Алексей Садов Дурные сны - 1 Часть 2 и Эпилог

Часть вторая: О пользе психических расстройств

36

Я не хотел покидать уютную обитель бессознанья. В ней было хорошо, здесь не болело измученное тело, не терзали безответные мысли, не рвали душу в клочья сомнения. В милом белесом мареве безвременья мне было хорошо и беззаботно, как в детстве на родной планете, в уютной квартире на пятом этаже новенькой, как с иголочки панельной пятиэтажки, куда только что переехали с родителями и бабушкой из семиметровой комнаты в коммуналке на Мойке, выходившей стена к стене к дому-музею Александра Сергеевича. Какой огромной помнилась мне наша коммунальная квартира, общий дом переживших войну и блокаду людей, и какое сильное изумление испытал я, когда двадцатилетним парнем забрел во дворик моего детства. Свежеотремонтированные стены моего бывшего родного очага не смогли укрыть ни всю его убогость, ни обидную малость. Ниспровержение столпов, на которых держалась моя память о детстве, прошло болезненно. Даже спустя многие годы я помню поразившую меня саднящую боль разочарования и ноющую, уже физическую, боль под ложечкой. Мне стало очень обидно за себя и мой дом детства. Так ушло детство. Мудрый свыше направил мои ноги в родной дворик, хотя можно было пройти более короткой дорожкой, ибо беспокоился за меня: слишком уж задержался мужик в детстве. Один скажет судьба, другой – случай. Я не скажу ничего. Просто так было со мной. А вот воспоминаний о другом детстве, в окружении новых хрущовок, не сохранилось. Прошло и нет следа. И не обидно. Я не сержусь. Мне всё равно. Хочу только одного, чтобы меня никто не трогал. Ни наши, ни ваши, ни Чужие, ни свои. Никто. Я устал ото всех! Имеет человек право устать от жизни? Вправе распоряжаться своей жизнью? Да! (А тебе не дают, - хихикнул долго не объявлявшийся мерзавец, мое второе Я, внутренний голос). И не дадут, - продолжил уже я логическую цепочку рассуждений. Поэтому, если хочешь подольше остаться с собой наедине, изощряйся в искусстве прикидываться "холодной тушкой", не впервой поди! Но человек лишь предполагает, а располагают им злые внешние силы. Я давно об этом догадывался, много времени обкатывал мысль в голове, но только сейчас она пришла в отточенной форме. Ничего нового, но как печать поставила подо всей прожитой жизнью. И так мне стало обидно за пробежавшие годы! Столько лет прожить и в итоге не внучат нянчу, а от инопланетян бегаю по всей Вселенной, как заяц в половодье с планеты на планету прыгаю и когда будет финишная лента? Где мой персональный дед Мазай? В трех березках заблудился!? Если творится со мной подобная хрень, то и дед Мазай из сказки быть обязан. Отбрось сомненья, всяк в такое влипший. И такое зло меня взяло, что я распахнул свои невидящие глаза навстречу лютым опасностям и заорал благим матом что-то нечленораздельное, но сугубо человеконенавистническое. Крик прервали: меня кто-то осторожно, но настойчиво тряс за плечо. Перестав орать, я попытался взять себя в руки и успокоиться. Зажмурился и вновь открыл глаза. Надо мной склонилось озабоченное лицо Ирины. В первый миг я отшатнулся всем корпусом, все тело пронизала невыносимая боль, шею скрутило огненным жгутом, но я нашел в себе силы взглянуть склонившейся женщине в глаза. Передо мной была Ирина Урманова, мой штурман, с которой мы высадились на Дюну. Точно она, потому что на меня участливо смотрели не желтые в красных ободках глаза, а человеческие, темно-коричневые. Ирины глаза, какими я их помнил по прежней жизни.
- Очнись, командир, успокойся, все хорошо, - говорила мне звездный штурман. – Кошмар приснился? Сейчас сделаю инъекцию обезболивающего. Полегчает, придешь в себя. – Ирина суетилась с автоматическим инъектором, зарядила в него ампулу с лекарством, поднесла к моей шее. Негромкий щелчок, легкий укус иглы инъектора. - Надо чуть подождать, - произнесла Ира и опустила ладошку на мой лоб. Ничего не сказала, значит, моя температура ее удовлетворила.
Я ждал. Лежал и осматривал то место, в котором оказался. Стандартная палатка типа "Колонист" со стандартным набором имущества внутри. Всё предельно просто, эргономично и функционально. Значит, если я здесь, то мне действительно снился кошмар, в котором перемешалась моя жизнь на озере, нежити, лягушата с Квакши, неужели и Большой Змей с воинами приснился? А на самом деле я потерпел аварию в разведывательном выходе на Дюну, к которой мы летели через полтора световых года, Ирина меня спасла и теперь выхаживает. Она не Чужая. Своя. Поэтому, я никто другой, как пилот Космофлота Алекс де Сад, никогда не работавший журналистом ни в какой газете. И мой редактор не грозился вогнать мне арбуз по самое некуда. Ну, хоть с этим повезло. Но мог ли сон, даже самый кошмарный, самый болезненный, оставить во мне непреходяще сильное желание отомстить за себя и друзей, жестко поставить всё в моей жизни на привычные места? Американские ученые провели социологический опрос среди ученых на предмет, какая, по их ученому мнению, самая не престижная профессия в науке. Выяснилось, что среди множества научных занятий уверенно лидирует в опросе профессия "подопытного кролика". Человека, который первым испытывает фармакологические препараты, медицинскую технику, на котором апробируют новые методики и прочее. У меня же положение хуже, чем у него. "Подопытный кролик" не хочет, но по разным причинам соглашается на то, чтобы с ним экспериментировали. Моего согласия поучаствовать в том безумии, которое творили со мной то ли в кошмаре, то ли наяву, никто не спрашивал. За это виновный должен ответить! По полному счету, а не по "гамбургскому". Даже если я пролежал всё время на походной койке в палатке, я уверен, что кто-то все равно копался в моих мозгах. Бесцеремонно и без спросу. Сны на пустом месте не рождаются, для них нужен первичный материал. Его для подобных кошмаров у меня не было, логично предположить, что его привнесли в мой мозг. А затем наблюдали и хладнокровно препарировали рождающиеся эмоции. Непростительная оплошность наблюдателей - они дали мне проснуться живым. Не утилизировали, как расходный материал. Зря. Меньше было бы хлопот. У меня.
- Помогло, командир?
- Да, Ира, спасибо. Долго я валяюсь?
- Вторые сутки. Сорок часов двадцать семь минут, если быть точной. Я отправила сообщение в Центр управления, сообщила о случившемся. Нам дана команда не торопиться, тебе выздоравливать, а мне, чтобы окончательно не сбивать программу исследований, приказано приступить к изучению состава атмосферы и почвенного слоя. Вернее, песочного. Здесь всюду песок: и вдоль, и вглубь. Дюна, одним словом.
- Что-нибудь интересное обнаружила?
- Абсолютно ничего. Вот придешь в себя, командир, отправимся в дальний исследовательский поход, тогда, может, повезет. Будем надеяться и верить, а, командир?
- Мне уже повезло. С тобой. А надеяться никогда не вредно, Ирина.
"Стоит ли рассказать о моих злоключениях? Или она сочтет за бред больного?", - слушая лаконичные ответы штурмана, размышлял я. "Нет, подожду откровенничать. Осмотрюсь, понаблюдаю, а потом виднее будет".
Прошло несколько дней. Ира оказалась хорошим доктором и отличной сиделкой, только благодаря ее усилиям мои ожоги быстро заживали. К тому же она усиленно меня откармливала и физические силы быстро возвращались. По мере того, как я набирал форму, все нестерпимее мне хотелось спросить у нее вслух: "Где же меня могло носить, что со мной могло случиться, если за считанные дни, проведенные в пустыне в одиночку, я потерял более пятнадцати кило живого веса?" Потеря веса катастрофическая, такого не могло произойти за те пару дней, по словам Иры, которые я отсутствовал. Сколько ни размышлял, всё сильнее крепла уверенность в том, что бегал я по планетам от нежитей не во сне, а наяву. И друг у меня был наяву. Большой Змей – воин племени могавков из долины Святой Благодати на планете, имя которой я не знаю. Не успел спросить. И с этим межпланетным перелетом "Земля – Дюна" сомнения берут. Какой я космонавт, к черту! Обычный затурканный мужик, с миллионом проблем и коряво сложившейся судьбой – вот этот образ мне ближе. А тут меня пихают звездолетами, Дюнами, чужими, своими, чистый бред, если поразмышлять не спеша. Я и не торопился – времени у больного было предостаточно. Лежал, выздоравливал, наблюдал за суетящейся вокруг раненого командира штурманом Ирой, удивительно напоминавшей внешне мою бывшую жену – такая же темненькая, ладненькая, с коричневыми, почти черными выразительными глазами, а - ля - восток. Только моя жена никогда не суетилась бы, да не причитала вокруг меня. Характер у нее сдержанный, нордический вопреки восточной внешности. Но известно, что внешность обманчива. Мысль сверлила в голове, подобно буравчику, мне не хотелось ни в чем подозревать своего штурмана, я был благодарен ей за все заботы обо мне, но разыгрываемая передо мной ситуация слишком уж рафинированная, идеализмами отдает. Играл бы в "очко", сказал бы "перебор". Пусть небольшой, но при игре в карты фатальный. А со мной не в азартные игры пытаются играть. Я благодарен штурману, но истина дороже, в буквальном смысле. Если и штурман Ира является частью общего обмана, в реальности которого меня пытаются убедить, то ничего ей говорить о моих приключениях не надо, наверняка и так лучше меня знает. Жизненно важно поддерживать в ней уверенность в том, что я ничего не подозреваю, принимаю происходящее в данный момент за чистую монету и озабочен одним: побыстрей выздороветь и приступить к выполнению исследовательской программы на Дюне. Чего, собственно, от меня и ждут. Такое поведение не насторожит противников, оно логично для командира звездолета Космофлота, отважного первопроходца, пионера Дюны в предложенных мне обстоятельствах. Сел играть – играй по правилам. До тех пор, пока они выгодны для тебя, а не противника. И не занимайся морализаторством. Выбраться отсюда живым и с цельным рассудком, а время найти консенсус с собственными моральными принципами найдется и дома. Но подозрения к делу не подошьешь. Я могу ошибаться, что вполне возможно при моем нынешнем состоянии духа и здоровья. И своими подозрениями оскорбляю неповинного человека, своего подчиненного к тому же, что вообще нетерпимо в служебной иерархии, который, к тому же, не жалея сил ухаживает за моими болячками. Без ее ухода мне было бы во сто крат хуже. Надо же быть элементарно благодарным! Даже если Ира не Ира. Как бы разобраться, кто бы надоумил героя Галактики?! Не отделаться мне от своих сомнений и подозрений, я уже говорил, что присуще мне шестой чувство, предвидение и не даст оно мне покоя, пока не разберусь в ситуации до конца. Каким бы он ни был, хорошим или плохим. Надо ставить точки. Как? Надо думать…
- Ира, помоги вспомнить, где я Люську оставил: на озере или дома? – произнес экспромтом и аж дыхание затаил. Если она мой настоящий штурман, а я настоящий космолетчик, то мы должны были близко общаться на Земле, может быть даже дружить, и ответ ее не затруднит. Ответит сразу, без запинки. Если Чужая, то должна запнуться с ответом, высчитывая нужный вариант ответа. Обязательно задумается, чтобы не проколоться с неверным ответом. Я буквально впился в Ирину глазами. Не дыша.
- Что, Алекс, память подводит? По голове ничем не получал, не должно бы. Хотя как последствия теплового удара возможно… Не волнуйся, командир, отлежишься, с памятью все будет в порядке. А Люську ты на озере оставил. Как всегда.
Была заминка с ответом или нет? Столь пространный ответ – это уловка, чтобы оттянуть время или так и должно было быть? Не понимаю, не просек, а момент упущен. Ирина уже склонилась над тумбочкой, наводя порядок. Надо продолжить беседу, о чем еще спросить?!
- Думаешь, соседи не забудут присмотреть? – Я наверняка помнил, что на карельской ламбушке у меня соседей не было. Там меня в лесу поселили, подальше от людских глаз. Да и в реальности моей озерной идиллии я сомневался, подсознательно грызло сомнение.
- Какие соседи, командир! Ты же волк-одиночка, жена присмотрит…, - сказала и запнулась, тревожно глядя мне в глаза. Было от чего! Она прокололась! Я точно помнил, что разведен десять лет назад во всех прожитых мною жизнях. И моя бывшая ни за что не будет тратить время на уход за моей собакой. Мы с Люськой для нее не существуем, вычеркнуты из ее мира. Настоящая Ирина наверняка это знала и не ответила бы подобным образом, потому что глупость не украшает. Стоящая же передо мной Ирина сначала ответила, а потом насторожилась, права ли она. Вон как буравит взглядом. На озере-то в доме жила Чужая, которая выдавала себя то ли за мою жену, то ли за любовницу. И я это точно знал. И она знала, что я знал. И сморозила глупость. Бывает. Так, теперь не показать вида, что я всё понял, что она выдала себя с головой, вот так вот удовлетворенно кивнуть головой и сделать вид, что устал. Хочу спать. С больного взятки гладки. Я закрыл глаза и тут же услышал удаляющиеся ирины шаги. Она – Чужая. Дурдом продолжается. Какой уже раз по счету? Что они приготовили мне на этот раз?



