Не наша война и наш мир

"Я не участвую в войне, Война участвует во мне"
Ю.Левитанский

Осень 1996 год.Впервые после репатриации в Израиль мы с мужем выехали за его пределы. Пунктом назаначения была Вена. Отель на три дня заказали зараннее.
Экспресс из Праги мчал нас к цели. Колёса отбивали знакомые ритмы венского вальса, а перед глазами всплывала изящная фигура "короля вальсов".

Венский вокзал. Спустились в метро и тут же обнаружили, что не знаем, как воспользоваться автоматом по продаже билетов. У входа и на лестницах разместились торговцы утренними газетами. В основном курчавые, тёмнолицые -
ярко выраженный восточный тип. На головах некоторых - характерные тюрбаны с кисточками.

Мы обратились к смуглому молодому человеку, разложившему газеты недалеко от билетного автомата. Парень охотно помог нам. Затем с любопытством, разглядывая нас, поинтересовался, откуда мы приехали.

- Из Израиля, - почти с гордостью неосторожно ответили мы, приняв его за турка. Глаза его как-то странно и недобро блеснули.
-А ты? - мы уже почти догадались.
-Ани арави ми Фалестын, - неожиданно для нас произнёс он на иврите.
-Ну, вот, приехали..., - с тревогой подумали и спешно поблагодарив, быстро направились в метро.

Вышли в центре Вены на самой знаменитой и элегантной из всех торговых улиц города - Кёрнтнерштрассе. Где-то здесь размещался наш отель "Кёрнтнер Хоф".
Город встретил нас шумной бурлящей толпой и непринуждённой атмосферой праздника. По обеим сторонам улицы - кафе с услужливыми официантами. Витрины кондитерских призывно сверкали горами сладостей. Недостатка в посетителях не было. Элегантные пожилые люди прогуливались, либо отдыхали на венских стульчиках уличных кафе или скверов.

Город готовился к Рождеству и во многих витринах уже стояли, поблескивающие огоньками, ёлочки. Перед нами была не показушная Вена, а такая, какая она есть на каждый день.
Наш отель был где-то рядом, но в шуме многоликой и праздной толпы, обилии реклам и вывесок, мы не нашли его. Помог продавец магазина одежды. Пригодился школьный немецкий мужа. Посыльный любезно провёл нас на небольшую внутреннюю улочку, примыкавшую к Кёрнтнерштрассе, где и находился наш отель.

Три дня в Вене и её пригородах были полны были полны впечатлений и очарования. Последний день пребывания мы решили завершить повторным посещением Домского Собора Святого Стефана. Крыша его выложена разноцветной черепицей, напоминающей вышивку. Собор - эмблема города. Во время Второй Мировой войны пожар повредил его. Заново был отлит гудящий колокол на северной колокольне. Туда решили подняться лифтом, запечатлеть панорамный вид на город с окрестностями и голубую ленту Дуная.

В лифт с нами вошла седоватая миловидная женщина по-европейски элегантная с фотоаппаратом в руке. Весь облик её светился спокойствием и благополучием. Мы засняли вид с Северной Колокольни и друг друга на фоне готического шпиля собора. Женщина попросила снять её тоже, а затем предложила сфотографировать нас вдвоём. Слабый немецкий мужа помог обменяться с ней парой слов. Поинтересовались, откуда она. Оказалась - жительницей Бонна.

На встречный вопрос мы ответили, что несколько лет живём в Израиле, всю жизнь прожили в Украине, в г. Харькове. Реакция на последнее слово была для нас совершенно неожиданной.
- Хар-ков, Хар-ков, - задумчиво, но чётко повторила она и добавила по-немецки:
-Знаю этот город, мой отец был в плену под Харьковом... На её лицо легла тень, оно стало суровым, взгляд жёстким. Наступила неловкая пауза. Повеяло холодом и даже неприязнью.
- Война - есть война, - философски заметил муж, нарушив тягостное молчание.
Женщина смотрела куда-то в сторону, не замечая нас больше.
Лифт мягко коснулся земли.

...Прошло время, но я часто возвращаюсь к этим двум встречам в Вене.
Что это было?! Неприятие настоящего, и тень прошлого? Похоже, каждая война оставляет свой памятный след в генетическом коде поколения. Сколько времени должно пройти, сколько поколений вырасти, чтобы излечилась больная память человечества?!
Что делать с памятью нам, израильтянам, когда война оставляет кровавые зарубки каждый день, и с этим нужно жить?..

...Вторая война в Персидском заливе уже получила своё звучное название: "Свобода Ираку".
Нам объявили, что это не наша война.

Но события этих дней уверенно вошли в нашу жизнь, сознание и даже в наш дом. В каждой квартире оборудована "хедер атум" - герметизированная комната. В ней всё необходимое, включая противогазы, так, на всякий случай.
Это ведь не наша война.
Такие комнаты есть в больницах, школах, телестудии, везде. Телевидение и радио работают круглосуточно. Мы "смотрим и слушаем войну" и днём , и ночью.

...Точечные удары поражают намеченные цели, подразделения штурмуют города.
На экране - сбитые вертолёты, лица военных журналистов, знакомый нам джихад самоубийц, жертвы, пленённые солдаты... И снова лица, лица...
Этот сериал не про нашу войну.

Волна антивоенных демонстраций. Всматриваемся в лица "миротворцев". Как много в их рядах наших "двоюродных братьев" в куфиях и без! Мир ещё не чует грозящей ему опасности и не реагирует на нашу еврейскую боль. Они в упор не видят в руках палестинского ребёнка автомат, дуло которого направлено на нас. Это мы знаем не понаслышке, что скрывает слово "джихад". Мир забыл историю, не помнит, что происходит, когда юдофобия и "миротворцы" смыкают свои ряды. Пепел Катастрофы уже не стучит в их сердцах...

Ещё один день не нашей войны.
Иду на работу с противогазом через плечо и с мыслями обо всём происходящем.
- Женщина! Женщина! - слышу обращение прохожей. Повторенное неоднократно, оно отвлекает меня от мрачных мыслей. Снимаю тёмные очки, больше скрывающие мои погрустневшие за последнее время глаза, чем защищающие их от солнца. С недоумением смотрю на неё.

- Да-да, это я Вам. Улыбнитесь, пожалуйста. Точно станет легче на душе.-
и, обогнав меня, уверенно проходит вперёд невысокая женщина в шляпке. На несколько секунд останавливаюсь в недоумении. Осмысливаю услышанное. Где ещё, в какой части света можно рассчитывать на такое участие прохожих?! И действительно улыбаюсь. Это наш мир.

Третий день не нашей войны.
Шабат. Солнечное утро. Уставший за неделю народ, ещё нежится в постели. Выхожу на балкон. Утренний ветерок приносит запах свеже-скошенной травы. Передо мной волнистое зелёное море с жёлтыми ромашковыми островками. Над ними три бородатые пальмы словно мачты, застрявших на мели кораблей. Невдалеке подвижное бежево-кучерявое пятно.

Вглядываюсь.Мирная библейская картинка. Десяток барашков с аппетитом уплетает сочную травку. Вскоре этот праздник жизни прерывает пастух, смуглый мальчик, кажется эфиоп . Небольшое стадо нехотя снимается с места и медленно семенит в неизвестном мне направлении.
Это наш мир.

1996 - 2003, Вена - Ашкелон.