Жара

Формально - по календарю это было осенью, а фактически – летом: жара стояла сумасшедшая - редкая даже для лета. За десять дней достала всех и везде. Ночью, и то спасения от неё не было.

Вот, в эту самую жару я и поехал - поездом.
Кондиционерами, по-моему, и сейчас не все вагоны оснащены, а тогда, и подавно: мне то, уж точно, не оснащённый попался! Да, что там кондиционеры, и вентиляции не было.
- Боже мой, какая жара, какая духота! Нет, я не вынесу. С ума можно сойти!
- Да уж, действительно, как в духовке!
Только и слышалось со всех сторон.
В общем, жара-духота царствовала в этом вагоне беспрепятственно, властно, единолично и беспощадно.
 
Нет, проводники, конечно, тоже там были - в полном составе, согласно штатному расписанию. Но, сидели в своём купе тихо, не высовывались, в контакт с пассажирами не вступали.
Сладить с этой жарой, они, всё равно, были не в состоянии, вот, поэтому сил понапрасну и не тратили – сдались сразу же. А, в качестве подтверждения своей лояльности к ней, даже, воду запасать не стали.
С позиций нынешних реалий, это был самый настоящий теракт, где жара - террорист, пассажиры - заложники, а проводники - местная власть.

Грустные, оставленные без внимания и заботы заложники-пассажиры без всякой надежды, повинуясь только природным инстинктам, гуськом бродили по вагону с кружечками, типа на водопой, тщетно пытаясь нацедить из титана, хоть чуточку, хоть капельку, хоть тёпленькой – хоть какой водички.
Вагон-ресторан был также неприветлив, пуст и скучен.

Вместе со мной в купе ехала уже не молодая, но ещё и не старая семейная пара - Сергей с Дусей. А, с ними их дети: девочка – лет пяти в нашем купе и мальчик – лет десяти в соседнем.
Сергей с Дусей – имели рабочие специальности и отдавали свои трудовые навыки железной дороге. Заработав себе льготный проезд, они съездили в отпуск и, так же, как и я, возвращались домой. Оба вели себя невозмутимо: Сергей смотрел в окно, а, Дуся поила детей, припасённым заранее морсом, из термоса.

- Ничего, - периодически говорил Сергей: - Скоро будет одна станция – я её знаю. Поезд там стоит долго – купим какой-нибудь водички.
И, действительно, по прошествии всего нескольких часов запыхавшийся выдохшийся окончательно поезд остановился, и по внутреннему радио объявили: - Стоянка сорок минут.

- Сорок минут! Ну, всё – живём.
В вагоне, по-моему, остались только, как говорят в таких случаях – старики, женщины и дети. И, то - Женщины, только те, у которых были дети.

Разомлевшие было окончательно и потерявшие всякую волю к сопротивлению пассажиры, вывалившись на перрон, немедленно, ни на что другое не отвлекаясь, оккупировали всё, где только можно было раздобыть прохладительные напитки.

В этом месте, весьма кстати, будет уточнить, что происходило это в одна тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году. И, если кто помнит ещё эти «досточтимые» времена расцвета коммудизма, то живо себе всё представит.

Мы с Сергеем вначале ломанулись, было, в пристанционный буфет. Но, до прилавка не добрались, вернее, не стали добираться, по причине отпавшей в этом необходимости.
- Нету там ничего, - предупредили нас первые, заскочившие туда пассажиры и уже возвращавшиеся назад, несолоно хлебавши.
- Ничего, - невозмутимо отреагировал Сергей: - Здесь, в самой деревне есть магазинчик. Мы сейчас туда сходим – время у нас ещё много.
Я посмотрел на часы.
- Тут, минут десять ходьбы, - продолжал Сергей: - Туда, обратно – двадцать-двадцать пять минут – успеем.
Я засёк время, произвёл несложный расчёт – действительно, должны успеть, ещё и с запасом.