37

Я позволил себе поболеть еще два дня. Ничего не происходило. Ирина по-прежнему заботливо ухаживала за мной, отчитывалась о проведенных за день научных исследованиях, предпринимала попытки поднять мне настроение и я охотно подыгрывал ей. Всё очень мило. Всё так, как и должно быть между заболевшим командиром и заботливым подчиненным. Между друзьями. Скольких мне эта игра стоила сил, знаю я один. Во сколько обошлась она моему противнику – не знаю. И не хочу знать, ибо против меня играла не она одна, а вся ее команда инопланетных, или каких там еще может быть, захватчиков. Именно захватчиков, как иначе классифицировать их действия? Разве они не пытались захватить мой разум, не вторглись в мою жизнь, не желали подчинить себе? И, может быть, не только меня! Я ведь не знаю, коснулось ли подобное вторжение меня одного, выбранного по неизвестным мне чужим критериям, или "подопытными кроликами" стало всё шестимиллиардное население Земли? А кто пытал меня и моих друзей в интерьерах средневекового замка? Они надеются, что я ничего не помню. Зря надеетесь, нежити. Правильное определение дал им Большой Змей. Нежити и никто другой. Они попытались захватить меня, мою душу, но у них не получилось. Я сопротивлялся вторжению, даже не подозревая о нем. Теперь я знаю. Я предупрежден, а, значит, вооружен. Теперь война пойдет на равных. Они меня долго запрягали, а по вкусу ли им придется быстрая езда?
Внешне не выдавать свои рассуждения было трудно. К тому же, я помнил о накатывавших на меня приступах головной боли, удушливого дурмана, источник которых был склонен видеть теперь в происках Чужих. Кстати, что-то давненько у меня голова не болела. Научились копаться в мозгах без побочных последствий? Может быть. Но этого я не узнаю. Остается лишь подыгрывать. Пока они мне верят, я буду жив. А у живого больше шансов выиграть, чем у "холодной тушки" или пускающего слюни идиота. Надо загнать все свои мысли поглубже и делать вид, что крайне заинтересован в подготовке предстоящей повторной исследовательской экспедиции на планету. Мы решили, что пойдем вдвоем и в направлении, противоположном моему первому выходу. Ира готовила второй вездеход к походу, проверяла укладки, пополняла запасы продовольствия на борту бронированного извозчика, занималась тюнингом воздухообменников машины и миллионом других мелочей, скучных, но необходимых. Я, на правах выздоравливающего, тяжелым трудом себя не изнурял. С утра намечал предстоящий маршрут движения, прикидывал места будущих стоянок, определял перечень необходимых научных исследований. Затем комплектовал вездеход системой пассивной защиты и личным оружием. И не переставал удивляться (исключительно молча) своей невиданной эрудиции и необъятному массиву знаний. Впрочем, чему уж теперь удивляться? Я уверен, что знания привнесены извне Чужими. Они создавали полную картину реальности. Новой реальности, в которую поместили меня. И подходили к задаче крайне аккуратно, без пропусков и не допуская досадных мелочей. Как они считали. Если бы не маленькое "но": я их расколол. И поэтому все их хитрые потуги ничего им не дадут. Шишь!!!
- Штурман, ты проверила систему кондиционирования? Надо выставить все показатели по максимуму, иначе изжаримся, я уже рассказывал.
- Всё тип-топ, командир, не беспокойся. Холодно не будет, но и от жары не умрем.
- Ладно, хорошо. Тебе еще много осталось? А то мне уже кушать очень хоцца. Что у тебя на ужин, скажи, порадуй старика?
- Я почти завершила подготовку к выходу. Остались мелочи, после ужина доделаю, раз уж тебе так хоцца кушать. Это хорошо - выздоравливает пациент, аппетит появился. Молодец, Алекс. А что на ужин – не могу знать. По расписанию - что пищеблок пошлет!
Таким образом за хлопотами пробежали еще два дня, а на третий все планы пошли прахом…

