Монология жуков

Монология жуков.
Перекрестные огни мыслей, сверкающие пули слов, которые я забываю или ленюсь ощупать, все в своем первозданном виде, блестящем и лоснящемся – все… Все было.
Сдающаяся улыбка, подавившаяся наконец-то слюной торжественно сообщает: эмпирические данные так далеко ушли от теоретических, что ее руки отдернулись как от горячей чугунной сковородки от мыслей, повторяющих самих себя, рождающих на свет еще одних; нет, остановить все надо срочно, выкрутить руки, схватить за лодыжки, укусить за пятку черное племя, душащее своей приторной свободой.
Свобода… Этого было так много, просто ужасно много с самого начала времен для нас. И, как ни смешно все это, пора платить. Рабы встают, любые, бывшие побитыми, начинают бить. Униженные восстали, подстегиваемые созданной нами вседозволенностью. Не понятно? Ничего.
Я не объясняю, мой язык ломается, не успевает за мыслями, гнусавый голосок мой не для красочных речей, мои глаза слезятся, когда смотрят в твои глаза, я потею. Я трус. Как жаль что только у таких как я есть идеи, хоть какие-то. Но нет желания прорываться сквозь тончайшую паутину, топтать тину великолепных озер чистоты. И шум превращается в тишину, привыкает ухо к гулу постоянному, режущему слух. Как все теперь спокойно. Да…
Ну, дай мне расписаться, вспомнить удовольствие от дела, которое не делал так давно. Мои слова не попадут в книжки, не будут напечатаны, прочитаны, нужны кому-то. Но душу тревожит бессмысленность дней, желающая вылиться в градацию буквами, танцующими на экране, на бумаге, нескладным слогом, эпилогом как-будто каждый раз всплывая. Забывай про смыслы как всегда, создавая неумело цепи, замыкающие двери каждой комнаты протухшей. Прости, что я не такой хороший, прости, что не такой плохой. Средненький, стандартный, не выходной, а будничный. Я не пишу рецепты счастья, не создаю куплеты и ненастья не отвожу руками. Я просто пишу.
Словно жук какой-то привыкший считать себя коровой, воплощающий в себе идеал самолжи. И словно в какой-то ржи над пропастью ловлю эти гадкие буквы опять и опять. ****ь. Мне это уже надоело, опротивело, нет чистых мыслей, нету желанья. Есть лишь время, просящее самоубийства, засунувшее дуло пистолета себе в рот и глотающее слюни. Это все так правильно, давать выход чувствам, рожать свиней на подстилке из сена и говорить, что вышло что-то не то. Что все должно быть лучше и олл шулд бе беттер, и все такое.
Оборванные струны, начатый бокал весны, поднесенный к дрожащим обсохшим губам. Повторится ли снова печально известный факт воспитания себя на плохих примерах, возродится ли я, стоящий у окна, натянувший вымышленные вены, играющий будто на скрипке на них вымышленным смычком? Бла… Пена у губ, дрожанье рук, жар в сердце, словно в печи, ржание в душе, словно в конюшне.
Постараюсь быть отдельно взятым тельцом на нарезку, попытаюсь отбросить хаос, отбросить мысли, понизить давление в жилах. Давай, будь со мной, мой друг. Подавимся общим бутербродом.
Выдать ему документы, пусть проходит.