они все…
Шаг вперед.
А все же я хотел, чтобы выросли крылья.