38

Тишину раннего утра расколол рокот двигателей. Я по шальному подскочил с койки, впихнулся в комбез, натянул берцы и уже на ходу подхватил защитный шлем и личную пукалку. Вывалился из палаточного шлюза и ретиво завертел головой, определяя источник всеподавляющего шума. Рядом в полной экипировке стояла Ира. Когда успела застегнуться-зашнуроваться и не отстать от меня, представшего на свет божий в весьма расхристанном виде? Ладно, неважно. Хотя нет – может быть, знала заранее о происшествии и, не торопясь, подготовилась к выходу? Вряд ли, по таким пустякам они не прокалываются. Значит, происходящее ими не запланировано и для них является неожиданностью? Не буду гадать, поживем – увидим. Тем временем грохот усиливался, высоко в палящем небе появилась еще более жгучая точка, быстро увеличиваясь в размерах, падала на поверхность. Создавалось впечатление, что прямо на наши головы, защищенные только шлемом и охранным полем палатки "Колонист". К чему все треволнения, если смерть приходит так запросто, без затей и высоких философий? Сейчас опустят на головы энное количество тысяч тонн, предварительно зажарив в огненном вихре посадочных двигателей, и кто о тебе, Алекс, вспомнит? Сын да Люська. Большего не нажил. Ох, грехи мои тяжкие, хоть и пытался особо не гневить, да, видать, зря. Вот теперь будет мне геенна огненная, буквально…

Истинный ад разворачивался на ближайших подступах к планете, хотя в астронавигации понятия "далеко – близко" относительны. Голубой шарик Земли вертелся как ему и полагалось, по геостационарной орбите за ней послушно следовал корабль Чужих, но на этом спокойствие и заканчивалось. Внутри корабля оглушительно орал сигнал боевой тревоги, под его садистские рулады по коридорам и трапам неслись члены команды, спеша в установленные временные нормативы занять места по боевому расписанию. Открывались силовые порты палубных батарей, постановщики помех лихорадочно выбрасывали свои игрушки по заранее рассчитанным автоматикой траекториям, подключались резервные цепи пси-генераторов, механики аварийно наращивали мощность термоядерных маршевых и боевых реакторов, готовясь прикрыть корабль силовым щитом. В командной рубке, помимо отрывистых приказов, раздавались трели готовности боевых систем и слышался доклад дежурного хронофицера:
- … по корабельному стандартному времени из надвременного подпространства на земную орбиту вывалились пять кораблей. На вызовы "свой-чужой" не отвечают. Корабельный классификатор их принадлежность не определил, выдав ответ, что к известным типам кораблей объекты не принадлежат. Исходя из собранной предварительной информации, объекты следует однозначно отнести к кораблям боевого типа: один линейный корабль и четыре фрегата по имперской градации. До сих пор объекты себя не позиционировали, каких-либо агрессивных действий с их стороны аппаратурным комплексом не фиксируется. По кораблю объявлена боевая тревога высшего класса опасности. Доклад закончен.
- Доклад принят. Срочно отправьте шифрованную псиграмму в Высший Совет о случившемся. Командирам БЧ доложить о готовности!
- Боевая часть "Р" готова, реакторная БЧ готова, батарейные палубы готовы …

Того ничтожно малого времени, которое ушло на приведение корабля Чужих в боевую готовность, с избытком хватило пятерке неизвестных звездолетов для того, чтобы расположиться на орбите, заведомо пресекая любые попытки Чужих улизнуть с места события. Ни в подпространство, ни в надвременье. Расстановка сил исключала все возможные иллюзии о мирных намерениях пятерки. В тягостном молчании эфира прошли несколько минут. Затем ярко полыхнуло и по направлению к кораблю Чужих протянулись пять оранжево-искристых линий, сошедшихся в точке сопряжения маршевых двигателей. Чужие не успели оказать ни малейшего сопротивления: их силовые защитные барьеры не выдержали пятикратного напора энергетических лучей, сконцентрированных на ничтожной площади барьера и спустя считанные наносекунды двигательный отсек превратился в молекулярную пыль, украсив уцелевший корабельный корпус длинным шлейфом звездной пыли. Бой был завершен, так по сути и не начавшись. Потеряв маршевые двигатели, Чужие, включив аварийный режим маневровых, пытались без чрезмерных разрушений опустить останки своего корабля на планету. Нападавшие им в этом не препятствовали. Именно заключительную часть разыгравшейся на орбите трагедии для одних и победного финиша для других и рассматривали, задрав головы, Алекс и Ирина. Для обоих происходящее было непонятно и каждый по своему рассчитывал свои дальнейшие действия на ближайшее время. Если металлолом не рухнет на их полевой лагерь. Но опасения оказались напрасны.
С зубовным скрежетом металла под адский вой дюз двигателей остатки корабля выровнялись, заметно даже на глаз притормозили на высоте нескольких сот метров над поверхностью и с грохотом, передавшимся через содрогнувшиеся пласты песка, зарылись в песок. В окружающей действительности звенела тишина, а в полукилометре от застывших в скульптурных позах зрителей дымились, потрескивали, остывая, около сотни метров покореженного у основания металла, грубо воткнутого в песок. С такого расстояния небесный гостинец напомнил Алексу полусферу, уже знакомую ему по былым приключениям, только в этот раз не прозрачную. Мыльный пузырь заменили на покрытый окалиной металл. В остальном всё весьма похоже. Но дальше поразмышлять Алексу не дали. В исходящем жаром небе обозначились еще две точки, но они не падали с грацией утюга, а плавными концентрическими кругами спускались к поверхности, не издавая ни малейшего шума, ни показывая ни язычка пламени. Два серебристых эллипса элегантно выбирали место посадки. "Ну, чем не НЛО?! Жаль, что на Земле я их не видал, а лишь читал, не принимая всерьез наблюдения уфологов", - взяв под козырек, я рассуждал, пытаясь определить свое место в происходящем. Итак, имеем очевидное в этом сумасшедшем мире: один космический корабль, вероятно сбитый вот теми серебристыми эллипсами, теперь сопровождающие поверженного противника к поверхности. Вскоре мы будем, с высокой вероятностью моей догадки, свидетелями боя между двумя неизвестными мне силами. Что мне с этого? Ничего. Я догадывался, что с одной стороны в боестолкновении участвуют соплеменники той, кто выдает себя за моего штурмана Иру (не бывшую же жену, в самом деле! Как ей тут оказаться? Бред. Если происходящее – действительно бред, то коллективным бред не бывает, он строго родной и персональный). Что мне от них ждать, я, если не знал, то с большой долей вероятности мог догадываться, а, следовательно, хоть как-то подготовиться к их уже поднадоевшим каверзам. К тому же, у них должок мне не возвращенный. Кто выступает на противной моим знакомцам стороне я не мог знать. А отсутствие информации порождает подозрительность и, как вытекающее состояние, страх пред неизвестным. Страшиться я не то, чтобы очень страшился, но беспокойство было немалое. Ведь не дурак, это дураки ничего не боятся. А, если не дурак, почему попал в такую историю? Каким образом угораздило? Ведь до сих пор разобраться не могу с имеющимися у меня приключениями, а тут новые действующие лица проявились. Мне головной боли не хватает! Я покосился на Ирину. Она, не двигаясь, и, мне показалось, не дыша, смотрела на происходящее. Там же, в полукилометре от нас, к останкам рухнувшего монстра плавно подлетели два эллипса, несколько уступавшие монстру по размерам, зависли над ним, затем сделали над ним три небольшого диаметра круга, вероятно, присматриваются, догадался я. И плавненько опустились почти рядом. Да так и остались. Больше не происходило ничего и я, обретя дар речи, спросил у штурмана:
- Ну и что все это за хренотень? - нарочито грубо, что никогда не позволял себе в общении с женщинами, даже близко знакомыми.
- Понятия не имею, командир! Вокруг планеты не было никаких искусственных объектов на расстоянии пятидесяти световых дней. Я перед посадкой сканировала ближний космос… Не было ничего, Алекс!! И никого!!! Головой ручаюсь!!!
- А что мы видим с тобой?! Приснилось всё, по-твоему?!
- Нет, мы не спим. И не бредим. Всё происходит в реальном измерении. Алекс, ты смотрел в детстве "Звездные войны"?
- А кто их не смотрел? Конечно… Погоди, ты хочешь сказать, что мы видим …
- Вот именно, у меня другого приемлемого объяснения нет. Мы стали свидетелями космического сражения, звездной битвы, если хочешь. Точнее, ее финала. Почему бы и нет? Если мы, земляне, освоили межзвездные перелеты, то почему не могли другие? То, что мы не обнаружили еще ни одной формы инопланетной разумной жизни, то только потому, что у нас звездных экспедиций было раз-два и обчелся! Другого объяснения не нахожу…
Я не стал говорить вслух, что по крайней мере один землянин знаком с инопланетной формой жизни. "Я знаком с тобой, Ирина, а ты не человек", - мелькнуло в голове, привычно зарывшись поглубже в сознании. Чтобы не подслушали ненароком. Знаю, сам подслушивал, и меня подслушивали, так что береженого Бог бережет. Хотя теперь, с поражением корабля соплеменников штурмана, кто будет заниматься моей скромной персоной? Кто на новенького? Вот эти, что ли? Ладушки, дайте время – разберемся и с ними. Опыт есть.

