Одноклассник

 Как поется в песне "пришел и мой черед кружиться в осенней карусели", а значит вспоминать бесповоротно ушедшее время и его героев. Тот год стал первым годом совместного школьного обучения девочек и мальчиков, и в коридорах в прошлом женской школы номер 17 уже слышен не только девчачий писк, но и переходящий в фальцет мужской басок. В начале сентября в наш неугомонный седьмой "Б" прибыл новенький, рослый красивый мальчик с коротко стриженными вьющимися волосами.

 Звали новичка Миша. На нас внимательно смотрели черные живые глаза, слегка косящие к переносице под сросшимися бровями на открытом лице в веснушках. На парне был куцый серо зеленоватый в елочку пиджачок на кокетке, короткие рукава не доставали до кистей рук, что свидетельствовало о непомерно быстром росте его владельца. Но детали одежды тогда мало кого интересовали. Время было трудное, да и школьную форму для мальчиков тогда еще не ввели. Куда выразительней было его сосредоточенное одухотворенное лицо.

 Наш вновь образованный класс напоминал разношерстный улей,особенно его мужская половина. Здесь были «интеллигенты» из УФТИ (Украинский физико-технический институт) и как всегда мальчишки – переростки, воспитанные улицей. Ясно, что новичка встретили в штыки. Во- первых, уверенный и независимый вид, во-вторых, ярко выраженная семитская внешность. И то, и другое вызывало неосознанное раздражение и неприязнь. Были попытки проучить гордеца, стычки, «темные», драки. Мне кажется, что драться Мишка не умел, но держался стойко. В ожидании агрессии лицо его бледнело. Он весь натягивался, как струна, петушился, не уступая обидчикам.

 Вообщем, ему доставалось, как и другим «домашним» ребятам. Потом его оставили в покое, зная, что при случае у него можно списать контрольную или домашнее задание. Мишку вся эта возня вокруг не интересовала. На вопросы учителей отвечал уверенно, но всегда так спешил, даже слегка заикался.

 Казалось, что он знает значительно больше, чем говорит. Но кому хочется учиться в седьмом классе!? А Мишке хотелось. И когда на вопрос учителя «Кто знает?» народ безмолвствовал, он в изнеможении тянул руку, выкрикивая: «Хаскин знает! Хаскин хочет отвечать!» Предсказать реакцию одноклассников нетрудно. Эта дразнилка сохранилась за ним до окончания школы.

 Мы дружно подсмеивались над его стремлением выделиться из общего ряда. Среди ребят таких не особенно жалуют. Однако, его способности и успехи отрицать никто не мог. Он сидел за соседней партой , и так как я хорошо училась, легко с ним общалась. Но, вообще, он был «вещь в себе». Возможно, нас подспудно объединяла общность судьбы еврейских детей, мы понимали друг друга без слов.

 Казалось, что кроме занятий он ничего не замечает вокруг себя. И вдруг накануне выпускных экзаменов на аттестат зрелости Мишка неожиданно влюбляется в нашу одноклассницу. Боже! Он был так безоглядно влюблен, что забыл и об экзаменах, и об аттестате зрелости. Ходил за любимой по пятам, не скрывая своих чувств от насмешливых одноклассников. Его избранница была весьма спорной кандидатурой.

 Нет, в меру красива, скромна, начитанна, но сложная натура с кучей комплексов и чисто человеческих изъянов. Мишку она откровенно отвергала со свойственной юности жестокостью и не таясь, посмеивалась над его страданиями. Несмотря на свалившуюся на его голову безответную любовь, Миша окончил школу с серебрянной медалью, что при его данных в те годы было достаточно редким явлением. Помню рассвет утром после выпускного бала. Мы бредем небольшой компанией по еще спящему городу, тревожимся о выборе правильного пути в будущей взрослой жизни.

 А Мишка тогда уже точно знал, что будет врачом и только врачом. В нем был какой-то внутренний стержень и не было силы способной заставить его изменить своему предназначению. Возможно, он унаследовал интерес к этой профессии от родителей. Врачами были и мать, и его отец, трагически ушедший из жизни, когда их семья жила в Китае. Подробностей этой болезненной темы мы никогда не касались.

 Уже ушел в прошлое выпускной бал. Мишка смирился со своим поражением на любовном фронте и вскоре исчез с нашего горизонта. Жизненный круговорот увлек нас, и мы не заметили его отсутствия. Попрежнему встречались одноклассники, но Мишки среди них не было. И вот, уже на втором курсе института, во время подготовки к зимней сессии зазвонил телефон. Ломкий юношеский бас в трубке торопливо сообщил: «Это, я - Миша. Давай встретимся!»

 И словно вчера вижу его повзрослевшего и возмужавшего, радостно спешащего ко мне навстречу. В мединститут в Харькове он не поступил и уехал в Алма-Ату к родственникам. Год проработал в геологической экспедиции, зарабатывая производственный стаж, без которого мединститута ему было не видать. Год взрослой жизни, конечно, изменил его облик, но внутренне он не изменился.

 Та же собранность и твердое знание, чего он хочет и чего обязательно добъётся попрежнему сквозили в каждом его жесте и слове. Почему ему захотелось увидеться именно со мной так и осталось для меня загадкой. Поставленной цели он достиг. В мединститут поступил, несмотря на жесткий отбор и пресловутый пятый пункт.

 Окунувшись в освоение дела его будущей жизни, он опять забыл о нас, изредка напоминая о себе звонками и слухами о его успехах в медицине, статьями в медицинской литературе. Позднее, о женитьбе, затем о рождении сына Льва. Так, кажется звали его отца.

 А в 1975 году он с семьей выехал в Израиль. В письмах близким сообщал, что уже работает врачом. Не знаю, легко ли он пришел к этому, навряд ли. Но меня поразила строчка из его письма с Земли Обетованной. Я помню ее до сих пор. «Если пришлось бы сюда идти пешком, я, не задумываясь, пошел бы.» Как это похоже на Мишкину одержимость.

 И вот, спустя 17 лет волей судьбы я тоже в Израиле. Зная, что он здесь, не сомневаюсь, что когда-нибудь встречусь с ним. Но проблемы жизни на новом месте невольно отодвинули звонок другу в более светлое будущее. Разыскивая кого-то по компьютеру, сын нашел его адрес, советовал позвонить. Да, все как-то было неловко и недосуг. Слишком много времени прошло. Хотелось определиться, сложить мнение о стране, где нам предстоит жить. Про себя решила, что как только почувствую почву под ногами, обязательно позвоню Мише.

Пролетело еще 10 лет, прежде, чем я решилась поднять телефонную трубку и набрать его номер. Ответил женский голос. Церемонно поздоровалась и представилась. Сердце громко забилось где-то у подбородка.

 На другом конце короткое замешательство и встречный вопрос-восклицание: «Вы не знаете?! Миши ведь уже нет в живых!»
 Неожиданность этого страшного известия так ошеломила меня, что я, извинившись, молча опустила трубку на рычаг. И лишь через несколько минут, справившись с шоком, снова набрала тот же номер...

 Это случилось полтора года назад, когда он пришел домой на перерыв с работы в поликлинике. Лег отдохнуть, заснул и не проснулся. Ему еще не было шестидесяти.
 В тот вечер я безвозвратно разминулась со своей юностью, опоздав на полтора года, что и вернуло мою память в те далекие школьные годы.

«У времени и веса даже нет,
Его нести и муравью нетрудно.
Столетья невесомы, как секунды.
Откуда же на лицах наших след?!» Ф.Кривин

Ашкелон. 2003 г