Река

Посвящается тем, кто забывает о жизни и тянется к спокойствию.
Мне просто хочется, чтобы вы поняли, к чему это ведет…

А.Шелестов



От серых будней вдалеке,
В краю, где нас никто не знает,
Мы все мечтаем о реке,
Забыв, что время ускользает…
Мои стихи


1

Небо в то утро было свинцово-серым. Большие крупные капли дождя падали на землю. Сверху лило уже третий день, и Майк опаздывал. «Глупо, - думал он два дня назад, - глупо выходить на поиски в такую погоду, лист все равно будет мокрый». Этим самым он все больше и больше оттягивал то неприятное ощущение, когда капля холодной, пронизывающей воды падает на спину и шерстка намокает. Сразу становится ужасно неуютно. Но теперь он опаздывал, племя могло уснуть без него, и Майку волей-неволей надо было идти искать лист. «Вроде тише становится, - шептал он себе, успокаивая свое маленькое сердечко, - вроде бы тише». И вот, наконец-то, решившись, Майк выскочил из-под большого плоского камня и бросился к лесу. До леса было двадцать метров, но они показались марафонской дистанцией. Майк бежал, делая попытки увернуться от капель, но они все равно находили его маленькую, дрожащую спинку, с мускулами, ходящими под серой шерсткой. Окончательно промокнув, Майк спрятался под кустом ежевики. Делая попытки согреться, он мысленно ругал себя за лень. Его соплеменники уже давно принесли себе листья, а ему теперь придется спать под мокрым и уже, наверное, частично сгнившим кусочком клена, живым покрывалом маленького серого тела. «Зачем теперь бежать, я уже все равно промок», - думал Майк, приближаясь к огромному канадскому клену, росшему на небольшой опушке рядом с пещерой.

Но Майка ждало разочарование. Все листья уже начали гнить от такого долгого дождя. Никто из вас и не может представить себе, что это такое, провести всю зиму, завернувшись в прелый лист клена. И Майк не мог. Он посмотрел вверх. И в маленьких серых глазах сверкнула надежда. На одной из веточек, отчаянно цепляясь за жизнь, висел дрожащий от холода, но не сдавшийся листик. «Давай, братик, падай, я ловлю тебя», - во все горло закричал Майк. И, словно услышав его, листик разжал свои маленькие пальчики и отпустил ветку. Он начал тихо планировать, снижаясь прямо к Майку, и тот уже приготовился ловить его. Но фортуна опять показала нашему герою спину. Огромная капля воды упала ему на розовый носик, и обжигающая пыль брызнула в глаза. Майк затряс головой так сильно, что в какой-то момент ему показалось, что она оторвется. Он фырчал, пытаясь вытряхнуть противную воду из глаз, отчаянно хлопал ресницами и, наконец-то, опять увидел то же самое серое небо, но без одной единственной, но столь важной для него детали: без листа. Вы вряд ли способны понять Майка в тот момент. Но он отчаянно кричал, вопил от горя, ибо для Майка горем была потеря его постели, его одеяла и подушки одновременно. Кленового листа.

Но в какой-то момент Майку показалось, что он видит его, что лист летит на север. И Майк побежал, побежал, перепрыгивая через веточки и маленькие ямки. Он бежал, у него была цель. А когда у любого из нас есть цель, он, не оглядываясь, бежит к ней, бежит, изо всей силы стремясь не упустить желанное из виду, не потерять хоть на секунду.

И вдруг взору Майка открылась река. Она поглотила его сознание, его чувства и мысли. Разум потерялся в величии. Майк забыл про лист. Ибо лист был ничем, по сравнению с рекой. Он ходил пить к маленькой лужице посреди пещеры и не подозревал, что есть столько воды, воды, текущей по своим делам. И не было ей дела до всех обитателей леса и пещеры вместе взятых, как нет дела ни до кого из нас.

Майк подошел к реке, желая убедиться, что она не вымысел, не фантазия его уставшего и воспаленного мозга. Но река была настоящей, такой же настоящей, как и сам Майк. Он нашел на берегу большой камень, с трудом забрался по его шершавому мокрому боку, стал смотреть на реку. На капли, падающие на ее величественную поверхность. Они все падали и падали, миллионы, тысячи миллионов маленьких водяных жизней разбивались о прекрасную гладь. Разбивались, оставаясь незамеченными, но все же внося свой вклад в реку.

Странная была картина. Дождь, река и маленькая мышь, сидящая на берегу. Ее маленькие глазки были направлены на невообразимую гладь, медленно текущую мимо камышей. Хотя, может, это камыши текли мимо нее.