39

Тем временем, финал показанной нам битвы инопланетников разворачивался далее. Если из покореженной полусферы никто не показывался, на ее поверхности ничего не появлялось, то у противников полусферников (назовем пока так) события следовали одно за другим. Пока мы разговаривали со штурманом, из двух приземлившихся (или придюнившихся?) эллипсов, расположившихся друг напротив друга так, что поверженный, но, видимо, еще представляющий опасность противник оказался между ними, вырвались по два конических луча, быстро - быстро опутавших корпус корабля полусферников паутиной зеленоватого цвета, образовавшей вокруг нечто вроде сети-кокона. Контрдействий полусферников не наблюдалось. Видимо, еще не очухались после почти падения на поверхность планеты. Спустя несколько минут в серебристых корпусах эллипсов открылись овальные порталы и на песок Дюны посыпалось множество механизмов, назначения которых я не мог знать, но никто не запрещал мне делать предположения. Механизмы очень шустро разбежались по песку, окружив противника плотным кольцом. По завершении этой операции в проемах корабельных порталов появились фигуры с четким человеческим силуэтом. Подробнее я рассмотреть не мог – все ж таки было далековато. Хорошо уже то, что пришельцы человекоподобные хотя бы внешне. Психологически легче. Как бы я реагировал, если бы из кораблей появились этакие крабообразные с глазами на усиках и прочими неземными причиндалами? Не знаю. И не буду заморачиваться, мне надо понаблюдать за происходящим и определиться со своим поведением в первом приближении. Дальше загадывать меня успели отучить случившиеся со мной в недалеком прошлом события. Я уже говорил, что человек – животное ушлое. Оно быстро учится. И привыкает ко многому. Только на характер не дави, прояви уважение – и сапиенс твой. Ира со своими ребятами на этом погорели. И еще будут рассчитываться со мной по полной. А вот каковы новенькие? Вот чем меня пленил Большой Змей? Интуитивно или повинуясь принятой в его среде культуре поведения, он меня, усталого и растерянного, напоил, накормил и спать уложил, не влезая в душу, не хватая за грудки, не претендуя на лидерство. По-человечески отнесся. И стал моим другом. Понимают ли новенькие такие простые истины или считают себя круче вареных яиц?
Не задерживаясь на пороге своих кораблей – эллипсов, новенькие быстрым маневром развернулись полудугами, каждая у своего портала, тут же выкатились машины, которые я назвал по-земному бронетранспортерами, быстренько уселись в них и покатили. Один к поверженному кораблю Чужих, другой – в нашу сторону. Вот и дождались. Сейчас предстоит знакомиться незнамо с кем и, по большому счету, не знамо зачем. Век бы никого из инопланетников не видел и был бы наверняка счастлив!
- К нам едут гости, командир, - донесся голос Ирины. Я обернулся. Ира успела сходить в палатку и наблюдала за происходящим в бинокль. А я не догадался сбегать за оптикой – варежку раззявил от виртуальности происходящего. Как бы со мной происходит чертовщина, а вроде бы и нет. Поди разберись, когда тебе передохнуть не дают. Успевай уворачиваться от сюрпризов.
- Да, я вижу. Что будем делать, штурман? – ответил и поймал себя на том, что обращаюсь к одному из своих врагов как к человеку, от которого жду доброго совета и, что уж скрывать, помощи я ждал. Не знаю какой, но ждал. Они – враги явные, точнее, я знал, что они не друзья. О новеньких не ведал ничегошеньки. А они вот уже, катили во все тяжкие по пескам, оставляя за собой шлейф поднятой мелкодисперсной пыли. - Может быть, успеем запрыгнуть в вездеход и сдернуть отсюда куда глаза глядят?
- Успеть-то успеем, - растягивая слова ответила Ирина, - но смысл? От них не спрячешься. Поднимут один из кораблей, просканируют поверхность и найдут, даже если в песок зароемся. Нет, логичнее встретить здесь. Не боясь, уверенно…
Вот только уверенности в ее голосе я не уловил. Ирина растеряна, она так же, как я, не понимает происходящего. В какой-то мере, ей сейчас приходится даже хуже, чем мне. Я один, как перст, во всей этой катавасии с самого начала. Она же до сей поры полагалась на командную поддержку и, я уверен, всегда ее получала. Теперь же ее команда – вон, дымит на песочке в окружении неизвестных. И помощи ждать не приходится. Надо перестраиваться на правила одиночной игры, а любая перестройка требует времени. Его же нам не дают. Пара минут – и извольте здороваться с нежданными гостями! И счастье, если с гостями, а не врагами. Мне даже стало ее немного жалко. Смешно! Мне! Ее! И жалко!! Что я там читал о загадочной русской душе? Здесь не только чужая ( в прямом и переносном смыслах), своя душа потемки. Она нежить – и мне ее не может быть жалко. Никакой жалости к врагу! Хороший враг – мертвый враг! И никакой иной. Только так!! Но, как себя не накручивай, в душе то понимаешь, что мне ее жалко. Здравствуй, Леха, Новый год!
- Алекс, что с тобой? Соберись, на тебе лица нет, так нельзя встречать гостей! – Ирина кивнула в сторону приближающегося бронетранспортера. Надо же, я до такой степени изумился своим мыслям, что вся гамма чувств, как ей и положено, отразилась на лице. Ира заметила и сделала замечание. Верно, следи за собой, контролируй эмоции. Ну жалко тебе эту женщину, но ведь ты не собираешься прощать ей и ее друзьям все то зло, которое они причинили мне и моим друзьям! Конечно, нет! А жалко не Чужую, а тот облик, в котором она предстает передо мной. Она выглядит как моя бывшая, на сто процентов! Хитрые, сволочи! Поэтому и запутался со своими чувствами. Да к тому же цейтнот. Времени нет и решение не принято. Что предпримешь, герой Галактики?
- Штурман, со мной порядок. Не волнуйся. Когда они подъедут, стой рядом, ни во что не встревай, как бы тебе ни хотелось. Стой, слушай, наблюдай. Если потом будет время, поделимся впечатлениями, прикинем, как поступать дальше. В общем, определимся. Ты меня поняла?
- Да. – Отвечая, она не смотрела на меня. Ее внимание, впрочем, как и мое теперь, было полностью приковано к высаживающимся из подъехавшего транспорта новеньким. Их было шестеро. Все в защитных комбинезонах песочного цвета, без атмосферных намордников, щитки на шлемах подняты, в руках у всех оружие – по виду бластеры из фантастических фильмов, пересмотренных мною еще в юности в большом количестве. Идущий впереди пристально смотрел мне в глаза и широко, радушно, по-русски улыбался. У меня создалось впечатление, что еще немного и он полезет ко мне брататься. Такого оборота событий я не ожидал, вот те крест! Остальные пятеро, не выказывая враждебности, попеременно смотрели то на меня, то на стоящую рядом Иру. Вдруг выражения их лиц внезапно изменились – посуровели, глаза сузились и затвердели. Теперь все смотрели на штурмана. Кроме меня и то лишь потому, что я не успел повернуть голову. То есть не то, что бы не успел повернуть, мне просто не дали это сделать. Жесткий захват шеи был проведен мгновенно и теперь я был не человеком, а щитом, прикрывающим Ирину от направленных на нас бластеров. Вот оно, приключения продолжаются! – мелькнуло и забылось, а я стоял раскорякой, невольно прикрывая Чужую от тотчас ставших своими новеньких. И я ее еще жалел! Слюнтяй!
- Уважаемая, не стоит усугублять свое положение. Мы не собираемся причинять вреда ни тебе, ни твоим товарищам, - хорошо поставленным, вызывающим доверие, как минимум, у меня, голосом произнес впередистоящий. - Наше вмешательство – превентивное. И вызвано оно вашим вторжением в зону жизненных интересов землян. Мы прибыли предотвратить возможные негативные последствия для наших рас в будущем от вашего вмешательства в существующую сегодня цивилизацию землян. Мы знаем, что вам необходимы психоэнергетические ресурсы Земли, но вы выбрали не ту планету. Вы вторглись в прошлое нашей Родины. Мы прибыли объяснить вам эту ошибку - и только. Поэтому логично будет не усугублять ситуацию, отпустить Человека, не причиняя ему вреда и присоединиться к своей команде на корабле. Никто из ваших соотечественников там не пострадал. Поверьте нам, положите оружие и можете свободно уйти к своим. Мы не будем препятствовать. Вас никто не остановит. Наоборот, мы заинтересованы в том, чтобы вы рассказали своему командованию о наших целях. Будьте благоразумны, ведь преимущество не на вашей стороне. К чему ненужные жертвы?
Произнеся приведенный мною дословно монолог, старший развел руки в миролюбивом жесте, улыбнулся этак по-свойски и замер в ожидании ответных действий своей собеседницы. Но для меня - то она захватчица! Взяла в залог, как в ломбарде и теперь будет выбивать из моей шкуры гарантии для себя. И чем их торг закончится для меня, родного, вилами на воде писано. Поэтому надо позаботиться о себе самому. Как говорится у нас, гордых россиян? Хочешь, чтобы дело было обделано хорошо, обделай его сам! Внезапно расслабился и повис на руке захватчицы, рискуя удушить себя. Расчет был простой: мой вес значительно превосходил физические возможности моего якобы штурмана и я надеялся, что она меня элементарно не удержит. Хоть и чужая, но ведь женщина! Должны же быть у нее слабости, пусть маленькие, но крайне нужные мне именно сейчас. И оказался прав. Шею она не отпустила, но прогнулась под внезапной тяжестью моего размякшего до неприличия тела и очень бережно опустила мою драгоценную задницу на песок, открыв свою спину для удара со стороны любого из шести стоявших перед ней противников. Но выстрелов не последовало. Я заметил, как из бластера старшего бесшумно выскользнул конический светло-зеленый луч и быстренько запеленал Ирину наподобие того, как это было недавно проделано с ее кораблем. При этом сам бластер был неподвижен. Кокон с Ирой зашатался и рухнул у меня за спиной. Я стал свободен. От Ирины, а что ждать от этих ребят – моих освободителей? Не окажусь ли в положении, когда из огня да в полымя? Продолжая сидеть на песочке, я доверчиво хлопал глазами, наивно лыбился и чуть не пускал пузыри. Именно так, по моему непросвещенному мнению, должен был вести себя освобожденный заложник. Шоковое состояние вперемежку с великой благодарностью к освободителям. И радостью от продолжающейся жизни. Хоть капусткой, хоть рябчиком, но жить! Вероятно, спектакль удался на славу, так как двое освободителей тотчас подошли ко мне и, бережно подхватив под локотки, водрузили на ноги. В позу, достойную человека. Спасибо, ребята, хотя я сам бы мог принять вертикальное положение. Но приятно побыть беспомощным слабаком. Своего рода невербальная благодарность за содеянное доброе дело освобождения заложника. Пусть им тоже будет приятно. Мне не жалко. К тому же, я действительно был им благодарен, но не спасибкать же по-глупому! Меня больше не трогали. Поставили и оставили в покое. А я молча наблюдал за дальнейшими действиями этих ребят. Я их правильно понял, старший назвал себя землянином? Интересно девки пляшут! Где это таких земель делают? Не на моей Земле, тем более не в России. Нам бы в реформистском рвении с голоду не исчезнуть, в одночасье освободив под заселение 1/8 часть земной суши. Не до изысков, знаете ли! Хотя говорят ребята по-русски, пусть и с чудным акцентом…
Тем временем новые земляне подхватили зеленоватый кокон с Ирой и без слов поволокли его к своему транспортному средству, которое я опрометчиво назвал бронетранспортером. Какой там броник! Мощное, отлично защищенное и ко многому приспособленное средство перемещения человеческих тел в пространстве и не только по горизонтали, как можно было догадаться по хищным обводам машины. Никаких внешних подвесок, зияет только люк, из которого считанные минуты назад выпрыгнули эти ребятишки в длинных штанишках. И что это за загадочное оружие, бережно пеленающее, а не поражающее противника, будь он одушевленный предмет или нет? Нет, они не могут быть землянами. Не могут быть моими современниками, поправил сам себя, ведь старший что-то говорил о прошлом и будущем Земли.


