Очевидное-невероятное

Петровы были дружной семьей. Они жили в Большом городе на пятом этаже девятиэтажного дома в симпатичной трехкомнатной квартире. Папа Петров ходил на работу, Мама Петрова тоже ходила на работу, а Сашка и Ванька Петровы – в школу и детский сад. По вечерам Петровы садились за большой круглый стол, накрытый клеенкой в красный горошек, ужинали и обсуждали последние новости.

- А я сегодня четверку по русскому получил, - говорил Сашка.
- А почему не пятерку? – строго спрашивал Папа.
- Я слово «декабЫрь» через Ы написал, - отвечал Сашка.
- Но теперь ты знаешь, как правильно? – интересовалась Мама.
- Ага, - кивал Сашка. – БРЬ!
Это была хорошая новость – теперь Саша Петров мог написать слово «декабрь» без ошибки.

- А нам премию к Новому году обещали, - говорил Папа.
- Большую? - спрашивала Мама.
- Приличную, - отвечал Папа. – Может быть съездим куда-нибудь на каникулы.
- Ура! – кричали Сашка и Ванька.
Это была замечательная новость!

- А у нас Ирочка Семенова в декрет уходит, - говорила Мама.
- Мммм… - отвечал Папа.
- А что такое декрет? – спрашивал Ванька.
- Это такой отпуск, - объясняла Мама, - когда можно долго не ходить на работу.
- Везет ей, - вздыхал Сашка.
Это была… просто новость.

- А я сосульку съел, - сообщал свою новость самый младший Петров. – Холодная!

Так, мирно и спокойно протекала их жизнь с понедельника по пятницу.
А по субботам Мама Петрова устраивала стирку. Нет- нет, не подумайте, что она, засучив рукава, раскрасневшись и время от времени со стоном разгибая ноющую спину, целый день проводила над тазами и корытами! Ну, что вы! Петровы были современной семьей, и у них в ванной стояла замечательная автоматическая стиральная машина. С режимами замачивания, полоскания, отжима и деликатной стирки. Машина была умной, старательной, почти не ломалась и беспрекословно слушалась свою хозяйку – стоило лишь Маме Петровой нажать нужную кнопку.
Но, тем не менее, заслышав свист вращающегося барабана - что означало последний отжим – мужчины Петровы затихали, втягивали головы в плечи и старались слиться с пейзажем. Мужчины Петровы ждали бури.

Звонок – конец стирки.
Щелчок – открывается окно машины.
Хлопок, еще хлопок – Мама встряхивает белье.
Тишина.
Петров-старший закрывается газетой.
Тишина.
Петров-средний набрасывается на задачку по математике.
Тишина.
Петров-младший залезает под кровать.

Надо сказать, что Мама Петрова умела очень громко кричать. Она не курила, имела великолепно развитую грудную клетку, а в юности пела в хоре. И даже солировала в третьем куплете песни про качели – хор старательно доносил до публики текст, рояль насыщал звучание гармониями, а над всем этим, взмывая под потолок Дома культуры, летел чистый и звонкий голос:
-А-а-аа-аа-а!!!

Петровы - старший, средний и младший, каждый в своем углу – одновременно зажмурились: «Началось!»

Каждую субботу, развешивая выстиранное белье, Мама Петрова сталкивалась с непонятным и необъяснимым явлением – ее мужчины, обладающие тремя парами ног, одновременно являлись хозяевами нечетного количества носков. Впервые она столкнулась с этим феноменом сразу после замужества. А с рождением и взрослением сыновей явление приобрело массовый характер. Носки исчезали. Причем не парами, а по одному. Мама Петрова удивлялась, сердилась, допрашивала с пристрастием мужчин Петровых и даже плакала – но тайна исчезновений так и не была раскрыта.
В общем-то, Мама Петрова уже давно смирилась с этим и кричала по субботам скорее в силу привычки, а не от отчаяния или гнева, но иногда все же задумчиво бродила по квартире и заглядывала под шкафы и диваны, в надежде найти хотя бы один из бесследно исчезнувших мужских носков.

* * *
Мгангу Мбондоа был одинок. Он жил в бамбуковой хижине на Маленьком острове посреди Очень Теплого моря. Он не ходил на работу, не носил одежды и никогда не ужинал, сидя за столом – у него не было стола. Как, впрочем, и стульев. Он охотился, ловил рыбу, готовил еду на костре и спал в гамаке, сплетенном из лиан.
Так он жил с понедельника по пятницу. Нет, конечно же, он ничего не знал о днях недели, но каждое утро, наступавшее вслед за седьмым заходом солнца, Мгангу Мбондоа просыпался в своем гамаке и обнаруживал под пальмами кучки странных мешочков. Они были разных цветов и размеров, иногда с дырками, некоторые с рисунками, бывали даже с дырками и рисунками одновременно, но никогда – никогда! – не было двух одинаковых.
Мгангу не знал, откуда они берутся, но это его не заботило. Он внимательно исследовал каждую кучку, выбирал самые интересные экземпляры, садился в лодку, выдолбленную из пробкового дерева, и отправлялся в путь.

Соседний остров был гораздо больше, чем тот, на котором жил Мгангу Мбондоа – там было столько же бамбуковых хижин, сколько пальцев на руках и ногах. И на этом острове не было разноцветных мешочков.
Зато там каждый день появлялись под пальмами связки плоских блестящих штук с зубчиками по краям, сцепленных вместе красивым кольцом. О, это были очень полезные штуки – ими можно было ковырять землю, вскрывать кокосовые орехи и даже, при определенной сноровке, почистить рыбу!
В этот раз Мгангу повезло – он нашел великолепные мешочки – цвета ночи, цвета вечернего солнца и один заросший волосами. На Большом острове за такую красоту ему наверняка дадут много – очень много! - блестящих штуковин!
А кольцо можно вставить в нос.
* * *

Говорят, что где-то в Ледяном Океане есть остров, на котором живут только тюлени, а берега его усеяны маленькими тонкими книжечками. У этих книжек разноцветные обложки, на страницах штампы и надписи, и в каждой всего одна картинка – чье-то лицо.
Но тюленям они ни к чему.