Пошли обыкновенным шагом – ни быстро, ни медленно. Время я контролировал.
Пыльная, не вымощенная дорога. Невзрачные домишки с обеих сторон. И без того чахлые деревья, отродясь не привыкшие баловать прохожих прохладой, тут ещё и с преждевременно засохшими листочками и, подавно, не дающие никакой тени. Выгоревшие от пекла и жары все, какие есть, краски, и поднимающееся от разгорячённой земли марево.
Весь этот безрадостный, унылый пейзаж компенсировался, однако, в нашем сознании мыслью о возможном приобретении освежающей бодрящей с радостно выскакивающими на поверхность пузырьками газа холодной минеральной воды.
Мысль была доминирующей, и мы прибавили шаг.

Сергею вспомнился один случай, свидетелем которого ему пришлось как-то побывать, и он стал его рассказывать:
- Представляешь, мужик вот также вышел на станции арбузы купить, а, поезд тронулся. Мы ему кричим: - Бросай арбузы! Заскакивай в первый попавшийся вагон!
И поясняет мне: - Тут, главное - в поезд заскочить – в любой вагон – без разницы! А, он, вместо этого, бежит только за тем, в котором ехал, да ещё, арбузы не бросает! Бестолковый!
- Ну, и дальше что? – интересуюсь я, поглядывая на часы.
- Да, ничего.… Бросил он, всё же, свои арбузы – а, куда с ними то! Вначале один – жалко, наверное, было всё сразу то выбрасывать! А, потом и второй… Они прямо об рельсы – бац! … бац!! Только куски в разные стороны! Хорошие были арбузы – большие, астраханские…
- А, мужик то заскочил в поезд? – продолжал допытываться я.
- Не-е, ты что – поезд уже ход набрал – под колеса, что ли бросаться!

Внутри у меня что-то ёкнуло.
Я представил всю эту ситуацию применительно к себе. Оглядел свой наряд: трико, футболка, на ногах тапочки и кошелёк. Всё остальное в поезде.
- Слушай, ну её на фиг эту воду, – забрезжил в моей голове здравый смысл: - Не помрём мы без неё! А, то вот также отстанем от поезда.
- Да, ты что! У нас время вагон. Ты же слышал, стоянку объявили – сорок минут!

Наконец то появился магазин – обшарпанная избёнка, когда-то оштукатуренная и выбеленная извёсткой, а ныне бесстыже демонстрирующая ободранные рёбра дранки, как профессиональный нищий, выставляющий всем напоказ свои язвы.

- Здравствуйте, - скорее подобострастно, чем вежливо поздоровались мы с заспанной тётей.
- Здрасте, - буркнула тётя, явно нам не радая и даже не пытающаяся поправить растрепавшуюся причёску.
- У вас минералочка есть?
- Сколько?
- Нам бы ящик, пожалуйста!
Тётя-продавщица пожала плечами и стала вынимать бутылки из деревянного ящика.
- Да, вы не доставайте - мы у вас вместе с ящиком возьмём, - в голос сказали мы.
- Ещё чего! С ящиком они возьмут, - хмыкнула любезная тётя-продавщица: - Кто вам даст его?!
Мы переглянулись – сумки то мы никакой не взяли с собой. Что делать?
- Ладно, давайте так! – и мы согласно закивали головами.
– Как дрова понесём, - подмигнул мне Сергей: - Подставляй руки!
Я вытянул руки, и он уложил на них лёжа десять бутылок. Затем руки вытянул он, и фея прилавка уложила бутылки ему.
Нам стало весело. Из банальной прогулки за «водички купить» выходило уже нечто, что могло запомниться, и что можно было, даже, рассказать кому-нибудь. Один только вид наш с горой стеклянных бутылок на руках у каждого что стоил. И вес, между прочим, был чувствительным – пять литров только воды, да ещё стекла сколько!
Мы, кстати, ни одной бутылки не выпили.
- Вот уж принесём когда, тогда в вагоне и попьём, - решили мы.