40

Меня не оставили в одиночестве. Погрузив кокон с Ириной, мои освободители вежливым жестом пригласили меня внутрь своего бронетранспортера. Я не стал ломаться и без лишней скромности подтрусил к люку и лихо, по крайней мере очень старался браво выглядеть, загрузил тело внутрь. И тотчас оказался в непроницаемой для глаза белесой пелене, не позволявшей что-либо разглядеть. Меня слегка встряхнуло, что обозначило начало движения. Куда? Ну, куда в прямом смысле, понятно: нас везут к одному из эллипсов-звездолетов новеньких. А вот в метафорическом… Неизвестность по-прежнему держала меня в возбужденном состоянии, отчего мои мысли весьма шустро сменяли друг друга, но остановиться на чем-то одном, конкретном, не могли. Не будем гадать! Всё едино: дергайся, не дергайся, а изменить что-либо я сейчас не в силах. Могу только испарину со лба утереть. Поверим на слово старшему – если они земляне, то земляк земляка не тронет, хотя бы на чужбине. Дома, на Земле, могли бы запросто перегрызться по ерунде, но в чужом краю мы все друзья и родственники! Друг за друга – горой! Невольно всплыла иллюстрация к рожденной мысли и ситуации в целом: мы победили в Великой Отечественной войне не потому, что сплошь все россияне были коммунисты и комсомольцы, фанатично верившие Сталину и любившие его режим. Мы, наши отцы и деды, победили потому, что на Родину напали чужие, чуждые нам во всем агрессоры. И защищали деды не режим и не государство, им созданное, а Родину, которая у каждого была и своя, персональная, и общая, одна на всех. За Россию они глотки врагу рвали, устлав своими и вражьими трупами тысячи километров русских полей и европейских фольварков.
Высокие размышления прервал еле слышный шорох открывавшегося люка. Мы приехали. С Богом, Алекс!

- …вот такая ситуация сложилась бы в будущем нашей Земли, если бы мы не вмешались сейчас в происходящее с вами, - завершил свой рассказ Артем, тот самый старший, который первым заговорил со мной у нашей базы на Дюне несколько часов назад.
- Артем, а что будем с чужими? Вы их отпустите или…- задал я давно вертевшийся на языке вопрос. Зуд отмщения меня не покидал.
- Мне приятно ваше беспокойство о противнике, замечу, поверженном противнике. Оно позитивно характеризует вас и отчасти объясняет истоки той государственной философии, которая доминирует в нашем обществе. Ведь ничто не рождается на пустом месте, правда, Алекс? А насчет дальнейшей судьбы чужих у нас ясные инструкции от темпорального командования. Не беспокойтесь, им не причинят вреда. ( Мне стало чуть стыдно: ведь я-то жаждал обратного!). Мы передадим им надлежащую информацию, поможем привести в готовность корабль и отправим домой. В их Империю. Невероятно, что подобный социальный анахронизм сохранился у столь технически развитой, продвинутой, как вы говорите, цивилизации. Виной тому, скорее всего, порочные принципы, изначально заложенные в эволюцию их общества и науки, являющейся частью этого общества. Порочно строить свое благополучие на несчастье других разумных существ. Да и неразумных тоже… Чужие осознают это через 342 года, когда рухнет воздвигнутая ими социальная пирамида.
- И все эти годы вы будете безучастно наблюдать за тем разбоем, который они учиняют во Вселенной? Ведь у вас есть возможности прекратить его прямо сейчас, тем самым спасти миллионы жизней, избавить их от участи бесправных приводов, источников пси-энергии к чудовищным машинам чужих! Надо что-то делать, а не отпускать нежитей восвояси с миром!! – не покидала меня надежда.
- Увы, наши возможности вмешательства в прошлое очень ограничены. К тому же, последствия непредсказуемы…Мы не Боги, Алекс, мы обыкновенные люди.
- Но все же…
- Нет, Алекс, мы и так сделали невозможное. Дальнейший риск приведет к необратимым временным последствиям. Мы не можем. Извини, земляк. Тебе пора отдохнуть, каюта давно готова.
- Спасибо, мне действительно надо отдохнуть от всего… и подумать. Куда мне идти?
- Тебя проводят, - закруглил беседу Артем и вызвал дежурного. – Проводите гостя в его каюту.

Обстоятельный разговор с Артемом сильно поубавил мой боевой пыл, долго питавшийся мыслями о мести нежитям. Как я хотел порвать их на мелкие тряпочки еще несколько часов назад! А что теперь? Не могу же я просто взять и простить им все причиненное мне зло? Ведь не поймет никто. Как не изощряйся, объясняя другим такое свое поведение, не поймут. Подождите, а кому другим? Кто знает о происходящем со мной? Никто. И никто не узнает, если не проколюсь – подленькая мыслишка сама всплыла из подсознания и привела мой боевой дух в смятение. Вот такого оборота я от себя не ожидал. Правду говорят, что человеку не дано познать себя до конца. Не считал себя подлым трусом, а обстоятельства приперли и пожалуйста. Подлец всплыл незамедлительно. Сколько же человек может совершить гнусного, если ему гарантируют анонимность его деяний? Кто его остановит? Никто. Ты или человек, или тварь дрожащая. И судить себя будешь сам. До конца отпущенной тебе жизни. И не спрятаться, и не оправдаться. Себе не соврешь. Поэтому поступать надо всегда по совести, как говаривала моя бабка Маруся-покойница. Или по Чехову, выстраивая свое отношение к людям так, как бы ты хотел, чтобы они относились к тебе. А кто хочет, чтобы к нему относились плохо, поступали с ним подло? То-то. Что ж, Алекс, простим нежитей? Плюнем, разотрем и забудем? Нет, вряд ли. Сделаем иначе – не будем им уподобляться. Я - Человек, Человек звучит гордо, имя русского человека надо держать гордо и грозно. Не мною сказано – не мне и перечить! Аминь.
Мысли текли всё медленнее, становились всё ленивее, с трудом цепляясь и выстраиваясь в логические цепочки. Я засыпал, удобно устроившись на мягкой койке в маленькой, но по домашнему уютной каюте корабля моих потомков. Неужели они – мои потомки?! Разве такое может быть? А почему нет? Сын у меня уже есть, внуки наверняка будут, а там правнуки… и понеслись мои гены в бессмертие! Интересно, не с пра-пра-правнуком ли я только что беседовал?