Да, Майк - мышь…


2

Каждую зиму примерно двенадцать тысяч мышей, все маленькое население пещеры ложилось спать. Каждый выбирал себе место поудобнее и заворачивался в лист клена, словно в плащ-палатку. А потом засыпал. Просто представьте себе мышь, которая всю зиму спит, завернувшись в кленовый лист, и видит сны. Вам снятся сны? Просто сны, а не чудовищное переплетение тел и видений, мыслей и инстинктов. Просто сны…

Двенадцать тысяч мышей засыпали каждую зиму. И только одиннадцать тысяч из них просыпались. Остальных, раздавленных, втертых в каменный пол их большого дома, находили те, кому посчастливилось проснуться. И каждую весну одиннадцать тысяч еще заспанных глаз устремлялись на вождя. И каждый раз он говорил, что великий бог свершил свою кару и забрал тех, кто плохо работал на благо племени. Он наказал их. И мыши внимали словам его. И бежали работать, тащить в пещеру запасы еды. Каждая из них боялась страшного бога.

За лето племя вновь пополнялось, лисицы и коршуны собирали свою дань, но к зиме их опять было двенадцать тысяч. И каждый из них шел к старому клену и брал один из его листьев, не думая о том, что он может стать для нее гробом.

И так каждый год… Цикл.


3

Майк стал часто ходить на реку. Каждый раз он забирался на камень и часами наблюдал за ходом воды. Раньше она была для него лишь утоляющей жажду, мокрой штуковиной. Теперь она стала для него смыслом жизни. Он думал об устройстве мира, о судьбе, о страшном боге, который вот уже два года щадил его. О тех, кто не просыпался. Майк любил реку той странной и непонятной любовью, которой мы любим вещи, ласкающие наш разум. Река была для Майка всем. Дождь уже давно кончился, и все племя готовилось ко сну. Искало место поудобнее и старательно ело, дабы не умереть с голоду во время сна. А Майк ходил на реку. Он совсем забыл про все, забыл, ибо река вытеснила из его головы круговорот жизни и дала ясность разуму. Он часто звал Мелиссу сходить с ним, но она говорила, что он несносен, что он умрет от голода и холода и что реки нет. А он кричал ей, что река есть, пойдем, я покажу тебе ее. Но Мелисса все равно говорила, что реки нет, ибо, зачем столько воды. В ее сознании не было места неразумности. Майк обижался и грустно плелся к выходу из пещеры и по проторенной его быстрыми лапками тропинке шел к реке. Той самой, которой не могло быть, ведь зачем столько воды. Но река была. Он всегда находил ее на том же самом месте.

И каждый раз он искренне радовался тому, что река не покинула его, не исчезла.

Но вскоре застывший белый свет заструился на землю и покрыл ее одеялом сна. Для двенадцати тысяч мышей это был сигнал. Этакий своеобразный стартовый пистолет, колокол, оповещавший о приходе Морфея. И в особом порядке, созданном многолетним опытом, мыши стали засыпать. Вы вряд ли видели что-нибудь подобное. Сонное царство. И только один из двенадцати тысяч нарушил порядок. Майк сидел под большим плоским камнем, лежащим у входа в пещеру, и думал о реке. Уже два дня он не ходил туда, потому что боялся снега. Снег был необычен, нов и ужасно неприятен. Ни Майк, ни одна мышь из всего племени не любила снега. Они просто не понимали его, не видели в нем необходимости. Так же, как Мелисса не видела смысла в реке. Но снег был. И Майк, сидя под камнем, думал о снеге, пытаясь понять его. Наконец, решившись, он высунул свой маленький розовый носик наружу, и снежинка упала на него и, словно отблагодарив за доверие, вверила свою судьбу мышонку. И тут на Майка вновь нахлынула толпа уже знакомых ощущений и чувств. Своеобразное дежавю. И Майк понял снег. Понял, что это вода, вода, застывшая от холода, но стоит только подарить ей немного тепла, и она снова станет тем, что она есть. Водой.

Майк выскочил из-под камня и побежал к реке. Мелисса проводила его печальным взглядом. «Бедный Майк. Он совсем сошел с ума. Мне так жаль его. Он ведь любит меня, любит всем сердцем. Будет жаль, если страшный бог заберет его к себе. Из нас бы могла получиться неплохая пара», - подумала она, тщательно завернувшись в уютный лист клена, и уснула.

А Майк бежал к реке. И снег не обжигал его лапок. Он просто не замечал холода. В голове Майка, словно в кузнице, маленький молоточек мысли стучал по наковальне сознания: «Река, река, река…». И вновь река поглотила его разум. Точнее не она, а ее отсутствие. Реки не было. Везде был только белый снег. Майк протер глаза хвостиком, но снежинки не исчезли, а река не появилась. Что-то надорвалось в душе Майка. Мечты умерли. Остались лишь будни.

Майк не помнил, как он дошел до пещеры. Вождь что-то говорил ему о листе и еде. Грозил страшным богом, но Майк не слышал его. Он доплелся до своего места рядом с Мелиссой и упал.