Перед тем, как Сергей стал мне укладывать бутылки, я посмотрел на часы. Мы успевали железно.

Назад шли уже веселей, и мне, даже, показалось, что быстрей – так, кстати, всегда бывает - да, к тому же, с сознанием гордости за мужской поступок – добыли таки воды!

- Слушай! … А,… поезд то наш… того… – ушёл, - заметил я первый и даже не поверил сам себе, продолжая искать глазами пропавший поезд, как будто, это была какая-то маленькая коляска, которую кто-то просто передвинул в сторону.
- Точно, - откликнулся Сергей, тоже в растерянности, и, тут же: - Но, ничего, вон другой стоит. И он назвал какой-то номер. Сейчас мы на нём догоним свой.
 – Ты, главное, если что, прыгай в первый попавшийся вагон, - уже вдогонку прокричал он.

Мы бежали, если это можно так назвать: с бутылками в охабках и в шлёпанцах на босу ногу наше передвижение, скорее, походило на какие то скачки с пришаркиванием, к поезду, на который указал Сергей.

Но, и он не стал нас дожидаться. Нам оставалось метров пятьдесят до него, когда поезд, выпустив струю пара, тронулся и стал набирать ход. За моей спиной смачно звякнула первая бутылка – по-моему, у Сергея. В моей голове отчётливо, как будто я сам это видел, представилась картина с мужиком и арбузами.

- Ничего страшного, - донеслось до меня. Тут должен быть ещё один поезд.

Вот, что я особенно хорошо помню, так это своё состояние. Паники у меня не было никакой: наверное, передалась уверенность Сергея. – Всё-таки железнодорожник – знает что делать, – было у меня в голове.

- Лезь под вагон, - командует Сергей.
Он уже намётанным глазом узрел нужный нам состав, но перед ним стоял другой – ненужный.

Я, прекрасно понимая, что этого делать нельзя, ни при каких обстоятельствах, лезу. Разбивается ещё пара бутылок. Теперь уже у меня.
- Слава Богу, - пролез, - мелькает в голове: - Больше так - ни за что!

- Давай к тому составу, - слышу следующую команду и через плечо вижу, как Сергей глазами и подбородком показывает направление.

До того состава метров двадцать. Бегу. В голове мужик с арбузами и мысль: - Надо избавляться от бутылок, а, то сами что-то не падают.

- Какой там не падают, – смеясь, рассказывали нам потом свидетели нашего забега: - Звон стоял - будь здоров, какой! Как канонада какая: - бац!... – бац!...- дзинь!... - бац!

До поезда оставалось метров десять, когда он тронулся с места.
Пять метров. Три метра. В голове мужик с арбузами и мысль: - Надо избавляться от бутылок и прыгать в первый попавшийся вагон.

Первый попавшийся вагон оказался закрыт. Перед глазами проплыла надпись «вагон-ресторан. Следующая дверь, слава Богу, открыта. Двое розовощёких парней в белых форменных курточках, какие носят официанты, курят, стоя в дверном проёме, безучастно наблюдая за мной. Так, как будто это было бы их ежедневной рутинной обязанностью. Да, ещё, видимо, кумекая при этом классическое, типа: – А, вот, интересно, доедет, или не доедет сие колесо до Москвы? Встречаюсь с ними глазами и понимаю, что расчитывать я могу только на себя.

Поезд набирает ход. Я семеню в шлёпках рядом, пытаясь представить алгоритм своих следующих действий: ступеньки лесенки перекрыты – значит на подножку я опереться не смогу. Мало того, парни полностью загородили собой весь дверной проём, не втыкаясь, что они мешают мне. Кричу им, чтобы они откинули верхнюю площадочку и хотя бы посторонились. Те и ухом не ведут.
Не помню, падали у меня ещё бутылки или их уже не было. Помню только, как я, вцепившись правой рукой за ближайший поручень, подпрыгнул, ухватился левой за поручень с другой стороны, и, напружинившись, как из рогатки, пульнул себя внутрь. Больно ударившись о край закрытой ступени, и, пробив зрительскую стену непонимания, я, наконец, оказался в тамбуре.
Всё.
Встаю на ноги. Смотрю наружу. Мимо промелькнул фонарный столб и следом - край платформы.
Через несколько минут нарисовывается Сергей. У него посадка прошла более комфортно - профессионал.  Мы радуемся встрече. Нам кажется, мне, во всяком случае, что мы совершили нечто, что должно вызывать восхищение окружающих. Но, уже довольно таки скоро я засомневался в этом. А, вскоре и вообще перестал так думать.