41

Я проснулся потому, что меня назойливо трясли за плечо. Не переставая и без намека на почтительность. Могли бы и поинтеллигентнее обращаться со своим пращуром, ведь в я им в прапрадеды гожусь. Вот пристал, зануда, и кому я так срочно понадобился? Еще немного позволил себя потрясти и приоткрыл глаз. Надо мной склонился в почтительном, надо отметить, полунаклоне один из моих потомков.
- Алекс, прошу меня извинить за причиненное беспокойство, но я выполняю приказ командира. Артем срочно просит Вас подняться в командный кубрик. Я Вас провожу, – предупредил он мой вопрос.
- А что стряслось? – пробухтел я, скорее не от любопытства, а от желания потянуть время и дать возможность моим мозгам стряхнуть тяжелую сонную одурь и приняться за работу. Ох, много им досталось в последнее время, бедолагам. А ничего, держатся.
- Прошу Вас поторопиться. Артем всё доложит Вам лично, – в голосе чуть заметно сквозило нетерпение исправного служаки, непонимающего, как можно обсуждать приказы командования, вместо того, чтобы моментально их исполнять. Ничего, пусть тренируется, не вся жизнь – только служба. Есть и другие радости. Да мне и простительно, ведь не солдат, а … интересно всё же, кто? Запутался ты, брат Алекс. Вот беда.
- Хорошо, идем, - решительно пресек свои колебания, молодцевато подхватился с койки и глянул в зеркало. Бывало лучше. Помассировал мятое лицо и двинулся вслед за провожатым.

Лифт вознес нас прямо в командную рубку. Я было сделал шаг вперед, да так и тормознул: одна нога впереди, другая сзади. Сидя за столом, на меня в упор смотрела Ирина, одетая в причудливый черный комбез с непривычно замысловатыми погонами на плечах. Во взгляде ничего не читалось. Ни любви (шутка!), ни ненависти ( а это серьезно). Справа сидел какой-то индюк с погонами еще более невероятными, чем у штурмана. Наверное, ее начальник, учитывая безумную раскраску наплечных украшений и сквозящую надменность в выражении вполне человеческого лица. Начальство я еще на Земле научился распознавать "на раз", даже без формы. Есть у всех начальников что-то в лице, его мимике, позе, повороте угодливой головки, постоянно озабоченном и как бы всезнающем взгляде, во всей ауре их окружающей такое, что выдает их социальное положение в любой толпе. Другое дело, что у большинства подобное поведение вынужденно-приобретенная форма защитной мимикрии, без нее им на своем начальственном месте не удержаться. А что вы думали: любой чинуша тоже какой-никакой, а человек, которому надо жить. Причем по принципу: "Жить – хорошо, а хорошо жить – еще лучше". Вот и мимикрируют, бедняги, жалко мне их, ущербных, затюханных, вечно всего и всех боящихся. Даже собственных мыслей. И смешно наблюдать со стороны. Был у меня в одной из прошлых жизней шеф, где-то глубоко внутри умудрившийся сохранить остатки нормального мужика. Но слишком глубоко, так, что и незаметно. Занимал небольшую должность в администрации города, на которую попал исключительно из приятельских отношений с отцами города, а заводить знакомых он умел – талант у человека не отнимешь. Но без высшего образования, что при его должности было смертельно. Так вот, в порядке превентивной защиты на всех визитках он писал "кандидат экономических наук" – поди проверь! – представлялся как специалист с двумя высшими и одним незаконченным высшим образованием, причем названия вузов менялись в зависимости от положения, которое занимал его собеседник, с первых минут приведенный моим шефом в изумление и благоговейный трепет перечнем его высокопоставленных знакомых и известных людей. Такое его поведение длилось многие годы и всегда любой полет его фантазии заканчивался благополучно. Но доконал он меня не этим, в конце концов, не криминал, ну, мечтает наяву человек, кому от этого плохо? Последней каплей, вызвавшей мой истерический хохот в присутственном месте, было явление шефа на пресс-конференцию в генеральском мундире лесного ведомства. Нет, когда он пару лет назад пробился в Дворянское собрание города, где ему присвоили звание "сиятельного князя", я удержался. Но форма генерал-майора в сочетании с по-детски счастливым выражением лица и ясно читаемым испугом перед возможными вопросами журналистов меня добила. На следующий день мне предложили написать заявление по собственному желанию. Я не расстроился. Бывший шеф рассмешил меня на многие годы вперед, а за такое удовольствие следует платить. Я заплатил. А шеф по сию пору мимикрирует. В последнее время щеголяет с церковной медалью Святого Даниила Московского. Ну, это я отвлекся. Дал себе минутку осознать ситуацию, представшую перед взором в командной рубке. Напротив Чужих сидел Артем, тоже в официальной форме и кто-то еще из командного состава.
- Добрый вечер, Алекс. Мы Вас ждем, проходите, присаживайтесь, - формальным тоном произнес Артем, указывая свободное место рядом с собой. – Мы хотели, чтобы Вы были свидетелем происходящего. Наши гости не возражают, - легкий наклон головы в сторону Чужих. Те никак не отреагировали. И фиг с ними, я не гордый, я согласен на медаль.
- Господин хронодмирал ознакомил Высший имперский совет с нашими условиями выхода из сложившейся, отмечу особо, не по нашей вине, ситуации, чреватой опасными для наших цивилизаций последствиями, - тем временем продолжал Артем. Я просто любовался им – мне бы действительно такого вот внука! – и злорадствовал над угрюмыми рожами Ирины и ее шефа. Не мытьем, так катаньем, а арбуз мы им вкатали по самое некуда общими усилиями!! Бескровно! Ай да мы, ай да мамкины детки! Радостный мысленный поток прервало обращение ко мне Артема.
 - Но у Совета есть одно условие, Алекс. Оно напрямую касается тебя, земляк.
 - ?.. – мой взгляд был понятнее любого вопроса, произнесенного вслух.
 - Условие таково: Империя прекращает свое вторжение в зону интересов Земли, нынешней и будущей, и отводит свои экспедиционные силы за предложенную нами темпорально-пространственную демилитаризационную линию только в том случае, если ты, Алекс, добровольно согласишься на ментальное вмешательство, которое сотрет все воспоминания о происшедшем с тобой. Ты всё забудешь, Алекс. – Артем замолчал и замер в напряженной позе. Глаз от стола не отрывал, в отличие от Чужих, прямо сверливших мой лоб, будто пытались забраться под черепную коробку и прочесть мысли. Может и вправду прочитали бы, если бы они, мысли эти, у меня в тот момент были. А на деле – звон один. Набат, собиравший на вече разбежавшиеся по углам испуганные услышанным мысли. Я тоже испугался. И мне было не стыдно. Меня только что предали свои, предали, несмотря на то, что знали о нежитях, о том, что они творили со мной. Они защищали Землю и предали меня. Что стоит маленький человечек, когда решаются судьбы цивилизаций и жизни миллиардов его потомков? Дешевле пылинки в вакууме. Но этой пылинкой был я. И меня предали. Что-то было похожее в прошлом моей планеты, когда человека считали винтиком огромной государственной машины и не ценили ни во что. И рубили лес, щепок не жалея. Но это в прошлом. Нельзя возвращаться к мракобесию людоедских философий прошлого. Так же, как нельзя дважды войти в одну и туже реку. Неужели Артем не понимает, что уступив в малом, мы проиграем в большом? В жизнь его современников вернется стократно умноженное мракобесие страшного кровавого прошлого Земли. Этого нельзя допустить! Я не знал, как мне это сделать и поэтому испугался. Подобного страха не стыдятся.