Морфей принял его в свои объятья…


4

Случилось то, что не случалось никогда. Никогда за все то время, что племя жило в пещере. Мышь проснулась посреди зимы…

Майк открыл глаза и увидел носик Мелиссы, выдувающей тонкую струйку пара. «Какая она красивая, - подумал он, - почему же так холодно. И кушать хочется». Майк поднялся и пошел на склад, поискать себе немного зерен, чтобы утолить голод. Он шел, натыкаясь на тела спящих мышей, шел, пока в его сознании не сформировалась очевидная, но такая невероятная мысль. Проснулся. И сейчас не весна. Проснулся. Ужас накрыл Майка с головой. Проглотил его и выплюнул обратно. Майк судорожно забегал вокруг спящих соплеменников. А мысль все билась и билась, пугая его. Он побежал на свое место и вытянулся во весь рост. Но не смог заснуть без листа. Тогда Майк вскочил и долго метался по пещере, пытаясь высказать то, что не мог сказать. Он кричал, но никто не проснулся. Толкал мышей в бок, но они спали. В конце концов Майк забился под плоский камень у входа и, дрожа от собственного бессилия, пытался придумать выход из сложившейся ситуации. И придумал. Он понял, что наконец-то получил то, о чем желал там, на камне, у реки. Спокойствие. Всепоглощающую тишину. Свободный поток мыслей. Майк спокойно вышел из-под камня, пошел на склад и съел достаточно зерен, чтобы забыть о голоде. Вместе с сытостью пришло тепло. Вместе с теплом хорошее настроение.

Так прошло три дня, и все эти дни Майк думал о реке. Он никак не мог поверить, что она бросила его. Забыла своего маленького верного зрителя и отдалась снегу. Майк не верил в предательство реки. Не верил снегу. Каждую секунду своей жизни среди спящего царства он думал о реке. О том, что она несет и как она устроена. О том, сможет ли она когда-нибудь принять его как равного или он всегда будет для нее ничем. Майк верил, что река вернется.


5

И в одну из многочисленных минут мыслей о реке Майк, своим особым, животным чувством понял, что что-то не так. И в ту же самую секунду ужасающий рев потряс пещеру. Майк решил, что это страшный бог пришел за ним, чтобы принести его в жертву за нарушение всех законов племени. От ужаса застыв на месте, он смотрел в сторону, откуда раздался рев. Майк не мог пошевелить ни одним мускулом своего тела. Он смотрел. И увидел. Огромный страшный зверь шел прямо на него. У него было большое тело, обросшее мехом, ноги, как скалы. Огромные торчащие зубы и большие уши. Зверь шел из глубины пещеры, из тех далей, куда не заходила ни одна, даже самая смелая мышь.

Это был старый мамонт. Он спал круглый год, но каждую зиму шел в лес, ломал ветки, разгребал снег и шел на реку. Пить. И так каждый год…Цикл.

Но Майк не знал этого. Он просто боялся, и страх вытеснил все чувства и мысли из его головы. Пол пещеры дрожал от поступи гигантского зверя. Ноги его, словно бревна, ударялись о камень, смешивая пыль и кровь. И тогда Майк понял, почему после зимы их остается одиннадцать тысяч, вместо заснувших двенадцати. Эта страшная правда открылась для него. Нет страшного бога. Есть страшный рок. Огромная рулетка. Оцепенение спало. Он бросился к Мелиссе, слава богу, она осталась жива. Но рядом Майк видел тела погибших, погибших, но так и не проснувшихся мышей.

Зверь вышел из пещеры, оставляя на девственном снегу следы крови и чьего-то горя.

Майк не знал, почему он пошел за зверем. Наверное, судьба толкнула его в серую мохнатую спинку. Она всегда знает, что делает.

Майк видел, как зверь ломал ветки. Медленно ел их. Еще ломал и еще ел. А потом пошел на север. Так они пришли к реке. Майк смотрел, как зверь стоит на месте, где раньше была река, и медленно мотает головой. И вдруг мамонт встал на задние лапы и со всей свой первобытной силой ударил снег … и еще … и еще. Гром звенел в ушах Майка. Гром. И Майк увидел реку. Зверь убил снег так же, как он убивал мышей. Выпустил реку из ее ледяной клетки, и Майк забыл про все. Про смерть и горе. Про пещеру и сон. Он увидел реку. И река словно увидела его. Она бурлила и плескалась, тянула к Майку свои руки. И Майк почувствовал это. Он бросился к реке, забыв о страшном звере и Мелиссе, забыв обо всем на свете…

Река приняла его, приняла так же, как принимает капли дождя, ручейки, опавшие листья и все то, что стремится к ней.


6

Каждый год двенадцать тысяч мышей заворачиваются в кленовые листья, чтобы проспать всю зиму. И каждую весну просыпаются только одиннадцать тысяч из них. И маленькие заспанные глаза смотрят на вождя, который говорит о страшном боге, забирающем ленивых мышей. Но вы-то теперь знаете, что это все вранье…