- Ваши билеты?! – голос проводницы не предвещал ничего хорошего.
- Да, мы… вот тут… за водичкой ходили, - принялись объяснять мы: - А, наш поезд ушёл.
- Ваши билеты?! – делая вид, что она ничего не понимает, жёстко повторяет проводница, почти не разжимая рта.

Ситуация не оригинальна. Вы сами, наверняка, встречались с подобным и, поэтому не имеет смысла описывать диалог полностью, тем более, что он состоял из одних повторений: - Мы ходили за водичкой, отстали от поезда; - Ничего не знаю, ваши билеты!?
Время шло, а, процесс взаимопонимания не то, что с места не сдвинулся, но, даже, и не шелохнулся.

- Проводите нас, пожалуйста, к бригадиру поезда, - поняв, что эта мадам просто так от нас не отвяжется, с холодной вежливостью прошу я.
- Да, зачем, не надо, сейчас договоримся, - засуетился Сергей.
- Бригадир не будет с вами разбираться, он сейчас занят, - проводница всё ещё пытается дать нам понять, что без неё нам не обойтись.
- Ну, тогда к начальнику поезда или ещё к кому-нибудь, кто не занят, - когда я чувствую свою правоту, то меня уже не остановить: - Пускай связываются по рации или через диспетчерскую с тем поездом, на котором мы ехали – выясняют наши личности.
Проводница зависла на полминуты мерцающим безжизненным экраном, переваривая, видимо, мои умные предложения, в то время, как розовощёкие, хихикая, тешили своё праздное любопытство в предвкушении события, которое  скрасит их однообразное,  унылое существование.
Завершив, наконец-то, свой мыслительный процесс и передёрнув плечами в знак его окончания, она, молча и величаво, развернулась в намерении уйти, возможно, даже, надеясь, что мы не будем её преследовать. Однако я потопал за ней. Сергей пытается что-то сказать. Но, инициатива теперь в моих руках.

- Через сколько мы должны догнать свой поезд – как считаешь? – спрашиваю я его.
- Часа через три, - Сергей смотрит на часы: - Может больше.

Ну, а дальше уже неинтересно. Побывали у бригадира. Тот действительно был занят – закусывал в кругу близких соратников-сотоварищей. Поначалу тоже попытался быть строгим, но очень быстро это ему надоело, особенно после того, как я ему предложил связаться с диспетчерской, и он махнул на нас рукой. Мы вернулись к месту посадки - в вагон-ресторан. Розовощёкие встретили нас, как уже хорошо знакомых, а, после того, как мы заказали выпить и чего-нибудь закусить, даже обрадовались, потому, как в такую жару выпить по-настоящему у них никто до нас не заказывал.

Часа через четыре, как и предполагал Сергей, мы через окно вагона-ресторана увидели наш – тот, первоначальный поезд! Он стоял слегка виновато и, как будто, даже извинялся за случившееся.
Мы спрыгнули на платформу, торопясь, преодолели разделявшее нас с нашим вагоном расстояние и радостные заскочили в него, даже не замечая, что там по-прежнему царствует-властвует жара-духота.
Проводники не обратили на нас никакого внимания. Но, и нам было не до них. Скорее к Дусе – волнуется, ведь, наверное!

- А, я так и знала, что вы этим поездом будете догонять,- невозмутимая Дуся как раз в это время поила свою младшенькую морсом из термоса.


ВИГ