42

Я сидел на койке в отведенной мне каюте и думал. Точнее, пытался собрать мысли в пучок. Мне дали время подумать до утра и принять, как выразился Артем, правильное решение. Нежити так ни слова и не произнесли. Собаки бешеные. Какое "правильное решение" ждал от меня Артем было ясно: я соглашаюсь на стирание памяти и они полюбовно разойдутся с Чужими. Но у меня вопрос: навсегда или до новой встречи? Да, Артем выполнил бы поставленную перед ним командованием задачу. На данном отрезке времени. А что потом? Неужто надеется на то, что цивилизация, подобная имперской, молча стерпит позор, потерю неисчерпаемого источника пси-ресурсов, каковым Чужим представляется человечество и не взалкает сатисфакции? Не мстит только трус, а сразу мстит только глупый. Чужие не были ни трусами, ни глупыми. Они выждут удобный момент и обрушатся всей мощью на землян. Мне это было ясно, как дважды два. Но вот Артему… Он ослеплен стоящей за ним мощью его земной цивилизации, не сомневается в правильности и рациональности предложенного Чужими консенсуса, его взаимной выгоде, а Чужие ведут себя именно так, как от них и ждут. Хитры, гады.
И насколько слеп Артем! Ладно, он поступился незыблемым принципом неприкосновенности отдельно взятой человеческой личности. Хотя я уверен, что никакая благая цель не оправдывает средства, но допустим, что ситуация в принципе поправима. Я не кисейная барышня. Как бы мне ни был противен сам факт того, что Чужие будут копаться в моей памяти и неизвестно, ограничатся ли только стиранием воспоминаний о проведенных надо мной экспериментах или полюбопытствуют всей моей жизнью, дорогими мне воспоминаниями о родителях, первой любви, рождении сына, я бы стерпел. Чем только не пожертвует русский человек ради высокой цели, если ему скажут: надо, Вася! И в первую очередь - самим собой. Тысячелетняя история Отчизны приучила своих сынов и дочерей считать себя расходным историческим материалом и полтора десятка лет жизни в новой государственности ничего еще коренным образом не изменила в ментальности русского человека. Я бы принял "правильное решение", а затем мы с Артемом как-нибудь разобрались бы. С водкой, слезами, взаимным мордобоем и битьем себя в грудь. Но! Я стерплю, если буду уверен в правильности такого решения и искренности Чужих. А я Чужим не верю! Как Артем может не понимать очевидного: нельзя идти ни на какие соглашения с человеконенавистнической, абсолютно чуждой человеку, буквально каннибалистской силой. Таких, как Чужие, нужно бить сразу, как тараканов, не давая размножаться. Увидел – прибил. И в квартире будет всегда чисто. Ведь Вселенная наш дом? Вроде коммунальной квартиры?! Естественно, да. В таком случае, мы просто обязаны поддерживать в ней чистоту и порядок. А за чистоту и порядок приходится платить. Поэтому Артем будет долго ждать от меня нужного для него и нежитей решения. Я не стану помогать врагам. Извини, правнучек.

Поднявшись с койки, я на цыпочках подобрался к двери каюты, затаив рвущееся из груди адреналиновое дыхание, приник к ней ухом. Нет, ни звука, ни шороха, ни звуков дыхания часового. Только бешеный стук собственного сердца. Чего там кривить душой, я ожидал, что Артем распорядиться выставить у моей каюты караульного. Но, кажется, ошибся. Дверь не была заперта. Что это – абсолютное доверие? Ловушка? Халатность командира или подчиненного? Гадать некогда. Путь был свободен и надо было двигаться вперед: у меня уже начало складываться некое подобие плана действий на ближайшее время. Но сначала необходимо покинуть корабль, по возможности незаметно, по тихому. Удача пока была на моей стороне, дай Бог, она не передумает! Сколько ни рассуждай о том, что каждый человек – кузнец своего счастья, но меня никто не переубедит в одном. Как ни куй свою счастливую долю, но без элементарного везения, именуемого удачей, вертлявой и ветреной штучки, многого в жизни не достигнешь. Хотите пример? У меня проходной балл в институт был 20,5 и мне не хватило бы полбалла для поступления, если бы не действовало правило округлять средний балл аттестата о среднем образовании до десятых. Мне и округлили с 4,27 до 4,5. В итоге – я студент, прощай армия, здравствуй новая жизнь. Чем не удача? Еще? Запросто. Не попади по распределению в поликлинику – не встретил бы будущую жену. Не узнал бы радостей семейной жизни. Плевать, что потом не сложилось, но ведь у многих и такого в жизни не было. Везение? По-моему, да. Или вот еще… Перечень доказательств влияния удачи на судьбу отдельного человека прервал звук приближающихся из бокового коридора шагов. Спрятаться мне было негде: коридор, по которому я крался, был без дверей, ниш и закутков. Вдруг вспомнилось, как в американских боевиках герои прячутся от злодеев под потолком, по паучьи цепляясь за всякие трубы и потолочные перекрытия, чтобы сверзиться сверху на глупого врага и победить. Голова дернулась вверх вслед за слабой надеждой. Но потому она и слабая, что не оправдала робких ожиданий. Жизнь – она не кино. Тем более голливудское. В моем случае потолок был девственно чист и ровен, как пол, как стены, как всё окружающее меня на звездолете потомков. А шаги приближались. Что делать? Не биться же с правнучком, не по христиански это. Но выбора мне не дали! Святого демократического выбора, к которому с таким трудом приучали когда-то, столько денег на школу демократии потратили, а вот выпала фишка – и нет никакой демократии. Кто смел – тот и съел. То есть выпутался из критической ситуации с наименьшими потерями. Хорошо бы, для обеих сторон, а не одного меня. В том, что я выйду победителем из неминуемой стычки, не сомневался. Я ждал своего противника, а он ни сном, ни духом не ведал о неожиданности цвета давленых клопов, притаившейся за поворотом, которым он ходил тысячи раз. Никакое оружие, типа охотничьей дубинки или навороченного бластера, мои руки не отягощало, поэтому я вмазал кулаком, сжатым до белых пятен на костяшках, сразу, как только из-за угла показалась скула противника поневоле. Он рухнул, как будто его подрубили сенокосилкой под колени. Этттто я удачно зашел, то бишь заехал. А что вы хотели, фактор неожиданности – великое преимущество. Надеюсь, что своему правнучку я ничего не сломал. Нагнулся, прислушался к ровному дыханию поверженного, похлопал по щеке, которая уже стала заплывать нехорошим цветом прямо на моих глазах. Не смертельно. Минут через 120 очухается. Вот так, милый, на войне как на войне. Лучше уж я тебя малость поучу суровым будням, чем Чужие. Тяжко вздохнул и потрусил далее по звездолетному коридору. Пора бы ему закончиться уже и вывести меня в какую-нибудь тихую гавань, куда не заходят чужие корабли.

Моей гаванью оказалась просторная площадка (грузовой отсек, что ли?), большую часть которой занимали громоздкие и не очень механические конструкции на колесах, гусеницах, "ногах", совсем без каких-либо видимых приспособлений для передвижения, вдоль стены тянулись кабинки с прозрачными дверцами, за которыми виднелись скафандры. Рядом с каждой кабиной был прикреплен ящик, судя по маркировке, с личным оружием. То, что доктор прописал. Я подбежал к ближайшему ящику, легкомысленно дернул за простую и удобную ручку и отскочил, как ужаленный. Точнее, ударенный – ящичек защищал себя чувствительными ударами электрического тока. Как отключить защиту, я не знал. Никаких видимых глазу кнопочек, рычажков и прочего, за что можно было подергать в надежде снять защиту, не наблюдалось. Пригорюнился, но ненадолго. Надо поторапливаться, ведь я своим неосторожным любопытством к чужому ( в смысле не моему) оружию мог включить скрытый сигнал тревоги. А это значит, что внучки мои уже могут нестись сюда сломя головы. Невзирая на родственные связи, желания встречаться с ними в данный момент я вполне оправданно не испытывал. Лучше потом. Как-нибудь. Если обоюдно захотим после того, что я собирался здесь учудить. Лихорадочно стал оглядывать содержимое ангара и почти сразу уткнулся взглядом в железного исполина. Мой будущий друг имел определенно двойное назначение: по первому это был типичный робот-погрузчик, с двумя "ногами", двумя "руками" и туловищем-скелетом, куда в удобное гнездышко помещался его водитель. На данный момент оно пустовало. Второе назначение я ему определил сразу же, как только увидел. Если он в состоянии ворочать тонны груза, то уж проложить мне путь из неволи ему было как двумя манипуляторами об асфальт. Не раздумывая дольше, я подбежал к выбранному средству передвижения на свободу, откинул аварийную планку, вписал свое тело в кресло водителя и тут же был прихвачен ожившими страховочными ремнями. Вот это дело – за не пристегнутые при движении ремни безопасности не оштрафуют, раз. Два – не надо постоянно напоминать себе о необходимости пристегнуться. Почему не оборудовать такими ремешками земные автомобили – и нет проблем никому. Ни бедному чайнику, ни алчному гибддешнику. Люди на дорогах жили бы в любви и согласии. Отвлеченные мысли не помешали мне разобраться с панелью управления железным монстром-трудягой. (Я в очередной раз подивился своей широкой эрудиции и взявшимся из ничего знаниям). Управлялся мой боевой конь до обидного просто – джойстиком, как на ранних компьютерных стрелялках. Большая зеленая кнопка в центре пульта заботливо снабжена надписью "Запуск", красная рядом – "Выкл." Всё просто. Как раз для таких, как я. Хмыкнув, я потянулся к зеленой кнопке и краем глаза увидел вбегающих в ангар людей в боевом снаряжении и знакомыми мне бластерами наперевес. Вовремя. Четкость и быстрота движений выдавала в них профессиональных бойцов, по-нашему, по-простому – спецназовцев. Если и тактика проведения операций у них таже, что и у коллег на моей Земле, то шутить они не будут, дедушку своего не пожалеют. В лучшем случае сначала ткнут мордой в пол, спеленают, а потом будут выяснять у того, что останется, зачем он от них бегал. Или без затей пристрелят. А потом будут выяснять.

