Никогда

 Осень. Моросит мелкий дождь. Вдоль улицы с оживлённым движением медленно и неуверенно перемещаются два серых силуэта.
- Долго идти ещё?- обиженно спросила Саша.
- Хватит ныть,- крикнул Богдан,- скоро придём.
- Как скоро?
- Хватит! Я сказал скоро!- кричал Богдан, размахивая руками.
 Грязные ботинки рассекали лужи. Богдан достал пачку «Звезды», но сигареты упали из скользких ладоней.
- Чёрт! Чёрт возьми, как всё достало!
 Он со злостью топтал ногами пачку сигарет, не обращая внимания на Сашу, которая, присев на бордюр, плакала, натянув на лицо капюшон чёрной дутой куртки. Когда от пачки остались мелкие клочки, он, торопясь, продолжал идти, забыв про свою девушку. Саша догнала Богдана и молча следовала за ним всю дорогу.
- Пришли,- спокойно сказал он,- вот этот подъезд.
- Может, не пойдём?- не надеясь на положительный ответ, спросила Саша.
- Ты что, дура? Зачем мы шли сюда? Давай проходи, живо!
 Саша, глубоко вдохнув сырой воздух, вошла в тёмный и грязный подъезд. Они поднялись на второй этаж, и, увидев перед собой серо-зелёную деревянную дверь, постучали. Никто не открыл. Тогда Богдан толкнул дверь, она со скрипом открылась, и молодые люди вошли в кромешную тьму коридора. Нащупав на стене выключатель, Богдан громко выругался, убедившись, что лампочка перегорела.
- Дай мне зажигалку,- приказал он Саше.
- Держи,- покорно ответила она.
- Чёрт! Она вся промокла! Ты что, в луже её нашла?
 Парочка направилась к тусклому свету, держась за мокрую липкую стену. Переступая через какие-то непонятные предметы, Богдан наступил на что-то мягкое и крупное.
- Уйди! Козёл, смотри под ноги!- протянул хриплый мужской голос из-под ноги Богдана.
 Богдан, пнув бездвижное тело, направился дальше. Когда они достигли цели, Саша увидела шестёрку незнакомых людей, сидевших на деревянных ящиках. Все они увлечённо смотрели за уверенными движениями набитой долгим опытом руки худого и низкого мужчины, который держал над зажигалкой ржавую алюминиевую ложку с прозрачной жидкостью.
- Привет, братишка!- восторженно крикнул Богдан,- С днём рождения!
 Человек передал ложку соседу, встал, и, равнодушно улыбаясь, пожал гостю руку, не заметив Сашу.
- Мы долго вас ждали и решили начать. Прошу к столу!- промямлил маленький сухой человечек.
 Саша, прижимаясь к Богдану, последовала за ним к указанному месту.
- Славик, держи. Это тебе подарок.
 Богдан достал из внутреннего кармана кожаной куртки небольшой пакетик с белым порошком. Молчаливая толпа оживлённо подняла крысиные глаза, радуясь, что кружка из нержавейки, в которой хранятся общие запасы, пополнилась ещё на несколько граммов. Полузакрытые глаза смотрели на кружку, но в то же время сквозь неё или, наоборот, на пустое пространство перед ней.
- Богдан, мне страшно. Пойдём домой,- дрожащим голосом попросила Саша.
- Сиди уже.
- Мы здесь надолго?
- Не знаю,- отрезал Богдан, поворачиваясь спиной к своей девушке.
- Кушать подано!- уныло промычал именинник,- Все руки мыли?
Толпа сделала неудачную попытку улыбнуться, затем каждый получил свою дозу.
- Будешь?- спросил Богдан у Саши, протягивая ей пятикубовый шприц и ремень.
- Нет, я уже два месяца себя человеком чувствую. И тебе не стоит.
- Ты хочешь сказать, что я не человек?- зарычал Богдан,- Ты меня учить надумала?
- Нет, милый,- виноватым голосом ответила Саша, прижимаясь к стене.
- Тогда заткнись.
 Богдан ловко перетянул левое предплечье солдатским ремнём, несколько раз согнул и разогнул руку в локте, зажал в зубах концы примитивного жгута и посмотрел на Сашу.
- Всё-таки он хороший,- подумала она, не веря самой себе,- В его взгляде есть что-то человеческое, доброе. Он не такой, как эти твари.
 Саша на минуту закрыла глаза, вспоминая, как когда-то они вместе гуляли, держась за руки, как смеялись. Когда она снова открыла глаза, то увидела безразличный холодный взгляд Богдана, устремлённый вникуда. Рядом с его правой рукой лежал шприц.
- Он ещё хуже,- добавила она.
 Саша оглядела общество, которое окружало её: стонущие, бьющиеся в судорогах, тупо смеющиеся животные! Тусклый свет керосиновой лампы давил не неё, спину охватывал холод бетонной стены, а глаза испуганно бегали по комнате в поисках выхода. Саша встала, пошла вдоль стены и споткнулась о полумёртвое тело Богдана.
- Сядь, дура!- еле слышно проговорил он.
- Мразь! В тебе нет ничего человечного! Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу!- кричала Саша истеричным голосом.
 Богдан слышал её, но понять не мог. Для него в тот момент слова являлись только шумом. Саша, пробираясь через мусор и грязь разбитых судеб, добралась до двери и, открыв её, вышла на лестничную площадку, а затем покинула адище подъезда. На столбе, пёстром от разноцветных афиш и объявлений, она увидела листовку, на которой крупными буквами было написано: «Человеческая жизнь – бесценна. Сделай её счастливой». Саша села на холодную землю и, обняв столб, закричала:
- Человеческая жизнь – и есть счастье. Так почему же вы её не цените?
 Поднявшись с земли, она побежала вдоль сумрачной трассы прочь от злосчастного дома. Ливень сбивал её с ног, уговаривая вернуться, но Саша твердила себе:
- Дождь не в силах сломать меня. Я скорее умру. Или убью его.

 Образ семнадцатилетней девчонки с зелёными глазами, в чёрной куртке и синих джинсах долго стоял перед глазами Бориса Григорьевича, который нервно курил возле входа в травматологическое отделение городской Воронежской больницы. Саше чудом спасли жизнь после того, как она попала под колёса вишнёвой «девятки», на которой Борис ехал на свадьбу своей дочери.
 В палату вбежал Богдан, расталкивая врачей. Он прижал к себе Сашу и как-то по-человечески заплакал, что-то твердя монотонным голосом. Саша не понимала его слов, но ей стало приятно, тепло.
- Что случилось?- еле слышно спросила она.
- Уже утро,- ответил Богдан, поцеловав Сашу в лоб.
- А почему ты здесь?
- Просто я научился ценить жизнь.
- Значит, больше никогда не будешь…
- Не буду,- перебил её Богдан,- никогда.