Мне не нравились оба варианта моего ближайшего будущего. Хотя я видел, что их пукалки не убивают, а пеленают противника в симпатичный зеленоватый кокон, но кто мне поручится, что они не могут стрелять по настоящему, наповал? Проверять на себе не хотелось, да и времени тратить жаль. Пора сматываться отсюда, пока ребятки группируются для атаки. Ухватившись за джойстик, я сделал первый шаг…

43

И все же они стреляли в меня своими "пеленающими" лучами. Хорошо, что я быстро сообразил как с ними справляться – манипуляторы моего погрузчика, неуклюже спешащего к транспортным воротам, с натугой, но рвали зеленые нити, с тупым занудством пытавшиеся оплести манипуляторы-ноги. Пока мне везло. Я не убил и даже не покалечил ни одного своего преследователя, чего мне крайне не хотелось, все ж земляки, а то и родственники. И приближался, немного поплутав по коридорам, пока не сообразил включить бортовой компьютер робота и вызвать на монитор схему помещений корабля, к выходу. Вон он уже светлел прямо по курсу. Пару минут спустя мой боевой железный конь, весь в обрывках зеленых соплей, грозно протрусил по пандусу и выскочил на песок планеты, под свет Божий, подняв мощные клубы песочной пыли. Первая часть моего плана выполнена – я вырвался на оперативный простор. Назло друзьям и смерть врагам. Только неприятель об этом еще не знал. Его проблемы, не предупреждать же как в старину: "Иду на Вы!". Я не князь Игорь, я Алекс де Сад, загнанный, замордованный свалившимися на голову приключениями, обозленный и уверовавший, что творит правое дело. На благо всех землян, а не только будущих поколений. Воплощенная справедливость. Орудие праведного гнева.
Крутанув на пятках скакуна, я направил его тяжелый бег к кораблю Чужих, который по-прежнему беспомощно торчал из песка, не подавая признаков жизни. Да и мои правнуки не спешили суетиться вокруг него с реанимационными мероприятиями. Короче, меня по пути никто не попытался остановить. Просто никого не было. Никто не путался под ногами и только мои преследователи продолжали поливать моего робота бесполезными зелеными струями, с которыми он играючи справлялся, не отвлекая меня от общего руководства его движением. Молодчина, Шелезяка! И тут же моя молодчина со всей дури въехала стальной мордой в песок, изрядно встряхнув мои внутренности и приведя в недоумение мозги. Неприятная неожиданность. Не ожидал от вас, ребята, что начнете пулять в своего прадедушку настоящими боевыми. Ну, да поздно спохватились. Вот он, борт корабля чужаков. Манипулятором почти достать. Ожесточенно крутя джойстиком управления, я кое-как поднял шелезяку на дыбы, придал ему, насколько удалось, ускорение на оставшейся дистанции и со всего маху вломился через покореженный борт внутрь.
Передо мной стояла Ирина. Мой бортинженер. Моя бывшая жена. Моя любимая женщина. Ее глаза полыхали (по-другому не скажешь) оранжево-красным огнем. Ее взгляд нес столько ненависти, что я физически ощутил навалившуюся на меня тяжесть. Я грешный человек, но что мне нужно было совершить в любой из моих жизней, чтобы породить такую ненависть? Нечеловеческую. "Она и есть нечеловек", - опомнился я, стряхивая одурь оцепенения. С существом, способным на такую ненависть, не о чем договариваться, Артем. Ты был не прав, когда просил меня принять правильное решение. Прав оказался я. И я принял решение. Взмах манипулятора смел Чужую с дороги. Удар ее тела о стенку был настолько силен, что даже в страховочных ремнях внутри робота я почувствовал, как вздрогнула подо мной корабельная палуба чужого корабля. Я просто человек. Я просто не смог сдержать эмоции. Почему я должен беспокоиться о здоровье нежитей, хватит и того, что не покалечил своих глупых потомков. И не отстреливался от них боевыми зарядами. Уже много для простого человека.
Мой робот грузно шагал по бесконечному коридору вражеского корабля, никого больше не встречая по пути. Или внутри никого не было, или у остальных Чужих ненависть ко мне была не столь сильна, как у Ирины. Или рассчитывали на договоренность с командой Артема и ждали, когда он своими силами ликвидирует маленькую неприятность по имени Алекс. Разумно, зачем подставлять свои драгоценные шкуры под удар непредсказуемого землянина, если можно выехать из неприятности на чужом горбу? Они очень умные, эти чужаки. Намного умнее и расчетливее нас. Простаков, живущих чувствами и эмоциями, меряющих действительность доставшимися от седой старины нравственными ценностями, но никак не писанным по бумаге законом или холодным до жути расчетом. Нас бьют, нас дурят все, кому не лень, над нами смеются, а мы веками не меняемся. Живем и живем, молча сцепив зубы и вколачивая в буйные молодые головы потомков, которых словами учить еще рано, а пороть – уже поздно, простые истины, десять заповедей российской жизни. Дети должны узнать от отцов, что без смерти бывает очень плохо. Что есть ситуации, когда цель важнее жизни. Хочешь чего-нибудь достигнуть – работай. Халявы нет нигде. Ни в этой жизни, ни в той - ни в какой. Хочешь достичь небывало много – работай так, как никто до тебя не работал. И не жалуйся на отсутствие сил. Никому твои жалобы не нужны, никого они не тронут. Каждый занят самим собой, но в общем итоге – мы заняты созиданием мира. Нашего мира, которому не нужны Чужие: ни доморощенные, ни инопланетные. Не жалуйся на отсутствие времени. Время всегда одно – настоящее. О нем не говорят, на него не жалуются. В нем живут. И поступают так, как считают возможным для себя, а не для чужого дяди. Хочешь возвыситься над людьми – возвышайся. Но лезь вверх сам, хоть волком вой, хоть котом шипи, но лезь сам, а не опускай остальных ниже плинтуса. И ничего ни у кого не проси. Чем меньше человек просит, тем большего он достоин. Не надейся на случай, вечное русское авось. Подлец - случай улыбается кому угодно и не всегда его визави – достойный человек. Хочется верить, что я - достойный? Ведь случай улыбнулся и мне. На счастье или беду, не знаю, но теперь ничего не вернуть. Все события слились в конце концов в одно, извечное, преследующее человека с темных веков: или я, или они. Родина или смерть. Свобода или рабство. Я уже не руковожу происходящим, наоборот, события ведут меня к логическому концу. Но он будет концом для меня одного, а не для всех. Как всегда. Было. Есть. Будет? Надеюсь, что будет. Иначе зачем все это?
Реакторный зал светился отблесками холодного чужого огня. Я знал, что мне надо сделать шаг. Но он будет последним! – кричали внутри меня на разные голоса прожитые мною жизни. Зачем тебе его делать? Ведь ты знаешь, что люди в массе своей смешны. Да, везде нечисть, что в людях, что вокруг. Но люди единственное, что у меня есть. Единственное, что осталось. Они просто еще очень молодые, они не созрели, эти люди. Зрелость наступит тогда, когда у них пропадут мечты и в головах начнут складываться планы. Но людям надо время, которое пытаются отнять. Я дам им недостающее время. Час, минуту, вечность… Сколько смогу, насколько получится. Потому, что я уже созрел. И у меня есть план. Будьте прокляты, люди, я так вас люблю!!! Я сделал шаг…И увидел свой полет со стороны. Кто сказал, что не люди не умеют летать, как птицы?

Эпилог

Заходился "кваком" будильник. Наверное, китайцы считали его самым подходящим звуком, который должен будить человека по утрам. Или издевались над глупыми русскими, польстившимися на блестящую дешевизну, как американские индейцы на бусы. Только они уже продали свою Родину, у нас она еще была. Да и русский не индеец – запрягает медленно, зато ездит быстро! И-ээх! Потянулся. Пора просыпаться, вставать и на работу.… Спустил с дивана ноги, пошарил в поисках тапочек, наклонился, да так и замер – у дивана стояли порыжешиеся десантные ботинки с прилипшими к толстой рифленой подошве песчинками…



 
2006 г.